ю. Пойдемте вон туда, - Ира показала рукой в сторону  сосед-
него дома, - там скамейка есть. Меня что-то ноги не держат.
   Они дошли до скамеечки и уселись в тени высокого раскидистого дерева.
   - Припомните, Ира, кто-нибудь когда-нибудь интересовался вашими сест-
рами и братом? Не обязательно в последнее время, вообще за те шесть лет,
которые прошли после несчастья.
   - Нет, никто. Никому до них нет дела.
   - А тот человек, который ходит в больницу их навещать?
   - Не знаю я, зачем он ходит. Ко мне не приходил и ничего  не  спраши-
вал. Я уже говорила той женщине, которая с Петровки.
   Той женщине. Конечно, Ира имела в виду Каменскую. Интересно,  неужели
она совсем не помнит самого Короткова? Ведь  именно  он,  Коротков,  был
тогда с Анастасией в больнице, когда убили медсестру Алевтину  Мырикову.
Ира подходила к ним, просила передать фрукты и конфеты детям. Неужели не
помнит? Судя по всему, нет.
   - Ира, а вы меня помните? - внезапно спросил он.
   - Нет, - она покачала головой. - Мы разве знакомы?
   - Я брал у вас сумки с фруктами, когда убили медсестру и в  отделение
никого не пускали. Вспомнили?
   Она внимательно посмотрела на него, потом снова покачала головой.
   - Нет, не узнаю. Женщину помню, она раньше домой ко мне  приходила  с
дядей Владиком Стасовым, а вас не узнаю.
   - Неужели я так изменился? - шутливо удивился Коротков. - Чуть больше
недели прошло, а вы не помните.
   - Не помню. Помню, конечно, что был мужчина, но в лицо  не  узнаю.  А
это правда вы были?
   - Правда.
   Да, любопытная девчонка. Все, что не нужно, из  головы  долой.  Живое
воплощение прагматичности. Взял дядька сумку с продуктами, обещал  детям
отдать - все, о нем можно забыть, он свою историческую роль  выполнил  и
может отдыхать. Или шок от известия об исчезновении сестры  так  на  нее
подействовал?
   - Ира, постарайтесь как можно точнее ответить: чем Наташа  отличается
от вас всех? От вас лично, от Оли, от Павлика? Я не имею в виду возраст.
   - Натка самая умная, - тут же ответила Ира. - Все говорят, она  очень
способная от природы.
   - Кто это - все? - насторожился Коротков.
   - Врачи, медсестры. Она сама занимается, школьную программу  осваива-
ет, я ей учебники разные достаю, какие она просит. Иногда полгорода обе-
гаю, пока найду.
   - Ну хорошо, а еще что?
   - А еще...
   Она задумалась, потом на губах ее появилась робкая дрожащая улыбка.
   - Натка красивая. Уж не знаю, в кого она уродилась, я-то, сами  види-
те, какая, да и Олечка у нас не удалась. А Наташенька - как картинка.
   - Ирочка, - ласково сказал Юра, - вы же понимаете, изза красивого ли-
ца женщин уже давно не похищают, у нас не средневековье.  Ну  подумайте,
пожалуйста, что такого есть в вашей сестре, из-за чего  ее  могли  похи-
тить. Не вас, не Олю и не Павлика, а именно ее.
   - Я не знаю, - почти прошептала Ира. - Вы не сердитесь на меня, я ни-
чего умного вам не сказала. Я даже не понимаю, что вы хотите от меня ус-
лышать. Вот если б вы Натку спросили, она бы вам сразу ответила.
   - Хорошо, Ира, пока оставим это. Я вот о чем вас попрошу.  Во-первых,
постарайтесь ни с кем не обсуждать исчезновение вашей  сестры.  Вам  это
должно быть несложно, раз вы сами говорите, что детьми никто, кроме  вас
самой, не интересуется. Спрашивать у вас никто ничего, таким образом, не
будет, а сами вы не рассказывайте. Договорились?
   - Конечно, раз так надо.
   - Теперь второе. Вот моя карточка, здесь  все  телефоны,  по  которым
можно разыскать меня или Анастасию Павловну Каменскую.  Вы  ее  помните,
она к вам приходила. Как только вам захочется что-то сказать мне,  сооб-
щить или спросить, звоните немедленно в любое время дня и ночи, не стес-
няйтесь. И третье, самое главное. Если кто-нибудь вдруг проявит  интерес
к вам или к младшим детям, а может быть, и к вашей маме, немедленно  со-
общите мне. И постарайтесь как можно лучше запомнить  этого  человека  и
все, что он вам говорил. Вообще любой новый человек, который в ближайшее
время появится около вас, должен быть вами замечен. Вы меня поняли, Ира?
Безопасность и свобода вашей сестры в наших с вами руках, все будет  за-
висеть от того, как мы себя поведем. И мы с вами должны  быть  предельно
собранными, внимательными, осторожными и не допускать ошибок. Я могу  на
вас положиться? Она подняла на него глаза, самые обыкновенные глаза, ма-
ленькие, серые, в обрамлении густых коротких ресниц, и в этих глазах Юра
прочел твердую решимость и даже почти спокойствие. Прав был  Влад,  этой
девочке постоянно нужен практический стержень, простой и понятный, кото-
рый не даст ей упасть и сломаться. У нее должна быть Цель.  Должно  быть
Дело, Которому Она Служит. И тогда все встает на свои места.
   Человек, имеющий странное прозвище Аякс, смотрел на спящую Наташу Те-
рехину почти с умилением. Столько лет он наблюдал за этой  девочкой,  за
этим сокровищем, вынашивая планы, один хитрее другого. Но все эти  планы
не требовали никаких жестких мер, они были  рассчитаны  на  перспективу.
Подождать, пока она подрастет, посмотреть, что из нее получится. А заод-
но и полюбопытствовать, что получается из других детей, зачатых этим От-
цом. Разумеется, имя Наташиного отца было Аяксу прекрасно известно,  так
же как и имена всех женщин, рожавших от него детей, и имена этих  детей.
Все они были разными, каждый по-своему интересен, но Наташа - это что-то
особенное. А Ира - это вообще... Из всех детей Отца, а их без малого дю-
жина, эти две девочки самые удачные. Жаль, конечно, что не мальчики,  на
мальчиках выгоднее было бы показывать "товар лицом", но, как  говорится,
работаем с тем, что есть. Впрочем, девочки или мальчики - пока  не  суть
важно, главное, найти методику, разработанную Отцом, и можно будет  пло-
дить киборгов в любых количествах. Конечно, киборгами их  можно  назвать
только условно, для красного словца, они  не  кибернетические,  а  самые
настоящие живые, рожденные женщинами, вскормленные материнским  молоком.
Но что-то такое Отец с ними делает, из-за чего дети получаются необыкно-
венными. У первой, Иры, - феноменальная устойчивость к  физическим  наг-
рузкам и потрясающая способность полностью восстанавливать силы  за  ка-
ких-нибудь два-три часа. Идеальный солдат. У Наташи - гениальные  мозги.
У Олечки, третьей девочки, - память. Наделать побольше таких Олечек -  и
никаких проблем с передачей секретных сведений. Один  раз  прочитать  ей
вслух сложнейший текст и отправлять хоть за тридевять земель. По дороге,
в аэропортах, на таможнях и в полициях ее можно сто раз обыскать в поис-
ках бумаг или микропленок, и ничего не найдут. Потому что все  у  нее  в
головке записано. С Павликом пока ясности нет, интеллектуальное развитие
хорошее для его шести лет, но в таком возрасте еще рано судить,  что  из
него получится. Похоже, Отец применил с ним  какую-то  другую  методику,
конструировал ему, образно говоря, не голову, а тело.  По  свидетельству
врачей, Павлик - единственный из всех четверых, упавших с  такой  жуткой
высоты, имеющий хорошие перспективы на выздоровление. Нужны  дорогостоя-
щие операции, которые делают только за рубежом, в специальных  клиниках,
но всем остальным - девочкам и матери - такие операции не  помогут,  они
их просто не перенесут. А у мальчишки, как говорится, прогноз  благопри-
ятный. Эти четверо - первые дети Отца. Остальные совсем  еще  маленькие,
от нескольких месяцев до пяти лет. И еще двое на подходе. Интересно, что
из них получится? Можно было бы спокойно ждать, наблюдая со стороны, ес-
ли бы не дурацкая случайность. Отец встретил старуху Анисковец. И  ничем
хорошим эта встреча не кончилась. Старуха увидела Отца, когда тот  гулял
со своим очередным малышом и его мамой. Настоятельно звала в гости,  на-
мекала на необходимость серьезно поговорить. Отец пошел. Люди Аякса, ко-
нечно, глаз с него не спускали, дошли вместе с ним  до  дома  Анисковец,
"жучок" в нужном месте прилепили и весь разговор прослушали.  Не  понра-
вился Аяксу этот разговор, совсем не понравился. Старуха припомнила Отцу
Галину Терехину, утверждала, что он сбил ее с нормального пути,  заморо-
чил ей голову, уговорил рожать не от мужа, а когда случилось  несчастье,
ничем не помог осиротевшим детям и их несчастной матери...
   - ...Я смотрю, вы опять за свое взялись, Валерий Васильевич.  У  вас,
голубчик, какая-то патологическая тяга к воспроизводству своего рода. Вы
по-прежнему женаты первым браком? Или уже двенадцатым?
   - Первым. И я не понимаю вашего сарказма, Екатерина  Бенедиктовна.  В
моей жизни ничего не изменилось с  тех  пор,  жена  все  так  же  тяжело
больна, практически не встает, и, разумеется, я не могу ее оставить.  Но
я нормальный живой человек, и вы не смеете упрекать меня в  том,  что  я
полюбил другую женщину. Пятнадцать лет я был верен Галине, вы не  можете
этого отрицать. Но с тех пор прошло уже шесть лет. У кого поднимется ру-
ка бросить в меня камень, если я встретил и полюбил еще одну женщину?  И
что плохого в том, что она родила от меня ребенка? Я не  собираюсь  бро-
сать ее на произвол судьбы и буду помогать по мере сил и возможностей.
   - Не морочьте мне голову, голубчик. Если вы такой благородный, то по-
чему не помогаете четырем своим детям, которых вам родила несчастная Га-
ля? Мне с самого начала не нравились ваши отношения, вы совершенно пора-
ботили ее, вы завладели ею полностью, вы внушали  ей  какие-то  странные
мысли о богоизбранности ваших общих детей. И не думайте, пожалуйста, что
мне неизвестно, чем вы на самом деле занимались.
   - Я вас не понимаю...
   - Да ну? Зато я вас понимаю. Вы ставили на Галине какието  чудовищные
эксперименты, уж не знаю, зачем вы это делали. И когда я об этом узнала,
я предупредила Галю, чтобы она была с вами осторожнее и не верила так уж
безоглядно в вашу искренность и преданность.
   - Что вы такого могли узнать, Екатерина Бенедиктовна? Что за чушь  вы
несете? Мы с Галей любили друг друга пятнадцать лет, и вы...
   - Перестаньте! После того что Галочка сделала с собой и с  детьми,  я
решила не предавать огласке ваши темные дела в надежде, что эта страшная
трагедия вас образумила. Однако несколько месяцев назад я случайно  уви-
дела вас на улице в обществе молодой мамы с очаровательной  девочкой,  и
поняла, что вы снова взялись за свое. Я следила за вами, да-да, не смей-
тесь, хотя я понимаю, как вам, должно быть, весело представлять себе по-
жилую даму моего возраста в роли сыщика. Что ж, давайте посмеемся  вмес-
те, Валерий Васильевич, над тем списком, который я  составила,  наблюдая
за вашими передвижениями на протяжении четырех месяцев.  В  этом  списке
девять адресов и девять имен женщин, которых вы осчастливили  своей  лю-
бовью и готовностью растить вместе с ними ваших общих детишек.  Из  этих
девятерых женщин семеро уже сделали вас отцом, а двое только  еще  гото-
вятся стать матерью. И после этого вы будете продолжать петь мне о  том,
что вы встретили и полюбили, что вы нормальный живой человек? Да вы  чу-
довище, Валерий Васильевич, вы монстр, которому не место среди людей.
   - Вы несете какой-то бред... Какие эксперименты? С чего вы это  выду-
мали? Да, я не образец нравственности, тут вы правы, и раз  уж  вы  меня
выследили, престарелая сыщица, то отпираться я не стану. Я люблю женщин,
я их обожаю, я - профессиональный донжуан. И если хотите, я - профессио-
нальный отец. Я люблю, когда мои женщины рожают моих детей. И что плохо-
го в том, что я не могу бросить жену, оставшуюся инвалидом после автока-
тастрофы? Что вы мне тут мораль читаете? Я - уважаемый врач, доктор  на-
ук, ко мне на приемы записываются за три месяца,  так  что  можете  себе
представить, какие деньги я зарабатываю. Никто из моих детей ни в чем не
нуждается, вы слышите? И матери этих детей счастливы, смею вас заверить.
Вам не в чем меня упрекнуть.
   - А дети Галины? Их вы бросили на произвол судьбы. Почему? Они-то как
раз больше всех нуждаются в вашей помощи и внимании. И в ваших  деньгах,
кстати. За эти четыре месяца вы дважды были у них в больнице, и шли  вы,
голубчик, с пустыми руками. Я это видела собственными глазами.  Вы  даже
килограмм яблок им не купили. За что такая немилость?
   - Вы ничего не знаете. Я даю деньги персоналу,  чтобы  они  регулярно
покупали детям все необходимое.
   - Допустим. Хотя я склонна думать иначе. Вы  перестали  о  них  забо-
титься, потому что они вам больше не нужны. Они были частью ваших жутких
экспериментов, они - уже пройденный этап. Теперь вас  больше  интересуют
ваши новые дети, но вы и их бросите так же безжалостно, как  только  они
перестанут быть вам интересными с  научной  точки  зрения.  Валерий  Ва-
сильевич, я взываю к вашему разуму: остановитесь. Заклинаю вас,  остано-
витесь. То, что вы делаете, противоречит всем законам: и божеским, и че-
ловеческим. Я не сторонница крайних мер, вы знаете, и если вы дадите мне
слово, что остановитесь, я никому ничего не расскажу.
   - Да что вы можете рассказать, Нат Пинкертон в юбке! Чем вы мне угро-
жаете? Думаете, я вас боюсь? Чего вы добьетесь вашими рассказами? Разру-
шите счастье нескольких женщин,  которые  узнают,  что  они  у  меня  не
единственные. Вот и все. Вы этого хотите? Каждая из них растит моего ре-
бенка и счастлива. Вас это раздражает? Вы непременно хотите,  чтобы  все
они страдали? Без этого не успокоитесь?
   - Я расскажу им, что вы  ставите  на  них  эксперименты.  Они  должны
знать, каких детей растят.
   - Зачем? Они вам все равно не поверят. И  правильно  сделают,  потому
что это неправда. Вы хотите, чтобы они перестали любить своих  детей?  Я
не подозревал, что в вас столько жестокости, уважаемая  Екатерина  Бене-
диктовна.
   - Вы прекрасно знаете, что я говорю правду. Вы правы  отчасти,  вашим
женщинам я действительно ничего не скажу, с меня вполне  достаточно  той
ошибки, которую я уже совершила с несчастной Галочкой, когда  рассказала
ей о том, что узнала. Она-то мне поверила сразу и безоговорочно. И я  до
сих пор казню себя за то, что сделала  это.  Она  не  перенесла  ужасной
правды и тронулась умом. Но я скажу о том, что знаю, в другом месте. Ес-
ли вы не дадите мне слово, что остановитесь. Пообещайте мне, что не ста-
нете больше производить ваших замечательных детей, и я буду молчать.
   - Послушайте, мне надоели ваши беспочвенные обвинения и пустые  угро-
зы. Я вам в который раз уже повторяю: за всем  этим  нет  ничего,  кроме
чисто мужского, хотя и необузданного, интереса  к  женщинам.  И  все  на
этом. Раз уж вы зазвали меня в гости, то хотя бы кофе предложите, хозяй-
ка.
   - Хорошо, я предложу вам кофе. Но вам я настоятельно советую подумать
над моими словами..."
   Прослушав эту запись, сделанную в середине мая, Аякс понял, что  дело
плохо. Неизвестно откуда выплыла вдруг эта слишком осведомленная и не  в
меру сообразительная старушенция. Интересно, откуда она узнала? Впрочем,
теперь это уже значения не имело, потому что узнала она об этом не  сей-
час, а давным-давно, когда еще с Терехиными ничего не случилось. Ничего,
сама расскажет, если умело спрашивать. Расскажет - и замолчит  навсегда.
И листочек с адресами надо у нее поискать. Листочек - это серьезно. Най-
дет какой-нибудь ушлый следователь девять адресов и  девять  проживающих
по ним женщин, да и узнает, что у них у всех один любовничек. Общий, так
сказать. Так и до Отца доберутся. А Отца трогать нельзя. Он нужен  живым
и здоровым и желательно на своем рабочем месте. С ним  ничего  случиться
не должно. Гениальный Папа, выпекающий, как пирожки, деток  с  необыкно-
венными физическими или интеллектуальными данными, движется к венцу сво-
их опытов и научных разработок, и до этого венца  его  нужно  довести  в
неприкосновенности, чтобы потом получить большие хорошие деньги  за  его
методику. Покупатель уже есть, ждет терпеливо и деньги  уже  приготовил,
готов в любой момент заплатить. Так что со старухой  надо  решать  ради-
кально. И Аякс решил. Радикально. Потом его ребятки  покрутились  вокруг
дома старухи, вызнали, какими путями идет милиция, и стало понятно,  что
кольцо вокруг Отца вот-вот сомкнется. Ну до чего сыщики настырный народ!
Хорошо, что у Аякса техника первоклассная, даже в ФСБ такой нет. Узнать,
о чем разговаривают оперативники, если они не в здании на Петровке, а на
вольном выпасе, - дело для него плевое. Про Леночку  Романовскую  он  от
самой Анисковец узнал и решил подстраховаться заблаговременно. Спившуюся
певичку его мальчики навестили на следующей  же  неделе  после  убийства
старухи. Как оказалось, вовремя подсуетился Аякс. Они и  до  Романовской
добрались, правда, на две недели позже, чем он сам,  но  добрались-таки,
жуки навозные. Как говорил незабываемый Аркадий Исаакович  Райкин,  "эту
бы энергию - да в мирных целях, воду качать в слаборазвитые  районы".  А
вот с монахиней и медсестрой в больнице они малость промахнулись, не ду-
мали, что менты так быстро за них ухватятся. Так что приметы Папины ока-
зались у Петровки раньше, чем Аякс сориентировался. И  когда  он  узнал,
что уже и портрет Отца изготовили, понял: надо срочно убирать  тех,  кто
часто видел его в последние годы и может безошибочно опознать. И тем са-
мым привязать Папашу к детям Терехиным. Вот уж этого допускать было  ка-
тегорически нельзя.
   А сам Отец живет себе припеваючи, дурака валяет, на работу ходит каж-
дый день и даже по выходным и не знает, отчего это  настырная  Екатерина
Бенедиктовна перестала его доставать своим морализаторством. Даже небось
и думать о ней забыл. Ну поворчала старая карга - и унялась. И слава Бо-
гу. Ему, ученому червю, и в голову его гениальную не  приходит,  сколько
трупов вокруг него легло, только чтобы уберечь от милиции да  от  разбо-
рок. За одно это он должен бы заплатить Аяксу. За хлопоты, так  сказать.
За организацию безопасности. Ничего, заплатит. За  все  заплатит.  Плохо
только, что девочку пришлось забирать из больницы. Но ведь она - послед-
няя, кто может опознать Отца, а убивать ее никак  нельзя.  Она  -  живая
реклама товара, ее надо будет показывать покупателю в доказательство то-
го, как работает созданная Отцом методика. Ее и Иру. Если этого окажется
недостаточно, придется провести его в больницу и продемонстрировать  ему
Олю, но это не проблема, это легко устроить. Самое главное  -  заставить
Отца передать им документацию. Вот это может оказаться настоящей пробле-
мой. А вдруг откажется? Аякс изучил всю его жизнь, со школьных еще  вре-
мен, и чем больше узнавал про Валерия Васильевича,  тем  сильнее  грызли
его сомнения в том, что он отдаст кому-нибудь свою замечательную методи-
ку даже за очень большие деньги. Значит, надо начать  готовить  запасные
варианты уже сейчас. И для этого тоже нужна Наташа. Завтра приезжает  из
Ирана специалист, который будет день и ночь проводить с Наташей в специ-
ально оборудованной клинике в попытках понять, какими способами Отец де-
лает таких выдающихся детей.


   ГЛАВА 10

   Как это ни грустно, но для коллег Олега  Жестерова  его  гибель  была
ожидаема, хоть и не менее от этого трагична. Надо быть большим  оптимис-
том, чтобы надеяться дожить до спокойной старости, разрабатывая  группу,
работающую на происламских террористов, а именно этим Олег как раз и за-
нимался. К месту взрыва сотрудники ФСБ  приехали  последними,  вероятно,
оттого, что личность погибшего установили не сразу, а только спустя при-
мерно минут сорок, когда затушили пожар и выяснили наконец, кому принад-
лежит гараж - ракушка". За это время вокруг места события скопилось дос-
таточное количество работников милиции, пожарных и врачей, и даже журна-
листы какие-то пронырливые успели прискакать. Не спится же людям!
   После выяснения личности потерпевшего работники милиции, конечно, со-
общили дежурному по ФСБ, тот выслал группу, и  после  недолгих  препира-
тельств коллеги Жестерова дело забрали  себе.  Впрочем,  препирательства
были чисто номинальными, милиция