икто уже пикнуть не смел. Ты что, шутишь? Корх -  человек-ле-
генда. Если он сказал, что это толково, значит, так и есть.
   Аркадий Яковлевич Корх действительно был личностью легендарной.  Пер-
вый в нашей стране кандидат наук, писавший диссертацию по методике  обу-
чения стрельбе. И первый же профессор в этой области. Заслуженный тренер
России. Если уж он одобрил придуманную Толей  Хвастуновым  методику,  то
немудрено, что Настя уже на пятом занятии  стала  показывать  более  чем
приличные результаты. А еще Аркадий Яковлевич был знаменит своей коллек-
цией значков. Когда еще существовал журнал "Разноцветные мишени", посвя-
щенный самым разным аспектам стрелкового спорта, на его  обложках  то  и
дело публиковали фотографии экземпляров из огромной коллекции Корха.
   - Толя, а ты многих уже по своей методике стрелять научил?
   - Многих. Тех, конечно, кто хочет учиться. А кто не хочет - что с ни-
ми сделаешь? Я им как инструктор вообще не нужен, они считают себя  мас-
терами, в тир ходят только форму поддерживать да друг перед другом  пок-
расоваться. Ничего, вот введу комплексное упражнение,  тогда  посмотрим,
кто из вас чего стоит. Сначала полоса препятствий, потом единоборство  с
двумя противниками под психотравмирующий шумовой фон, а потом  сразу  же
стрельба. У меня уже и фонограмма специальная  заготовлена  -  выстрелы,
гранаты рвутся, сирены воют, женщины визжат. Давление на психику жуткое.
Пусть постреляют после такого стресса, я на них посмотрю, много  ли  они
выбьют, мастера эти.
   - И ты можешь их научить нормально драться и стрелять в таких услови-
ях? - не поверила Настя.
   - А то. Я уже и методику разработал. Тоже, между прочим, Корху  пока-
зывал. Было бы кого учить! Пока что ко мне только спецназ  регулярно  на
занятия ходит. А оперсостав меня не очень-то жалует.
   Насте стало неловко. Она искренне уважала Толю Хвастунова,  человека,
болеющего за свое дело, живущего им. Хвастунову было интересно все,  что
он делал, наверное, поэтому все, что он делал, он делал хорошо. Он  при-
думывал методики обучения и тренировок,  он  обивал  пороги,  выпрашивая
оборудование и боеприпасы, он за собственные деньги приобретал брошюры и
видеофильмы с зарубежными материалами. И ему  было  очень  обидно,  что,
кроме спецназовцев, мало кто проявлял интерес к его занятиям.
   - Толя, ты не сердись на нас, не обижайся, - виновато сказала она.  -
Ты же знаешь, какие мы все замотанные, света белого не видим.
   - Да что ты, Ася. - Он примирительно махнул рукой. - Я без претензий.
Мое дело - подготовиться, методики наработать, чтобы в случае надобности
максимально быстро обучить большое число сотрудников. А пока  надобности
нет - что ж... Вот ты ко мне ходишь - мне приятно. Уж тебе-то "милицейс-
кая стрельба" вообще не нужна, ты же на задержания не выезжаешь. По-мое-
му, ты даже оружия не носишь.
   - Не ношу, - призналась Настя. - Я к тебе езжу стресс снимать,  мозги
на место ставить. Позанимаюсь полчаса - и могу мыслить стройно и  после-
довательно. Очень полезно, когда эмоции эфир забивают.
   - Ну, хоть на этом спасибо, - грустно улыбнулся Хвастунов. - Какая-то
польза от меня все-таки есть.
   Выходя из тира, Настя с удивлением обнаружила, что за все время заня-
тий ни разу не вспомнила о том, что так мучило ее  весь  день.  Анатолий
все-таки заставил ее полностью сконцентрироваться на  "опорных  точках".
За этот час проблема, что называется, "вылежалась", и решение  ее,  очи-
щенное от тревоги и страха, теперь казалось Насте очевидным и вполне ло-
гичным.
   - Да, дорогой, подставил ты меня, - сказала Настя недовольным  тоном.
- Я понимаю, твоей вины в этом нет, но мне-то каково, а? Я  как  идиотка
звоню своим друзьям в милицию, говорю, что у моего  знакомого  Соловьева
такая-то и такая-то проблема, не подскажут ли они мне чего умного. А они
хватают меня под белы рученьки и чуть ли не допрашивают. Оказывается,  у
моего знакомого Соловьева два трупа и сам он под сильным подозрением,  а
не арестовывают его исключительно из сочувствия  к  состоянию  его  здо-
ровья. Ну ты мне скажи, мне это надо?
   Соловьев выглядел совсем плохо, глаза потухли, лицо  посерело.  Настя
приехала к нему в тот же день вечером, буквально через полчаса после то-
го, как от Соловьева уехал следователь, который в  связи  с  отсутствием
возможности доставить неходячего инвалида в прокуратуру счел более прос-
тым и быстрым приехать к нему лично.
   - Но ты мне веришь? - уже в который раз спросил Соловьев.  -  Ты  ве-
ришь, что я их не убивал?
   - Да я-то верю, а толку? Я же не следователь. Это он должен тебе  ве-
рить. Когда в доме находятся три человека и двоих из них убивают, подоз-
рение, совершенно естественно, падает на третьего. А чего же ты хочешь?
   - В доме был кто-то еще, - упрямо повторял Владимир Александрович.
   - Володя, твой единственный шанс - понять, что у тебя искали.  Только
узнав, что искали, можно догадаться, кому это нужно. Дальше  уже  проще.
Пока ты этого не сделаешь, все разговоры о злоумышленниках,  проникающих
в твой дом, гроша ломаного не стоят. Кто-то же подсунул тебе Марину.
   - Это неправда, - горячо возразил Соловьев. - Марина не может иметь к
этому никакого отношения.
   - Да что ты говоришь! - насмешливо протянула Настя, прищуриваясь. - А
откуда же она, позволь тебя спросить, взялась?
   - У меня в компьютере появился вирус, Андрей  вызвал  специалиста  из
фирмы по обслуживанию компьютерной техники. Вот и все. Тот факт, что она
имеет судимость, ни о чем не говорит.
   - Как называется фирма?
   - "Электротех".
   - У тебя есть телефон этой фирмы?
   - Нет. У Андрея был, он сам туда звонил.
   - Володя, я вынуждена тебя огорчить. Когда ты вчера  сказал  мне  про
свою проблему, я сразу подумала именно о Марине. И сегодня утром, еще до
того, как звонить своим друзьям из милиции, навела справки. Такая  фирма
в Москве есть, но никакая Марина там не работает. Там вообще нет ни  од-
ной сотрудницы с таким именем. И обслуживанием компьютерной техники  они
не занимаются. Теперь ты понимаешь, насколько серьезно то, что тебя вче-
ра беспокоило? Андрей, уж не знаю, по чьему  указанию,  вместе  с  твоей
красавицей Мариной устроили целую мистификацию, предварительно занеся  в
компьютер вирус, с однойединственной целью -  получить  неконтролируемый
доступ в твой кабинет. И ради чего? Ну соберись же, Соловьев, возьми се-
бя в руки! Чем быстрее ты найдешь то, за чем они охотились, тем  быстрее
милиция раскроет преступление, и нас с  тобой  оставят  в  покое.  Может
быть, тебе это все равно, над тобой не капает, к тебе следователь вон на
дом приезжает. А меня же затаскают! У меня, между прочим, время не  дар-
мовое, я получаю зарплату за реальные консультации и составление и  обс-
луживание договоров. Ну и много я наконсультирую, если буду каждый  день
по несколько часов проводить то в прокуратуре, то на Петровке?
   - Чего ты от меня хочешь? - устало спросил Соловьев.
   - Я хочу, чтобы ты пересмотрел все свои бумаги и  вещи  и  постарался
понять, что у тебя искали. Чем быстрее ты это сделаешь - тем лучше. Если
хочешь, я помогу тебе. Отпрошусь с работы, возьму два-три  дня  за  свой
счет и вместе с тобой перетряхну весь твой архив, по  листочку,  бумажку
за бумажкой. Если тебе это все равно, то мне - нет. Меня могут просто  с
работы выгнать.
   - Хорошо, - монотонно сказал он, - давай пересмотрим мои бумаги. Если
это для тебя так важно, давай займемся. Только не сегодня. Я устал.
   - Завтра?
   - Хорошо, пусть будет завтра.
   - Так я приеду прямо с утра?
   - Хорошо, прямо с утра.
   Настя видела, что мыслями он находится  где-то  далеко.  Там,  вдали,
можно было отгородиться от того, что произошло этой ночью.
   - Тебе нужен новый помощник, - заметила она. - Ты же  один  не  спра-
вишься.
   - Издатели пришлют кого-нибудь, - равнодушно ответил он.
   - Но пока не появится новый помощник, кто-то должен жить с тобой.  Ты
не хочешь попросить сына приехать и побыть здесь?
   - Сына? - переспросил он, словно Настя сказала очевидную и  непрости-
тельную нелепость. - Нет.
   - Почему?
   - Это не обсуждается.
   - Как скажешь. Но кто-то ведь должен быть с тобой.
   - Завтра будешь ты. А там посмотрим.
   Соловьев впал в глубокую депрессию, это было очевидным,  но  вряд  ли
следовало этому удивляться. Обнаружить два трупа, один из  которых  при-
надлежит твоей любовнице, и провести наедине с ними ночью довольно  дли-
тельное время, пока не приехала милиция, - это все-таки не  слабый  удар
по нервам.
   - Я могу что-нибудь сделать для тебя сегодня? - спросила Настя. - Мо-
жет быть, ужин приготовить?
   - Не надо, я не хочу есть.
   - Помочь тебе лечь в постель?
   - Не надо, я справлюсь сам.
   - Тогда до завтра?
   - Да, до завтра. Спасибо, что приехала.
   Она подошла к нему, наклонилась, поцеловала в щеку.
   - Держись, Соловьев. По прошлому опыту знаю: первые сутки самые тяже-
лые. Прими снотворное и постарайся поспать.  Завтра,  когда  проснешься,
будет легче. С бедой надо провести ночь. Не расклеишься, когда я уеду?
   - Постараюсь.
   На его лице проступило слабое подобие улыбки. Он взял Настю за руку и
снова, как и несколько дней назад, прижал ее пальцы к своей щеке.
   - Поезжай, Настенька. И приезжай завтра пораньше.


   Глава 12

   Предпраздничные дни таили в себе серьезную опасность. Уж  что-что,  а
законы невезения Настя Каменская знала как свои пять  пальцев.  В  соот-
ветствии с одним из этих законов, чем  ближе  "длинные"  праздники,  тем
больше вероятность того, что откроются новые неожиданные обстоятельства,
которые нужно будет немедленно проверять.  Особенно  результативно  идет
такая проверка, когда все разъезжаются и отдыхают. Никого нигде не  най-
дешь, не застанешь и на работу не вытащишь. А начало  мая  обещало  быть
весьма в этом плане удачным: четыре выходных, потом четыре рабочих  дня,
потом три выходных. И негосударственные структуры устраивают себе сплош-
ной праздник, пренебрегая жалкими четырьмя днями между официальными  вы-
ходными.
   Нынешний год ничем от прошлых лет не отличался, добросовестно  следуя
когда-то сформировавшемуся закону. В аккурат 29 апреля был проведен пов-
торный обыск на квартире Черкасова, внимательный, неторопливый, в  отли-
чие от первого, проведенного сразу после задержания. В результате  этого
обыска были обнаружены две вещи: тщательно спрятанный блокнот,  исписан-
ный почерком, явно не принадлежащим самому Черкасову, и  следы  специфи-
ческой грязи под ковром.
   Содержание записей в блокноте говорило о том, что его владелец  увле-
кался компьютерными играми. Вполне вероятно, что это был  блокнот  Олега
Бутенко. В тот же день связались с его родителями, но версия не подтвер-
дилась. Во-первых, Олег играми не увлекался и дома у него компьютера  не
было. А во-вторых, почерк был явно не его.  Конечно,  в  таких  вопросах
слово "явно" права на существование не имеет. У родителей Бутенко  взяли
образцы написанных им текстов - тетради, блокноты, записки, и  отправили
на экспертизу.
   А сам Михаил  Черкасов  ничего  вразумительного  по  поводу  блокнота
объяснить не смог, и это Юре Короткову очень не понравилось.
   - Вы когда-нибудь видели этот блокнот? - спросил он, приехав на квар-
тиру, где в полной изоляции и под неусыпной охраной находился Черкасов.
   - Нет, никогда, - покачал головой Черкасов.
   - Как он мог попасть в вашу квартиру?
   - Наверное, это блокнот Олега, - неуверенно предположил он.
   - Мы это проверим. А если это не его блокнот, то чей?
   - Понятия не имею.
   - Вы можете перечислить людей, которых приводили к себе после  смерти
Бутенко?
   - Я никого не приводил. Если вы имеете в виду моих  партнеров,  то  я
сам к ним ездил.
   - А не партнеры? Просто знакомые, соседи, родственники?
   - У меня никто блокнот не оставлял. Я совершенно точно это помню.
   - Тогда как он мог к вам попасть?
   - Не знаю.
   - К Олегу в ваше отсутствие мог кто-нибудь приходить?
   - Вряд ли. Он же прятался. Значит, со старыми знакомыми он бы побоял-
ся вступать в контакт.
   - А с новыми?
   - А где бы он их взял? - ответил Черкасов вопросом на  вопрос.  -  Он
ведь из дома не выходил.
   - Как вы можете быть уверены? - возразил Коротков. -  Вы  уходили  на
работу, а Бутенко оставался один. Мало ли как он проводил время  в  ваше
отсутствие.
   - Но он же прятался, скрывался... Он очень боялся тех наркодилеров, у
которых украл товар.
   Больше ничего Юра от него не добился. А когда стало понятно, что най-
денный блокнот принадлежал все-таки не Бутенко, Настя сказала, что  при-
дется предъявлять его родителям всех  погибших  юношей.  И  невиновность
Черкасова в убийствах снова оказалась поставленной под сомнение...
   Для того чтобы быстро получить хотя  бы  поверхностное  заключение  о
следах грязи, обнаруженных под ковром, который покрывал  пол  в  комнате
Черкасова, Коле Селуянову пришлось употребить все свое красноречие, оба-
яние и некоторую сумму денег, истраченную на очередную бутылку.  Эксперт
сказал, что это земля, смешанная с песком и бетоном.  Причем  бетон  до-
вольно дефицитной марки.
   - Откуда-то со стройки приволокли на ботинках, - заявил он.
   30 апреля был коротким днем, после обеда все учреждения, в том  числе
и государственные, уже не работали, и Коля, как ни старался,  ничего  не
успел. Вопрос о том, откуда получали и кому  отгружали  этот  дефицитный
бетон, пришлось отложить. Прошли те времена, когда по звонку из  милиции
служащие бросали праздничное застолье и мчались на работу, чтобы  выдать
нужную справку. Никто теперь милицию не уважает...
   Зато родителей погибших юношей собрать всетаки удалось. Вернее,  соб-
рать удалось только пятерых, еще в три семьи Короткову пришлось съездить
самому.
   - Это блокнот нашего Валерика, - помертвевшими губами  произнес  отец
Валерия Лискина, пропавшего в начале декабря и найденного мертвым в фев-
рале.
   - Вы уверены?
   - Это его блокнот. Он с ним не расставался, всегда в кармане носил.
   - У вас есть его тетради или другие блокноты? Мы должны быть уверены,
поэтому придется проводить экспертизу.
   - Да, конечно... Значит, вы уже нашли преступника?
   - Пока нет, к сожалению.
   - Тогда откуда у вас блокнот Валерика? Почему вы от нас скрываете?  Я
отец, я имею право знать, кто убил моего мальчика.
   - Поверьте мне, Борис Аркадьевич, мы делаем все, чтобы найти убийцу.
   - Вы лжете, - твердо заявил Лискин. - Вы делаете все, чтобы его выго-
родить. Сначала вы позволяли ему разгуливать на свободе, пока газеты  за
вас не взялись, а когда вам дали по рукам, вы пытаетесь снять с него от-
ветственность. Вы, милиционеры, всегда были антисемитами. Но я этого так
не оставлю.
   Свою угрозу Борис Аркадьевич Лискин выполнил. На следующий день  пол-
ковник Гордеев велел срочно разыскать Селуянова и  Короткова.  Настю  он
дергать не стал, она уже третий день вместе с Соловьевым перебирала  его
архив и вообще все в доме в поисках предмета, который вызывал такой ост-
рый интерес загадочных преступников.
   - Поздравляю, - мрачно сказал он. - В последний день перед праздника-
ми мы получили замечательный подарок. Родители восьми потерпевших  нака-
тали на нас жалобу. Этот сучонок Свалов дал журналисту не  только  общую
информацию, он еще и назвал фамилии тех мальчиков, которых мы пока пред-
положительно объединили в  одну  группу.  Поэтому  жалобу  подписали  не
только те пятеро, кого мы вчера собирали на Петровке, но и  те  трое,  к
которым ты, Юра, ездил и которых вчера здесь не было.
   - И что теперь? - робко подал голос Селуянов.
   - Ничего. Будем терпеть плевки и пинки и объяснять  на  каждом  углу,
что мы не верблюды, в смысле - не антисемиты. После удачного выступления
журналиста на брифинге дело и без того находится на  контроле,  так  что
после этой жалобы изменится только регулярность получения  нами  взбучек
от руководства. Не раз в три дня, а каждый день. Что у нас с  вами  есть
по этому делу? Только Черкасов, который ни в чем  не  признается,  кроме
эпизода с Бутенко.
   - А Настя? У нее же линия коттеджей. Вдруг там что-нибудь высветится?
- с надеждой сказал Коротков.
   - А вдруг нет? - отпарировал Гордеев. - Блокнот  Лискина  в  квартире
Черкасова - это хоть что-то. А с коттеджами вообще все до сих пор глухо.
Конечно, пока она возится с убийствами в  доме  Соловьева,  может  быть,
что-нибудь прорежется, но надежды на это мало. Сейчас весь  упор  делаем
на Черкасова. Ему удалось нас обмануть, заморочить  нам  голову  на  ка-
кое-то время, слава Богу, не очень длительное. Хорошо, что вовремя спох-
ватились. Пусть сидит на этой частной хате и думает, что мы ему  повери-
ли. Коротков, беседовать с ним будешь каждый день, очень аккуратно, что-
бы он не насторожился. Лови на каждой мелочи, но делай вид,  что  веришь
всем его объяснениям. Этот Черкасов, по-видимому, не так прост,  как  мы
сначала подумали.
   Они совещались еще минут десять, пока не  затренькал  аппарат  прямой
связи с руководством.
   - Ну вот, - вздохнул Гордеев, вставая и застегивая китель на широкоп-
лечей приземистой фигуре, - предпраздничное вливание. Пойду  отдуваться.
Работайте, дети мои.
   Уже третий день они методично обследовали весь дом Соловьева,  загля-
дывая в каждый угол,  перелистывая  книги,  перебирая  бумаги.  Владимир
Александрович чувствовал себя лучше, воспоминания  о  той  ужасной  ночи
стали понемногу отступать. Настя попрежнему делала вид, что не  имеет  к
работе по раскрытию преступления никакого отношения и помогает Соловьеву
исключительно ради того, чтобы милиция побыстрее отстала от  нее  самой.
За эти три дня она поняла, что Владимир на самом деле не  был  таким  уж
беспомощным, каким казался, когда под рукой  был  помощник,  выполнявший
любую мелочь. Да и опасаться за Соловьева на тот случай,  если  злоумыш-
ленник захочет повторить попытку и попробует еще раз вломиться  ночью  в
дом, у Насти оснований не было. В холле перед входной  дверью  круглосу-
точно дежурил милиционер, выполнявший двойную функцию: с одной  стороны,
защитить хозяина от незваного гостя, а с другой - не дать хозяину отбыть
в неизвестном направлении, поскольку подозрение с него  окончательно  не
снято. Оружие выбросил в лесу, по-видимому, действительно не он, но ведь
загадочный четвертый, чьи следы эксперты обнаружили в доме,  вполне  мог
оказаться помощником коварного инвалида. И Андрея с Мариной  он  застре-
лил, и оружие в лес отнес, и следствию своим присутствием голову заморо-
чил. Но как бы там ни было, охрана у Соловьева была надежная и  постоян-
ная. Так что, оставляя его на ночь одного, она уже не испытывала к  нему
щемящей жалости, хотя и не могла понять его упорного  нежелания  пригла-
сить сына временно пожить в доме.
   - Когда твои издатели найдут тебе нового помощника? -  спросила  она,
сидя на полу перед открытым архивным сейфом и развязывая очередную  пап-
ку.
   - Попозже. Они разъехались по заморским курортам  на  все  праздники.
Вернутся и подыщут кого-нибудь. Ну что ты хочешь здесь найти, Настя? Это
перевод, черновик. Больше в этой папке ничего нет.
   - Не мешай, ладно? - сердито откликнулась она. - Если бы  преступники
тоже думали, что здесь ничего не может быть, они бы не искали  именно  у
тебя в кабинете и именно в сейфе. Не хочешь бумажки перебирать  -  пойди
свари кофе.
   - У меня, кажется, сахара нет, - растерянно заявил Соловьев.
   - О Господи, - застонала Настя, - как ты мне  надоел.  Сними  трубку,
позвони Жене Якимову и попроси, чтобы он одолжил тебе сахар. Тебя  всему
учить надо, да? Привык жить за спиной у  помощников.  И  составь  заодно
список продуктов, которые тебе нужны, я завтра куплю и привезу.  Ну  иди
же, займись чем-нибудь полезным, если дело делать не хочешь.
   - Ты сердишься, да? - грустно спросил Соловьев.
   Настя видела: он хочет, чтобы она его пожалела, посочувствовала  ему.