ны, а женщина, да еще его жена. Мои рома-
ны никто не будет ни издавать, ни покупать. Это  уже  будет  все  совсем
другое.
   - Я вас понимаю, - мягко сказал Ольшанский. - Но  вернемся  к  вашему
мужу. Он очень страдал из-за этого?
   - Очень. И чем дальше - тем больше. Он стал самому себе казаться ник-
чемным, бездарным, говорил, что присвоил себе мою славу и живет фактиче-
ски на мои деньги. И еще он очень переживал из-за того, что не может вы-
годно продавать мои рукописи. Ведь все переговоры издатели вели с ним, а
не со мной, он - автор, а на меня они даже не смотрели. Я  бы,  конечно,
ни за что не соглашалась на те деньги, которые они платили, меня они  не
сумели бы разжалобить, но Леня... Он не мог им отказать, у него был  та-
кой характер. И требовать повышения гонорара не мог. А я не могла  всту-
пать с издателями в переговоры, иначе мы разрушили бы имидж. Ну что  это
за писатель, который ходит по издательствам, держась за юбку своей жены?
Несерьезно. Мы ссорились изза этого, Леня клялся, что  это  в  последний
раз, что больше он ни за что не пойдет  на  поводу  у  слезных  жалоб  и
просьб, но я отдавала ему новую рукопись, он шел в издательство - и  все
повторялось. А в последнее время он все чаще стал говорить, что не прос-
то живет на мои деньги, но и обкрадывает меня, потому что  из-за  своего
слабодушия лишает меня больших гонораров. Если бы я только знала, что он
из-за этого может наложить на себя руки, я бы, конечно,  согласилась  во
всем признаться. Но я была уверена, что это  временное,  что  это  скоро
пройдет. Неужели он действительно?..
   - Не знаю, Светлана Игоревна, - вздохнул следователь. - Но  хочу  по-
нять. К сожалению, выяснить это точно сейчас уже невозможно.
   - Поговорите еще раз с этой женщиной, с Людмилой. Может быть, она все
это выдумала? Бред больного воображения?
   - Это невозможно.
   - Почему?
   - Она умерла.
   - Как... умерла? - пробормотала Светлана побелевшими губами. -  Отче-
го?
   - Отравилась. Покончила с собой. Написала чистосердечное признание  и
выпила яд. Вот такие грустные у нас с вами дела, Светлана Игоревна.
   - Что же, выходит, по-вашему, Леонид решил уйти из жизни, но  у  него
не хватило на это мужества, и он попросил ее застрелить  себя?  Нет,  не
верю.
   - Но больше нам с вами верить не во что.  Исиченко  детально  описала
все, что произошло. Это мог сделать только человек, который сам совершил
преступление. Она сказала, в какой одежде была в момент убийства,  и  на
этой одежде обнаружены частицы пороха. Это значит, что человек, одетый в
эту одежду, стрелял из огнестрельного оружия. Она описала машины,  кото-
рые подъезжали к вашему дому, пока она ждала Леонида. Она  даже  описала
коробку, в которой ваш муж оставил для нее пистолет. Кстати, вы не знае-
те, откуда у него пистолет?
   - Не знаю, - удрученно покачала головой Светлана. - Но все равно я не
верю.
   - Может быть, вы и правы, - согласился  с  ней  Ольшанский.  -  Может
быть, ваш муж и не просил Людмилу  об  этом.  Она  убила  его  сама,  по
собственной инициативе. Может быть, просьба вашего мужа ей просто приви-
делась, пригрезилась. То, что она была психически нездорова, сомнению не
подлежит. Но, так или иначе, Леонида Парасксвича убила именно она. И нам
с вами придется этот факт признать.
   - Господи, как чудовищно... - прошептала Светлана. - Как страшно.


   Глава 11

   Всю неделю после выборов Сергей Николаевич Березин мало  бывал  дома,
уходил рано утром и возвращался вечером, обычно  не  один.  Он  объяснял
Ирине, что через месяц старая Дума сложит свои полномочия и  вновь  изб-
ранные депутаты приступят к дележу мест, кресел и  должностей.  К  этому
следовало готовиться заранее, объединяться в блоки, прорабатывать канди-
датуры, продумывать стратегию парламентской борьбы при избрании  спикера
и председателей комитетов. В то же время Березину  как  депутату  нельзя
было больше заниматься бизнесом, и ему нужно было свернуть свое  участие
в коммерческих предприятиях, получить свою долю и с честью выйти из  де-
нежной игры. Одним словом, работа предстояла большая, и Сергей  Николае-
вич погрузился в нее с головой. Кроме того, он не забывал и  о  популяр-
ности, поэтому почти ежедневно в их доме были гости  -  то  товарищи  по
партии, то представители прессы, то просто старые друзья и знакомые  Бе-
резина. Конечно, Сергей Николаевич всегда звонил Ирине  и  предупреждал,
что выезжает и приедет не один, но все равно она была в постоянном  нап-
ряжении, потому что понимала: даже если он предупредит ее за час до при-
езда, она не успеет обеспечить ему такой прием, какого он требует,  поэ-
тому все должно быть готово заранее, чтобы за оставшийся час только нак-
рыть на стол, "сделать красиво" и разогреть блюда.
   - Ира, - возбужденно говорил ей Березин, - твои кулинарные способнос-
ти натолкнули меня на мысль о русском стиле. Это блестящая  идея.  Я  не
собираюсь играть в русофила и великодержавного  шовиниста,  но  политик,
который не столько ориентируется на Запад, сколько черпает силу в чем-то
традиционно русском, должен вызывать симпатию. Если бы я был  толстым  и
лоснящимся, то походил бы на купца, который увяз в  русофильстве  только
лишь потому, что толщина щек закрывает ему обзор и не дает широко  раск-
рыть глаза. А у меня внешность вполне европейская, я езжу на хороших до-
рогих машинах и ношу хорошую дорогую одежду, у меня молодая стройная же-
на, и слегка русифицированный стиль быта придаст неповторимость  и  изю-
минку моему образу. Как ты считаешь?
   Она ничего такого особенного не считала, потому  что  в  политике  не
разбиралась и интереса к ней не испытывала. Но в то же время помнила:  у
нее с Сергеем договор. Обоюдно выгодный договор,  согласно  которому  он
получает приличную жену, а она вырывается из цепких лап Рината - профес-
сионального сутенера, эксплуатировавшего своих девочек,  как  рабынь  на
хлопковых плантациях. Березин свою часть договора выполнил,  при  помощи
Виктора Федоровича сделал так, что Ринат теперь Ирине не страшен. Вот  и
она должна выполнять свою часть - играть роль такой  жены,  какую  хочет
иметь Сергей Березин. Поэтому каждый день в доме были борщ с пампушками,
пироги, кулебяки, мясо молочного поросенка, холодец. Но все это, разуме-
ется, не отменяло и европейских напитков и закусок. Ирина занималась ве-
дением хозяйства с удовольствием, перечитывала кулинарные книги, выиски-
вала все новые и новые рецепты, смело экспериментировала, каждый  раз  с
робким удивлением убеждаясь в том, что у нее опять все получалось отмен-
но, и, несмотря даже на то, что в описании технологии было место,  кото-
рого она не воняла, она чисто интуитивно сделала все правильно. Ей  нра-
вился запах, исходящий от разогретой раскаленным утюгом ткани, когда она
гладила постельное белье или сорочки Березина. Ей нравилось каждое утро,
после того как Сергей уйдет, убирать в квартире, вытирать пыль,  пылесо-
сить паласы и мягкую мебель. Однажды, войдя в спальню  и  принявшись  за
ежедневную уборку, она задумчиво присела на край неубранной постели, по-
том прилегла, уткнувшись лицом в подушку, на которой  спал  Березин.  От
подушки исходил едва различимый запах его кожи и волос, тонкий и  прият-
ный. Точно так же пахло от него, когда он приходил вечером не один и при
всех целовал Ирину в щеку и в краешек  губ.  Несмотря  на  связавший  их
смертный грех, ей все больше нравился этот привлекательный мужчина, спо-
койный, деловой, сдержанный. Она и не думала обижаться на некоторые  его
замечания и порой оскорбительные выпады,  потому  что  понимала:  общего
греха на них - поровну, а она, кроме того, еще и шлюхой была, тогда  как
Сергей вел жизнь достойную и порядочную во всех отношениях.
   Она лежала на его подушке, закрыв глаза, и думала о том,  что,  может
быть, когда-нибудь она действительно станет его женой, и у них еще будут
дети, и они станут настоящей семьей. С тех пор как она попала к  Ринату,
у нее была только одна мечта: дом, муж, дети. Дом есть, есть  хозяйство,
которое нужно вести и есть мужчина, за которым нужно ухаживать.  Сделано
ровно полдела. Осталось сделать  так,  чтобы  с  мужчиной  связывало  не
только хозяйство и штамп в паспорте, а нечто большее, и родить  ребенка.
Хотя бы одного.
   Ирина вспомнила, какое встревоженное лицо  у  него  было,  когда  она
рассказала ему о визите Дианы Львовны.
   - Она ничего не заметила? - допытывался Березин.
   - Откуда я знаю, - пожимала плечами Ирина. - Судя по разговору,  нет.
Правда, она сказала, что я очень подурнела, но я думаю, это потому,  что
ей хотелось меня уесть, уколоть, а не потому, что это правда. Скажи, Се-
режа, а ты действительно приходил к  ней  в  первое  время  после  нашей
свадьбы жаловаться на жизнь?
   - И это рассказала? - хмурился Сергей.  -  Диана  всегда  была  злой.
Всегда любила выдать чужую тайну публично и наслаждалась, глядя  на  не-
ловкость и смущение другого человека.
   - Значит, приходил?
   - Приходил. И что?
   - Ничего, просто было бы лучше, если бы ты вспомнил, что ты ей  тогда
говорил. Это уберегло бы меня от многих неприятных неожиданностей. Я по-
дозреваю, что мне с Дианой Львовной еще не раз предстоит встретиться.
   Березин, пряча глаза, добросовестно вспоминал все то,  что  семь  лет
назад говорил своей первой жене, жалуясь на вторую. Что-то из рассказан-
ного было правдой, что-то небольшим преувеличением, а чтото - явным  пе-
редергиванием, и Сергею Николаевичу  было  неловко,  но  он  мужественно
рассказывал, потому что понимал: Ирина в данном случае права на все  сто
процентов, ей необходимо это знать, если она хочет соблюсти все  условия
их договора.
   Наконец пытка откровениями закончилась, и Березин перевел дух.
   - Ты очень испугалась, когда она пришла? - спросил он Ирину.
   - Очень. Я ведь совсем не понимала, как себя вести. Мне казалось, что
бы я ни сделала - все оказывалось невпопад. Пытаюсь говорить  вежливо  -
нарываюсь на издевку, дескать, из грязи - в князи, из шлюх - в  принцес-
сы. Пытаюсь проявить жесткость - она требует снисходительности,  напоми-
нает, что я значительно моложе. Веду себя скромно, стараюсь  не  раздра-
жать ее своей молодостью, а она тут же повторяет, что я плохо выгляжу  и
вообще подурнела. Знаешь, она, словно кошка с мышкой,  со  мной  играла.
Скажет гадость - и смотрит, наблюдает  будто  исподтишка,  интересуется,
что получилось.
   - Она и со мной так себя вела, - кивнул  Березин.  -  Все  двенадцать
лет, что мы с Дианой прожили, я чувствовал себя мышкой, на которой  ста-
вят эксперимент.
   - Мне показалось, она старше тебя, - заметила Ирина.
   - Да, на шесть лет. Кстати, как она выглядит?
   Два года назад, когда я видел ее в последний раз, она была в отличной
форме. Сейчас ей уже под пятьдесят.
   - Она и сейчас в отличной форме. Подтянутая, почти без седины,  глаза
блестят, хороший костюм. Знаешь, мне показалось, в ней нет  ненависти  к
тебе. И мне она не завидует. Это хорошо или плохо?
   - Боже мой, Ирочка, конечно же, это хорошо.
   Иметь врагом Диану Львовну - лучше  сразу  удавиться,  чтобы  не  му-
читься. И ты умница, что не стала с ней конфликтовать, а сумела  догово-
риться. Черт с ней, пусть занимается своими женскими глупостями,  только
пасть не разевает. Ты же понимаешь, ей есть что порассказать про  Сергея
Березина и его вторую жену. Как политический противник она мне не страш-
на.
   - Почему?
   - Потому что у нашего народа чувство юмора развито в  меру.  Перебора
нет.
   - Я не поняла, - нахмурилась Ирина. - При чем тут чувство юмора?
   - Ну ты же смотришь телевизор, наверняка видела выступление  Задорно-
ва, когда он говорил: "Почему выбрали Жириновского? - А  это  народ  так
пошутил". Для того чтобы партия, возглавляемая женщиной, набрала на сле-
дующих выборах более пяти процентов, народ снова должен испытать  неист-
ребимое желание пошутить, еще более сильное, чем в этом году. Но, я  ду-
маю, через четыре года у избирателей смешливости поубавится,  когда  они
увидят, чем обернулся их специфический юмор. Так что можешь смело делать
Диане рекламу, как она и просила. Пусть потешится, лишь бы  гадостей  не
делала.
   Всю эту суматошную неделю Ирина не ложилась спать, пока Сергея не бы-
ло дома. Об этом Березин просил ее особо, и она не могла отказать,  хотя
приходил он очень поздно - в двенадцать, а то и в час ночи. Бывало, при-
езжал часов в шесть с двумя-тремя незнакомыми людьми,  Ирина  изображала
гостеприимную хозяйку и кормила их обедом, после чего Сергей  Николаевич
снова уезжал до позднего вечера. Случалось, и в первом часу ночи  приез-
жал не один. Тогда Ирина накрывала легкий ужин и терпеливо ждала,  когда
гость уйдет.
   - Если хозяйка ушла отдыхать, - говорил  Березин,  -  гость  начинает
чувствовать себя неловко, думает, что это он ее утомил, а теперь  мешает
спать. Поэтому я прошу тебя, не ложись спать раньше меня. В  конце  кон-
цов, тебе вовсе не обязательно вскакивать каждое утро в половине седьмо-
го, чтобы приготовить мне завтрак. Я вполне могу справиться с этим  сам,
а ты спи сколько хочешь. Но мне важно,  чтобы  вечером  я  мог  спокойно
пригласить к себе кого угодно и твердо знать, что дверь мне откроет улы-
бающаяся жена, а в квартире будет пахнуть пирогами. Это важно для  меня,
ты понимаешь?
   Ирина тогда ушла спать в свою комнату, с облегчением думая о том, что
завтра будет валяться в постели до полудня. Однако, несмотря на то,  что
легли они почти в два часа ночи, в половине седьмого она  уже  встала  и
отправилась в ванную умываться и причесываться, а к семи часам из  кухни
полились упоительные звуки жужжащей кофемолки, свистящего чайника и  ши-
пящей сковороды. Звуки, символизирующие для нормального мужчины домашний
уют, женскую заботу и нормальную семью.
   - Ты все-таки поднялась, - с упреком сказал Сергей Николаевич, выходя
к завтраку. - Я же сказал тебе вчера, что  ты  можешь  спать  утром  по-
дольше.
   Но он сам не заметил, как на лице его  расплылась  блаженная  улыбка,
когда он увидел Ирину в длинном нежно-голубом  платье,  поверх  которого
был повязан кокетливый вышитый фартучек. Черт возьми, - ему было  прият-
но, что она все-таки встала, чтобы приготовить ему завтрак  и  проводить
на службу. И ему было приятно ее видеть.
   - Ты не понимаешь, Сережа, - улыбнулась она. - Для меня  удовольствие
- встать рано, чтобы приготовить завтрак для мужа. Я ловлю себя на  том,
что просыпаюсь, включаю свет, смотрю на часы, вижу, что уже шесть  утра,
и радостно думаю: как хорошо, осталось ждать всего полчаса. Я  ведь  без
будильника просыпаюсь.
   - Да ты что? - изумился Березин. - Зимой, в такую темень - и без  бу-
дильника? Никогда не поверю.
   - Зайди ко мне в комнату и посмотри, - предложила  Ирина.  -  У  меня
есть будильник, но он так и лежит в чемодане. Я его ни разу не доставала
с тех пор, как ты привез меня из санатория.
   В то утро, уходя на работу, Березин вдруг испытал неожиданное  и  не-
объяснимое, но очень острое чувство радости оттого, что  вечером,  когда
он вернется, его будет ждать дома эта милая женщина с нежным  лицом.  Он
уже надел пальто и взял в руки перчатки, но внезапно подошел к  Ирине  и
обнял ее.
   - Я очень рад, что ты моя жена, - тихо сказал он. - И вообще я  впер-
вые начал наконец понимать, что значит иметь жену. Первые двенадцать лет
у меня вместо жены была строгая  и  требовательная  наставница,  которая
учила меня жизни и хорошим манерам. А потом на протяжении семи лет рядом
со мной был взбесившийся капризный ребенок, который в любую  минуту  мог
выкинуть любой фортель и за которым надо было постоянно присматривать  и
систематически испытывать крайне неприятные минуты острого стыда за  его
поступки. И только теперь я начинаю понимать, что такое жена.
   Ирина замерла, почувствовав его теплые руки на своей  спине.  Неужели
он ее поцелует? Она робко подняла голову, готовая вложить в этот поцелуй
всю приобретенную опытом сексуальность и всю накопившуюся за долгие годы
нежность. Сергей смотрел на нее теплыми ласковыми глазами, но в них Ири-
на не увидела той знакомой легкой "очумелости", которая обычно предшест-
вует поцелую, если, конечно, этот поцелуй не  является  техническим,  то
есть необходимым структурным элементом сексуальной процедуры.
   Она оказалась права. Объятие не стало обнадеживающе крепким, а  поце-
луя не последовало. Уже у самой двери Березин сделал прощальный  жест  и
снова уехал на целый день.
   Это было в пятницу, а в субботу с утра позвонил Виктор Федорович.
   - Как дела, голубушка? - поинтересовался он  своим  мягким  улыбчивым
голосом, от которого на душе становилось спокойно и уютно.
   - Спасибо, кажется, все хорошо.
   - Что значит - кажется? У вас есть сомнения?
   - Нет-нет, что вы, все в порядке. Просто... - Ирина запнулась.
   Ей очень хотелось поговорить с кем-нибудь о своих отношениях с Серге-
ем. Но этим "кем-нибудь" мог быть  только  Виктор  Федорович,  немолодой
мужчина, который никак не годился на роль Ирининой задушевной  подружки.
Ни один человек на свете не может понять, что делается  у  нее  в  душе,
кроме Сергея и Виктора Федоровича.
   - Так что же, голубушка? - настойчиво переспросил он, и в его  голосе
Ирина ясно уловила нарастающую тревогу. - Что вас беспокоит? Вы не долж-
ны ничего скрывать от меня. Мы с вашим  мужем  должны  держать  руку  на
пульсе, чтобы в случае неблагоприятных изменений немедленно принять  со-
ответствующие меры.
   - Не волнуйтесь, Виктор Федорович, ничего не случилось. Ничего.
   - Правда?
   - Правда. Честное слово.
   - Тогда почему вы запнулись? Почему недосказали то, что  хотели  ска-
зать?
   - Потому что это смешно и нелепо. Но, чтобы вы не беспокоились понап-
расну, я вам скажу: мне кажется, я влюбляюсь в Сергея. Он с каждым  днем
нравится мне все больше и больше.
   - Да? Это любопытно. Это крайне любопытно. - Голос Виктора Федоровича
вновь стал мягким и улыбчивым. - А Сергей Николаевич как к вам  относит-
ся?
   - Мне трудно судить... Порой мне кажется, что он видит во мне  только
домработницу, которая дала ему честное слово в  присутствии  посторонних
играть роль жены. А иногда кажется, что я ему нравлюсь. Иногда мне  даже
кажется, что он хочет близости со мной, но в последний момент его что-то
останавливает.
   - Хм... Очень интересно. Но, голубушка, согласитесь, что это к лучше-
му. Приятное дополнение к удачно проведенной операции. Кстати, об опера-
ции. Сергей Николаевич закончил свои финансовые дела?
   - Кажется, еще нет. Он пропадает в банке с утра до вечера,  проверяет
всю документацию, передает дела, одним словом, там масса хлопот. Он дол-
жен проверить каждую бумажку, чтобы потом никто его не упрекнул в недоб-
росовестном ведении дел,  ведь  это  может  повредить  его  политической
карьере.
   - Да-да, разумеется. Но мне хотелось бы знать несколько более опреде-
ленно, когда он получит деньги и сможет рассчитаться со мной.  Меня  уже
сроки поджимают.
   - Я передам ему, - пообещала Ирина. - Я плохо разбираюсь  в  его  де-
лах...
   - Как и полагается хорошей жене, - добродушно перебил ее Виктор Федо-
рович. - Голубушка, не воспринимайте мой звонок так, будто  я  давлю  на
него и тороплю. Пусть все идет своим чередом, без ненужной спешки и суе-
ты, но у меня должна быть ясность. Я должен определиться со сроками. По-
этому попросите вашего супруга позвонить мне сегодня вечером.
   Весь день она провела в приподнятом настроении, причину  которого  не
смогла бы объяснить. Ей вдруг вспомнилось, как  в  минувшее  воскресенье
Сергей в шесть утра поехал искать для  нее  подарочный  набор  пирожных.
Ирине захотелось тоже сделать ему сюрприз, но она никак не могла  приду-
мать, чем можно, порадовать Березина. Она плохо знала его вкусы и совсем
не представляла себе его потребностей. Чем можно  его  приятно  удивить?
Что может доставить ему неожиданное удовольствие? Ирин