листовки с фотографией премьер-министра Турции с выколотыми гла-
зами и с текстом, оскорбляющим религиозные чувства  мусульман.  Строите-
ли-турки тут же собрали вещички и гордо удалились  на  родину.  Вряд  ли
можно упрекать их в том, что они не захотели оставаться в такой враждеб-
ной обстановке.
   Мы повернули назад, потому что за недостроенной гостиницей  начинался
пустырь и гулять там было неинтересно. Когда мы снова оказались в центре
города, я принял решение.
   На переговорном пункте народу было много, и мне пришлось ждать  своей
очереди к телефону довольно долго. Наконец я вошел в душную тесную будку
и принялся набирать один за  другим  московские  номера  телефонов.  Мне
пришлось истратить на звонки изрядное количество  жетонов,  но  в  конце
концов я нашел тех, кто мне нужен, и договорился обо  всем.  С  местного
телефона я дозвонился в гостиницу и поговорил с Ритой. Как и предполага-
лось, она пришла в ужас от того, что  Лиля  так  быстро  возвращается  в
Москву, не пробыв на море и двух недель, но  мне  удалось  ее  успокоить
рассуждениями об испортившейся надолго погоде и байками о  необыкновенно
комфортабельной даче моих друзей, у которых мы будем жить  и  у  которых
двое детей примерно Лилиного возраста, так что скучно девочке не  будет.
Рита быстро сдалась, учитывая ежедневные сводки синоптиков, радостно со-
общающие о том, что в Москве и Подмосковье стоит жаркая солнечная  пого-
да, которая продержится до конца июля, а может быть, и половину августа.
   Вернувшись на Первомайскую улицу, я быстро собрал вещи, попрощался со
всеми, и мы с Лилей уехали в аэропорт. В линейном отделе милиции я пока-
зал  служебное  удостоверение  и  скорчил  мину,  одновременно  требова-
тельнострогую и жалостливую. Ребята смилостивились и  запихнули  нас  на
ближайший рейс в Москву.
   Всю дорогу я молчал, снова и снова прокручивая в голове события  про-
шедшие и предстоящие. Только бы все прошло без сбоев. В городе  остались
Таня и Ирочка, и они нуждались в защите ничуть не меньше, чем Лиля.  Ко-
нечно, рядом с ними находится Юра Мазаев, но всетаки...
   В аэропорту в Москве нас встречал Игорек Дивин, один из самых шустрых
и сообразительных моих подчиненных.
   - Взял билет? - первым делом спросил я его.
   - Так точно, Владислав Николаевич, вы летите завтра, вернее, уже  се-
годня рано утром, в шесть пятьдесят.
   - Марину нашел?
   - Нашел. Она вас ждет.
   - Борзенкова предупредил?
   - Предупредил. Он же мне и машину дал  вас  встретить.  Если  хотите,
можно сразу в Барвиху ехать. Он мне дорогу объяснил.
   - Молодец, Игорек, - похвалил я.
   Мы вышли из зала прилета и уселись  в  уютный  просторный  "мерседес"
Алика Борзенкова, моего давнего товарища, с которым мы  когда-то  вместе
учились в школе. Было уже два часа ночи, а мне нужно было успеть отвезти
Лилю в Барвиху к Алику на дачу и заехать к Марине. Расписание получалось
впритык, если учесть, что в аэропорту мне нужно  снова  оказаться  самое
позднее в шесть утра.
   Лиля спала, свернувшись калачиком на заднем сиденье и положив  голову
мне на колени. Я прикинул, что если проведу у Марины  хотя  бы  час,  то
должен приехать к ней не позже пятнадцати минут пятого,  чтобы  к  шести
успеть в аэропорт. За два часа сгонять в Барвиху и  обратно  на  хорошем
"мерседесе" по пустой ночной дороге - дело вполне реальное, если не слу-
чится ничего непредвиденного. А машину Игорек всегда водил хорошо.  Неп-
лохо было бы еще и домой заскочить.
   Я тоже хотел было подремать, откинув голову на высокий обитый велюром
подголовник, но не смог. Теперь, когда Лиля была  в  безопасности,  меня
стало грызть пронзительное беспокойство за двух  женщин,  оставшихся  на
юге, у Черного моря. Как они там? Не случилась ли какая беда? Не страшно
ли им? Впрочем, вопрос этот был риторическим. Конечно,  страшно.  Бедные
мои девочки! Во что же я вас втравил! И все только из-за того,  что  мне
захотелось вступиться за Игоря Литвака. Знать бы, где упасть...
   Алик Борзенков не спал, ожидая нас. Заслышав шум мотора,  он  тут  же
выскочил из дома и бросился к машине.
   - Влад! Ты в порядке?
   Я осторожно разбудил Лилю и вышел из машины. Алик всегда ужасно боял-
ся за меня. Он был известным композитором-песенником,  сочинял  шлягеры,
зарабатывал бешеные деньги, но  при  этом  работа  сыщика  казалась  ему
чем-то сверхъестественным и наполненным ежечасной и  ежесекундной  опас-
ностью. Считалось, что при нормальном ходе событий  он  сам  звонит  мне
примерно раз в месяц, если, конечно, ему удается меня найти. Но уж  если
звоню ему я, то это непременно связано с какими-то экстремальными ситуа-
циями. Поэтому сняв телефонную трубку и услышав мой голос, он пугался  и
тут же начинал спрашивать, здоров ли я и все ли в порядке.
   Мы с Аликом обнялись. Руки его были ледяными, и я понял, что все  это
время он нервничал и места себе не находил, представляя меня  смертельно
раненным, в кровавых бинтах и с запекшимися губами. Странно, но на  всем
свете не было, наверное, человека, который бы так боялся за  меня.  Мама
не в счет. Она всю жизнь прожила замужем за сыщиком  и  свое  отбоялась,
каждый вечер ожидая моего отца с работы. За меня она,  разумеется,  тоже
переживала, но уже не так сильно, потому что слишком хорошо представляла
себе нашу работу. И потом, она хорошо знала своего сына, меня то есть. Я
никогда не отличался отчаянной храбростью и умением нестись сломя голову
и не разбирая дороги. И почти никогда не лез в авантюры. Ну  не  было  у
меня такой жилки, что ж теперь поделать. Я сухой, эмоционально  холодный
эгоист, в меру ленивый и в меру осторожный. Таким, во всяком случае, ме-
ня видела мама, и похоже, она не сильно ошибалась.
   - Я знаю, ты спешишь, - сказал Алик, когда мы вошли  в  дом.  -  Твой
Игорь меня предупредил, что у тебя времени совсем мало. Вот, я  вам  еду
приготовил, все в пакетики завернул, в машине поедите,  чтобы  время  не
терять.
   Я с благодарностью принял от него огромный пакет.  Одной  из  легенд,
прочно воцарившихся в  гуманитарно-музыкальной  голове  моего  школьного
друга, была легенда о вечно голодных сыщиках. Впрочем, это было  не  так
уж далеко от правды.
   Я обнял совсем сонную дочурку, хлопнул  по  плечу  заботливого  Алика
Борзенкова, и мы с Игорьком покатили обратно в Москву. Подъехав в  поло-
вине четвертого ночи к дому на Овчинниковской набережной, я поднял голо-
ву и увидел свет в одном из окон. Бедная Маринка тоже не  спала,  ожидая
беспутного и непредсказуемого Стасова. Она всегда говорила, что в первые
два часа после сна у нее руки "неверные",  поэтому  самые  ответственные
визиты назначала на послеобеденное время. А когда случалось, что ее  ус-
луги были нужны ночью, она спать не ложилась, пока не заканчивала  рабо-
ту. Наша Марина была волшебницей, и ее талантами беззастенчиво пользова-
лись все, кому не лень. Она нам никогда не отказывала и денег не  брала,
но мы считали своим долгом делать ей подарки ко всем мыслимым и немысли-
мым праздникам и ко дню рождения, ибо понимали: очень часто успех в  на-
шей работе полностью зависит от нее.
   Марина ждала нас в полной боевой готовности, одетая в голубой  нейло-
новый халатик, бодрая и собранная. Каждый раз глядя  на  ее  хорошенькое
веснушчатое личико и яркие, постоянно готовые к улыбке губы, я в  недоу-
мении думал о том, почему никому из наших ребят не пришло в  голову  же-
ниться на ней. Она была бы идеальной женой для милиционера:  терпеливая,
собранная, деловитая, Маринка никогда не  хныкала  и  не  жаловалась  на
жизнь. Даже в тот день, когда она пришла на Петровку и  рассказала,  что
на нее постоянно "наезжают", угрожая и  принуждая  освободить  квартиру,
она хохотала, очень живо изображая свои беседы с вооруженными  вымогате-
лями. Ее квартиру мы отстояли, и она с тех пор  считала  себя  обязанной
работать с нами бесплатно, хотя иногда это занимало немало времени.
   Она усадила меня в ярко освещенной комнате в вертящееся кресло  перед
большим зеркалом, а Игоря выгнала в соседнюю комнату.
   - Иди, зайчик, посиди там, включи видак, посмотри  кино.  Давай  сюда
паспорт и катись, нечего подсматривать.
   Наша Марина никому не разрешала наблюдать за своей работой. Даже  то-
го, кто сидел в кресле, она разворачивала спиной к зеркалу.
   - Ты что, профессиональные секреты оберегаешь? - спрашивал я ее много
раз.
   - Не в этом дело. Если ты будешь видеть весь процесс, ты  не  сумеешь
оценить результат. Ты его просто не заметишь.
   И она была права. Когда спустя час с небольшим она повернула меня ли-
цом к зеркалу, я снова пережил уже знакомый, но от этого  не  менее  ра-
достный и восторженный миг "неузнавания". На меня смотрел совершенно чу-
жой мужик. У него были темнокаштановые волосы, а форма головы  благодаря
умелой стрижке ничем не напоминала ту, которую носил Стасов. Более того,
она ухитрилась постричь меня так, что волосы казались прямыми и  гладки-
ми, а не вьющимися, какими они были всю мою сознательную жизнь. Над моей
верхней губой красовались рыжеватые усы, на тон светлее, чем  волосы,  и
были они такой формы, что меняли лицо до неузнаваемости. Про усы Маринка
мне однажды прочитала целую лекцию.
   - Понимаешь, Владик, форма усов соответствует характеру, типажу. Люди
не всегда это понимают, поэтому "покупаются" на усы, как на вывеску. Вот
из старого кино мы помним, что тоненькая полосочка над губой -  это  или
шпион, или донжуан. Усы с длинными висячими концами - председатель  кол-
хоза или запорожец хохол. Ровные и густые - положительный секретарь рай-
кома. А если они ровные и густые, но длинноватые, -  неунывающий  жизне-
люб, любитель выпивки и женщин, не особенно умный, но с самомнением. Усы
квадратиком - комический персонаж. Закрученные вверх  -  офицер  царской
армии или бравый казак. Образы-то засели в голове с самого детства,  они
живут в подсознании и невольно диктуют нам, как воспринимать людей,  ко-
торые внешне похожи на тот или иной типаж.
   Из-под рук Марины я вышел "новым русским", наглым, уверенным в себе и
богатым. Ни одной из этих трех характеристик в реальной жизни я не обла-
дал, но притворяться умел. Эту рожу Маришка слепила, глядя на фотографию
в паспорте, который Игорек сумел раздобыть для меня.
   Осталось проверить эффект на Игоре.
   - Зайчик, можно заходить! - весело крикнула моя визажистка.
   По его лицу мне все стало понятно. Всетаки не зря  мы  называем  нашу
Марусю волшебницей. Она притащила из своих запасников парик, точь-в-точь
воспроизводящий мою настоящую прическу, отодрала усы, и я снова  превра-
тился в привычного и милого моему сердцу  Стасова.  Какое-то  время  мне
предстояло побыть самим собой, а уж потом, если  нужно  будет,  я  резко
"обнаглею" и "разбогатею".
   Уже стоя в прихожей, я наклонился и чмокнул Марину в щеку.
   - Спасибо, Маняша, дай Бог тебе здоровья и жениха хорошего.
   Она в ответ звонко расхохоталась. Вы часто видели женщин, которые мо-
гут весело хохотать в пять утра после того, как всю ночь не спали, и  не
для собственного удовольствия, а работая за бесплатно  на  чужого  дядю?
Мне такие что-то пока не попадались. Кроме Марины, конечно.
   С Овчинниковской набережной мы поехали  в  Черемушки,  где  была  моя
квартира, а оттуда - в аэропорт. Ребята из милиции провели меня на  борт
без досмотра, и в семь утра я уже снова был в воздухе.
   Всю дорогу от Москвы до Черноморского побережья я проспал. Мне снился
взрыв, в котором погибали мои близкие, и я изо всех старался проснуться,
чтобы не переживать этот кошмар, но усталость была такой сильной, что  я
продолжал спать и видеть сны, один другого  неприятнее.  Разбудила  меня
стюардесса, когда почти все уже вышли из салона.
   На улице я сразу увидел Сережу Лисицына, который крутил головой, выс-
матривая меня.
   - Как дела, участковый? - весело спросил я, подходя ближе.
   - Пока все тихо, - улыбнулся Сережа, и я  понял,  что  он  рад  моему
возвращению.
   - Девочки в порядке?
   - Да, я утром к ним заезжал, перед тем, как ехать  вас  встречать.  Я
вам новое жилье нашел на той же улице, чтоб поближе к ним. Ничего?
   - Отлично, молодец, - похвалил я. - Сейчас я вернусь на старое место,
а вечерком, как стемнеет, зайду к новым хозяевам, представлюсь.
   Мы сели в машину и поехали на Первомайскую улицу изображать  счастли-
вое возвращение страстного любовника.
   - Что-нибудь удалось узнать про наши путевки? - спросил я.
   - Очень немногое. Видите ли, та туристическая фирма, название которой
указано в ваших анкетах, у нас не зарегистрирована. Круиз на "Глазунове"
организован туристической фирмой "Лада". За три дня до отплытия теплохо-
да, в пятницу, кто-то заплатил бешеные бабки и выкупил две каюты из  ди-
ректорского фонда. Действовали, по  всей  вероятности,  через  директора
круиза, иначе он хрен отдал бы свои люксы. Но к этому директору на  кри-
вой козе не подъедешь, у него шикарный дом с вооруженной охраной, и  ка-
кого-то вшивого участкового они и на метр к воротам не подпустили.
   - Не уважают, стало быть, родную милицию, - зло усмехнулся я.
   - А кто ж ее нынче уважает, Владислав Николаевич, - вздохнул Лисицын.
- Об нас только ленивый ноги не вытер.
   - Это точно. А знаешь, дружок, у вас в  "управе"  кто-то  жопу  рвет,
чтобы спустить четыре трупа на тормозах. Мой паренек  поинтересовался  в
министерстве сводками, и знаешь, что он там прочитал? В гостинице  убита
гражданка Доренко, прописанная в Москве. При  попытке  ограбления  убита
гражданка Довжук, прописанная в Московской области. Во время  проведения
массового мероприятия в толпе погиб  гражданин  Юшкевич,  прописанный  в
Санкт-Петербурге. Во время купания в нетрезвом состоянии утонул  гражда-
нин Бабаян. Здорово, да? Такие сводки никому в глаза  не  бросятся.  Тем
более, что в нашем министерстве сейчас вообще никому  ни  до  чего  дела
нет. После Буденновска нашего министра снимают, за ним часть  заместите-
лей полетит, начнутся кадровые перестановки, так что всех волнует в  ос-
новном это, а не какие-то там граждане и гражданки, которым  не  повезло
умереть во время пребывания на курорте. А я-то,  дурак,  все  удивлялся,
почему по таким броским преступлениям до сих пор бригада не создана.
   Моя хозяйка Вера Ильинична встретила меня как родного. Когда мы вчера
уезжали, я сказал ей, что у Лили началась солнечная крапивница и ее нуж-
но срочно отвезти в Москву, и пообещал вернуться как можно быстрее.  При
этом я делал страдальческое лицо и бросал выразительные взгляды в сторо-
ну Татьяны. Вера Ильинична понимающе кивала и даже пыталась мне  подмиг-
нуть, давая понять, что вполне одобряет наше "молодое дело".
   - А девочки с Юрием Сергеевичем ушли на пляж, - посетовала она, отда-
вая мне ключ от комнаты. - Мы вас так скоро  не  ждали.  Погода  плохая,
солнышка нет, но они все равно пошли. Сказали, морским  воздухом  дышать
полезно.
   - Ничего, - беззаботно ответил я, - я их там найду. Я знаю,  где  они
обычно устраиваются.
   Бросив сумку и переодевшись, я с бодрым и веселым видом отправился  к
морю. Пляж, несмотря на пасмурную ветреную погоду, вовсе  не  был  таким
пустынным, как я ожидал. Видно, приехавшие отдыхать курортники решили не
ждать, пока погода исправится, раз уж потрачены деньги на то, чтобы сюда
приехать. В конце концов, море - оно и есть  море,  а  для  профилактики
простуды существуют давно испытанные народные средства  в  виде  крепких
спиртных напитков.
   Свою компанию я нашел там, где и ожидал. Ирочка дремала, лежа на топ-
чане и укрывшись курткой Мазаева, а Татьяна с Юрой играли в карты. Я из-
далека увидел знакомый нежно-сиреневый свитер Тани, ее забранные  высоко
на затылок белокурые волосы над полной почти не загорелой шеей,  и  вне-
запно понял, как сильно влюблен в нее. Маргарита очень удивилась бы, уз-
нав, что я способен на столь сильное чувство. Да я и сам удивлялся.
   - Не смей обыгрывать мою даму, - сказал я, подходя к ним. - Моя месть
будет страшной.
   Таня выронила из рук карты и, вскочив с топчана, крепко обняла меня.
   - Дима, - пробормотала она, уткнувшись лицом в мою шею, - Димочка. Ты
вернулся.
   Реакция Мазаева была более спокойной. Он,  казалось,  был  ничуть  не
удивлен моим неожиданным появлением. Я оценил это  по  достоинству,  ибо
понял: он все время незаметно посматривал по  сторонам,  чтобы  не  быть
застигнутым врасплох внезапной опасностью. Он давно  уже  заметил  меня,
но, не зная моих планов и намерений, решил раньше времени  не  поднимать
шум. И чего его понесло в социологию? Ему бы самое место в уголовном ро-
зыске. Впрочем, с чего я решил, что он социолог? С  его  слов?  Мысль  о
том, что Юра Мазаев - не тот, за кого себя выдает, мне в  голову  раньше
не приходила. Может быть, напрасно? Стасов, ты утратил не только  кураж,
но и профессиональную осторожность. Тебе действительно пора на пенсию.
   - Как Лиля? - спросил он, пожимая мне руку. - Ты ее устроил?
   - Да, все в порядке. А как вы тут без меня?
   - Как видишь, - усмехнулся Юра. - Ирина дрыхнет без задних ног. После
вчерашнего происшествия с книгой она так переволновалась, что  всю  ночь
не спала. Зато теперь расслабилась. Ириша! Просыпайся! -  громко  позвал
он, похлопывая Ирочку по бедру. - Просыпайся, красавица, Стасов приехал.
   Ирочка с трудом разлепила глаза и  уставилась  на  меня  непонимающим
взглядом.
   - Владик... - произнесла она хриплым от сна голоском. - А ты разве не
улетел?
   - Я уже обратно прилетел. Вставай, подруга, труба зовет. Я  приглашаю
вас обедать в ресторан.
   - По какому поводу? - нахмурился Мазаев.
   - А просто так. В честь моего счастливого возвращения.
   Ирочка, сидя на топчане,  крутила  головой,  стараясь  прочухаться  и
сбросить с себя тяжелую сонную одурь. Я погладил стоящую  рядом  Татьяну
по мягкому теплому плечу и прижал ее к себе. Интересно, если я сделаю ей
предложение, она согласится или откажется? Скорее всего откажется.
   Через полчаса мы заходили в  приморский  ресторан  с  нависающей  над
свинцово-серым морем верандой. Свободных мест было совсем  мало,  что  и
неудивительно при такой-то погоде. Сделав заказ, я вышел из зала якобы в
туалет и отправился искать вход на кухню. Рядом с этим входом должно на-
ходиться то место, которое мне было нужно.
   Кухню я нашел довольно легко. Воровато оглядываясь, сунул за деревян-
ную дверцу, прикрывающую пожарный кран, привезенную из  Москвы  записку,
вытащил изо рта комочек жевательной резинки и прилепил его  на  металли-
ческую задвижку дверцы. Резинка была сигналом о том, что в тайнике нахо-
дится записка. Эту связь мне дали в Москве, потому что в этом южном  го-
роде у меня не было никого, кроме Сережи Лисицына,  а  на  него  надежда
слабая, тем более что от оперативной работы его отстранили. В  моем  бу-
мажнике лежала еще одна записка, и ее еще предстояло положить в  заранее
оговоренное место.
   Когда я вернулся в зал, закуски  уже  стояли  на  столе.  Обслуживали
здесь быстро, что меня порадовало. Это был тот же самый ресторан, в  ко-
тором мы несколько дней назад ужинали вместе с Лилей, и мне  было  любо-
пытно, вспомнит ли меня толстый усатый официант, который нас тогда  обс-
луживал. Я ведь и столик сегодня выбирал специально в  той  части  зала,
которая была за ним закреплена.
   Официант меня вспомнил. И это тоже меня порадовало.
   - А где ваша дочка? - спросил он, ставя перед нами  огромные  тарелки
со стейком и жареной картошкой.
   - Пришлось отправить ее домой. Представляете, у нее развилась солнеч-
ная крапивница, - посетовал я. - И температура поднялась, и чешется вся,
бедненькая.
   - Жаль, - посочувствовал он. - Такая славная девчушка.
   Пока все шло по плану. Я не только не скрывал своего возвращения,  но
стремился сделать свое присутствие в городе как  можно  более  заметным.
Конечно, у меня не было ни малейших оснований подозревать толстого  офи-
цианта в связях с невидимой организацие