аботаю.  Мне
еще чуть-чуть осталось.
   - Ладно, - покладисто согласился Уланов. - А где кофе? Почему до  сих
пор не принесли?
   - Татьяна Григорьевна просила минералку,  -  снова  встрял  Дорогань,
по-видимому взявший на себя роль защитника и  блюстителя  интересов  из-
вестной писательницы.
   В этот момент дверь снова открылась.
   - Ой, Александр Юрьевич, вы уже  здесь?  -  послышался  голос  девуш-
ки-провожатой. - Вам чай?
   - Да, будь добра.
   Наконец гример сделала шаг назад и критически оглядела полученный ре-
зультат. Что-то ей не понравилось, потому что она взяла макияжную  кисть
и еще несколько раз коснулась лба и подбородка Татьяны.
   - Вот теперь хорошо, - удовлетворенно сказала она. - А помаду я нало-
жу перед эфиром, вы все равно еще пить будете.
   - Дайте хоть взглянуть, что вы из меня сделали, - попросила Татьяна.
   Гример подала ей зеркало. Что ж, работа была сделана на славу,  отри-
цать это невозможно. Из зеркала на Татьяну смотрела она сама, но лет  на
восемь моложе. Кожа обрела свой природный цвет и стала  матовой  и  неж-
но-телесной, а не болезненно-мучнистой. Отеки под глазами исчезли, а са-
ми глаза стали большими и выразительными. Даже овал лица изменился, стал
более четким.
   Не говоря ни слова, она отложила зеркало и повернулась к Уланову.  Он
был почти таким же, каким она видела его на  экране.  Но  именно  почти.
Сейчас в нем не было холодности, надменности и  отстраненности,  которые
так пугали трепетную Ирочку. Перед Татьяной сидел  обыкновенный  мужчина
лет сорока или чуть больше с приятным лицом и располагающей улыбкой.
   Что ж, потерпим еще, решила она, время для демонстрации  когтей  пока
не наступило. Он мне нужен, этот  приятный  добренький  Уланов,  который
якобы любит своих гостей. Знаем мы эту любовь. Заманивает, как  мышей  в
мышеловку бесплатным сыром, гость расслабляется, пускает слюни и  наивно
думает, что перед камерой все будет так же мило, как и за  этим  столом,
за чашечкой кофе и непринужденной беседой. Ан нет. Перед камерой не соб-
равшегося и не готового к прыжку гостя ждут неприятные сюрпризы.
   Татьяна постаралась улыбнуться как можно мягче.
   - Вот вы какой, Александр Уланов, - пропела она, вложив в  голос  всю
имевшуюся в наличии женственность. - Приятно видеть вас живьем, а не  на
экране.
   - Спасибо. Так мы можем вернуться к нашим вопросам?
   - Да, пожалуйста. Что вы там спрашивали? Повторите, пожалуйста.
   - Я спросил, не обидно ли вам бывает, что детективы считают литерату-
рой третьего сорта и читают в основном в метро и электричках?
   - Обидно, - не моргнув глазом солгала Татьяна.
   У нее был в голове совсем другой ответ, но время для него еще не нас-
тупило.
   - Так, может быть, вам имеет смысл переквалифицироваться и начать со-
чинять что-нибудь другое, более серьезное? Например, большие философские
романы, как у Сартра или Гессе. Вы любите Сартра?
   - Сартра? -  она  сделала  вид,  что  замялась,  якобы  желая  скрыть
собственную неграмотность. - Ну, в общем... А еще какие у вас вопросы?
   - Вы - преуспевающая Писательница. Вы считаете себя состоятельным че-
ловеком?
   - Я... Ну, как сказать... Не особенно. Издатели платят мало.
   - На что же вы живете?
   - На доходы мужа. Как и полагается мужней жене.
   - Значит, вы пишете книги не для заработка?
   - Нет, скорее, для удовольствия.
   - А мужа, который вас содержит, не смущают ваша популярность и слава?
Он ведь, наверное, честолюбив.
   - Мы что, в эфире будем обсуждать моего мужа? - окрысилась Татьяна.
   - Да, - снова подал голос Дорогань, - мы уходим  от  темы,  Александр
Юрьевич. Вы обещали поговорить об экранизациях.
   - Конечно. Татьяна Григорьевна, вам хочется, чтобы  по  вашим  книгам
снималось кино?
   - Хочется, - она снова улыбнулась, широко и радостно. - А какому  пи-
сателю этого не хочется?
   - Не знаю, - Уланов развел руками. - Думаю, что Хемингуэю,  например,
этого не очень хотелось.
   Его проза полна ощущений и потоков сознания, это трудно поддается эк-
ранизации. Вероятно, ваши книги не такие?
   - Не такие, - согласилась она. - Детективы - это другой жанр.
   - Не возражаете, если мы разовьем эту тему во время передачи?
   - Пожалуйста. Еще какие у вас вопросы?
   - О ваших политических пристрастиях. Как вы относитесь к существующе-
му положению в стране и к. нашей нынешней власти?
   - Как отношусь? - она задумалась. - Хорошо отношусь. -  То  есть  вам
все нравится и все устраивает? - уточнил Уланов.
   - Да, устраивает.
   - И рабочие, которые месяцами не получают зарплату? И финансовые зло-
употребления, которые процветают? Или вы считаете,  что  это  допустимая
плата за те порядки, которые позволяют вам издавать не по одной книге  в
год, как когда-то, а по нескольку, даже при том, что вы  не  член  союза
писателей?
   - Как вам сказать... - она уставилась в потолок и изобразила на  лице
мыслительное усилие.
   - Хорошо, мы поговорим об этом перед камерой, -  решительно  произнес
Уланов. - Кого вы ждете, мальчика или девочку?
   Переход был таким разительным, что Татьяна в первый  момент  растеря-
лась. Потом сообразила, что это было частью  спектакля,  и  успокоилась.
Конечно, Уланов задал ей несколько вопросов, определил для себя  уровень
ее интеллекта и те вопросы, которыми он будет ее размазывать перед  мно-
готысячной аудиторией телезрителей, а теперь можно и о нейтральном пого-
ворить, о приятном, чтобы она шла в студию спокойной и убежденной в бла-
горасположенности к себе ведущего.
   - Кто родится - того и жду, - неопределенно ответила она.
   - А кого хотите?
   - Муж хочет мальчика.
   - А вы?
   - А мне все равно. Муж хочет мальчика, потому что девочка у него  уже
есть от первого брака, а я просто хочу родить ребенка от любимого мужчи-
ны. Пол при этом значения не имеет.
   - Вы, наверное, поздно вышли замуж?
   - Нет, почему же, в первый раз я вышла замуж в восемнадцать лет, вряд
ли можно считать, что это поздно.
   - Так вы во второй раз замужем?
   - В третий.
   - С ума сойти! - восхищенно присвистнул Уланов. - И два раза разводи-
лись?
   - Конечно. Бог миловал меня от вдовства, оба моих бывших супруга пре-
бывают в полном здравии.
   - Наверное, они сейчас локти кусают от досады, что расстались с вами.
Вы стали знаменитостью.
   - Не думаю. Они оба вполне благополучны, один из  них  процветает  за
границей, у него собственный бизнес, второй, насколько мне известно, то-
же под забором не валяется. Вряд ли у них есть поводы для подобных сожа-
лений.
   - Не скажите, - возразил Уланов, - бизнес - бизнесом, а слава или хо-
тя бы причастность к ней - это совсем другое дело. Ваши бывшие мужья  не
пытались вернуть вас после того, как вы обрели  такую  бешеную  популяр-
ность?
   - Пытались, - она снова улыбнулась, на этот раз  кокетливо  и  слегка
глуповато, - но не после, а до того. Они хотели вернуть меня не как  из-
вестную писательницу, а как женщину и жену.
   - Надо ли понимать так, что вы не хранили верность своим мужьям?
   - Это с чего же вы так решили? - изумилась Татьяна, на этот  раз  со-
вершенно непритворно.
   - Ну как же, если вы в третий раз замужем, значит, находясь в  преды-
дущем браке, вы вступали в близкие отношения с другим мужчиной.  Правда,
это были серьезные отношения, приводящие к  следующему  браку,  но  факт
адюльтера отрицать нельзя.
   - Можно. Можно отрицать. Александр Юрьевич, вы, может  быть,  мне  не
поверите, но со вторым и третьим мужьями я познакомилась уже будучи раз-
веденной. Вот так-то.
   - То есть вы хотите сказать, что при разводе не отходили  на  заранее
подготовленные позиции? - теперь уже он не смог скрыть удивления.  -  Вы
расставались с мужем, не имея перспективы нового брака?
   Все ясно, как Божий день, с усмешкой подумала Татьяна. Господин  Ула-
нов у нас пал жертвой распространенного заблуждения,  согласно  которому
любая женщина должна хотеть быть замужем любой ценой, и он совершенно не
понимает, как это можно уйти от мужа не к любовнику, а просто так, в ни-
куда. По его разумению, в таком случае не я уходила от мужа, а  он  меня
бросал, но раз бросал, значит, я никудышная и никчемная, и абсолютно не-
понятно, откуда же тогда взялись второй и третий  мужья.  "Вероятно,  он
смотрит на меня, толстую и неуклюжую, и не может взять  в  толк,  почему
это я такая смелая. По его представлениям, такая, как я,  должна  обеими
руками вцепиться в мужа и удерживать его из последних  сил,  потому  что
больше на меня никто не позарится. Самому ему,  скорее  всего,  нравятся
изящные стройные женщины, и ему даже в голову не приходит, что есть муж-
чины, которым нравятся именно такие женщины, как я. Знал бы он,  сколько
на самом деле таких мужчин, его бы, наверное, кондрашка хватила. И поче-
му великое  множество  людей  считает  собственные  вкусы  эталонными  и
единственно правильными? "
   - Что ж, Татьяна Григорьевна, нам пора в студию.
   Лена, давай последние штрихи, - обратился Уланов к  гримеру,  которая
все время их беседы просидела в уголке с чашкой кофе в руках.  -  И  мне
лицо сделай.
   Лена долго и придирчиво выбирала помаду для Татьяны,  потом  наложила
тон и пудру на лицо ведущего. Они все вместе вышли из комнаты и пошли по
длинному коридору. Татьяна сначала пыталась запомнить дорогу,  но  очень
скоро бросила это занятие: все равно не уследить за многочисленными  по-
воротами и переходами от лестницы к лестнице.
   В студии было жарко и душно. Ее усадили в неудобное кресло перед неу-
добным низким столом и оставили одну. Вокруг суетились оператор и  осве-
титель, Уланов через вставленный в ухо аппаратик общался с невидимым ре-
жиссером, и никому, казалось, не было дела до Татьяны.  Она  постаралась
сосредоточиться и, чтобы не терять даром времени, обдумать и проанализи-
ровать свои впечатления от Уланова.
   Ирочка Милованова, родная сестра одного из бывших мужей Татьяны,  ме-
талась по квартире, не находя себе места. Она с ума сходила от  волнения
за родственницу и корила себя нещадно за то, что не сумела  настоять  на
своем и отговорить Таню от этого глупого, рискованного  и,  в  сущности,
абсолютно ненужного мероприятия. Примерно за час до начала передачи  Ира
поняла, что не может находиться в одиночестве, и  позвонила  Стасову  на
работу.
   - Владик, - умоляюще попросила она, - приезжай домой, пожалуйста.
   - Зачем это? - недовольно откликнулся Владислав.
   Ира слышала гул голосов в его кабинете, кажется, там было много наро-
ду.
   - Скоро передача начнется, - пояснила она. - Приходи, вместе на  Таню
посмотрим.
   - Я здесь посмотрю. Извини, Ируся, у меня люди.
   Стасов положил трубку. Ирина сглотнула слезы, но постаралась  успоко-
иться. В самом деле,  ну  что  такого  страшного?  Не  съест  же  Уланов
Татьяну. Покусает немножко и отпустит. Нет, все-таки  страшно.  А  вдруг
Таня начнет нервничать? Ира слышала, что от сильного волнения даже преж-
девременные роды случаются.
   Чтобы отвлечься, она принялась за тесто для очередных пирогов. Пироги
у нее получались знатные, только Татьяна всегда ругалась, потому что  ей
нельзя мучное, а удержаться и не попробовать Ирочкиных пирожков  -  силы
воли не хватает. Когда до начала передачи осталось минут десять, Ира по-
няла, что делает все не так и тесто погублено почти бесповоротно. Отерев
согнутой рукой брызнувшие от досады слезы, она с  ожесточением  вывалила
содержимое миски в большой полиэтиленовый пакет, который тут же швырнула
в мусоропровод.
   За пять минут до начала она сидела перед экраном телевизора, с ужасом
ожидая Татьяниного позора. Последнее, о чем она успела подумать,  прежде
чем на экране появилась знакомая заставка, было: "Я так и  не  поставила
пироги. Придет Стасов голодный, чем я буду его кормить? "
   Она поразилась тому, как великолепно выглядела Татьяна.  Матовая  бе-
лоснежная кожа сияла молодостью и здоровьем, глаза были большими, теплы-
ми и лучистыми, губы - сочными и подрагивающими готовой разлиться по ли-
цу улыбкой. Татьяна,  казалось,  ни  капельки  не  волнуется,  напротив,
предстоящее действо ее просто-таки забавляет. Ира слегка  перевела  дух.
Может, обойдется?
   Первые полторы-две минуты прошли в спокойном обмене короткими  репли-
ками, ведущий представлял гостью, Татьяна кивала и мило улыбалась. А по-
том последовал вопрос, от которого у Ирочки все внутри оборвалось.
   - Татьяна Григорьевна, вы - образованный интеллигентный человек и на-
верняка читаете и любите хорошие серьезные книги. И в то же время пишете
второсортную литературу. Вы поступаетесь собственным вкусом ради денег?
   - Голубчик, - улыбнулась в ответ Татьяна, - у  литературы  не  бывает
сортности, так же, как у осетрины не бывает степеней свежести.  Еще  Во-
ланд, если помните, сказал, что у осетрины может быть только  одна  све-
жесть, первая, она же и последняя. Литература не бывает первого, второго
и пятого сортов. Это либо литература, либо нет, вот и все. Если вам  не-
понятно, я скажу еще проще: книгу читать либо можно, либо  нельзя.  Если
книгу читает не только сам автор и его редактор, но хотя бы  еще  десять
человек и получают от этого удовольствие, значит, книга  достойна  того,
чтобы быть написанной. Если же автор настолько безграмотен и бесталанен,
что, кроме него самого, никто его творение читать не может и  не  хочет,
тогда я поднимаю руки. Это действительно не  литература.  Обо  всем  ос-
тальном можно спорить. Так как, Александр Юрьевич, будем спорить?
   "Что происходит? - в недоумении подумала Ира. - Она ведет  себя,  как
на допросе в собственном служебном кабинете. Она что, забыла, что пришла
на телевидение? Кошмар! "
   - Не будем спорить, - тут же нашелся Уланов.  -  Я  сформулирую  свой
вопрос по-другому. Вам не бывает обидно, что ваши книги читают в  основ-
ном на бегу, то есть в метро, в электричках, от скуки, чтобы убить время
в дороге?
   - А вы сами что читаете в метро? - спросила Татьяна.
   - Я? - Уланов, похоже, чуть-чуть растерялся. - Я в метро давно уже не
езжу.
   - У вас машина?
   - Да.
   - Тогда откуда вам вообще известно, что именно читают пассажиры?
   - Мне об этом рассказывают. Это же общеизвестный факт.
   - Голубчик, вас погубит ваша доверчивость, -  снисходительно  сказала
Татьяна. - Никогда не верьте тому, чего не видели сами. Поскольку  я,  в
отличие от вас, в метро езжу  постоянно,  то  могу  вам  совершенно  от-
ветственно заявить, что пассажиры читают самую разную литературу, в  том
числе и очень серьезную. Начиная от учебников и  специальных  пособий  и
кончая Библией и Торой. Как вы думаете. Господь обиделся бы,  узнай  он,
что человек каждую свободную минуту хватается за Библию, чтобы  прочесть
еще страницу из Его учения?
   - То есть вы ставите себя на одну доску с Всевышним,  поскольку  люди
каждую свободную минуту хватаются и за ваши книги тоже? - мгновенно  от-
парировал Уланов.
   Сердце у Иры ухнуло, даже дыхание на секунду остановилось. "Вот  сво-
лочь, - в сердцах подумала она. - Ну какая же сволочь! "
   - Ас чего вы это взяли? - на лице у Татьяны было написано такое  иск-
реннее изумление, что даже Ира в него поверила.
   - Вы же сами сказали, что пассажиры в метро и поездах читают  и  ваши
книги, и Божественное Писание.
   - Я этого не говорила. Писание читают, это правда. А вот людей с мои-
ми книгами в руках я там не видела. А вы видели?
   "Во дает! - с восхищением подумала Ира. - Ну Танька! Каждый день  мне
докладывает, сколько человек видела в транспорте со своими книжками.  Мы
даже иногда сравниваем, кто больше увидел, она или я. Но  Уланов  только
что сказал, что в метро не ездит, так что  возразить  ему  нечего.  Ссы-
латься на чьи-то слова он теперь тоже не может, Таня уже попеняла ему за
излишнюю доверчивость. Пожалуй, она была права, когда говорила,  что  не
боится никаких улановых. Следственная практика - это тебе не фунт изюму.
Что, Уланов, съел? Не знаешь теперь, что отвечать? "
   - Но вы тем не менее не можете отрицать, что детектив - это далеко не
философский роман. Почему же наши сограждане в последнее время  так  тя-
нутся к легкому чтению и пренебрегают сложными произведениями? Не кажет-
ся ли вам, что общее  падение  уровня  культуры  и  образованности  спо-
собствует тому, что на литературной ниве сегодня процветают все, кому не
лень, даже авторы, не имеющие специальной подготовки?
   - Давайте не будем складывать все в одну кучу.
   Я согласна с тем, что детектив - это не философский роман, точно  так
же как, "Запорожец" - это не "Феррари". И что с того? Не будем выпускать
"Запорожцы" и все стройными рядами побежим пересаживаться на  "Феррари"?
"Феррари", конечно, престижнее и лучше, но кому-то может просто-напросто
не понравиться дизайн. Мне, например, не нравится.
   - Вам нравится "Запорожец"? - ехидно кивнул Уланов.
   - Нет, мне нравится "Макларен". Но это опятьтаки не значит, что я хо-
чу на нем ездить. Мне нравится на него смотреть, его дизайн  радует  мой
глаз, но он же совершенно не предназначен для перевозки немолодых  бере-
менных женщин вроде меня.
   По лицу Уланова Ира видела, что он не понял ни одного слова,  и  тор-
жествующе улыбнулась. Конечно, куда ему, он небось и названия-то  такого
- "Макларен" - не слышал. Сам виноват, нарвался, не надо было ехидничать
насчет "Запорожца". Про автомобили Татьяна Образцова знала все. Даже та-
кое, чего иной специалист не знает. Ира помнила, что  Татьяне  несколько
раз приходилось работать по делам о финансовых аферах в  сфере  торговли
иномарками, а уж если она чем занималась, то на совесть.
   - Вернемся к нашей теме, - между тем продолжала Татьяна, словно веду-
щей была именно она, а Уланов - приглашенным гостем. - Чтобы закрыть во-
прос, скажу, что не считаю кого бы то ни было, в том числе и вас,  Алек-
сандр Юрьевич, вправе публично обсуждать вопрос сортности и качества ли-
тературы, как, впрочем, и любых других произведений  искусства.  Вы  тем
самым  оскорбляете  огромное  количество  людей,  которые   имеют   свой
собственный вкус, отличный от вашего. Если лично вам не нравятся  детек-
тивы, я готова поговорить с вами об этом и выслушать ваши личные претен-
зии к жанру и, в частности, к моим книгам. Но это не  означает,  что  вы
имеете право считать людей, имеющих другое мнение, людьми с дурным  вку-
сом. Так я слушаю вас, голубчик. Чем же вам так не угодили детективы,  в
том числе те, которые написала я?
   Ире стало смешно. Напряжение отпустило, она поняла, что Татьяна  пол-
ностью владеет ситуацией и ведет разговор так, как хочется ей  самой,  а
не так, как хочет Уланов.
   - Ну что ж, коль вы считаете неприличным обсуждать вопросы вкусов,  -
обаятельно улыбнулся Уланов, - давайте  поговорим  о  вас,  писательнице
Татьяне Томилиной.
   "Выскользнул, гаденыш, - с досадой сказала про себя Ира. -  Наверное,
и сказать-то ему нечего, ни одного детектива за всю жизнь не прочел, по-
тому  и  претензии  высказать  не  может.  Зазубрил,  как  попугай,  од-
ну-единственную истину: детектив - это помойка литературы, это недостой-
но настоящего интеллектуала, это дорожное чтиво второго сорта. И  повто-
ряет теперь на каждом углу, кичится своим изысканным вкусом. А на  самом
деле не знает о детективах ничего".
   - Вами написано уже пятнадцать книг, а вот фильмов,  поставленных  по
вашим произведениям, я пока не видел. Почему же кинематограф не проявля-
ет интереса к вашему творчеству?
   - А кто вам сказал, что не проявляет? Интерес  к  моим  книгам  очень
большой.
   - Значит, есть надежда в ближайшее время увидеть  ваши  детективы  на
экране?
   - Нет, Александр Юрьевич, - Татьяна вздохнула и виновато развела  ру-
ками, - шансов нет никаких. В ближайшее время вы никаких  киноверсий  не
увидите.
   - Почему так?
   - Я не хочу, чтобы мои книги экранизировали. Более того,  мне  допод-
линно известно, что один московский продюсер уже начал работу и проводит
подготовительный этап,