олдобинам ей  было  настолько  страшно,
что все мышцы свело судорогой, и теперь руки-ноги с  трудом  разгибались.  К
ней сразу же  подбежала  огромная  овчарка,  приветливо  помахивая  хвостом.
Настя, поморщившись от  боли  в  ногах,  присела  на  корточки  и  уткнулась
заледеневшим на  пронзительном  ветру  лицом  в  густую  холеную  шерсть  на
собачьей шее.
   - Здравствуй, мой хороший, здравствуй, Кирюшенька, здравствуй, маленький.
Не забыл еще старую тетку Настасью?
   Кирилл быстро лизнул ее в щеку и тут же деловито потрусил туда, где стоял
его хозяин, оперативник из областного управления Андрей Чернышев, который  с
кем-то беседовал, но  обернулся  и  помахал  Насте  рукой.  Она  огляделась,
выискивая глазами знакомых. Кроме Зарубина и Чернышева, здесь были  Коротков
и следователь Ольшанский. Остальных она не знала.
   - Подключайся, Ася, - строго сказал ей Юра Коротков.  -  У  нас  тут  две
группы, бомжи и местное население. Как ты есть дама, то можешь  выбирать,  с
бродягами работать или по домам ходить.
   - Я лучше п-по д-домам, - ответила она, клацая зубами от холода, -  т-там
тепло. А т-тело можно посмот-треть?
   - Только издалека, сейчас там эксперты работают.
   - А если в двух словах?
   - Огнестрел с близкого расстояния, две пули в  область  сердца.  Рыбка  с
пластмассовым голышом. Деньги на похороны. И записочка, как водится.
   - Денег-то много?
   - Как в прошлый раз, ровно столько  же,  такими  же  купюрами  и  той  же
валютой.
   - Н-да, - протянула Настя, - в чем, в чем, а в непостоянстве нашего друга
заподозрить трудно. Он твердо придерживается собственных вкусов. А в записке
что?
   -  Дословно  не  воспроизведу,  но  общий  смысл...  -  Коротков  поскреб
подбородок, скосив глаза вправо. - Что-то типа... Нет,  в  пересказе  не  то
получится. Сходи к эксперту, записка уже у него, сама  посмотри.  И  начинай
работать, не прохлаждайся.
   - Ну покомандуй, покомандуй, -  миролюбиво  улыбнулась  Настя,  -  отведи
душу. Кто тут у тебя старший по местным жителям?
   - Чернышев. Подойди к нему, он тебе скажет, куда идти.
   - Ладно, только я сначала насчет записки...
   Но к эксперту ее не пропустили.
   - Не мешай человеку работать, - сердито сказал ей следователь Ольшанский,
- не отвлекай. Потом записку посмотришь.
   - Ну  Константин  Михайлович,  ну  хоть  примерно  что  там  написано?  -
взмолилась Настя.
   - Он приближается.
   - Чего-чего? - оторопела она. - Кто приближается?
   - Он.
   - Куда он приближается?
   - К кому-то из вас, то ли к тебе, то ли к Образцовой. В общем, давай иди,
трудись, после осмотра все обсудим.
   Настя, получив указания у Андрея Чернышева,  добросовестно  начала  обход
близлежащих домов, но и через час, и через два  результат  так  и  оставался
нулевым. Никто ничего минувшей ночью не  видел  и  не  слышал,  хотя  самого
убитого многие знали в лицо, а некоторые и  по  имени.  Он  охранял  детский
оздоровительный лагерь, и у него  всегда  можно  было  попросить  помощи  по
хозяйству, особенно если дело  касалось  починки  техники.  Мужиком  он  был
"рукастым" и в машинах разбирался.  Никаких  подозрительных  людей,  которые
приезжали бы к нему в лагерь, никто не видел, а что касается бродяг, которые
постоянно у него толклись,  то  разве  их  считают  подозрительными?  Они  ж
безвредные, хоть и вонючие. Ну сопрут чего по мелочи, сапоги там или  ватник
или курицу, пролезшую сквозь щель в заборе на дорогу, утащат, так ведь и  их
понять можно, голодают, мерзнут. Но они же не убивают.
   В Москву они вернулись только после обеда. Настя собралась ехать в машине
Короткова вместе с Сережей Зарубиным,  но  Ольшанский  сжалился  над  ней  и
посадил в свою машину.
   - Эта "копейка"  вот-вот  богу  душу  отдаст,  -  заявил  он,  критически
оглядывая Юрины "Жигули" доисторической первой модели.
   - Что, Константин Михайлович, ценные кадры бережете? -  тут  же  обиженно
откликнулся Коротков. - Не доверяете мне везти вашу  любимую  подполковницу,
боитесь, что в моей машине у нее шкурка попортится? Ладно, мы с Серегой люди
простые, мы и на этой колымаге доедем.
   - Задолбал  ты  меня  своей  простотой,  -  с  привычной  всем  хамоватой
грубостью ответил следователь. - Я ж не только Каменскую берегу, я вас всех,
дураков, спасаю. Двое - не трое, а  для  твоей  развалины  каждый  килограмм
значение имеет. Этот Боливар троих уж точно не вынесет.
   В тепле Настя расслабилась, закрыла глаза  и  про  себя  повторяла  текст
записки, которую показал ей эксперт:
   "Я приближаюсь к тебе, дорогая. Я сделал уже три шага.  Сможешь  угадать,
когда и где мы с тобой встретимся? "

   КОРОТКОВ

   Хлеб начальника несладок,  это  уж  точно.  А  если  в  твоем  подчинении
находятся близкие друзья, то впору вообще повеситься. Вот так  или  примерно
так думал Юра Коротков, вызывая к  себе  давнего  кореша  Колю  Селуянова  с
нехорошим намерением потребовать  от  него  доклада  по  делу  об  убийствах
наркоманов. Этих несчастных убивали по всему городу,  и  когда  "накопилось"
четыре первых трупа, застреленных из одного и того же  пистолета,  материалы
из территориальных подразделений передали на Петровку. Случилось это полгода
назад, и с тех пор трупов стало уже девять, а дело прочно стояло  на  месте,
не подавая ни малейших  признаков  намерения  сдвинуться  хоть  куда-нибудь.
Одной версией была  война  между  наркогруппировками,  другой  -  укрепление
дисциплины   внутри   одной   группировки,   для   чего   и    потребовались
"показательные" меры наказания, но в любом случае дело  велось  совместно  с
Управлением по незаконному обороту наркотиков.
   Селуянов ввалился в кабинет,  сияя  своей  обычной  дурашливой  ухмылкой,
которую многие несведущие люди принимали за истинное  его  лицо,  нимало  не
подозревая, что  этот  человек,  обожающий  дурацкие  розыгрыши,  отличается
редкостной серьезностью и дотошностью в работе.
   - Майор Селуянов пред начальственные очи прибыл! -  шутливо  отрапортовал
он. - К снятию стружки готов. Чего изволите, ваша светлость?
   Коротков вздохнул, мысленно кляня себя за то,  что  поддался  нормальному
служебному честолюбию и согласился на эту должность, которая  ничего,  кроме
головной боли, не приносит.
   - Изволю выслушать твой отчет до наркоманам, - строго сказал он. - Только
без "ля-ля" и коротко.
   - А куда торопиться-то? - искренне удивился Николай.  -  Пожар,  что  ли?
Сейчас я тебе все обстоятельно обскажу.
   Сразу  стало  ясно,  что  ничего  нового  Коля  сообщить  не   может.   С
оперативниками  из  УНОНа  они   разделили   обязанности:   специалисты   по
незаконному  обороту  наркотиков  отрабатывали   связи   убитых   по   линии
приобретения и распространения зелья, пытаясь найти связующее их всех звено,
сотрудники же уголовного розыска во главе с Селуяновым  отрабатывали  другие
криминальные и некриминальные связи в  поисках  той  точки  соприкосновения,
которая объединила бы девятерых наркоманов из разных концов Москвы -  Работа
велась кропотливая, трудоемкая, но пока, к сожалению, безрезультатная  -  То
есть какие-то результаты все время появлялись, но при ближайшем рассмотрении
оказывалось, что не те.
   - Ладно, Колян, выводов делать не буду,  сам  все  знаешь.  Теперь  давай
советоваться.
   - Давай, - с готовностью согласился Селуянов. - Начинай.
   - Есть некая фигура по фамилии Шувалов. Звать Виктором Петровичем.  Адрес
есть, место работы есть. Общие биографические данные тоже  есть.  И  имеются
сильные подозрения насчет того, что он и есть наш Шутник. Но,  кроме  этого,
нет ничего.
   - А что надо-то? - встрепенулся Коля. - Ты только скажи, это мы быстро.
   - Улики нужны, Коля. Нужно чем-то привязывать  его  к  трем  имеющимся  в
наличии трупам.
   - Это я понял, не маленький. Оперативные подходы к нему есть?
   - Ни фига! - в сердцах бухнул Коротков - Круг  его  общения  -  ученые  и
художники. Ни тут, ни там  у  нас  нет  никаких  подходов.  Я  уж  все  свои
источники перелопатил, и Сережка Зарубин, и  Мишаня,  и  Ася  -  никого.  Ни
единой души. Одна надежда была на Борю Карташова... Помнишь его?
   - Не уверен, - засомневался  Николай.  -  Фамилия  какаято  знакомая,  но
никаких ассоциаций не вызывает.
   - По делу Вики Ереминой проходил осенью девяносто третьего года.  Он  был
ее сожителем.
   - А, ну да, - кивнул Селуянов, - точно. Он книжки иллюстрировал.
   - Во-во, - подтвердил Коротков. - Он вхож в живописные сферы, но  его,  к
сожалению, сейчас нет в Москве. И в ближайшие два месяца не будет.  Так  что
придется заняться самодеятельностью. Времени у  нас  мало,  Шутник  в  любой
момент может положить четвертый труп, и на этот раз это уже может  оказаться
не безработный или бездомный.
   - Почему ты решил? Насколько я знаю, он из этого контингента пока ни разу
не выходил, - насторожился Коля. - Информация какая-то просочилась?
   - Если бы. Записка там была, Коля. Может, он и псих ненормальный, на  что
очень похоже, но намек  в  записке  вполне  определенный.  Он  дает  Татьяне
понять, что приближается к ней. Так и написал, открытым текстом. И потом, он
явно  меняет  схему,  записка,  адресованная  конкретному  лицу,   появилась
впервые. При втором убитом она была безадресной:  мол,  деньги  на  похороны
отложены, не присвойте их себе. А при первом трупе вообще записки  не  было.
Так что  пора  начинать  бояться  по-настоящему,  следующий  удар  он  может
попытаться направить против кого-то из близких Татьяны или против нее самой.
Короче говоря, Ольшанский поставил перед нами задачу найти доказательства по
трем направлениям: пальцы, почерк или оружие. Лучше все вместе.
   - Ну, насчет пальцев и почерка мне все более или  менее  понятно.  А  вот
насчет оружия... Известно, где оно хранится?
   - В том-то и дело, что нет. Вариантов  три  кучи:  квартира,  мастерская,
гараж, машина, служебный кабинет, квартира любовницы, ежели таковая имеется,
но это еще надо устанавливать. Получить санкцию на обыск невозможно, ни один
судья не даст, у нас же против него не то что доказательств, даже  ни  одной
косвенной улики нет, только общие соображения.
   - А если сами?.. - тихонько предложил Селуянов. -  Мы  аккуратненько  все
сделаем, комар носа не подточит, ты же знаешь.
   - И думать забудь! - отрубил  Коротков.  -  Колобок  и  так  в  госпитале
беснуется, считает, что я без него отдел  развалю.  Если  он,  не  дай  бог,
узнает - уроет без суда и следствия. Это же один из его железных принципов -
работать так, чтобы никого из нас нельзя было упрекнуть в нарушении закона.
   - Так он же не узнает. Кто ему скажет?
   - Ну прямо-таки, не узнает он. - Юра безнадежно махнул рукой. - Когда это
такое было, чтобы Колобок чего-то не узнал. Коль, я нормальный сыщик, если б
я не был замом в нашем отделе, я  бы  первым  побежал  негласно  осматривать
апартаменты Шувалова. И мне бы  даже  в  голову  не  пришло,  что  если  это
выплывет наружу, то кишки на кулак наматывать будут начальству, а не мне.  И
только вот в этом самом  жестком  кресле,  -  он  выразительно  похлопал  по
подлокотнику крутящегося рабочего кресла с  изрядно  потрепанной  матерчатой
обивкой, - я начал понимать,  сколько  дерьма  пришлось  скушать  Колобку  в
генеральских кабинетах из-за нашей  самодеятельности.  Нам-то  что,  он  нас
пожурит, даже если и грубо, и мы  дальше  побежали.  И  то  сказать,  каждый
отдельно  взятый  опер  получает  по  шапке  только  за  то,  что  лично  он
напортачил, а начальник получает за  всех  по  очереди  и  сразу.  В  общем,
Коляныч, насчет незаконного проникновения и прочих глупостей  ты  из  головы
выбрось. Проявляй оперативную смекалку.
   - Ну как скажешь,  -  безропотно  согласился  Селуянов.  -  Смекалку  так
смекалку.

   СЕЛУЯНОВ

   Они с женой потратили на разработку комбинации два  дня.  Коля  продолжал
заниматься убитыми наркоманами и еще с доброй  полудюжиной  преступлений,  а
Валентина, которая все равно находилась в отпуске, села в машину Селуянова и
отправилась определять передвижения Виктора Петровича Шувалова. По утрам  он
ездил на службу одним и тем же маршрутом, а после работы отправлялся в самые
разные места, так что операцию проводить решили утром.  Валентина  разметила
путь от его дома в Царицыне  до  университета,  где  преподавал  Шувалов,  и
Селуянов, отлично знающий Москву, быстро  выбрал  наиболее  оптимальную  для
осуществления задуманного точку.
   Утром перед выходом из дома он в сто пятьдесят второй раз спросил жену:
   - Валюша, может, я один поеду? Оставайся дома, а?
   - Ага, - она оглядела себя с ног до головы в большом зеркале,  стоящем  в
прихожей, - конечно. По-моему, я хороша необыкновенно, ты не находишь?
   - Нахожу. Давай я сам все сделаю, чтобы не подвергать риску твою неземную
красоту.
   - Ну да, ты сделаешь. Слушай, кажется, этот шарф сюда не подходит. Погоди
секунду, я другой достану.
   - Валя! Я тебя человеческим языком  прошу,  оставайся  дома!  -  Селуянов
повысил голос, дабы придать своим речам побольше убедительности.
   Валентина  ловко  продела  концы  тончайшего  шелкового  шарфа  в  кольцо
блестящего металлического зажима в форме цветка.
   - Вот теперь порядок. Другого лица у меня, конечно, уже не будет, но  все
остальное выглядит вполне пристойно, ты не находишь?
   Эти слова были ее любимой присказкой, и  Селуянов  развлекался  тем,  что
старался каждый раз ответить на них по-новому.
   - Я не могу найти то, что уже давно нашли другие. И перестань ругать свое
лицо, лично меня оно вполне устраивает. Все, решено, я еду один. Давай  сюда
ключи от машины.
   Валентина, слушая его, успела надеть короткие осенние сапожки  на  низком
каблуке и удлиненную светло-зеленую куртку. Взяв в руки сумочку; она  быстро
глянула на часы.
   - Коля, у нас до выхода есть ровно полминуты, поэтому  я  предлагаю  тебе
послушать меня.  Ты  сам  постоянно  цитируешь  своего  начальника,  который
говорит, что каждый должен  заниматься  своим  делом.  Твое  дело  -  искать
преступников, мое - ездить на машине, у меня это получается  намного  лучше,
чем у тебя, и спорить с этим невозможно. Не забывай,  что  за  руль  я  села
раньше, чем научилась читать, и то, что ты задумал,  лучше  меня  все  равно
никто не сделает.
   - Я сделаю все как надо, - упрямился Николай, - я, между прочим, тоже  за
рулем больше десяти лет сижу.
   - Конечно, сделаешь, - согласилась Валентина, открывая дверь  и  легонько
подталкивая мужа в сторону лестничной клетки, - кто ж  в  этом  сомневается?
Только после этого весь твой годовой заработок уйдет  на  ремонт  машины.  А
если я сяду за руль, то гарантирую тебе всего лишь небольшую вмятину и  пару
царапин на крыле. Все, драгоценный, время истекло, побежали,  а  то  упустим
твоего фигуранта.
   Он больше не спорил, потому что понимал в глубине души, что  жена  права.
Ее мастерское владение  автомобилем  они  уже  неоднократно  использовали  в
оперативных целях, каждый  раз  изумляясь  тому,  как  эта  хрупкая  молодая
женщина чувствует технику и подчиняет ее малейшим своим желаниям. Главная же
прелесть состояла в том, что сидящие за  рулем  мужики  уж  никак  не  могли
подозревать  таких  способностей  в  юной  даме,  управляющей  идущим  рядом
автомобилем, а посему ловились на разработанные комбинации, как первоклашки.
   К дому Шувалова они подъехали ровно без четверти восемь утра. Его  машина
- серая "Тойота" - стояла недалеко от подъезда.
   - Позавчера он вышел из дому без десяти восемь, а вчера - без  пятнадцати
девять, вероятно, в первый день он ехал к первой паре занятий, а во второй -
соответственно, ко второй, которая начинается около половины  одиннадцатого,
- прокомментировала Валентина. - Приготовься, драгоценный, вполне  возможно,
нам придется долго ждать. Но я думаю, будет лучше, если он  поедет  попозже,
движение уже будет более интенсивное, и нам будет удобнее, ты не находишь?
   - Главное, чтобы Шувалов вышел, - откликнулся Коля. - А мы уж как-нибудь.
   Без десяти восемь Виктор Петрович Шувалов вышел из дому и сел  в  машину.
Валентина не трогалась с места, пока серая "Топота" не скрылась из виду.
   - Ну, с богом, - сказала она  тихонько,  поворачивая  ключ  зажигания.  -
Будем надеяться, что он не сменит маршрут.
   Петляя по переулкам, Валентина выехала  на  Дорожную  улицу,  по  которой
можно было попасть прямо к развязке,  ведущей  на  Кольцевую  автодорогу.  И
вчера, и позавчера Шувалов добирался до университета через Кольцевую  дорогу
и Мичуринский проспект. Именно на Мичуринском Селуянов и наметил  место  для
знакомства.
   Серую "Тойоту" Шувалова они  снова  увидели  уже  на  Мичуринском.  Когда
миновали Олимпийскую деревню, Николай сказал:
   - Подтягивайся, Валюта, уже близко, - и  сам  удивился  тому,  что  голос
отчего-то прозвучал сдавленно и хрипловато.
   Валентина прибавила скорость, то  и  дело  поглядывая  на  идущую  далеко
впереди машину Шувалова, и подъехала к перекрестку Мичуринского проспекта  с
улицей Лобачевского именно в то самое мгновение, в какое и нужно было, чтобы
с точностью до десяти сантиметров встать по отношению к  "Тойоте"  так,  как
запланировал Селуянов. В ожидании зеленого сигнала светофора  Шувалов  стоял
во втором ряду,  намереваясь  пересечь  перекресток  и  продолжать  движение
прямо. Валентина встала в  третий  ряд  и,  когда  загорелся  зеленый  свет,
тронулась, включила поворотник, показывая, что хочет  повернуть  направо,  и
нахально подрезала Шувалова, который как ни в чем не бывало двигался вперед.
Это было грубейшим нарушением  с  ее  стороны,  из  третьего  ряда  поворота
направо не было, все желающие повернуть должны  были  становиться  в  первый
ряд. Поскольку столкновение оказалось неизбежным, оно и произошло.
   Шувалов выскочил из машины с побелевшим от гнева лицом.
   - Вы что, дамочка, совсем не соображаете? - заорал он. - Куда вы  претесь
из третьего ряда?
   Валентина лениво открыла дверцу и элегантным  движением  выбросила  ножки
наружу.
   - Но мне надо было повернуть, - капризно протянула она. -  Вы  понимаете?
Мне НАДО было повернуть. Вы должны были видеть, что я  поворотник  включила.
Чего вы сами-то по сторонам не смотрите?
   - Да какой, к лешему, поворотник? Вы хоть десять поворотников  включайте,
я на вас смотреть не должен, потому что из третьего ряда нет  поворота.  Вам
понятно, дамочка? Нету его тут. Вон, смотрите! -  Он  поднял  руку  и  начал
тыкать пальцем в том направлении, где висели знаки. - Короче, давайте быстро
решать, как вы будете ремонтировать мою машину, у меня времени нет.
   - У меня тоже, - невозмутимо ответила Валентина. - И это  еще  посмотреть
надо, кто кому должен машину чинить. Вы мне крыло помяли и дверь поцарапали.
   - Я? Вам? - Шувалов задохнулся от возмущения. - Это вы мне, а не  я  вам!
Нет, ну надо же, какие люди наглые бывают! У вас есть мобильный телефон?
   - Ну есть, - кокетливо кивнула она. - А что?
   - Так звоните и вызывайте ГАИ или как там оно нынче называется.  Давайте,
дамочка, давайте, шевелитесь, время идет, я на работу опаздываю.
   - Я тоже, между прочим,  не  погулять  вышла.  Подумаешь,  деловой  какой
нашелся, как будто он один на всем свете работает, а  остальные  так,  груши
околачивают, - огрызнулась молодая женщина.
   Пока ждали инспектора ГИБДД, Валентина сидела рядом с мужем  в  машине  и
внимательно наблюдала за Шуваловым. Он то и дело  посматривал  на  часы,  но
совершенно не обращал внимания на повреждения, нанесенные его автомобилю, не
ходил вокруг, не трогал руками вмятины и не качал сокрушенно  головой.  Было
видно, что он нервничает в данную минуту, только из-за того, что  опаздывает
на работу. Валентина опустила стекло и поманила его рукой.
   -  Хотите  позвонить  на  работу,  предупредить,  что  задерживаетесь?  -
миролюбиво спросила она. - Я лично уже позвонила.
   - Хочу, - сердито буркнул Шувалов.
   Валентина протянула ему телефон.