было продолжить.  Тогда  у  нас  получается  два
варианта. Или трое бедных и трое богатых, или трое бедных,  двое  богатых  и
один еще какой-то. Вот и надо придумать, какой именно.
   Они медленно расхаживали по второму этажу дорогого  московского  магазина
"Бритиш хаус".  Михаил  договорился  с  Ириной  о  встрече  перед  входом  в
расположенный на Новом Арбате магазин, ко  Дню  милиции  ему  дали  солидную
премию, и у него была задумка начать покупать подарки к  Новому  году,  пока
есть деньги, а Ира должна  была,  по  Мишиному  замыслу,  выступить  в  роли
консультанта  по  части  подарков,  предназначенных  женщинам.   С   Сережей
Зарубиным Доценко встретился за час  до  свидания  с  Ирой,  чтобы  обсудить
сведения, собранные по пятой потерпевшей, они вместе дошли до Нового  Арбата
и стояли в условленном месте, решив пообсуждать рабочие вопросы  до  прихода
дамы. Однако Ира вовремя не появилась,  встревоженный  Доценко  позвонил  ей
домой,  и  подошедшая  к  телефону  Татьяна,  принеся  ему  кучу  извинений,
объяснила, что Ира вышла из дома буквально четверть  часа  назад,  поскольку
она, Татьяна, задержалась, а Гришеньку нельзя оставлять одного.
   - Мне ждать еще как минимум минут сорок, - объявил Доценко, вернувшись  к
Сергею, который на всякий случай оставался  у  входа  в  магазин,  чтобы  не
пропустить Ирочку. - Ты как, пойдешь или со мной останешься?
   -  Останусь,  -  решительно  ответил  Сергей,  -  давай  еще  в   деталях
покопаемся. Только здесь холод собачий. Может, внутрь зайдем? А через  сорок
минут выйдем.
   - Дело говоришь, - согласился Михаил.
   Первый этаж магазина их не воодушевил, там продавалась  одежда  и  обувь,
дарить которые на Новый год в планы Доценко  никак  не  входило.  На  втором
этаже им показалось куда интереснее.
   - Смотри-ка, какая штуковинка! - восхищенно присвистнул Сергей,  крутя  в
руках маленькую деревянную грушу, источающую экзотический аромат. - Это  для
чего? Пахнет обалденно!
   - Понятия не имею. Ну-ка дай глянуть.
   Доценко протянул руку и взял у него деревянную ароматную вещицу.  Поднеся
ее к лицу, несколько раз вдохнул и блаженно улыбнулся.
   - Да-а, пахнет - будь здоров. Девушка, - окликнул он продавщицу, - а  это
что такое?
   Продавщица, давно уже вышедшая из того  возраста,  при  котором  прилично
называться "девушкой",  снисходительно  улыбнулась.  На  ее  лице  огромными
буквами было написано все, что она думала по поводу таких  вот  покупателей,
которые приходят в дорогой магазин неизвестно зачем,  даже  не  представляя,
что в нем продается.
   - Это ароматические шарики для шкафов, - пояснила она, глядя  в  сторону,
словно двое молодых людей были  ей  совершенно  неинтересны,  -  кладете  на
полку, где лежит белье, и все пропитывается запахом.
   - О-о! - воодушевился Михаил. - Это  класс!  Смотри,  Серега,  тут  много
всяких, наверное, запахи тоже разные. Хороший подарок, а?
   Они с азартом сбежавших с уроков школьников принялись перебирать  лежащие
в больших корзинах деревяшки разных форм и калибров и изучать запахи.
   - А вот этот понюхай...
   - А этот классный какой...
   - Вот этот - вообще...
   Удовлетворенные одорологическими изысканиями, они двинулись дальше, туда,
где на стендах была выставлена посуда. Гениальную мысль о  "последовательном
ряде: трое бедных - двое богатых - один еще какой-то" Зарубин высказал в тот
самый драматический момент, когда Доценко разглядывал белые с бледно-зеленым
выпуклым узором большие тарелки "под горячее".
   - Умный ты, Серега, не по годам, - покачал головой Михаил, со всех сторон
разглядывая тарелку, словно пытаясь увидеть на ней что-то необыкновенное.  -
Как ты думаешь, если  я  буду  жениться,  такой  сервиз  пойдет  в  качестве
свадебного подарка?
   - Смотря на ком жениться, - разумно уточнил Зарубин.
   - На Ирке.
   - Если на Ирке - то нормально, она хозяйственная, оценит.
   - Заметано, куплю, когда время придет.  Так  вот,  возвращаясь  к  нашему
Шутнику, замечу вскользь, что во время наведения справок о  пятой  покойнице
выплыл один любопытный  факт.  Светлана  Ястребова  на  протяжении  полугода
лечилась в психиатрической клинике в  связи  с  суицидальными  попытками.  И
врач, который наблюдал ее после выписки, сказал мне не  далее  как  сегодня,
что усилиями медиков в процессе лечения у нее была  блокирована  способность
причинить себе вред, а тем более лишить себя жизни. Но сама установка на то,
чтобы не жить, так и не подверглась коррекции. Тебе на русский перевести?
   - Не совсем же я тупой, - обиженно буркнул Зарубин. - Иными словами, жить
она не хочет, а умереть не может. Правильно я понял?
   - Я ж говорю, умный ты не по годам, - хмыкнул Доценко. - А знаешь, почему
она жить не хотела?
   Пока Доценко рассказывал Сергею горестную  историю  Светланы  Ястребовой,
они успели обозреть всю имеющуюся в наличии посуду и плавно перешли в секцию
товаров для ванных комнат.
   - Ты только глянь, Серега, какая мочалка! Не жить - не быть,  чтоб  такой
мочалкой мыться. Ее в музей надо, а  не  в  ванную  вешать.  Так  вот,  друг
Серега,  раскинул  я  своим  мозгом  и  попробовал  представить,  как  могло
получиться, что приличная во  всех  отношениях  дамочка  Светлана  Ястребова
отправилась незнамо куда с неизвестным мужиком? При этом пьяной она не была,
судебные медики ни малейших следов алкоголя  не  обнаружили.  Ой,  блин,  ты
посмотри, какие полотенца-то!
   - Да погоди ты с полотенцами, -  рассердился  Зарубин,  -  давай  о  деде
поговорим.
   Доценко отложил полотенце и взялся за щетки на деревянных ручках.
   - Дельные штуки, - одобрительно сказал он. - А ты - салага еще, вот когда
надумаешь жениться, тогда меня  поймешь.  Я  еще  посмотрю,  как  ты  будешь
носиться по магазинам как ошпаренный. Вернемся к мадам. Почему она  пошла  с
Шутником? Отвечай, холостяк.
   - Потому что она была с ним знакома.
   - Верно. А еще какие варианты?
   Зарубин задумался, стараясь не  глядеть  по  сторонам,  ибо  великолепное
изобилие предметов домашнего  обихода  отвлекало  его  внимание  и  настырно
соблазняло помечтать о  приятном  и  несбыточном.  Например,  о  собственном
двухэтажном доме...
   - А еще он должен был быть в  курсе  ее  проблем.  Он  знал,  как  с  ней
разговаривать и о чем, и знал, что ей жить  не  хочется.  Кстати,  при  этом
совсем не обязательно, чтобы она его знала. Даже скорее всего он  не  был  в
числе ее знакомых, потому  что  иначе  его  легко  вычислить.  А  он  у  нас
гражданин осторожный, явных глупостей не делает.
   - Я ж говорю, умен, - поддел его  Доценко.  -  Правильно,  мне  тоже  так
показалось. А вот теперь тебе, Серега, самый главный вопрос: откуда  он  мог
все это знать? Отвечай быстрее, по моим  расчетам,  Ирка  через  три  минуты
будет внизу.
   - Тогда пошли, - вздохнул Зарубин. - Неудобно заставлять ее ждать.
   - Отлыниваешь? Не знаешь ответа и поэтому вежливым прикидываешься?  -  не
удержался и съехидничал Доценко.
   Зарубин мельком взглянул на него и отвернулся. Они почти бегом спустились
по эскалатору на первый этаж и выскочили на улицу. Ирина  уже  стояла  возле
входа и тревожно оглядывала текущую по улице толпу.
   - Ириша, мы здесь! - окликнул ее Михаил.
   Ира кинулась к нему и повисла на шее.
   - Ой, как хорошо, Мишенька, а я боялась,  что  ты  не  дождался  и  ушел.
Здравствуй, Сережа.
   - Привет. Ну ладно, я пошел. А тебе, жених,  на  прощание  скажу:  Шутник
знал про беду Ястребовой, потому  что  был  там,  где  эта  беда  случилась.
Трагедия произошла на глазах у большого числа людей, и далеко не всех из них
Светлана знала лично.  И  еще,  жених,  прими  от  меня  свадебный  подарок:
трагедия с сыном Ястребовой произошла в Испании, а в Испании говорят на  том
же языке, что и в Мексике. У них торговые связи, я  так  думаю,  очень  даже
крепкие. Позвольте припасть к ручке, мадемуазель.
   Ничего не понимающая Ира покорно  протянула  ему  руку,  которую  Зарубин
поцеловал  не  без  некоторой  элегантности.  Сделав  Михаилу   ручкой,   он
повернулся и скрылся в толпе.
   Доценко покачал головой, глядя ему вслед.
   - Ну я ж говорю, умен не по годам.

   ИРИНА

   - Повтори, пожалуйста, еще раз, что было в записках, - попросила Ира.
   - Зачем? - удивился Михаил.
   - Ну пожалуйста, я прошу тебя.
   - Все равно не понимаю. Ты что, следователь? Ириша, мы с тобой собирались
заняться таким приятным делом, погулять  по  интересному  магазину,  выбрать
подарки, а ты все портишь.  Я  только  что  с  Сережкой  два  часа  об  этом
разговаривал, а теперь ты хочешь...
   - Я прошу тебя, - твердо повторила Ира.
   - Ну ладно, - сдался Доценко.
   Он вытащил блокнот,  полистал  его  и  процитировал  ей  тексты  записок,
оставленных Шутником возле трупов Казаряна, Фирсовой и Ястребовой.
   - Ты удовлетворена? - сердито спросил он, пряча блокнот.
   - Спасибо, - коротко ответила Ира.
   - Теперь объясни, в чем дело.
   Объясни... Разве она может объяснить? Он будет над ней смеяться,  назовет
доморощенным Шерлоком  Холмсом  или  недоразвитой  мисс  Марпл.  Именно  так
называли ее Стасов и Татьяна,  когда  прошлой  зимой  она  дала  волю  своим
страхам и подозрениям. Как они хохотали! Надо признаться, правда, что и сама
Ира смеялась вместе с ними.
   История и впрямь получилась забавной. Дни стояли для зимы слишком теплые,
температура воздуха поднялась выше нулевой отметки, а  топили  в  доме  так,
словно за окном  было  по  меньшей  мере  минус  пятьдесят.  В  квартире  не
продохнуть, а форточек в новеньких стеклопакетах почему-то не предусмотрели.
Ира открыла настежь окно в кухне, где  при  включенной  электроплите  вообще
невозможно было находиться, и хлопотала над  обедом.  Внезапно  ее  внимание
привлекли громкие  голоса,  доносящиеся  из  квартиры  соседа.  Слышно  было
хорошо, видимо, сосед, с которым Ира еще не была знакома, тоже  не  выдержал
жары и открыл окно.
   - Как вы смеете! - гремел мужской голос.  -  Как  вы  набрались  наглости
такое мне предлагать!
   Ему отвечал другой голос, тоже мужской, но не такой  звучный,  и  Ира  не
могла разобрать слов.
   - Убирайтесь отсюда!.. Я вам запрещаю даже думать об этом!.. Мерзавец!
   И снова в ответ журчали чьи-то  неразборчивые  слова.  Потом  все  стихло
буквально на несколько секунд, и вдруг раздался грохот,  как  будто  тяжелое
тело свалилось на пол безвольным мешком. Еще через несколько секунд хлопнула
дверь и залился истошным лаем соседский дог.
   Ире стало не по себе.  Обтерев  выпачканные  мукой  руки  о  фартук,  она
осторожно  открыла  дверь  квартиры,  выглянула  на  лестничную  площадку  и
оцепенела от ужаса. От двери соседа до двери  лифта  тянулись  следы  крови.
Свежей крови, не засохшей. Сердце заколотилось так, что мешало  думать.  Что
случилось? Соседа убили? Или он сам убил своего гостя, посмевшего ему что-то
такое страшное предложить? Или покалечил его, но не до смерти?
   Не раздумывая, Ира подскочила к  двери  соседней  квартиры,  стараясь  не
наступить на кровь, и  что  было  сил  надавила  на  кнопку  звонка.  Собака
продолжала лаять, но дверь ей не открыли. Она звонила еще и еще, думая, что,
может быть, сосед только ранен, он сейчас  соберется  с  силами  и  если  не
откроет, то хотя бы скажет, нужна ли ему помощь.  Из-за  громкого  лая  она,
сколько ни силилась, не могла расслышать, есть ли в квартире еще кто-нибудь,
кроме дога. Через десять минут безрезультатных попыток Ира вернулась к  себе
и в панике позвонила сначала Татьяне,  потом  Стасову,  потом  -  на  всякий
случай - Насте.
   - Случилось что-то  страшное!  -  задыхаясь,  кричала  она  в  телефонную
трубку. - Кто-то убил нашего соседа! У нас вся лестница  в  крови!  Сделайте
что-нибудь.
   Первым примчался Стасов, его  иномарка  бегала  быстрее,  чем  старенькие
"Жигули" Короткова, который без долгих раздумий вызвался  поехать  вместе  с
Настей. Стасов,  оставив  Иру  в  квартире,  на  всякий  случай  позвонил  в
соседскую дверь. И к полному его изумлению, дверь открыли. Сосед стоял перед
ним в старом спортивном костюме, живой и здоровый, с мокрой половой  тряпкой
в руках.
   - Вы насчет крови? - сразу спросил он. - Я сейчас вымою лестницу,  вы  не
беспокойтесь.
   Ира, не выдержав, подкралась к открытой двери и слушала затаив дыхание.
   - Я  не  то  чтобы  беспокоюсь,  -  ответил  Стасов,  незаметно  стараясь
протиснуться подальше в квартиру соседа и  оглядываясь,  -  но,  знаете  ли,
вызывает тревогу, когда из квартиры раздаются крики, потом  падает  тело,  а
потом вся лестница в крови. Согласитесь...
   Его тираду прервал оглушительный  хохот.  Сосед  смеялся  так,  что  даже
тряпку выронил. Ире  этот  хохот  казался  зловещим  эхом  преисподней.  "Он
маньяк, - думала она, содрогаясь от ужаса, - он убил человека и  теперь  как
ни в чем не бывало замывает кровь. И еще смеется! Ему весело! О господи,  он
сейчас еще Владика зарежет, а потом меня".
   - Вас, простите, как величать? - спросил он, немного успокоившись.
   - Владислав Николаевич.
   - Душевно рад. А я - Андрей Тимофеевич. Дорогой Владислав  Николаевич,  я
искренне  приношу  извинения  за  то,  что  своим  несдержанным   поведением
побеспокоил вас. Ко мне, видите ли, явился некий  молодой  человек,  который
отчего-то решил, что глубоко мне обязан. Я действительно оказал ему  помощь,
но  ничего  выходящего  за  рамки  обычного  человеческого  дружелюбия.  Он,
по-видимому, считает иначе и думает, что должен меня отблагодарить. И в виде
такой вот благодарности он приволок мне привезенную с  охоты  часть  лосиной
туши, только  что  освежеванной.  Заходит,  понимаете  ли,  ко  мне  в  дом,
сваливает завернутый в полиэтилен мешок с мясом на кухонный стол и  начинает
рассказывать, как он мне благодарен и как много я для него сделал. И  просит
принять в знак вечной признательности окровавленное содержимое этого  мешка.
Конечно, я сорвался. А что, я очень громко кричал?
   Стасов замялся - он ведь не слышал  этих  криков,  но  тут  Ира  высунула
голову.
   - Очень, - с вызовом произнесла она. - Это  произвело  довольно  странное
впечатление, надо вам сказать.
   Сосед выглядел таким огорченным, что Ира немного смягчилась.
   - Так я и вас потревожил? Сожалею, честное слово, я не думал, что  у  нас
такая слышимость.
   - А что у вас упало? - продолжала  допытываться  Ира,  вошедшая  во  вкус
допроса. - Похоже, как будто человек.
   - Голубушка, лосиная туша весит  больше,  уверяю  вас.  Я,  как  вы  сами
видите, человек не хрупкий, физической силой не обделен, а тем  более  когда
рассержусь. Я просто-напросто схватил этот мешок со стола, швырнул на пол  и
велел своему гостю убираться, пока я его не прибил. Да-да, признаюсь,  -  он
снова оглушительно расхохотался, - угрожал, высказывал намерение. Но до дела
не дошло. Он схватил свой мешок и поволок подобру-поздорову.
   - А почему вы дверь не открыли, когда я звонила? Я потому и  решила,  что
вас... - Она замялась. - Ну... что с вами что-то случилось.
   - Я был уверен, что этот мерзавец вернулся с  еще  какимнибудь  подарком,
потому и не открыл. Я ответил на ваши вопросы, голубушка?
   - А кровь? - все еще подозрительно спросила Ира. - Кровь откуда?
   - Дорогая моя, когда туша освежевана, из  нее  должна  течь  кровь.  Так,
знаете ли, природой устроено. Мешок-то изначально был в полиэтилене, а когда
я его со злости на пол сбросил, полиэтилен  развернулся,  а  мой  гость  так
испугался, что почел за благо не тратить времени на  обертывание  и  поволок
свой трофей в мешке, сквозь который сочилась кровь.
   Иру тогда покоробило это обращение "дорогая",  но  она  быстро  забыла  о
неприятном впечатлении, потому что выглядела в глазах и  соседа,  и  Стасова
чрезвычайно глупо, и мысли ее были заняты в основном этим. К  тому  моменту,
когда подоспели Настя с Коротковым, ситуация  полностью  разъяснилась,  а  к
приходу Татьяны все вместе с соседом уже сидели в квартире  Стасова,  весело
подтрунивали над Ирочкой и пили чай с ее знаменитыми пирогами. Именно  тогда
и произошло знакомство их семьи с Андреем Тимофеевичем.
   Впоследствии Ира прониклась к соседу симпатией и уже не обращала внимания
на ставшие привычными обращения "голубушка" или "дорогая". Ну привык человек
так говорить - и ладно. Какая разница, в конце  концов?  Ничего  обидного  в
этом нет, просто необычно немножко.
   Теперь же она думала совсем по-другому. В том-то все и дело, что  человек
привык так говорить. Привык настолько, что сам себя не слышит и не  замечает
того, что говорит. И того, что пишет.
   Держа Михаила под руку и болтая с ним о приятных пустяках,  она  какой-то
частью сознания все время перебирала обрывки фраз, содержавшихся в записках,
оставленных убийцей:
   "Я приближаюсь к тебе, дорогая... "
   "Как дела, дорогая?"
   "Не кажется ли тебе, дорогая..."


   Глава 18
   КАМЕНСКАЯ

   Пожалуй, впервые в жизни Настя вдруг начала смотреть по сторонам. Высокая
вероятность близкой смерти пробудила в ней интерес к тому, что происходит за
рамками привычной и любимой работы. "Меня не будет, - думала  она,  медленно
шагая  от  здания  на  Петровке  к  станции  метро  "Чеховская",   -   а   в
киноконцертном зале "Пушкинский" по-прежнему будут проходить премьеры  новых
фильмов, и в казино каждый вечер будут приходить любители поиграть, и каждый
день  кто-то  будет  уходить  отсюда  разоренным,  а  кто-то  -   окрыленным
неожиданной удачей. И магазин этот будет работать, в  нем  будут  появляться
все новые и  новые  товары,  в  него  будут  приходить  все  новые  и  новые
покупатели. Только я этих товаров уже не увижу и не приду их покупать".
   Она обращала  внимание  на  автомобили,  нарядно  одетых  людей,  витрины
киосков, и в ней просыпалась жажда увидеть и узнать то, чего она не видела и
не знала, Потому что еще  вчера  это  было  ей  неинтересно.  Что  чувствует
женщина, когда приходит в дорогой  бутик  выбирать  себе  новое  платье  или
белье? Когда надевает роскошный наряд и идет с мужем в  ночной  клуб?  Когда
гуляет с собакой? Когда ездит на дачу и копается в земле?
   "Мне тридцать восемь лет, - говорила она себе, трясясь в вагоне метро,  -
а что я видела в этой жизни? Школа, университет,  служба.  Кабинеты,  трупы,
лица потерпевших, свидетелей, преступников. Метро. Собственная  квартира.  С
тем, что я, возможно, скоро умру, я уже примирилась, но ужасно жаль умирать,
не увидев и не прочувствовав массы вещей, которые мне  вполне  доступны,  но
которые я всегда откладывала "на потом", потому что времени жалко.  Конечно,
отдохнуть на курортах Майами я уже не успею, да и не по деньгам,  и  в  Лувр
тоже не попаду, что все  равно  есть  что-то,  что  еще  можно  успеть.  Ну,
например, посмотреть в театрах несколько хороших спектаклей".
   Она не подозревала, что испытываемые ею чувства называются жаждой  жизни,
она лишь хотела хотя бы отчасти эту жажду утолить.
   Придя домой, она деловито посмотрела  на  часы  -  до  прихода  Чистякова
оставалось полчаса. Настя решительно открыла шкаф. Боже мой, сколько  тряпок
навезла ей мама из своих бесконечных зарубежных  командировок!  И  из  всего
этого изобилия она использовала, кажется,  только  вот  этот  серый  костюм,
когда замуж выходила, да еще узкие черные брюки, тоже один раз  надела.  Все
остальное так и висит невостребованным. Хоть успеть поносить...
   Взгляд ее упал на заготовленные,  но  не  использованные  стройматериалы.
Сколько еще они так пролежат? А потом Лешке  придется  маяться  с  ремонтом.
Может быть, наплевать на принципы и попросить денег  у  брата?  Тогда  можно
было бы быстро отремонтировать квартиру, чтобы не оставлять мужу после своей
смерти еще и эти хлопоты. Что еще осталось? Надо бы сесть и подумать,  какие
дела следует привести в порядок или доделать до конца, чтобы  они  потом  не
повисли грузом на ее близких.
   К  приходу  Чистякова  Настя  успела  не  только  выбрать  наряд,