т эксклюзивным издате-
лем этих книг. А это очень большие деньги. Очень.
   Кабинет у следователя Ольшанского был небольшим, поэтому, когда вмес-
те с Настей туда ввалился и широкоплечий Юра Коротков, сразу стало  тес-
но. Константин Михайлович выглядел спокойным, но то и дело сквозь  дело-
витый тон прорывались напряжение и раздражение.
   - В таком виде мы не можем отправлять дело в суд,  -  говорил  он.  -
Чистосердечное признание - не аргумент, когда человека нельзя допросить.
Особенно если этот человек производит впечатление психически  нездорово-
го. Это первое. Второе - причина убийства, как ее излагает Исиченко, то-
же выглядит весьма экзотично. С ходу в это поверить невозможно.  Поэтому
нужно провести посмертную судебно-психиатрическую экспертизу как Исичен-
ко, так и Параскевича. То, что сделала эта женщина, конечно, говорит  об
ее болезни. Но и то, о чем ее якобы попросил Параскевич, тоже не  свиде-
тельствует о его чересчур здоровой психике. Каждое  слово  в  показаниях
Исиченко нужно тщательно проверять. И третье. Речь идет о модном писате-
ле. Мы не можем быть уверены в том, что его убийство и ход расследования
не заинтересуют широкую общественность. И не дай нам Бог, если окажется,
что журналисты знают больше нас. Главным образом, представляющими  инте-
рес являются два обстоятельства: психическое здоровье самого Параскевича
и вероятность организации им собственного убийства,  которое,  по  сути,
является самоубийством, а также подлинное авторство его романов. Эти два
вопроса являются наиболее пригодными для скандальных разоблачений и  для
желтой прессы, они наиболее соблазнительны для тех, кто жаждет  клюквен-
ной чернухи, и поэтому в этих вопросах мы с вами должны  ориентироваться
лучше любого журналиста.
   - Боже мой, Константин Михайлович, - всплеснула руками Настя, - с ка-
ких это пор вы стали бояться журналистов и обращать на них внимание?! Вы
же их в грош не ставите.
   - Не ставлю, - подтвердил Ольшанский. - Но у  меня  есть  начальники,
причем в количестве, явно превышающем мою выносливость. И они-то как раз
очень серьезно относятся к прессе, особенно если журналисты пишут о том,
что следствие чего-то не знает или на что-то не обратило внимания.  Поэ-
тому я выношу постановление о производстве филологической экспертизы,  а
вы, дорогие мои, хватайте ноги в руки и бегите  искать  все  медицинские
карты Исиченко и Параскевича, с рождения и до  последних  дней.  Найдите
мне людей из окружения Исиченко, которые замечали странности в ее  пове-
дении. Найдите людей, с которыми в течение  последних  двух-трех  недель
перед гибелью общался Параскевич, и выясните у них, не был ли он необыч-
но подавленным, не высказывал ли намерений прекратить бессмысленное  су-
ществование и так далее. Сами знаете, что искать, не  маленькие.  Начнем
собирать материал для посмертной экспертизы  их  психического  здоровья.
Как найдете карту - сразу же бегом ко мне за  постановлением  о  выемке.
Анастасия, я знаю, девушка серьезная и всего боится, а ты, Коротков, так
и норовишь где-нибудь улику утащить без надлежащего оформления, а я  по-
том голову ломаю, как ее к делу пристегнуть, чтобы адвокат мне пальчиком
не погрозил.
   Коротков хмыкнул и исподлобья бросил быстрый взгляд на Настю. Они оба
понимали, о чем говорит следователь и на что намекает. Не далее как  три
месяца назад Настя допустила совершенно идиотскую оплошность,  обнаружив
в письменном столе подозреваемого дневник потерпевшей. В стол она полез-
ла, когда никто этого не видел, то есть в нарушение всех правил, процес-
суальных норм и служебных инструкций, и потом пришлось выворачиваться из
этого положения какими-то немыслимыми  способами.  Но  делать  замечание
Насте Константин Михайлович Ольшанский не хотел, поэтому напомнить о не-
обходимости соблюдения процедурных правил он решил, выбрав своей мишенью
Короткова.
   Они вышли из здания городской прокуратуры и сразу  же  отправились  в
ближайший кафетерий. Юра был хронически голоден, а Настя есть не хотела,
но зато очень хотела кофе, погорячее и покрепче.  Общий  вид  кафетерия,
как снаружи, так и внутри, особого доверия у  нее  не  вызвал,  так  как
сильно смахивал на пирожковую советского периода, когда кофе делали  по-
мойным, светло-бежевым, приторно-сладким и наливали из  огромных  чанов.
Настя огляделась и заметила совсем молоденького паренька, мывшего стака-
ны в раковине. Бросив взгляд на ценник и отметив, что "кофе черное"  це-
нится в этом заведении в 1400 рублей, она подошла к мальчишке и протяну-
ла ему пятитысячную купюру.
   - Молодой человек, - сказала она очень серьезно, - посмотрите на  ме-
ня. Я - уставшая, измученная тяжелой работой больная  женщина.  Сделайте
мне, пожалуйста, чашку человеческого кофе. Всего одну чашку, но зато как
следует. Как себе. Ладно?
   Парнишка сверкнул в ответ белозубой улыбкой, быстрым движением  вытер
руки и сунул купюру в карман.
   - В лучшем виде, - бросил он через плечо, устремляясь куда-то в  тем-
ные глубины общепитовского нутра.
   Коротков не был таким капризным, он взял в  двух  экземплярах  нечто,
именовавшееся гамбургером, беляш, булочку с повидлом и два  стакана  на-
питка, который состоял из концентрата и огромного количества воды. Настя
стояла рядом с ним, стараясь не смотреть на гамбургеры, при виде которых
ее начинало тошнить.
   - Ты что, совсем ничего есть не будешь? - удивился Коротков. - Не го-
лодная, что ли?
   - Нет. Я лучше потерплю, сегодня уже наконец Лешка приедет,  пригото-
вит нормальный ужин.
   - Счастливая, - завистливо  вздохнул  он.  -  Везет  же  некоторым  с
мужьями.
   - Выбирать надо не спеша, вот и весь секрет. Я с Лешкой двадцать  лет
знакома, а поженились только в этом году. А ты  сколько  был  знаком  со
своей Лялькой, когда женился на ней?
   - Четыре месяца.
   - Вот и ходи теперь голодным, мистер Торопыга.
   - Вот и хожу, - уныло кивнул Коротков. - Черт, какую гадость они туда
напихали? Есть же невозможно.
   - Не ешь. Возьми что-нибудь другое, - посоветовала Настя, стараясь не
расхохотаться.
   - Фигушки, уплочено, буду давиться.
   К ним подошел посудомоечный мальчуган, неся в руках симпатичную белую
чашечку на блюдечке. Этот кофе даже выглядел  прилично.  Настя  поднесла
чашку к губам и убедилась, что и вкус был вполне на уровне. Она  тут  же
полезла в кошелек и достала еще одну купюру. Парнишка молча взял  деньги
и, ничего не спрашивая, убежал.
   - Деньгами швыряешься, миллионерша? - хмыкнул Юра. - Конечно,  хорошо
быть женой профессора.
   - Имей совесть, завистник, - возмутилась Настя. - Десять тысяч -  это
моя ежедневная общепитовская  норма.  Ты  что,  можешь  прокормиться  на
меньшую сумму в нашем буфете? Я больше ничего не  буду  есть  до  самого
ужина, черт с ним, зато сейчас я выпью две чашки кофе, от которого  меня
не будет мутить и от которого я даже, может быть,  получу  удовольствие.
Давай лучше начнем работу делить. Ты что себе берешь?
   - Ася, а давай попробуем не делить, - предложил он.
   - А как же? Будешь сам все делать? Или намекаешь, что  я  должна  все
взять на себя?
   - Давай попробуем вместе. Мне сложно с тобой делиться, потому  что  у
меня есть машина, а у тебя нет. Я же все-таки мужчина некоторым образом.
А все задания, которые нам Костя дал,  связаны  с  беготней  по  городу.
Вдвоем-то веселее ездить.
   - Врешь ты все, - вздохнула Настя, залпом допивая первую чашку  кофе.
- Говори, какая у тебя корысть.
   - Все та же. Маньяк, который охотится за мальчиками. Ничего у нас  не
выходит, тыкаемся в разные углы, как слепые котята, ни одной ниточки на-
щупать не можем.
   - Ладно, ты мне все расскажешь, будем вместе  думать,  -  согласилась
она. - Как беляш?
   - Ничего, терпимо. Хочешь попробовать?
   - Ни за что, - отшатнулась она, при этом на ее лице  проступил  такой
неподдельный ужас, что Коротков не выдержал и фыркнул.
   Через пятнадцать минут, когда Юра Коротков доел беляш и запил булочку
с повидлом двумя стаканами бледно-розового  пойла,  а  Настя  прикончила
вторую чашку кофе, они сели в машину и поехали  собирать  материалы  для
судебно-психиатрической экспертизы убийцы и его жертвы.
   Владимира Петровича Пригарина оказалось не так-то просто застать  до-
ма. Два года назад он вышел на пенсию и  вел  довольно  свободный  образ
жизни, то пропадая целыми неделями на даче, то уезжая на  охоту  или  на
рыбалку, то отправляясь в другие города проведать  старых  друзей.  Жена
Пригарина, приятная пожилая женщина, встретила Стасова приветливо, слов-
но бы ничуть не удивившись.
   - А Владимира Петровича нет, - сообщила она. - Он уехал в Рязань  на-
вестить сестру. Вы по какому вопросу?
   Стасов решил использовать момент и получить ответ на вопрос,  который
его сильно интересовал. Он вкратце объяснил женщине причину своего визи-
та.
   - К сожалению, я вам тут ничем не помогу, - огорченно развела она ру-
ками. - Вам придется ждать, когда муж вернется.
   - А вы, случайно, не знаете, почему Владимир Петрович оказался в  три
часа ночи на улице в том районе? - спросил Стасов. - Что он,  собственно
говоря, там делал?
   Женщина явно смутилась и даже слегка покраснела.
   - Мне не очень приятно об этом рассказывать, но поскольку следователь
тоже об этом спрашивал, то... Все равно это записано в протоколе, поэто-
му что толку скрывать. Поссорились мы. Знаете, как это бывает?  Разгора-
ется скандал вечером, перед сном, и мысль о том, что нужно  сейчас  идти
ложиться в одну постель, делается невыносимой. Владимир Петрович  пальто
в охапку схватил, дверью хлопнул, у друзей, говорит,  переночую.  А  по-
том-то, когда на улицу вышел, сообразил, что время уже  позднее,  друзья
все спать легли, да и неудобно без предупреждения вваливаться в семейный
дом. И возвращаться не хочется, обиделся он на меня, а я, стало быть, на
него. Как дети, ей-Богу. Вот и бродил всю ночь по улицам, не знал,  куда
приткнуться. Только в семь утра домой вернулся.
   Стасову стало любопытно, из-за чего пожилые  люди,  прожившие  вместе
много лет, могут так круто поссориться, чтобы мужчине пришлось  на  ночь
глядя уходить из дома. Но спрашивать он постеснялся. Вот если бы он  был
следователем - тогда другое дело, тогда он был бы  официальным  лицом  и
имел право спрашивать о чем угодно. А частный  детектив  -  персона  ка-
кая-то бесправная, если с ним кто и разговаривает,  то  исключительно  в
виде большого бесплатного одолжения.
   Владимир Петрович Пригарин вернулся из Рязани через три дня, и Стасов
снова пришел к ним домой. Одного взгляда на Пригарина  оказалось  доста-
точно, чтобы Стасов сообразил, из-за чего мог разгореться  тот  скандал,
выгнавший беднягу на улицу в морозную декабрьскую ночь. Владимир  Петро-
вич был моложав до неприличия и выглядел почти что сыном собственной же-
ны. Разумеется, без женщины в том скандале не обошлось.
   - Как вам удается так молодо выглядеть? - не сдержал любопытства Ста-
сов. - Раскройте секрет.
   - Спорт, диета, много времени провожу на воздухе, - улыбнулся  Прига-
рин. - Никогда не пил и не курил, с двадцати пяти лет перестал есть кон-
феты и жирное мясо, а сейчас вообще перешел на  вегетарианский  стол.  И
положительные эмоции. Вы не представляете, как важны для человека  поло-
жительные эмоции. А мне в этом смысле повезло больше, чем представителям
многих других профессий. Я ведь всю жизнь проработал в одном  и  том  же
роддоме, тридцать лет младенцев принимал. Конечно, мамочки всякие  быва-
ют, кто ж спорит, но в основной  своей  массе  они  излучают  радость  и
счастье, а я в этих лучах три десятка лет грелся. Вы, наверное, в биопо-
ля и в биоэнергетику не верите?
   - Ну, в общем... - растерялся Стасов. - Я мало в этом разбираюсь.
   - Вот видите, а беременная женщина, роженица и молодая мамочка -  это
совсем особенные существа, у них такая  биохимия  и  биоэнергетика,  что
только диву даешься. Самый свежий пример: врачи обнаружили, что  вещест-
во, уничтожающее вирус СПИДа, вырабатывается гормонами  беременных  жен-
щин. По телевизору недавно сообщали.
   - Вы хотите сказать, что все люди, работающие в  роддомах,  выглядят,
как и вы, на двадцать лет моложе? - усомнился Стасов, которого  разговор
с Пригариным начал откровенно забавлять.
   - Не обязательно, - очень серьезно отозвался тот. - Некоторые  сохра-
няют внешнюю моложавость, другие выглядят на свои  годы,  но  отличаются
завидным здоровьем, третьи необыкновенно счастливы в семье  и  вообще  в
личной жизни, потому что заряжаются на работе добром и радостью и  несут
их своим близким вместо обычной усталости и раздражения. У всех  по-раз-
ному бывает, но биоэнергетика, связанная с рождением детей,  сказывается
на всех. Редко кто не реагирует, только уж совсем особенные люди.
   - Это очень интересно, Владимир Петрович, но мне бы хотелось  погово-
рить не об этом, а о том, что произошло год назад.
   - Разве дело не закончено? - удивился Пригарин. - Был же суд.
   - Да, осужденный Евгений Досюков отбывает наказание в колонии, но его
жена наняла частного детектива, то есть меня, чтобы попытаться доказать,
что произошла судебная ошибка и Досюков преступления не совершал. Поэто-
му я заново встречаюсь со всеми свидетелями.
   - Зачем? Что вы хотите доказать?
   - Скорее  не  доказать,  а  просто  проверить.  Хочу  убедиться,  что
следствие было проведено грамотно и добросовестно, хочу  посмотреть,  не
было ли действительно какой-нибудь ошибки. Поэтому я прошу вас, Владимир
Петрович, вспомнить как можно детальнее и заново  пересказать  мне  все,
что вы видели в ночь с первого на второе декабря прошлого года на  улице
Веснина.
   Пригарин несколько мгновений молчал, словно стараясь сосредоточиться.
   - Значит, я шел по улице Веснина со стороны Старого Арбата,  -  начал
он. - Мимо меня со стороны Арбата проехал автомобиль и остановился  мет-
рах в ста впереди. Из машины вышел мужчина в куртке, издалека  мне  было
не видно, какого она цвета и как пошита, но по  силуэту  я  поняла,  что
куртка короткая, с широкими плечами. Мужчина стал снимать  "дворники"  и
зеркала, запирать машину, я за это время подошел ближе, и мне  уже  было
видно, что куртка такого среднего цвета, не светлая, но и не черная, от-
делана белым мехом. Мужчина закурил и вошел в подъезд.  Похоже,  он  там
стоял и курил, потому что, когда я подошел к дому и заглянул через  окно
в освещенный холл, он как раз сделал последнюю затяжку и  выбросил  оку-
рок. "Дворники" и зеркало, я заметил, лежали на подоконнике, и еще,  ка-
жется, приемник автомобильный был. Там такой широкий низкий  подоконник,
а мужчина стоял у самого окна и одной рукой рылся в кармане, похоже, что
ключи искал. Я остановился и посмотрел на часы, было  чуть  больше  пяти
минут четвертого, минут шесть или семь. Я тогда еще подумал, какой удоб-
ный подъезд - светлый, теплый, консьержки нет, а подоконник широкий,  на
нем сидеть удобно. Шаг замедлил и стал за мужчиной наблюдать, ждал, ког-
да он сядет в лифт и уедет, чтобы зайти в подъезд, погреться, отдохнуть.
И вдруг мне так неловко стало, думаю, да что ж это такое, уважаемый  че-
ловек, врач с тридцатилетним стажем - и  буду  сидеть  в  подъезде,  как
пьянь подзаборная. Через три часа метро откроется, там посижу. А пока  -
пешочком. Я-то когда из дому выскочил в пылу ссоры,  еще  двенадцати  не
было, поэтому сломя голову в метро помчался и поехал в  сторону  Кузьми-
нок, где живет мой давний товарищ. А когда спохватился, вышел  на  улицу
да в себя пришел, уже всюду опоздал. Пришлось потихоньку в сторону  дома
пешком брести. Но я люблю ходить, ноги у меня сильные, тренированные,  -
улыбнулся Пригарин. - Вот, собственно, и все.
   - Понятно. А вы точно уверены, что мужчина, который вышел из  машины,
и мужчина, которого вы потом увидели в освещенном холле, это один и  тот
же человек?
   - Ну а как же? - удивился Владимир Петрович. - Во-первых, куртка точ-
но такая же, и без головного убора, и "дворники" с зеркалом. И  сигарета
во рту. Но вы знаете, Владислав Николаевич, следователь мне этот  вопрос
тоже задавал, и адвокат на суде к этому прицепился. Так что не  вы  пер-
вый.
   - И к какому же выводу они пришли?
   - Они сказали, что вопрос об идентичности этих двух мужчин  ставиться
не должен. Речь должна идти только о том, что я запомнил и  сумел  опоз-
нать мужчину, которого видел в холле.
   - Хорошо, давайте поговорим об этом поподробнее. Почему вы обратились
в милицию спустя два дня после этого?
   - Потому что в передаче "Петровка, 38" показали, как его ведут в  на-
ручниках, и сообщили, что он арестован по подозрению в убийстве,  совер-
шенном в ночь с первого на второе декабря. Я и вспомнил, что видел его в
ту ночь. Честно признаться, я в милицию пошел не для того,  чтобы  стать
свидетелем обвинения, а совсем наоборот. Хоть я его видел-то совсем  не-
долго, но он мне не показался уголовником или там бандитом каким-то, и я
подумал, что, может быть, мои показания помогут ему оправдаться. А вдруг
он как раз в момент убийства был там, где я его видел, и теперь не может
этого доказать, потому что думает, что никаких свидетелей нет. В  общем,
помочь хотел, а вышло наоборот. Получилось, что я его видел как раз тог-
да, когда он после убийства домой вернулся.
   - И когда вы увидели его по телевизору, вы сразу его узнали?
   - У меня зрительная память отменная. Я фамилию могу забыть  или  даже
имя, ни одного телефона наизусть не помню, но лица запоминаю  на  долгие
годы. Вы постройте сейчас передо мной десять тысяч женщин, я вам безоши-
бочно отберу тех, у кого детишек принимал. Ни одной не  пропущу,  можете
быть уверены.
   - Он был одет так же, как и тогда, ночью?
   - Нет, при аресте на нем было темно-серое пальто и меховая шапка.
   - И вы даже в другой одежде его узнали?
   - Я же вам сказал, я смотрел не на одежду, а на лицо.
   - Давайте еще раз вернемся к той ночи. Вот вы  подходите  к  большому
окну и видите ярко освещенный холл. Можете схему холла нарисовать?
   - Пожалуйста, - пожал плечами Пригарин, взял  чистый  лист  бумаги  и
ручку и принялся чертить план. - Вот здесь вход в подъезд, здесь, слева,
окно, по правой и левой стенам висят почтовые ящики, синие такие, желез-
ные. Дальше, вот здесь, в левой стороне, дверь и ход на лестницу, а пря-
мо - ступеньки, ведущие к лифтам.
   - Покажите, где стоял мужчина, - попросил Стасов.
   - Вот здесь. - Пригарин поставил на схеме крестик.
   "Все верно, - подумал Стасов. -  Досюков  жил  в  двести  семнадцатой
квартире, и его почтовый ящик находился как раз на левой стенке, рядом с
подоконником. Он положил на подоконник стеклоочистители, зеркало и  при-
емник, докуривал сигарету и одновременно искал ключи в кармане. Все  это
похоже на правду и совсем не похоже на выдумку".
   - Вы не могли бы показать мне наглядно, как именно стоял мужчина, как
он курил и искал ключи?
   Владимир Петрович послушно поднялся из-за стола, сунул  одну  руку  в
карман брюк, другую поднес к лицу, соединив подушечки большого и  указа-
тельного пальцев.
   - Вот так он затянулся в последний раз, потом сигарету щелчком в угол
отправил, сплюнул и пошел к лифту.
   - Вы точно это помните? - настороженно спросил Стасов. - Именно щелч-
ком отбросил окурок и сплюнул?
   - Именно так.
   - Что ж, спасибо вам, Владимир Петрович. Не обессудьте, если придется
еще разок вас побеспокоить.
   - Ну что вы, какое беспокойство, - добродушно откликнулся Пригарин. -
Приходите, буду рад помочь.
   Интересно, где же это всеми уважаемый молодой бизнесмен Евгений Досю-
ков успел нахвататься тюремных жестов, размышлял Стасов, возвращаясь до-
мой после разговора с Пригариным. Неужели сиживать приходилось? Да  нет,
вряд ли. Наталья говорила, что Досюков в зоне усиленного режима, то есть
там, где отбывают наказание лица, впервые осужденные за тяжкие  преступ-
ления. Если бы это была вторая ходка, он бы загремел на строгий режим. И
в