, он встречался с  Эдуар-
дом и его подругой и все больше укреплялся в мысли, что эта девушка  ему
нравится. Он не сомневался в том, что Лиля - обыкновенная шлюха, но ведь
говорят же, что из шлюх получаются впоследствии самые лучшие жены. Одним
словом, предложение своего русского партнера по бизнесу Манфред  принял.
И не раскаялся.
   Он старался не задумываться о том, какие чувства они испытывают  друг
к другу. С сильными обжигающими чувствами он покончил еще  тогда,  когда
разводился со своей первой женой, бросившей его после того, как умер  их
первенец. А вот понимание того, какой должна быть семья, было у него и у
этой русской девушки совершенно одинаковым. Манфред  очень  хотел  иметь
детей, и Лиля с удовольствием их рожала и возилась с ними. Манфред  счи-
тал, что хозяйка дома должна быть не столько светской  львицей,  сколько
гостеприимной и приветливой супругой хозяина, а Лиля с наслаждением  ос-
ваивала разнообразную кухонную технику, умело выбирала продукты и  прек-
расно готовила. Манфред хотел, чтобы с женой  было  не  стыдно  выйти  в
свет, а Лиля с восторгом и благодарностью ездила вместе с ним в  дорогие
магазины и выбирала наряды, которые ей шли и которые она носила  с  изя-
ществом и элегантностью. И даже вкусы  у  них  были  одинаковыми.  Когда
Кнепке впервые привез ее в свой дом, он сказал:
   - Если ты согласишься стать моей женой, ты, конечно, сможешь  переде-
лать здесь все по своему вкусу, ведь этот дом станет и твоим.
   Она обошла особняк, заглянула в каждую комнату, внимательно  все  ос-
мотрела.
   - Мне здесь очень нравится, - улыбнулась она. - Я бы не стала  ничего
переделывать, здесь все как раз по моему вкусу. Только вот эту картину я
повесила бы не здесь, а в гостиной.
   Манфред и сам подумывал о том, что большой картине, наполненной  воз-
духом и радостью, не место в кабинете, обшитом темными деревянными пане-
лями, но заняться перевешиванием руки не доходили.
   И вот Лили нет больше. И их первенца Филиппа  тоже  нет.  Кнопке  был
уверен, что это самым прямым образом связано с его деловыми интересами в
России. Они с Эдуардом проворачивали такие дела, что и сказать  страшно.
Основной криминал, конечно, творился на территории России, а там у  Эду-
арда в правоохранительной системе все схвачено и все куплено. Но и опас-
ностью все время оттуда веет. Есть конкуренты, есть клиенты, недовольные
слишком высокими ставками оплаты за оказываемые  услуги.  Эдуард  всегда
требовал четкости в работе и жесткости в обращении с клиентами.  Никаких
отсрочек платежей, никаких льготных процентов, никаких "под честное сло-
во". И вот результат... Манфред ни минуты не  сомневался,  что  убийство
Лили и Филиппа было местью за поистине драконовское  поведение  в  сфере
бизнеса. У Эдуарда были твердые правила: чем бы они ни  занимались,  это
не должно быть связано ни с наркотиками, ни с антиквариатом, ни с оружи-
ем. На эти три вещи было наложено вето раз и навсегда. "В тот день, ког-
да я попаду в картотеку Интерпола, - говорил Эдуард, -  я  кончился  как
бизнесмен". Система отмывания денег, разработанная и созданная Эдуардом,
была невероятно эффективной и простой, надежной и безопасной, быстрой  в
обороте. Ведь известно, что в отмывании нуждаются не только  те  деньги,
которые заработаны продажей оружия, наркотиков или культурных ценностей.
Ворованное, добытое мошенническим путем или полученное в виде взятки то-
же нужно очищать. Да и многое другое. Эдуард создал своего рода  монопо-
лию, к его услугам обращались дельцы во всем мире, и процент  за  услуги
он брал огромный. При этом позволял себе отбирать клиентов  -  с  одними
работал, другим отказывал. И строго наказывал тех своих партнеров, кото-
рые заключали соглашение с людьми ненадежными или замаравшими себя  при-
частностью к трем запретным вещам.
   Не так давно к Манфреду обратился один такой нежелательный клиент, и,
разумеется, ему было отказано. Клиент, однако,  оказался  строптивым,  с
первого раза не понял и попытку повторил. Получил второй отказ.  И  так,
понимаете ли, разгневался, что начал угрожать Манфреду всеми карами  не-
бесными. Манфред для порядка справился у Эдуарда, так, на всякий случай,
может, он что-то не так понял и клиенту нельзя было  отказывать?  Эдуард
же заверил его, что все правильно, запах наркотиков он не переносил  со-
вершенно и назойливого клиента велел гнать в три шеи. Так Кнопке и  сде-
лал. Но настырный клиент не унялся и стал искать подходы к каналу  отмы-
вания денег уже не в Австрии, а в Москве. Поднажал на московские  звенья
канала, надеясь, что там дело пойдет легче, но и там не обломилось.  Че-
ловек из московского звена связался с Манфредом и испуганно сказал,  что
ему угрожают похищением ребенка.  Манфред  заколебался,  все-таки  ребе-
нок... Кинулся звонить Эдуарду. Тот своих позиций не сдал, отказал кате-
горически. "Если у твоих людей в Москве ненадежная охрана, так пусть по-
заботятся именно об этом, а не о том, чтобы уломать нас с тобой и заста-
вить нарушить правила". Манфред так и  передал  своему  представителю  в
Москве, звали его Францем Югенау. А через неделю ребенка Франца  похити-
ли. Повинуясь жесткой позиции Эдуарда, не позволяющего никому  диктовать
ему свою волю, Манфред скрепя сердце заявил Югенау:  "Если  ты  не  смог
обеспечить безопасность собственного ребенка, тебе не место в нашем  де-
ле.
   Уходи из фирмы. А с этими клиентами я работать все  равно  не  буду".
Югенау уволился, и ребенка ему тут же вернули. Но Манфред имел все осно-
вания подозревать, что тот мог и отомстить. Показать ему, Манфреду Кнеп-
ке, что и тот не смог обеспечить безопасность своих близких.
   Поэтому и стал он рассказывать комиссару байки о драгоценностях Лили-
аны. То есть драгоценности, конечно, существовали, об этом знала вся Ве-
на, но Лиля никогда не таскала их без повода, а тем более когда ездила в
Гмунден. Обручальное кольцо, небольшие сережки с бриллиантами  и  тонкая
золотая цепочка на руке - вот и все, что у нее было, когда она уезжала в
последний раз к сыну в клинику. Но Манфред упорно навязывал полиции вер-
сию убийства с целью ограбления, чтобы они не начали раскапывать  ничего
другого. Меньше всего на свете он хотел, чтобы вылезла наружу история  с
Югенау и непонятливым клиентом, связанным с  наркобизнесом.  Ведь  тогда
придется объяснять, чего именно хотел от них этот клиент, да  почему  он
хотел этого именно от них, и так далее...
   Он уже знал, что будет делать дальше. С  полицией  он  станет  твердо
держаться прежней версии, настаивая на том, что у Лилианы пропали драго-
ценности и деньги. А сам тем временем наймет частного детектива и попро-
бует выяснить, что же произошло на самом деле. Смерть жены и сына он  не
намерен спускать с рук. Он найдет убийцу и покарает его. Сам.
   Тамара сладко потянулась, плотнее закуталась в одеяло и собралась бы-
ло снова заснуть, как вдруг вспомнила, на чьем диване лежит,  и  в  чьей
квартире, и как она здесь оказалась. Сон как рукой  сняло.  Черт,  ну  и
вляпалась она!
   - Юра! - позвала она.
   Никто не откликнулся. Тамара накинула халатик и  босиком  обошла  всю
квартиру. Никого. Наверное, Юрий ушел по делам, не стал ее  будить.  Ко-
нечно, он деликатный человек и слова не скажет, сколько бы она у него ни
прожила, понимает, что она в беде, но ведь надо и совесть иметь. Она ему
мешает, это совершенно очевидно. Юрка ждет не дождется, когда она  нако-
нец "очистит помещение".
   Наверное, думала Тамара, у каждой женщины должен быть такой вот  Юра,
бывший любовник, который и спустя годы готов прийти на помощь и не зада-
вать вопросов. Не друг детства, а именно бывший любовник, чтобы не  соз-
давались проблемы совместного пребывания в одной комнате, а иногда  и  в
одной постели, если в квартире только  одно  спальное  место.  Чтобы  не
стыдно было раздеться и попросить помассировать спину.  Чтобы  в  случае
чего можно было без проблем, без слов, извинений и обещаний заняться лю-
бовью, если на душе паскудно или тело требует.
   С Юрием Обориным роман у Тамары был так давно, что казался  придуман-
ным. С тех пор она ни разу не обращалась к нему ни с какими своими проб-
лемами. Но именно поэтому прибежала к нему сейчас. Если  ее  начнут  ис-
кать, то уж здесь-то точно не найдут. Никто из ее нынешних знакомых даже
имени Юры Оборина никогда от нее не слышал. Вспомнить Юрку могла бы, на-
верное, только мать Тамары, во всяком случае, она была с ним знакома. Но
вряд ли вспомнит. Она слишком занята собой, чтобы помнить, с кем ее дочь
встречалась десять лет назад.
   Итак, нужно быстренько искать способ смотаться из Москвы  подальше  и
на подольше. Тамара на скорую руку позавтракала, убралась в  квартире  в
виде благодарности за предоставленный приют и уселась за телефон. Первым
делом она позвонила в  агентство  "Лира",  обеспечивающее  переводчиками
различные конференции и переговоры, в том числе проходящие и за предела-
ми столицы. В этом агентстве  иногда  требовались  переводчики-секретари
для сопровождения бизнесменов в поездках по стране. Такая поездка месяца
на два-три Тамару вполне устроила бы сейчас.
   Понятно, что с бизнесменом придется трахаться, не без этого,  но  это
черт с ним. Ноги бы унести.
   Но ее поджидало разочарование. Сопровождающие в поездку  не  требова-
лись. И никаких выездных конференций. И вообще ничего подходящего.
   - Между прочим, тебя искала эта... Как ее...
   С горбатым носом. Не помню, как ее зовут, - сказала ей Лариса,  стар-
ший менеджер "Лиры".
   - Карина?
   - Вот-вот.
   - Что она хотела?
   - Откуда я знаю? Позвони, узнай.
   - Конечно, позвоню.
   Карина работала в другом агентстве, тоже нуждающемся в  переводчиках.
Тамара была мало с ней знакома, Карина ей не нравилась, она была слишком
напористой, слишком крикливой, слишком безапелляционной. Вообще она  вся
была - слишком. Тамара очень быстро уставала от нее. Но сейчас положение
было не таким, чтобы вспоминать о симпатиях и  антипатиях.  Она  открыла
записную книжку на нужной странице и быстро набрала телефон Карины.
   - Хорошо, что ты объявилась, - с ходу начала Карина. -  Есть  работа,
очень хорошо платят. С выездом из Москвы.
   "Конечно, хочу!" - чуть было не вырвалось у Тамары, но она  прикусила
язык, ибо слишком хорошо знала, что такое Карина. Нарывалась  уже,  было
дело.
   - Что за работа? - осторожно спросила она.
   - На нефтеразработках. Там работают немцы, и  нас  попросили  послать
туда трех-четырех переводчиков.
   "Понятно, - подумала Тамара. - Немецкий язык - не японский и не  хин-
ди, переводчиков с немецкого в любом городе можно найти. Зачем же запра-
шивать их из Москвы? Небось такая глухомань, что и подумать страшно. Как
раз то, что мне нужно".
   - Где конкретно?
   - Где-то в Средней Азии. - Ответ Карины прозвучал неуверенно,  словно
она и сама точно не знала, в Средней Азии ли эти нефтеразработки или еще
где.
   - Ладно, давай телефон, я с ними созвонюсь.
   Карина продиктовала телефон, и Тамара аккуратно записала его на  лис-
точке, лежащем возле телефона.
   - Какой там режим работы, не знаешь?
   - Ну... - Карина замялась, и Тамара поняла, что это было самым уязви-
мым местом во всей ситуации. Там вахтовый метод... Но платят очень хоро-
шо, ты не сомневайся.
   - Что-о-о? - протянула Тамара. - Вахтовый метод? Это значит,  полгода
без выходных, по двадцать четыре часа в сутки? Знаю я эти вахты.  Это  ж
мне с каждым немцем надо будет трахаться. Для того и привозят переводчиц
из Москвы. Как раз твое агентство этим славится.
   - Ну а что такого? - капризно возразила Карина. - Зато деньги вон ка-
кие платят за это. Так что, поедешь?
   - Да пошла ты! - в сердцах бросила Тамара. - Ты меня однажды уже сос-
ватала на такую вахту в Воркуту, забыла? А я  помню  очень  хорошо,  как
после этого три месяца в больнице валялась. Нет уж, сама поезжай. Почему
бы тебе самой денег не подзаработать?
   - Да у меня же французский, а им немецкий нужен. Ну Тамара,  ну,  мо-
жет, все-таки поедешь, а? Они так надеются на нашу фирму, не хочется  их
разочаровывать.
   - Твои проблемы, - презрительно откликнулась Тамара. -  Я  не  поеду.
Другую дуру ищи. Все, привет.
   Повесив трубку, она весело улыбнулась и набрала номер, записанный  на
листочке. Через десять минут она уже знала, что завтра  вечером  улетает
вместе с группой немецких нефтеразработчиков  в  среднеазиатские  степи.
Как минимум на полгода.


   ГЛАВА 4

   Николай Саприн лежал в постели, мучимый высокой температурой,  заста-
релой ненавистью и зарождавшейся влюбленностью. Причем  одновременно.  И
при этом понимал, что ни на первое, ни на второе, ни на третье права  он
не имеет, потому что должен искать Тамару Коченову.
   Выйдя после встречи с Шориновым из дома, где жила  его  любовница,  и
обнаружив, что Тамара сбежала, он немедленно вернулся в  квартиру  Кати.
Михаил Владимирович уже собирался уходить и очень  торопился.  Сообщение
Николая его совсем не обрадовало.
   - Ты считаешь, что она сбежала, потому что  поняла,  насколько  стала
опасной для нас?
   - Я вам говорил об этом четверть часа назад,  -  раздраженно  ответил
Саприн, чувствуя внезапное головокружение и быстро нарастающий  неприят-
ный металлический привкус во рту. Черт возьми, где он ухитрился  просту-
диться?
   - Тогда тем более ее нужно немедленно найти, - приказал Шоринов,  на-
тягивая куртку.
   Он не любил, когда ему указывали на его промахи, но ошибки свои  умел
признавать.
   - Катя, я ушел! - крикнул он.
   Катя выбежала в прихожую, чмокнула Шоринова в щеку, улыбнулась  Нико-
лаю, потом посмотрела на него более внимательно.
   - Что с вами, Коля? Вы весь в испарине. Вам нехорошо?
   - Все в порядке, - вымученно улыбнулся  Саприн.  -  Кажется,  простыл
немного.
   Катя легко дотронулась ладонью до его лба.
   - Да у вас же температура! И никакая это не простуда, а самая настоя-
щая вирусная инфекция. Чем вы лечитесь?
   - Пока ничем. Полчаса назад был совершенно здоров. Сейчас приеду  до-
мой и начну лечиться.
   - Конечно, это инфекция, - убежденно повторила Катя.  -  Простуда  не
дает такого быстрого развития.
   - Катя, - недовольно перебил ее Шоринов, - сейчас не время  играть  в
доктора. Я тороплюсь. Пойдем, Николай.
   - Нет, - внезапно заупрямилась девушка. - Я не могу отпустить Колю  в
таком виде. Ты что, не понимаешь, Дусик? У него же температура  высокая,
как он сядет за руль? Он же в аварию может попасть.
   - И что ты предлагаешь? Устроить здесь  лазарет?  -  Шоринов  начинал
злиться, это было очевидно, но Катя, судя по всему,  не  считала  нужным
обращать на это внимание.
   - Я по крайней мере смогу сбить ему температуру,  чтобы  он  мог  без
происшествий доехать до дома, - заявила она. - Раздевайтесь, Коля.
   - Спасибо, Катя, я вам очень признателен, но я поеду, -  сказал  Сап-
рин, хотя чувствовал себя совсем плохо.
   Он знал за собой эту особенность: заболевать резко  и  очень  быстро.
Ухудшение обычно происходило прямо на глазах, в течение максимум часа, а
то и еще быстрее. Он всегда завидовал людям, которым сначала два-три дня
немножко нездоровится и о начинающейся болезни  заблаговременно  предуп-
реждают легкое покашливание и ненавязчивая головная  боль.  Такие  люди,
думал Николай, могут вовремя "перехватить" болезнь, принять  радикальные
меры и отделаться легким испугом. Ему же это никогда не удавалось. Попав
в организм, вирусная инфекция весь латентный период вела себя тихо и ни-
чем его не беспокоила, а потом в одночасье обрушивалась  дурнотой,  сла-
бостью, головокружением, болями в ногах и высокой температурой.  И  сей-
час, стоя в прихожей Катиной квартиры, Саприн отчетливо понимал, что де-
вушка права: в таком состоянии он не может вести машину. И плевать,  что
по этому поводу думает Шоринов. Жизнь, в конце концов, дороже.
   - У меня нет времени.
   Шоринов резко распахнул входную дверь и обернулся.
   - Оставайся, Николай, пусть Катя приведет тебя в чувство, а  то  еще,
не дай Бог, врежешься во что-нибудь.
   Оказалось, что лечить Катя действительно умеет, хотя смысла  предпри-
нимаемых ею действий Саприн до конца не понимал. Она давала ему какие-то
лекарства, мазала определенные точки на теле  пахучими  мазями,  которые
нестерпимо жгли кожу, заставляла вдыхать поднимающийся из термоса пар от
горячей воды, в которой развела вьетнамский бальзам и таблетку валидола.
Зачем это нужно, Николай не знал, но послушно выполнял все, что она  ве-
лела. Он мог бы съесть даже живую жабу, если бы получил  ее  из  Катиных
рук.
   - Имейте в виду, Коля, - говорила она очень серьезно, забирая у  него
градусник, - я не вылечила вашу болезнь, вам нужно лежать в постели  как
минимум неделю. Но температуру я вам сбила, и  голова  ближайшие  полто-
ра-два часа кружиться не будет, так что до дома вы  доедете.  Хотя  это,
конечно, не дело. Вам бы нужно сейчас поспать часов десять-двенадцать, а
не ехать.
   Ехать Саприн не хотел. Он хотел сидеть здесь, в этой квартире,  рядом
с Катей, а еще лучше - лежать и болеть. Но непременно здесь, чтобы  Катя
за ним ухаживала.
   - Где вы научились так ловко бороться с болезнями? - спросил он.
   Катя весело рассмеялась.
   - В нашей семье было шестеро детей, я - старшая. Мама очень рано  на-
чала болеть, ей пришлось уйти с работы, она с тридцати семи лет на инва-
лидности. Представляете, восемь ртов прокормить? Родители да нас  шесте-
ро. Вот папа и начал ездить на заработки, на Север завербовался, большие
деньги присылал. Так что я привыкла быть нянькой, на мне мама  и  пятеро
младших с тринадцати лет. Поневоле научишься и лечить, и учить, и  сопли
вытирать. Я среднюю школу, можно сказать, шесть раз прошла: сама училась
и с каждым из младших все уроки переделала да проверила. А сколько  кос-
тюмов я к детским праздникам сшила! А сколько ушибов и порезов залечила!
У меня иногда такое чувство бывает, что я пятерых собственных детей  вы-
растила. Может, поэтому и замуж не выхожу. Знаете, кажется, что я  мате-
ринский долг перед природой полностью выполнила. Хочется немножко  пере-
дохнуть.
   Николай уехал от нее в два часа ночи, дома лег в постель и не вставал
вот уже третий день. Ухаживать за ним было некому, Катиными методами ле-
чения он не владел, поэтому страдал от температуры и ломоты во всем  те-
ле, принимал традиционный набор лекарств и нетерпеливо ждал,  когда  бо-
лезнь отступит настолько, что он сможет ездить во всему городу, разыски-
вая Тамару. Жил он один; где-то в Подмосковье, на теплой зимней даче жи-
ла его мать со своим третьим мужем, но Николаю и в голову не могло прий-
ти позвать ее. Мать он ненавидел.
   Вера Григорьевна никогда не утруждала себя заботой о детях.  Отправив
шестимесячного Колю к своей матери в далекую украинскую деревню, она  за
двенадцать лет ни разу не навестила его, ограничиваясь денежными перево-
дами и посылками. Ее мать, Колина бабушка, была женщиной мудрой и доброй
и, хотя поведения дочери не одобряла, ни разу не говорила об этом  вслух
при мальчике. Напротив, внушала ему мысль о том, что его мамочка - самая
чудесная, самая красивая, вон как она заботится о нем, и деньги шлет,  и
подарки к праздникам. Когда Коле исполнилось двенадцать, от матери приш-
ло письмо, в котором она позволяла наконец прислать мальчика  обратно  в
Москву. Коля, выросший рядом  с  бабушкой-сказочницей,  чувствовал  себя
принцем в изгнании, а маму, которую до той поры ни разу не видел, считал
не меньше чем доброй королевой, которую злые враги заставили  расстаться
с единственным сыном. Теперь с происками врагов покончено, и  она  зовет
его, своего любимого сына, обратно.
   Реальность, однако, оказалась грубее, жестче и пошлее. С Колиным  от-
цом мама, как выяснилось, давно развелась, от второго брака у  нее  была
трехлетняя дочка Ирочка. Мамин новый муж с самого начала не одобрял, что
Коля живет не с ними, и требовал, чтобы Вера  Григорьевна  вернула