омечтать.
   - Ася, хочешь, я тебе продам грандиозную идею? И твои мечты воплотят-
ся в явь.
   Он говорил шутливым тоном, но глаза его были серьезны. Настя медленно
положила ручку на стол. Ей было страшно даже обсуждать это.  Потому  что
она очень хорошо знала своего давнего друга и коллегу  Юру  Короткова  и
могла вполне безошибочно предугадывать ход его мыслей.
   - Юра, не смей, - твердо сказала она. - Даже думать об этом забудь.
   - Да чего ты, Ася? Все сделаем как по маслу, комар носа не подточит.
   - Я сказала - не смей. Не дай Бог что не так, мы до  смерти  себе  не
простим.
   - Да ну тебя, - Коротков огорченно махнул рукой, - вечно ты  прямо  в
полете крылья подрезаешь. Ты сегодня злая, и я тебя не люблю. Вот  прос-
пишься за ночь, завтра и поговорим.
   Татьяна не торопясь вышла из женской консультации.  Она  и  позавчера
сюда приходила, и вчера, и вот еще сегодня. Шла она тяжело и  осторожно,
и лицо у нее было расстроенное. Доехав на метро до  своей  станции,  она
вышла и дальше добиралась на автобусе. Автобусная остановка была  далеко
от дома, и Татьяна шла медленно, глубоко вдыхая теплый воздух, наполнен-
ный весенними ароматами. Единственное  достоинство  новостройки,  думала
она, это невысокая по сравнению с центром Москвы  загазованность.  Здесь
хоть подышать есть чем. Возле магазина она  еще  больше  замедлила  шаг,
размышляя, нужно ли что-нибудь покупать домой. Кажется, холодильник  за-
бит битком, все необходимое есть. Но вдруг глаз на что-нибудь упадет? На
что-нибудь невероятное вкусное и соблазнительное. Весь  период  беремен-
ности Татьяна мучилась неожиданными и непредсказуемыми гастрономическими
желаниями. То ей хотелось салат из морской капусты, хотя за всю предыду-
щую жизнь она его ела раза два и без всякого удовольствия, то,  как  не-
давно, мучительно хотелось мороженого, к которому она всегда была равно-
душна.
   Она вошла в магазин и почти сразу увидела его, того самого журналиста
с добрыми глазами. Теперь она знала его фамилию - Лутов.  Он  покупал  в
молочном отделе йогурты и пудинги. Татьяна решила не окликать его и  ос-
тановилась возле ближнего к двери прилавка.
   - Татьяна Григорьевна, - услышала она его голос.
   Повернувшись, Татьяна изобразила вежливую улыбку.
   - Здравствуйте. Вы опять навещаете маму?
   - Да, опять. Я часто у нее бываю. Просто удивительно, что мы  с  вами
раньше здесь ни разу не встретились. Как ваши дела?
   - Неважно, - она грустно вздохнула. - Проблемы со здоровьем.
   - Да что вы? - сочувственно сказал Лутов. - Чтонибудь серьезное?
   - Боюсь, что да. Знаете ли, первые роды в моем возрасте - это  всегда
сложно. А тут еще лишний вес, сердце не справляется. Врачи говорят,  что
мне нужно очень беречься, потому что малейшее волнение или  испуг  могут
оказаться роковыми. Короче, сплошные беды на мою голову. И чем я так пе-
ред судьбой провинилась?
   - Ну полно, полно, Татьяна Григорьевна, - ласково заговорил Лутов,  -
не надо так убиваться. Кстати, вы подумали над моим предложением?
   - Я... Знаете, мне как-то не  до  этого  было.  Я  очень  плохо  себя
чувствую, и все мысли у меня сейчас о ребенке. Извините, я не хотела вас
обидеть.
   - Что вы, - он улыбнулся ей приветливой и очень доброй улыбкой, - это
вы меня извините, что пристаю со всякими глупостями, когда у вас столько
проблем. Может быть, вам нужны хорошие врачи? Могу помочь, у  меня  есть
связи в медицинском мире.
   - Да нет, спасибо вам, у меня и так хороший врач. Но даже он  предуп-
редил, что бессилен перед моим сердцем. Мне надо быть очень  осторожной,
расстраиваться нельзя, плакать нельзя, нервничать нельзя.  Короче,  жить
вредно, от этого умирают.
   Она резко повернулась и пошла к выходу. Лутов не стал ее догонять.
   - У нас хорошие новости. Перед Томилиной стоит реальная угроза  поте-
рять ребенка. Так что если мы ей в этом поспособствуем, никто ничего  не
заметит и не заподозрит.
   - Так, может, не надо дергаться зря? Все само собой произойдет.
   - А если не произойдет? Вдруг она окажется такой крепкой, что  сможет
его нормально доносить? Нет, на судьбу полагаться не будем. Врачи  гово-
рят, что ей ни в коем случае нельзя волноваться, нервничать и  пугаться.
А ведь жизнь кругом полна неожиданностей. В любой момент и в любом месте
может случиться что-нибудь, что ее испугает или расстроит. Ей станет не-
хорошо, закружится голова, заболит сердце. И тут как тут под рукой  дол-
жен оказаться врач со шприцем и лекарством. Ты понял меня? В  любой  мо-
мент и в любом месте. Глаз с нее не спускать.
   - Да ладно, раскомандовался, тоже еще. Власть почувствовал, пока  шеф
в отъезде? Вот он на днях вернется, покажет тебе власть.
   - Так то, милый мой, на днях, а не раньше. А пока  я  здесь  главный,
заруби это на своем искривленном носу. Чтобы через час были врачи с  ле-
карством наготове. Три человека как минимум, чтобы работать в три  смены
и не примелькаться. И круглосуточно дежурить возле дома, где живет Томи-
лина. Как только она выходит на улицу, быть с ней рядом неотлучно. Упус-
тите момент - башку оторву.
   Сегодня Настя наконец ночевала в своей московской квартире. Состояние
свекра стабилизировалось, и его перевели в общую палату,  где  круглосу-
точно дежурить родственникам уже не разрешали, да и необходимости в этом
не было.
   Квартира показалась Насте какой-то запущенной и  чужой.  Особенно  по
контрасту с только что отремонтированной и сверкающей чистотой квартирой
Стасова. "Что поделать, - подумала она, - у Стасова две энергичные домо-
хозяйки, а в этой квартире только одна, да и то, во-первых,  ленивая,  а
во-вторых, работающая с утра до ночи. Но меня это, конечно, не  оправды-
вает. Я веду себя просто безобразно".
   Приготовить ужин было не из чего, она не была здесь больше  недели  и
никаких продуктов не покупала, а то, что оставалось в холодильнике,  или
уже пришло в негодность, или не годилось для употребления в чистом виде.
Масло, майонез, лимон - из этого, как говорится, каши не сваришь. Остат-
ки "Докторской" колбасы скрючились от горя и одиночества и  даже  слегка
позеленели от злости на то, что их вовремя не съели. Единственный  выход
- сварить гречку и употребить ее со сливочным маслом. Как Лешка ее учил?
Кажется, залить крупу кипятком в пропорциях два к одному и варить на ма-
леньком огне. Ладно, попробуем, не помирать же с голоду.
   Поставив греться воду, Настя пошла в комнату раздеваться.  Не  успела
она стащить через голову свитер, как требовательно зазвенел телефон. Это
оказалась ее приятельница по  университету.  Они  перезванивались  очень
редко, но все эти годы сохраняли друг к другу искреннюю симпатию.  Прия-
тельница по имени Лена была замужем за каким-то преуспевающим адвокатом,
но Настя не была с ним знакома и ни разу не видела его.
   - Настя, ты извини, что я без предисловий. Мне нужна твоя  помощь,  -
заявила Лена. - Ты все еще в розыске работаешь?
   - Пока не выгнали, - улыбнулась Настя. - Какие у тебя проблемы?
   - Мне нужно найти одного человека. Поможешь?
   - Смотря зачем он тебе, - осторожно ответила Настя.
   Она не любила такие просьбы, ибо знала, что даже самые хорошие знако-
мые могут поставить тебя таким манером в очень сложное положение.
   - Это... Нет, не так. Я не хотела говорить...
   Лена замолчала, и Насте показалось, что она всхлипнула.
   - Что случилось, Леночка? - встревоженно спросила она. - Ты что, пла-
чешь?
   - Вадик погиб, - прорыдала приятельница в трубку.
   Вадик? Кто это? Ах да, это же ее муж, вспомнила Настя.  Ну  надо  же,
беда какая!
   - Ты прости, - продолжала говорить Лена, стараясь подавить рыдания, -
я не хотела говорить тебе, потому что я сразу начинаю плакать.  Но  если
не говорить, ты не поймешь.
   - Ничего, не извиняйся. Как это случилось?
   - Машина... Он попал в аварию... Сгорел вместе с машиной. Сейчас, из-
вини...
   В трубке послышались всхлипывания и глубокие вздохи.
   - Все, - сказала Лена уже спокойнее, - я в норме. С тех пор, как  это
случилось, каждый раз одно и то же. Стоит только заговорить об этом -  и
сразу в слезы. А как не говорить? Ему звонят, и что мне отвечать? Что он
за хлебом вышел? Ладно, не обращай внимания. В общем, это  было  ужасно,
но я это пережила. Вместе с Вадиком в машине сгорели все документы,  ко-
торые были у него с собой, но дома кое-какие бумаги сохранились. Не все,
конечно, но кое-что. Он работал в адвокатской конторе "Горенштейн и ком-
паньоны". У них были постоянные связи с зарубежными партнерами, и понят-
но, что дела Вадика, которые он не закончил, перешли к партнерам. Но не-
которые поручения он принимал и выполнял лично, минуя  контору,  понима-
ешь?
   - Понимаю. И что в связи с этим?
   - Эти поручения очень хорошо оплачиваются, потому что носят достаточ-
но конфиденциальный характер. А у меня сейчас такие проблемы  с  деньга-
ми... И я решила попробовать сделать то, что Вадик не успел.  Я  имею  в
виду эти конфиденциальные заказы. Я же все-таки юрист, почему бы не поп-
робовать. Вот я порылась в его бумагах и нашла заказ на розыск наследни-
ков, проживающих на территории России. Он совершенно точно не успел этот
заказ выполнить. И я подумала, что с твоей помощью... В этом же нет  ни-
чего плохого, правда?
   - Правда, - согласилась Настя. - Все вполне законно. А почему ты  ду-
маешь, что твой муж не успел выполнить этот заказ?  Мы  с  тобой  сейчас
напряжем интеллект, поставим на уши кучу людей, и  вдруг  окажется,  что
эта информация никому не нужна, потому что Вадим ее уже добыл  и  деньги
за нее получил.
   - Нет, я точно знаю. У него документы по выполненным заказам  подшиты
в архивные папки. Он же был жутко аккуратный, каждая  бумажка  на  своем
месте. А те бумаги, которые я нашла, все в текущих делах лежали и непод-
шитые. Так как, Настя? Поможешь? Знаешь, деньги очень нужны.
   - Ну конечно, Леночка, какие проблемы. Говори, какие сведения есть.
   Прижав трубку к уху плечом, Настя старательно записывала то, что дик-
товала ей университетская приятельница, и одновременно прикидывала, кому
ей завтра нужно будет позвонить и куда обратиться, чтобы как можно быст-
рее разыскать родственников человека,  уехавшего  из  России  Бог  знает
сколько лет назад.
   Закончив разговор, она вышла на кухню и с огорчением обнаружила,  что
вода, предназначенная для приготовления гречневой каши, не только  заки-
пела, но уже почти вся выкипела. Тяжело вздохнув, Настя начала все  сна-
чала. Налила в кастрюльку воды, на этот раз побольше, поставила на огонь
и отправилась принимать душ.
   Стоя под горячими упругими струями воды, она размышляла над тем,  что
рассказала Елена. Надо же, какие странные люди бывают! Уехал человек  из
России чуть ли не в начале века, еще до  революции,  маленьким  ребенком
был вывезен родителями, спасавшимися от наступления большевизма,  остав-
шихся в лагере социализма родственников и знать не хотел, стал на Западе
крупным промышленником, окончил свои бренные дни  в  возрасте  девяноста
двух лет, сколотив немалый капитал. И вдруг на пороге кончины вспомнил о
том, что товарищем его детских игр был троюродный братик,  ровесник.  То
есть ему кажется, что ровесник, но точно он не помнит. Братик остался  в
России, потому как его семья взглядов своих родственников на  историчес-
кие перспективы не разделяла и считала, что все обойдется. Не  обошлось,
как мы теперь знаем. Но канадскому мультимиллионеру с  русской  фамилией
Дымковец на десятом десятке лет воспоминания о маленьком  братике  грели
душу. А тут еще многочисленная родня наготове у смертного  одра  столпи-
лась, наследство делить собирается.  Почему-то  это  господину  Дымковцу
ужасно не понравилось, он высказал каждому в глаза  все,  что  думает  о
них, и отписал в завещании всем им по чуть-чуть (в пределах прожиточного
минимума), а все остальное - оставшимся в России потомкам  своего  трою-
родного брата или даже ему самому, ежели он жив еще. Есть, конечно,  по-
дозрение, что миллионер к моменту кончины впал в  маразм,  но  медициной
это не подтверждено, родственнички не успели вовремя подсуетиться, стало
быть, опротестовывать завещание невозможно. И  волю  покойного  придется
исполнять. А вот если наследников в России в течение года  после  смерти
Дымковца не найдут, тогда все миллионы останутся тем, кто в Канаде.  Так
написано в завещании. Более того, хитроумный Дымковец, неплохо представ-
ляя себе трудности, которые возникнут в связи с поисками семьи его  бра-
та, особо указал в завещании, что если его адвокатам  удастся  разыскать
русских наследников, то им причитается немалая сумма в виде вознагражде-
ния за труды. Так что старик простимулировал своих юристов, чтобы  землю
носом рыли, а не дремали на солнышке.
   Вот эти адвокаты и обратились к мужу Елены с просьбой посодействовать
в поисках. И сумму вознаграждения оговорили весьма солидную. И что  пло-
хого, если Ленка заработает эти деньги, а кому-то  в  России  на  голову
свалятся несчитанные канадские миллионы? Всем радость.  Кроме  канадской
родни, разумеется.
   Поглощенная своими мыслями, Настя снова забыла о пресловутой воде для
гречневой каши. В ужасе спохватившись, она судорожно  вытерлась  большим
махровым полотенцем, накинула халат и выскочила на кухню. Вода уже давно
закипела, но, к счастью, ее еще оставалось достаточно.
   Она с трудом дождалась, пока гречка сварится. Многодневное  недосыпа-
ние давало о себе знать, и, набив желудок горячей вкусной  кашей,  Настя
забралась в постель и мгновенно провалилась в сон.
   На другой день она проснулась со странным ощущением.  Она  совершенно
не помнила, чтобы ей что-то снилось, но чувство было такое... Даже и  не
выразить словами. Вот иногда пишут: "Ей было  видение".  Когда  читаешь,
кажется сказкой для дураков. Но сейчас Насте казалось, что именно это  с
ней и произошло. Ей было видение.
   Она боялась думать об этом.
   "Так не бывает", - твердила она себе, пока чистила зубы и умывалась.
   "Этого не может быть", - думала она, держа в руках вибрирующую и  ог-
лушительно жужжащую кофемолку.
   "Мне померещилось", - в джезву заливается горячая вода.
   "Это случайность, это просто совпадение", - ароматный кофе наливается
в большую фарфоровую чашку.
   "Судьба не посылает таких подарков. Это было бы  слишком  просто",  -
два первых глотка обжигающего кофе бальзамом разливаются по сонному  ор-
ганизму.
   "Подарки судьбы надо заслужить. А я не заслужила", - первая  утренняя
сигарета и первая, с наслаждением, глубокая затяжка.
   - В конце концов, чего я так мучаюсь? - громко сказала она вслух и от
звука собственного голоса почувствовала себя увереннее. - Надо проверить
и убедиться, вот и все.
   Ирочка уже второй день ходила угрюмая, и по квартире больше не разли-
вался ее звонкий голосок. Она внимательно выслушала все, что ей  расска-
зали Татьяна и Стасов о ее женихе. Это был удар,  с  которым  справиться
было непросто.
   - Ну почему вы оба думаете, что он нарочно оклеветал Владика? - выти-
рая беспрестанно льющиеся слезы, говорила Ира. -  Он  просто  обознался.
Такое с кем угодно может случиться.
   - Ириша, он не обознался. Он точно описал мою одежду и костюм, в  ко-
тором якобы была Рита. Не может быть, чтобы он увидел в ресторане  чело-
века, похожего на меня, с женщиной, подходящей по описанию под  Маргари-
ту, да еще эти люди были бы одеты так, как надо. Не бывает таких  совпа-
дений, - терпеливо объяснял ей Стасов уже, наверное, в двадцатый раз.  -
Я понимаю, он тебе очень нравится, ты влюбилась, но что ж поделать, дет-
ка, надо смириться. Он тебе звонил сегодня?
   - Звонил, - всхлипнула Ира.
   - На свидание приглашал?
   - Нет, ему надо уехать на несколько дней по делам.
   - Можешь быть  уверена,  он  больше  тебе  не  позвонит,  -  вставила
Татьяна. - У тебя есть его телефон?
   - Нет.
   - И фамилию его ты, конечно, тоже не знаешь.
   Ира подавленно  молчала.  Татьяна  знала,  о  чем  сейчас  думает  ее
родственница. Задним-то умом мы все крепки. Зачем тебе  номер  телефона,
если человек и без того все дни проводит вместе с тобой? Зачем тебе  его
фамилия, если он ласково смотрит в глаза, дарит невероятные букеты и во-
дит в дорогие рестораны, предлагает руку и сердце и обещает отдых в  Ма-
йами? От  свалившегося  внезапно  счастья  так  плавятся  мозги,  что  и
собственное имя забудешь. А Ирка такая влюбчивая... И такая  доверчивая.
Смотреть на ее горе было невыносимо.
   - Слушай, а чего там наша Настасья говорила насчет женихов? - шепотом
спросил Стасов, когда Ира вышла из комнаты.
   - Она нам Мишу Доценко сватала, - так же тихонько ответила Татьяна. -
Говорит, он хороший парень. Холостой, умненький, и внешность удалась. Ты
думаешь, Иришку надо отвлечь?
   - Ну... Отвлечь - не отвлечь, но попробовать не мешает,  -  неопреде-
ленно откликнулся Стасов. - А вдруг у них срастется?
   Разработку коварных планов пришлось прервать,  потому  что  вернулась
Ира. Насупившись, она уселась перед телевизором и принялась "скакать  по
каналам". Эту ее привычку Татьяна совершенно не выносила, но сегодня ре-
шила сдержаться и ничего не говорить.
   - А как же Лиля? - внезапно спросила Ирочка, не отрываясь от  экрана,
где как раз начался очередной раунд правосудия по-техасски.
   - С ней все в порядке, - ответил Владислав.
   - Вы поедете на море?
   - Конечно, я же обещал ей.
   - А Маргарита Владимировна тоже поедет?
   - Нет, Рита с нами не поедет.
   - Неужели она действительно могла из-за какогото костюма так обойтись
с ребенком? Я этого не понимаю.
   - Ириша, не примеряй на себя. Рита  совершенно  другой  человек.  Она
светская дама, она постоянно крутится в среде киношников, и для нее кос-
тюм за тысячу долларов - это все равно что визитная карточка, на которой
написано, что она преуспевает и у нее все в большом  порядке.  Она  сама
никогда не смогла бы купить себе такой костюм. И потом, уверяю тебя, она
не ожидала, что Лиля отреагирует так бурно. Она рассчитывала, что девоч-
ка просто надуется и начнет требовать моего постоянного  присутствия.  А
когда Лиля начала рыдать без остановки, Рита тоже растерялась,  но  хода
назад уже не было. Что сказано - то сказано. И костюм уже в шкафу висит.
Да Бог с ней, с Маргаритой, ее не переделать.
   - Все равно это жестоко. Нельзя так с детьми обращаться, - по-прежне-
му не оборачиваясь, сказала Ира. - Даже со взрослыми так нельзя.
   Она снова заплакала, на этот раз совсем тихо, давясь слезами. Стасову
и Татьяне были видны только ее подрагивающие плечи. Они ее  не  утешали.
Что толку? Ей больно, это понятно. Но свою боль  каждый  человек  должен
переживать сам. Он должен сам к ней привыкнуть и  сам  научиться  с  ней
справляться.
   Он шел за ней уже второй час. Томилина, видимо,  действительно  плохо
себя чувствует, потому что за час с небольшим прошла совсем немного.  То
и дело присаживалась на скамейки, отдыхала. Преследовать ее в  этом  но-
востроечном районе было трудно, приходилось держаться на расстоянии. Лю-
дей немного, улицы еще не застроены киосками и палатками, все просматри-
вается. Но, с другой стороны, если повезет и Томилиной понадобится меди-
цинская помощь именно здесь, то все шансы за то, что он будет  первым  и
единственным врачом, который окажется поблизости.
   Томилина остановилась, оперлась одной рукой о дерево,  другой  отерла
выступившую на лбу испарину. Постояла немного и  двинулась  дальше.  Его
восхищало то упорство, с каким эта грузная нездоровая женщина продолжала
выходить на прогулки несмотря на то, что ей это явно было не по силам.
   Она дошла до угла и скрылась за  поворотом.  Это  был  ее  постоянный
маршрут, и он знал, что дальше идет прямая, как стрела,  улица,  поэтому
близко подходить нельзя. Надо отпустить ее подальше, чтобы не попадаться
лишний раз на глаза.
   Он замедлил шаг, и в этот момент с той улицы, куда свернула Томилина,
послышался нарастающий рев мотора и визг тормо