ой, -  подумала  Настя  как-то  отстранение,
будто наблюдая за собой со стороны. - У него потрясающий дар убеждать. Я
ведь умом понимаю, что он был не прав, подставив меня  тогда,  зимой,  и
ничем, ни единым словом, ни жестом не облегчив мои мучения. И все  равно
не могу на него сердиться. Мне хочется его простить. Более того, я начи-
наю чувствовать себя виноватой перед ним, словно моя обида - это  пустой
бабский каприз. А может быть, так оно и есть, и все мои  страдания  вые-
денного яйца не стоят? "
   - Вы сегодня уезжаете? - спросила она вместо ответа.
   - Да, вечером.
   - Надолго?
   - На пять дней.
   - Когда вы вернетесь, я нарисую вам Готовчица маслом на холсте.
   Заточный улыбнулся тепло и солнечно, сверкнув двумя рядами  безупреч-
ных ослепительно белых зубов. Его желтые глаза вмиг превратились  в  два
расплавленных золотых слитка. Никто не мог устоять перед этой знаменитой
улыбкой.
   - Можно, я вас поцелую? - спросил он тихо.
   - Не надо, - так же тихо ответила Настя.
   - Почему?
   - Это может быть неправильно понято.
   - Кем?
   - Мной.
   - Это не важно, - ответил с улыбкой Иван Алексеевич. - Главное, чтобы
я сам правильно это понимал. А я понимаю это  правильно,  вы  можете  не
беспокоиться.
   Он осторожно коснулся сухими губами сначала одной ее щеки, потом дру-
гой.
   - Я рад, что вы смогли перешагнуть через себя. Через пять дней я  вам
позвоню.
   Он круто повернулся и быстро пошел к выходу  из  парка,  хотя  обычно
провожал Настю до поезда метро.


   Глава 9

   Поднимаясь в лифте в квартиру Бориса Михайловича Готовчица, Настя все
еще сомневалась в правильности того, что делает. Разумеется, просьбу За-
точного нужно выполнить, тем более она обещала. Но вот таким  ли  спосо-
бом?
   После разговора с генералом подозрения в адрес  психоаналитика  сошли
практически "на нет". Если его проверяли как возможного кандидата на ра-
боту в информационно-аналитическую службу в МВД, то  в  эту  проверку  в
обязательном порядке входило и наружное наблюдение. Плохие, видно, попа-
лись наружники, если Готовчиц их срисовал, а может быть, он  и  в  самом
деле удивительно наблюдательный человек, обладающий великолепной памятью
на лица. Так что уважаемый Борис Михайлович в этой части ничего не выду-
мал, просто так совпало, что до кражи за ним ходили люди из МВД, а после
кражи, то бишь взлома, - частные сыщики, нанятые его супругой. Эту пози-
цию следует еще уточнить. Пусть Готовчиц  даст  словесное  описание  тех
двоих наблюдателей, которых он не  опознал  среди  сотрудников  сыскного
агентства "Грант", а Настя потом попросит Заточного узнать, эти люди ви-
сели на хвосте у психоаналитика или нет.
   Да и к убийству собственной супруги Готовчицы таком раскладе вряд  ли
причастен. Одна из версий состояла в том, что  частные  детективы,  осу-
ществлявшие слежку за Готовчицем, наткнулись на кого-то, с  кем  он  был
связан криминальным бизнесом. Потому и убили Юлию Николаевну,  чтобы  не
проявляла излишнего интереса к тому, к чему не следует. Но если Заточный
утверждает, что Готовчиц чист, аки дитя невинное, то эта версия  не  вы-
держивает никакой критики и должна быть  немедленно  отброшена.  Никаких
"опасных" людей среди связей Бориса Михайловича нет.
   После последней встречи Насти с Готовчицем прошло всего четыре дня, и
она удивилась тому, как сдал он за это время. Щеки ввалились, под глаза-
ми чернота, взгляд потухший. "Господи, что страх делает с  человеком,  -
сочувственно подумала она. - Я,  наверное,  тоже  распсиховалась  бы  не
меньше, если бы за мной следили, а я не понимала, кто и почему. А он еще
и жену похоронил".
   - Что на этот раз? - устало спросил Готовчиц, провожая Настю в комна-
ту. - У вас появились новые вопросы?
   - Да. Но не в связи с убийством вашей жены. Борис Михайлович, я приш-
ла к вам как к частному лицу. Это ничего? Вы не сочтете, что я  злоупот-
ребляю служебным положением?
   Готовчиц заметно оживился, даже глаза слегка заблестели.
   - Вам нужна консультация? Психологический портрет преступника?
   Настя поняла, что он рад был бы отвлечься от своих переживаний и  по-
говорить о чем-нибудь не связанном со смертью жены.
   - Консультация нужна, но не по поводу преступника. Я хотела бы  пого-
ворить с вами о себе.
   - О вас? - он не сумел скрыть удивления. - Вы не производите  впечат-
ления человека, у которого есть такого рода проблемы. Может быть,  алко-
голь, наркотики? У вас зависимость?
   - Что вы, - она рассмеялась, настолько нелепым  показалось  ей  такое
предположение.
   - Тогда что же?
   - Я постараюсь объяснить, хотя и не уверена, что смогу внятно  что-то
сказать. Я и сама с трудом понимаю. Мне стало трудно общаться с  людьми.
Я даже с мужем не могу разговаривать, и это его обижает.
   - Вам трудно излагать собственные мысли? Не хватает слов?
   - Со словами все в порядке. Я могу сформулировать и в вербальной фор-
ме изложить любое суждение, если вы это имеете в виду. Но мне не  хочет-
ся. Какойто ступор на меня находит, понимаете? Будто барьер поставили, и
я не могу через него перешагнуть.
   - Как давно это началось? Или это было всегда?
   - Не всегда. Это началось зимой, в феврале.
   - После каких-то событий?
   - Да.
   - Вам придется рассказать мне о них.
   - Конечно, я понимаю. Видите ли, Борис Михайлович, я знаю, что должна
рассказать о них мужу, чтобы вернуть его доверие, но не  могу  заставить
себя. Вот это и плохо. Он видит, что со мной что-то  происходит,  что  я
стала вялой и раздражительной, избегаю разговоров и  вообще  любого  об-
щества, но не понимает, в чем дело. А я не могу набраться сил ему  расс-
казать.
   - Почему? Вам стыдно? Это что-то порочащее вас? Супружеская измена?
   - Нет. Это связано со службой. В ходе раскрытия одного преступления я
обнаружила улики, свидетельствующие о том, что к преступлению  причастен
близкий мне человек. Мой отчим, который меня воспитывал и полностью  за-
менил мне отца. Я сразу поверила в его виновность, и с этой  минуты  моя
жизнь превратилась в кошмар. А потом  выяснилось,  что  улика  появилась
случайно и отчим не имеет к криминалу никакого отношения. Вот и все.
   - И с тех пор вы испытываете трудности в общении?
   - Да, с тех самых пор. Больше двух месяцев.
   - Вам трудно общаться со всеми или только с определенными людьми?
   Настя задумалась. Вопрос ей понравился. А ведь в самом деле, общается
же она с лицами, проходящими по делам, вот хоть с Готовчицем,  например,
и с Димой Захаровым она нормально разговаривала, и  с  Улановым.  Да  со
многими. А вот с коллегами по работе дело шло хуже. Не говоря уже о Леше
и о родителях. Выходит, общение с посторонними ее не пугает. Даже стран-
но, почему она сама не заметила этого, пока психоаналитик не спросил.
   - Вы правы, - она подняла глаза на Готовчица, -  чем  ближе  человек,
тем мне труднее. А почему так?
   - Давайте разбираться, - с готовностью произнес Борис Михайлович.
   Настя видела, что разговор доставляет ему удовольствие, такое же, ка-
кое испытывает она сама, когда решает очередную логическую задачу. Чело-
век любит свое дело и делает его с наслаждением, даже  тогда,  когда  на
душе черно. Что ж, такой  человек,  несомненно,  заслуживает  всяческого
уважения и вполне может быть рекомендован на ту работу, о которой  гово-
рил Заточный.
   Готовчиц задавал еще множество вопросов, заставлял Настю рассказывать
подробности ее взаимоотношений с отчимом и с матерью, спрашивал о муже.
   - Ну что ж, Анастасия Павловна, - наконец сказал он, - подведем итог.
Вы попали в типичную ловушку, в которую попадают тысячи людей,  если  не
миллионы. Знаете поговорку: чужую беду руками отведу? Когда неприятности
случаются с другими, мы можем посмотреть на ситуацию со стороны и  найти
выход легко и безболезненно. Когда она сваливается на нас, мы с  ней  не
справляемся. Сейчас, когда прошло столько времени, вы прекрасно  видите,
что для подозрений в адрес отчима  у  вас  основания  были  не  очень-то
сильные, правда? Мы с вами только что в этом разобрались.  Но  вы  отче-
го-то сразу поверили в то, что он - предатель. Поверили сразу и  безого-
ворочно. И теперь вам за это мучительно стыдно. Вам стыдно за то, что вы
растерялись, что не смогли обдумать ситуацию хладнокровно и неторопливо,
вы поспешили сделать вывод и тут же в него поверили.  Это  случается  со
всеми, трудно найти человека, который хотя бы раз в  жизни  не  допустил
такую ошибку. Так что стыдиться вам не нужно. Что произошло дальше?  Две
вещи. Во-первых, вы разуверились в своих профессиональных  способностях,
когда поняли, что ошиблись. Во-вторых, вы  стали  инстинктивно  избегать
общения с близкими вам людьми, подсознательно опасаясь повторения ситуа-
ции. Вы боитесь, что кто-нибудь из них вольно или невольно заставит  вас
думать о них плохо, и еще больше боитесь снова допустить ту же ошибку  и
поверить своим подозрениям. Вы стараетесь отдалиться от близких вам  лю-
дей, чтобы в случае повторения ситуации вам не было  так  больно.  Иными
словами, именно в близких вы видите источник опасности и пытаетесь  мак-
симально ограничить контакты с ними, потому что именно близкий вам чело-
век, ваш отчим, заставил вас страдать. Но заставил не по собственной во-
ле, не по злому умыслу, а вследствие вашей же ошибки. Вы ненавидите себя
за это, но одновременно продолжаете бояться своих близких. И  не  пытай-
тесь найти логику в этих страхах, они  иррациональны,  как  почти  любой
страх. Вас раздирают два разнонаправленных чувства: с одной стороны,  вы
стыдитесь своей ошибки, с другой стороны, боитесь повторения. И это  как
бы ставит блок, не позволяет вам нормально общаться с близкими.
   - И что мне теперь делать? - спросила Настя, внутренне  соглашаясь  с
каждым его словом.
   - Ничего. Просто все время помните о том, что я вам сказал. Повторяй-
те себе: я теперь знаю, что мне мешает, я знаю, откуда это  появилось  и
что означает, но я не позволю этому управлять собой.  Не  нужно  думать,
что, как только вы произнесете  это  магическое  заклинание,  все  сразу
встанет на свои места. Ничего подобного. Но повторять его надо, и в кон-
це концов это принесет свои плоды. В один прекрасный момент в вас  прос-
нется обычный азарт, который и заставит вас сделать над собой  усилие  и
перешагнуть преграду.
   - И сколько времени нужно ждать, пока азарт проснется? - грустно  по-
шутила Настя.
   - Скорых результатов не обещаю. Если вы будете бороться  с  ситуацией
самостоятельно, то первый успех придет не раньше чем через несколько ме-
сяцев. Если вы хотите, чтобы я  вам  помог,  эффект  наступит  несколько
быстрее. Поймите, Анастасия Павловна, невроз - штука  очень  коварная  и
лечению практически не поддается. А у вас именно невроз. Можно выйти  из
той ситуации, в которой вы оказались, точнее, куда  сами  себя  загнали,
можно преодолеть барьер и начать нормально общаться с близкими, а  потом
этот же невроз проявится в совершенно неожиданной форме и  в  совершенно
неожиданный момент. Он уже сформировался, и теперь вам  придется  тащить
его в себе всю жизнь. У вас появился стойкий страх совершить  непоправи-
мую ошибку, и с этим ничего нельзя поделать. Не хочу выглядеть  шарлата-
ном, поэтому говорю вам все как есть. Сегодня этот страх мешает вам под-
держивать отношения с друзьями и родственниками, а завтра он проявится в
чем-нибудь другом.
   - Вы правы, - снова кивнула она, - сегодня он еще и работать мне  ме-
шает. Мне стало трудно принимать решения.
   - Именно из-за того, что вы  боитесь  ошибиться  и  поступить  непра-
вильно?
   - Да, именно из-за этого. Может быть, мне сменить работу?
   - Не имеет смысла. Страх все равно останется, вы и на  другой  работе
будете бояться совершить ошибку. Страх нужно преодолевать. Вы должны на-
учиться бороться с ним, понимаете? Выработать приемы, при помощи которых
вы не позволите ему управлять вашей жизнью. Это долгая и трудная работа,
но другого способа нет.
   - А как же вы? - внезапно спросила Настя.
   - Что - я?
   - Ваши страхи. Вы говорили мне, что боитесь сойти с ума, потому что у
вас мания преследования и вам мерещится слежка. Мы с вами выяснили, если
помните, что слежка действительно была, так что никакой мании у вас нет.
А вы все равно продолжаете бояться.
   Готовчиц изменился в лице и буквально посерел на глазах. Только  что,
ну вот только что, разговаривая с Настей как психоаналитик, он  был  со-
вершенно нормальным, он не прятал глаза и не хрустел пальцами, и вдруг в
один миг превратился в того, прежнего, вызвавшего такие сильные подозре-
ния и у Игоря Лесникова, и у самой Насти. Взгляд его уперся  в  какую-то
точку в верхней части стены. Он молчал.
   - Так как же, Борис Михайлович? - настойчиво повторила Настя.
   - Вы... Мы с вами выяснили... То есть вы выяснили, что за мной следи-
ли люди, которых наняла Юля. Но были еще двое, раньше, до них.  Про  них
вы ничего не сказали. Вы знаете, кто они? Почему они ходили за  мной  по
пятам?
   "Знаю" - подумала Настя. - Но вам, Борис Михаилович, знать об этом не
нужно. Если бы Заточный хотел, чтобы я вам об этом сказала,  он  дал  бы
мне это понять".
   - Мне кажется, вы ошибаетесь, - сказала она. - Вам  просто  померещи-
лось. Скажите мне, как вы боретесь со своим страхом? И почему позволяете
ему управлять вами, если так хорошо во всем разбираетесь?
   - Почему? - он перевел на нее больные глаза. - Почему? Потому же, по-
чему и вы совершили свою ошибку. Я могу бороться с вашими страхами. А со
своими - не могу. Страх иррационален... Впрочем, я, кажется, уже говорил
вам это. Вы, глядя на меня, находите миллион логических объяснений и  не
понимаете, почему я так боюсь. Вам кажется, что вы на моем месте не  ис-
пугались бы. Точно так же, как я, слушая вашу историю, думаю о том,  что
на вашем месте никогда не сделал бы такой ошибки и тем более не стал  бы
так переживать из-за нее. Но каждый из нас, к сожалению, стоит на  своем
месте, и с этого места наши беды и проблемы выглядят совсем не так,  как
со стороны.
   - Может быть, вам нужно обратиться к специалисту? - предположила Нас-
тя.
   Она вдруг испытала острую жалость к этому человеку, который,  в  сущ-
ности, ни в чем не виноват, кроне того, что обладает хорошей  памятью  и
наблюдательностью. Его рекомендовали  как  грамотного  специалиста,  МВД
устроило обычную рутинную проверку, ну, может  быть,  более  тщательную,
чем в других случаях, потому что речь идет об очень ответственной  долж-
ности, но таких проверок проводятся тысячи. В ходе проверки  проводилось
и наружное наблюдение" и Готовчиц имел несчастье это засечь. Вот  и  вся
его вина. А он с ума сходит от страха, бедняга. И  сказать  ему  нельзя.
Приходится молчать и смотреть, как он мучается. Черт возьми, ну когда же
в милиции появятся хорошие профессионалы в нужном количестве,  чтобы  не
калечить психику людей почем зря?!
   - К специалисту? - непонимающе повторил Готовчиц. - К какому  специа-
листу?
   - К такому же, как вы. К психоаналитику.
   - Нет!
   Он выкрикнул это поспешно и резко, словно сама мысль  показалась  ему
кощунственной.
   - Нет, - повторил он чуть спокойнее, будто  испугавшись  собственного
порыва и устыдившись его.
   - Но почему же?
   - Нет. Я мог бы это сделать, если бы среди таких специалистов у  меня
был близкий друг, которому я могу полностью доверять. Но такого друга  у
меня нет. У нас тоже существует конкуренция, как и везде. И  я  не  могу
допустить, чтобы обо мне говорили, что у меня есть проблемы, с  которыми
я не справляюсь. Вы пойдете лечиться к дерматологу, который весь  покрыт
язвами и прыщами?
   - Не пойду, - согласилась Настя.
   Она просидела у Готовчица почти три часа. За это время он дважды уго-
щал ее чаем, при этом смущенно извинялся, что к чаю у него  ничего  нет,
даже лимона. Настя поняла, что он давно не выходил из дома, даже в мага-
зин не наведывался. "Надо же, как он боится, - думала она по  дороге  на
Петровку. - Того и гляди, с голоду умрет. Но из дому не выйдет.  Что  же
мне сказать Заточному? С одной стороны, дядька  вроде  бы  приличный,  и
специалист явно неплохой. Про меня он все понял правильно. Я слушала его
и внутренне соглашалась со всем, что он сказал. Правда, он не сказал ни-
чего нового, слава Богу, у меня пока еще хватает мозгов и силы воли  ра-
зобраться в своих проблемах и сказать самой себе неприятную  правду,  но
тот факт, что Готовчиц с первого же предъявления все увидел,  говорит  в
его пользу. Но с другой стороны, если у него бывают такие страхи, то как
он сможет работать в  министерстве?  Там  же  взрывоопасная  информация,
только и жди, что наезжать начнут с целью ее получить. Наверное,  Готов-
чиц и сам еще не знает, что его примеряют к этой работе. Ну и правильно.
Что толку приглашать человека, обещать ему  должность,  а  потом,  после
проверки, отказывать? Лучше сначала проверить, а потом уж предлагать ра-
боту, если он подойдет. Но как мне его жалко было! Так хотелось  сказать
про наружников... Но нельзя было. Только теперь я  понимаю,  как  трудно
было тому же Заточному тогда, зимой. Он видел, как мне тяжело, но не мог
мне помочь, потому что должен был молчать, чтобы не сорвать  комбинацию.
Пожалуй, зря я на него так окрысилась. Ему тоже несладко пришлось.  Лад-
но, с выводами по господину Готовчицу пока  подождем.  Мы  договорились,
что он попытается мне помочь, я буду приходить к нему раз  в  неделю  на
прием. Помощи я от него, конечно, никакой не жду, сама справлюсь,  после
сегодняшнего разговора мне стало как-то полегче. А  понаблюдать  за  ним
нужно, чтобы не ошибиться в оценке, а то перед Иваном неудобно будет. Он
же на мое мнение понадеялся... Черт возьми, опять я боюсь ошибиться!  Ну
уж нет, не выйдет. Я знаю, откуда этот страх, я знаю, почему он  появил-
ся, но я же не стала глупее за последнее время, я  такая  же,  как  была
раньше, и если раньше я была уверена в своих оценках, то  почему  сейчас
должна сомневаться? Не должна. Я не должна сомневаться...  Я  не  должна
бояться... "
   Мое известие о намерении развестись и уйти, оставив ей все  имущество
и деньги. Вика восприняла на удивление спокойно. Все-таки  она  молодец,
прекрасно владеет собой, даже тень радости не мелькнула на ее лице. Мол-
ча пожала плечами, покрутила пальцем у виска и ушла  в  другую  комнату.
Через некоторое время вышла, одетая в строгий деловой  костюм.  И  снова
мое обоняние больно резанул запах ее духов. Какие противные! И  как  они
могли мне раньше нравиться?
   - Твое решение окончательно? - спросила она, серьезно глядя на меня.
   - И обжалованию не подлежит, - весело подтвердил я, чувствуя  неверо-
ятное облегчение оттого, что вышел из кризиса и нашел лазейку  в  ситуа-
ции, которая казалась мне безвыходной.
   - Объясниться не хочешь?
   - Не хочу.
   - Тогда одевайся.
   - Зачем?
   - Пойдем в загс, подадим заявление. Чего ж тянуть, если ты решил.
   Торопится, мерзавка! Делает вид, что смирилась с моим решением,  а  у
самой небось внутри все поет от радости. Как же, от душегубства ее спас-
ли, грех на душу не дали взять.
   Мы вышли на улицу и отправились в сторону загса, который находился  в
трех кварталах от нашего дома. Солнце сияло, деревья  покрылись  зеленой
дымкой, мимо нас проходили красивые девушки в мини-юбках, и жизнь  каза-
лась мне почти прекрасной. Я словно заново  родился.  Надо  же,  столько
времени я был ходячим мертвецом, которого ничего не  радовало  и  ничего
ему не было нужно, который не строил планов ни на завтра, ни на  ближай-
ший вечер, а сегодня я снова жив и обрел способность радоваться  сущест-
вованию. Как хорошо, что на моем пути попался Лутов! Если бы не он, я бы
так и сидел сложа руки,  чувствуя  себя  ягненком,  предназначенным  для
жертвоприношения. Как ни странно, но Вике я  готов  был  принести  любую
жертву, ибо понимал, сколь многим пожертвовала она сама и сколько вытер-
пела за