цветов.  Остальное  я  сама
придумывала. Училась менять голос, жесты, походку. Очень хорошо отвлека-
ет.
   - От чего отвлекает?
   - От мыслей о бренности существования. - Она усмехнулась. -  Так  что
если меня выгонят из милиции, без работы не останусь. Пойду на  киносту-
дию фильмы озвучивать.
   Дима подвинулся ближе, положил голову ей на колени.
   - Если ты все это умеешь, то почему не пользуешься?
   Настя лениво подняла руку, безвольно свисавшую с подлокотника кресла,
запустила пальцы в его волосы.
   - Зачем своих обманывать? Какая есть - такая есть.
   - Мужики по тебе сохли бы.
   - Мне неинтересно.
   - Почему? Нормальной женщине это должно быть интересно.
   - Я - не нормальная женщина. Я вообще не женщина. Я  -  компьютер  на
двух ногах. И потом, они все равно увидели бы меня после  ванны.  И  вся
любовь тут же кончилась бы.
   - Не наговаривай на себя. Ты - нормальная молодая  красивая  женщина.
Только в тебе огня нет.
   - Огня нет, - согласилась Настя.
   - Может, ты не хочешь его зажигать?
   - Может, не хочу. Перестань меня уговаривать. Я очень устала. У  меня
сил нет дойти до душа, а ты мне рассказываешь про  высокую  страсть.  Ну
нет ее во мне, что я могу поделать?
   - Хочешь, я тебе помогу?
   - В чем? - Настя открыла глаза, внимательно посмотрела на Захарова.
   - До душа дойти. Раз в тебе нет высокой страсти, тебя это  не  должно
смущать.
   - Помоги. - Она опять расслабленно прикрыла глаза.
   Дима включил в ванной воду, налил в нее пенящийся "Бадузан", вернулся
в комнату. Не поднимая Настю с кресла, осторожно снял с  нее  мини-юбку,
потом аккуратно, стараясь не касаться тела руками, стянул бирюзовую май-
ку на бретельках.
   - А грудь-то! - Он укоризненно покачал головой. - Это надо совсем се-
бя не любить, чтобы такую красоту прятать.
   - Аяинелюблю.
   Настя по-прежнему не открывала глаз.
   - А что ты любишь?
   - Задачки решать.
   Он легко подхватил Настю на руки, отнес в ванную и осторожно  опустил
в воду. В горячей воде она быстро приходила в себя, бледные щеки порозо-
вели. Дима уселся на край ванны, продолжая с любопытством  рассматривать
Настино умытое лицо.
   - Сколько раз тебя Павлов видел в натуральном виде?
   - Два.
   - И ты не боялась, что он тебя узнает? Рисковая ты девушка.
   - Никакого риска. Меня почти невозможно запомнить. Я -  никакая.  Вот
ты столько лет меня знаешь, а описать словами не сможешь. Во мне нет  ни
одной яркой черты.
   - Кто тебе сказал, что ты - никакая? Сама придумала?
   - Отчим. Это случайно вышло. Мне тогда пятнадцать лет было. Он по те-
лефону разговаривал, не думал, что я слышу. Когото распекал, что слишком
заметного парня куда-то послали. Он тогда еще в розыске работал. И гово-
рит: "Он должен быть таким, как моя Аська. Никаким. Сто раз  мимо  прой-
дешь и не запомнишь". Я, естественно, в слезы. Он понял, что я  слышала,
утешать начал. Вот тогда-то он мне и сказал: "У  тебя  лицо  как  чистый
лист бумаги. На нем что угодно можно нарисовать. И красоту, и  уродство.
Это редчайший дар природы, им надо уметь пользоваться". Кроме того,  Ди-
муля, мы ведь не черты лица запоминаем, а масть, мимику,  моторику,  го-
лос, манеры. А это все легко меняется, было бы желание. Так что,  повто-
ряю, риска не было ни малейшего.
   - Ты с ним и голос меняла?
   - Конечно.
   - Скажи что-нибудь, мне интересно, как ты с ним разговаривала, - поп-
росил Дима.
   Низким голосом, в котором явственно слышались англоязычные интонации,
Настя произнесла:
   - Мне кажется, Дмитрий Владимирович, вы предпринимаете  попытки  меня
соблазнить. Я полагаю, что вы человек трезвомыслящий и отдаете себе  от-
чет в полной безнадежности вашего предприятия.
   Она скользнула вниз, и белая пена укрыла ее до самого подбородка.
   - Ну, ожила? - спросил Захаров, когда Настя, укутанная в длинный  ха-
лат, вышла из ванной. - Я чай заварил. Садись, рассказывай.
   - Мне перед сном чай нельзя, - помотала головой  Настя.  -  Я  яблоко
погрызу. Значит, так, Димуля. Первое. Александр Евгеньевич Павлов хорошо
ориентируется в тексте своей диссертации, помнит его и достаточно связно
излагает. Но я абсолютно убеждена, что он ее не  писал.  Он  всего  лишь
добросовестно выучил ее. Он не смог ответить ни на один вопрос, на кото-
рый ответил бы любой настоящий автор.
   - Значит, Филатова не преувеличивала, когда говорила  мне  в  машине,
что начальникам диссертации пишут профессора? Я, честно  говоря,  ей  не
поверил.
   - Зря. Очень распространенная практика. Я  это  специально  выяснила.
Теперь второе. Свою монографию Ирина Сергеевна Филатова  писала,  несом-
ненно, сама. Среди ее бумаг есть переводы всех зарубежных работ, на  ко-
торые она ссылается, причем переводы не официальные, а  рукописные,  вы-
полненные ею же. Она хорошо владела английским.  Стиль,  логика,  подача
материала - все указывает на ее авторство.
   - А что, были какие-то сомнения?
   - Посуди сам. План на следующий год верстается в сентябре.  До  этого
долгое время Филатова отказывается заниматься  докторской  диссертацией,
она постоянно загружена текущей научной  работой.  Наконец,  после  дли-
тельных уговоров она заявляет в план монографию, происходит это  в  сен-
тябре прошлого года, а уже к Новому году книга  отпечатана  начисто.  Ее
адъюнкт получает экземпляр, по его словам, сразу после праздников. Когда
она успела ее написать?
   - Бывает же, что все материалы и наброски уже готовы, остается только
скомпоновать их. Это не занимает много времени.
   - Бывает, - согласилась Настя. - Но где эти наброски? Я не нашла  ни-
чего, ни одного самого малюсенького листочка. Такое может быть только  в
том случае, если книгу ей кто-то написал. Или она  украла  рукопись.  Но
все это не так, потому что, повторяю, ее авторство сомнению не подлежит.
   - Ты видишь какую-то связь между диссертацией Павлова и этой моногра-
фией? - недоверчиво спросил Дима.
   - Самую прямую. - Настя вздохнула. - Тексты абсолютно идентичны. Сло-
во в слово. Только названия разные. У Павлова -  "Криминологическая  ха-
рактеристика консенсуальных деликтов в сфере советского государственного
управления", а у Филатовой "Криминология. Коррупция. Власть". Да по  су-
ществу и названия не так уж отличаются, консенсуальные деликты  в  сфере
государственного управления - это эвфемизм, характерный для того  перио-
да, когда Павлов защищался. На самом деле это  завуалированное  название
коррупции.
   - Ничего не понимаю. В восемьдесят седьмом году кто-то пишет  Павлову
диссертацию, а спустя четыре года Филатова  самостоятельно  пишет  точно
такую же работу? Настя, не морочь мне голову.
   - А ты не допускаешь, что этим "кто-то" и была Филатова? Почему бы ей
не написать Павлову диссертацию за деньги? Тогда, по крайней мере, ясно,
что Павлов действительно давно знает ее, но не хочет афишировать деловой
характер знакомства и прикрывается амурными делами. Здесь многое не схо-
дится, согласна, но в качестве рабочей гипотезы подойдет. Во всяком слу-
чае, эта гипотеза объясняет отсутствие черновых материалов и невероятную
скорость написания книги. Павлов чем-то очень обидел Ирину, и она  реши-
лась на публикацию давно написанной  рукописи.  Если  бы  Павлов  поднял
скандал и обвинил ее в плагиате, она бы в два счета  доказала  свое  ав-
торство.
   - А что у тебя не сходится? По-моему, вполне правдоподобно.
   - Нет, в этой гипотезе дыр больше, чем связок. В  одну  дыру  у  меня
провалился автореферат диссертации Павлова, который Филатова  искала  по
названию, а не по фамилии автора. В другой дыре торчит голова  какого-то
Владимира Николаевича. И вообще это не вяжется с ее характером: написать
кому-то работу, получить за это деньги, а потом пытаться при помощи этой
же работы пролезть в докторантуру. Мошенническим путем собрать два  уро-
жая с одного посева. Нет, не вяжется. Если бы она  написала  диссертацию
за деньги, то не стала бы публиковать книгу. И наоборот, она опубликова-
ла бы книгу только в том случае, если бы не было этой истории с  диссер-
тацией. Или - или. И анализ статистики по Энской области никак  сюда  не
приклеивается. Ирина искала компромат на Павлова, это совершенно очевид-
но. Зачем?
   - Может быть, чтобы он не возникал, когда она опубликует книгу?
   - Слишком сложно, - покачала головой Настя. - Ей незачем было бояться
этого. Любая филологическая экспертиза подтвердит ее авторство. И потом,
заткнуть рот Павлову - вовсе не решение вопроса. Кто угодно может прочи-
тать и диссертацию, и монографию, тем  более  что  они  посвящены  одной
проблеме. Нет, тут что-то другое. Но самое главное  -  непонятно,  какое
отношение все эти научные дела имеют к убийству. Пойдем-ка спать,  Диму-
ля. В постели лучше думается.
   - Женщина, у которой постель ассоциируется с местом для  размышлений,
совершенно безнадежна, - шутливо вздохнул Захаров.
   Но Дима Захаров ошибался, Настя вовсе  не  была  так  уж  безнадежна.
Просто она привыкла решать задачи последовательно, по мере их  возникно-
вения.
   Лежа в постели в маленькой комнате  квартиры  Гордеева-младшего,  она
снова и снова пыталась составить такое уравнение, при решении которого в
ответе получились бы два идентичных текста и один труп. Было почти четы-
ре часа утра, когда уравнение наконец составилось.
   Настя встала, накинула халат и на цыпочках подошла к комнате, в кото-
рой спал Дима. Дверь была распахнута настежь, Настя осторожно  заглянула
в комнату.
   - Дима, - шепотом позвала она.
   Тот мгновенно открыл глаза, словно и не спал.
   - Ты чего не спишь? - спросил он тоже шепотом.
   - Я решила.
   - Что ты решила?
   - Задачку. Я все поняла. У меня возникли новые вопросы,  но  зато  не
осталось ни одной дыры.
   Дима включил лампу у изголовья и посмотрел на Настино сияющее лицо  и
сверкающие от радости ярко-голубые глаза.
   - Сумасшедшая! - тихо проговорил он с улыбкой. -  Для  тебя  решенная
задачка слаще шоколадной конфеты. Иди сюда.
   Настя вытянулась рядом с ним на диване, обняла за шею  и  возбужденно
зашептала:
   - Скорей бы утро! Тогда я смогу кое-что выяснить...
   - Замолчи, - одними губами произнес Дима, крепко прижимая ее к себе и
целуя. - Хватит быть умницей. Побудь хоть немного просто женщиной...
   - Я думаю, произошло следующее, - рассказывала на другой  день  Настя
приехавшему к ней Гордееву. -  В  1986  году  Павлов,  став  начальником
следственного отдела УВД области, решает, что неплохо бы ему стать  кан-
дидатом наук, для дальнейшего продвижения. О том, чтобы написать  работу
самому, речь не идет. Он обращается к некоему лицу, назовем его  условно
посредником, чтобы тот нашел "рабочую лошадку", желающую заработать  де-
сять тысяч. В то время именно столько стоила диссертация "под ключ",  то
есть с введением, заключением, списком литературы и авторефератом.  Пос-
редник находит Филатову, которая остро нуждается в деньгах,  потому  что
из-за жилищных условий не может устроить свою личную жизнь. У нее в раз-
гаре роман с хирургом Корецким, и роман  этот  наверняка  закончился  бы
разводом Корецкого и браком с Филатовой, если бы решился квартирный воп-
рос. Ирина берется за диссертацию и занимается кооперативом, рассчитывая
на обещанный гонорар. Но Павлов - человек осторожный. Он ставит  посред-
нику условие: "рабочая лошадка" ни в коем случае не должна знать, на ко-
го она работает. Ни имени, ни должности, ни даже города, в котором живет
заказчик. Он известен Ирине под вымышленным  именем  "Владимир  Николае-
вич", она не знает даже его телефона. Она имеет дело только с  посредни-
ком, который передает заказчику ее координаты. Связь, таким  образом,  у
них односторонняя, "Владимир Николаевич" сам звонит Ирине, согласовывает
с ней тему, содержание глав и параграфов, а когда она сообщает, что  ра-
бота готова, присылает посредника за текстом. И исчезает,  не  заплатив.
Вот они, те десять тысяч, которых Ирина ждала, но не дождалась. Где  ис-
кать недобросовестного заказчика, она не знает. Связи  с  посредником  у
нее нет. Она понимает, что ее обманули.  Будучи  человеком  одновременно
обидчивым и гордым, она не пытается искать обманщика. И историю эту,  по
вполне понятным причинам, никому не рассказывает. На том  этапе  она  ее
похоронила в душе.
   Проходит четыре года, начальник все настойчивее  рекомендует  ей  за-
няться докторской диссертацией, чтобы номинально соответствовать занима-
емой должности ведущего научного сотрудника. Филатова раздумывает, можно
ли использовать написанную ею работу. Может быть, заказчик не стал защи-
щать диссертацию? Передумал, обстоятельства изментись, текст  не  понра-
вился - да мало ли по каким причинам. Толи диссертация не  защищена,  то
рукопись готова к использованию. Она обращается к своему адъюнкту, и  он
приносит ей ответ: диссертация защищена в тысяча  девятьсот  восемьдесят
седьмом году, автор - Александр Евгеньевич Павлов из Энска. По-видимому,
она наводит о нем справки и узнает, где и кем он работает. В ней  подни-
мается прошлая обида,  на  которую  наслаивается  и  неудавшаяся  личная
жизнь, и пренебрежительное отношение  к  науке  со  стороны  руководите-
лей-управленцев. Замкнутая, трудолюбивая, безотказная Ирина Филатова ис-
пытывает к Павлову такую жгучую ненависть, которую трудно было даже  за-
подозрить в ней. Она понимает, что человек, "нагревший" ее на десять ты-
сяч, наверняка нечестен в работе. Опытный аналитик, она знает ще искать.
Но она ищет не просто компромат на Павлова, она не собирается его шанта-
жировать и тем более не собирается ничего доказывать. Она ищет, чем  его
можно напугать, смертельно напугать, а еще лучше - уничтожить  как  лич-
ность, заставив жить в вечном ожидании неприятностей. И она находит. Она
находит фамилии людей, которые не простят Павлову, если вокруг него под-
нимется скандал, который может вывести на их прошлые грешки.  А  скандал
обязательно возникнет, если она опубликует свою книгу  и  найдется  хоть
один человек, который сравнит ее с диссертацией Павлова. Тогда она  ста-
вит книгу в план НИР Института.
   Павлов тем временем объявляется в Москве, в Штабе МВД  России.  Ирина
никогда не видела его в лицо, фамилия у него  достаточно  распространен-
ная, услыхав, что в министерстве появился новый главный эксперт  Павлов,
она еще ни в чем не уверена. Она "примеряет" его, думает о нем, даже за-
писывает его служебный телефон. Но их очное знакомство происходит позже,
зимой. Начальник Филатовой помнит, что он лично знакомил их у себя в ка-
бинете, представляя новому главному эксперту своего ведущего сотрудника.
Павлов понимает, кто перед ним. Некоторое время Ирина держит его в  нап-
ряжении, потом дает понять, что узнала в нем своего заказчика.  По-види-
мому, это произошло в марте, потому что как раз тогда Павлов начал наез-
жать в Институт, как говорит Семенова, "с цветами  и  подарками".  Можно
предполагать, что он узнал о замысле Ирины и пытался уломать ее, как го-
ворится, добром. Убедившись, что она не поддается, принял более  жесткий
тон. С середины апреля начались вызовы в министерство и морока с перера-
боткой документов. На самом деле Павлов  использует  любой  повод  пови-
даться с Ириной и уговорить при помощи денег, угроз или еще чего-нибудь,
он пробует взять ее измором. Та же Семенова  утверждает,  что  Ирина  не
умела никому говорить "нет", была очень мягкой и  уступчивой.  Один  Бог
знает, чего ей стоило не уступить Павлову.  После  этих  разговоров  она
приезжает в институт измученная и разбитая. Видно, уж очень сильна  была
обида. Мошенничества она никогда не прощала.
   Но Ирина чего-то не учла, где-то просчиталась, потому что Павлов  ис-
пугался этого скандала гораздо сильнее, чем она предполагала. Настолько,
что стал бояться за свою жизнь. Что-то в этой ситуации есть такое,  чего
Ирина не знала и не могла знать, а сказать ей это Павлов не мог  или  не
имел права. Это и послужило причиной ее гибели.
   Когда Павлов попал в поле нашего зрения, он начал отчаянно врать  про
любовь, про то, что давно знает Ирину. Казалось бы, зачем? Все имеющиеся
в наличии экземпляры рукописи исчезли, надо думать, не без  его  помощи.
Про четвертый экземпляр он и знать не знал. Никто никогда не  связал  бы
имя Ирины с его диссертацией. Могу предположить, что дело здесь  в  пос-
реднике. Павлов ему не доверяет. У него нет никаких гарантий,  что  пос-
редник еще тогда, в 1986 году, не "сдал" его Филатовой.  А  вдруг  Ирина
кому-нибудь об этом сказала? Он начнет отрицать их знакомство, а  кто-то
станет утверждать обратное, ссылаясь на Ирину. Он решил подстраховаться,
но сделал это крайне неумело и топорно. Это влетело ему  в  копеечку,  а
нас заставило приглядеться к нему  повнимательнее.  Я  думаю,  все  было
именно так. И возникают два вопроса: чем конкретно Филатова думала испу-
гать Павлова и чего он так сильно испугался на самом деле? Понятно,  что
убийство совершил не он. Убийство "заказное", это значит, что повод  для
него был очень и очень серьезный...
   - Складно выходит. - Гордеев задумчиво постучал ложечкой о край  чаш-
ки, из которой пил чай. - И все, что мы на сегодняшний день знаем, вроде
бы в эту картинку укладывается. А вдруг все было не так?  А,  Анастасия?
Может такое быть?
   - Может, конечно. Просто я пока ничего другого не придумала.
   - Ну что ж, раз нет пока ничего другого, будем работать с этой верси-
ей. Давайте определимся, что мы можем и чего не можем. Мы можем пойти по
тому же пути, по которому шла Филатова, поехать в Энск, поднять карточки
и архивные уголовные дела, восстановить полностью список  фамилий,  раз-
вернуть мощную проверочную деятельность и попытаться выяснить,  чем  она
напугала нашего друга Павлова. Допустим, мы это выяснили.  Что  нам  это
дает? В нашу задачу не входит обвинение Павлова во  взяточничестве,  тем
более что доказать здесь практически ничего невозможно. Сами для себя мы
сделаем вывод о том, что Александр Евгеньевич нечист на руку. Ну и  что?
Это ни на миллиметр не приблизит нас к  убийце  Филатовой.  Более  того,
Павлов меньше года как уехал из Энска, у него там полно своих людей,  и,
если мы начнем проявлять активность, он узнает об этом через два часа. А
нам этого не нужно.
   "Да, папуля, - подумала Настя, - круг и вправду тесный. Не зря ты го-
ворил, что хуже нет - работать среди своих".
   - Если предположить, что Анастасия права и Павлов является  инициато-
ром убийства, потому что есть некоторое  обстоятельство,  представляющее
для него смертельную опасность, - продолжал между тем Гордеев, - то  пу-
гать его ни в коем случае нельзя.
   Нельзя по двум причинам. Во-первых, убийство Филатовой произошло  по-
тому, что она была единственным источником опасности.  Ее  устранили,  и
Павлов спокойно сидит на месте. Если напутать его суетой  вокруг  Энска,
то что он сделает? Не сбросит же бомбу на УВД в Энске,  а  заодно  и  на
Петровку. Сбежит куда-нибудь, застрелится, но в любом случае к убийце он
нас не приведет. В этой ситуации убийца ему не  поможет,  слишком  много
людей вовлечено в оборот. Во-вторых, пугать Павлова нельзя,  потому  что
его самоуверенность - наш козырь. Я надеюсь, ты его во лжи не уличала? -
обратился он к Насте.
   - Ни в одном глазу, - заверила она. - Все приняла за чистую монету, и
Филатову, и диссертацию.
   - Очень хорошо. Павлов достаточно осторожен, но не очень профессиона-
лен, зато весьма самонадеян. Он успел наделать массу ошибок, но  не  по-
дозревает об этом. И не должен подозревать. Нам удалось создать  у  него
иллюзию, что "научная" версия проработана и закрыта.  Каменская  ушла  в
отпуск, а убийство мы пытаемся раскрыть со стороны Интерпола и Идзиковс-
кого. С другой стороны, мы создали у него впечатление о самом себе как о
человеке ловком, умном и хитром. Это впечатление мы должны всячески под-
держивать. Тогда мы сможем заставить его действовать так, как нужно нам.
А напуганный человек, хотя со страху