оск-
вы разноцветные точки. Точек становилось все больше, и  у  Насти  начали
болеть глаза. Она решила сделать перерыв и сварить кофе.
   Через полчаса она вновь подошла к включенному компьютеру и  останови-
лась как вкопанная. В правой части экрана, который  соответствовал  Вос-
точному округу Москвы, отчетливо виднелся зеленый эллипс,  который  сос-
тавляли точки, обозначающие места совершения раскрытых преступлений. Эл-
липс был правильной формы и располагался в направлении с  северо-востока
на юго-запад.
   "Бред, - подумала она. - Плод воспаленного воображения. Просто у меня
от напряжения устали глаза, вот и мерещится черт знает что".
   Она снова вышла на кухню и посидела, прикрыв глаза, еще несколько ми-
нут. Потом опять подошла к компьютеру. Эллипс был на месте.  Хуже  того,
чуть выше, в том же направлении, ей привиделся еще один эллипс. На  этот
раз это было светло-серое, соответствующее фону карты пространство, поч-
ти не заполненное точками, ни красными, ни зелеными.
   "Наверное, я наделала ошибок при вводе данных, - решила Настя. -  Или
в машине завелся вирус. Хотя откуда ему взяться? Машина  совершенно  но-
вая, стоит у меня без году неделю, кроме меня, никто ею не пользуется".
   Она включила проверку на вирус - все оказалось в  порядке,  компьютер
ничем не "болел".
   Она стерла с карты все нанесенные точки и начала сначала. По два раза
перепроверяла каждый адрес, прежде чем нанести точку на карту. Через три
часа на территории Восточного округа снова появились два эллипса,  зеле-
ный и светло-серый.
   Они смыкались друг с другом острыми концами, образуя восьмерку с пет-
лями разной величины. Светлая петля была длиннее и шире, зеленая - коро-
че и уже.
   "Этого не может быть. Мне это кажется",  -  решительно  сказала  себе
Настя, придумывая, чем можно объяснить загадочную восьмерку. Она достала
другую статистическую таблицу, где преступления были сгруппированы не на
раскрытые и нераскрытые, а по мотивам: бытовые, хулиганские,  корыстные,
заказные, сексуальные. Вызвала на дисплей чистую карту и снова стала на-
носить точки разных цветов. На этот раз цветов было пять. По мере  того,
как нанесенных на карту точек становилось все  больше,  Настя  с  ужасом
убеждалась, что в Восточном округе снова появляется проклятая восьмерка.
На этот раз нижняя петля была преимущественно черно-фиолетовой, что  со-
ответствовало хулиганским и бытовым убийствам, а верхняя  -  по-прежнему
светло-серая.
   "Я схожу с ума. Мне нужно немедленно взять отпуск и отдохнуть.  Много
спать и нормально питаться. И не думать о работе. Не хватало  еще  свих-
нуться в тридцать пять лет и как раз накануне свадьбы".
   День пролетел незаметно, было уже почти девять вечера. Настя выключи-
ла компьютер, поужинала, минут двадцать простояла под горячим душем. По-
том выпила треть стакана мартини, который действовал на нее лучше всяко-
го снотворного, и легла в постель.
   Среди ночи она проснулась, вылезла из-под  одеяла  и  снова  включила
компьютер. Восьмерка была на месте. Настя увеличила изображение,  растя-
нув два сомкнутых разноцветных эллипса во весь экран, и  посмотрела,  на
какой улице находится точка пересечения петель. Это была улица, на кото-
рой находился Институт.
   Первым делом она нашла участкового. Это был начинающий полнеть  капи-
тан лет сорока с редкими волосами и красными прожилками на носу.
   - Да у нас и район-то - не приведи Господи, - жаловался он. -  Жуткое
ПТУ, где нет ни одного нормального подростка, все употребляют наркотики,
пьют, воруют, дерутся. Школа тоже есть, общеобразовательная, и  тоже  не
подарок, дня не проходит, чтобы милицию не вызывали. То  дети  подерутся
между собой, то возле  школы  какогонибудь  пацана  поймают,  чужого,  и
изобьют. Как бес в них вселился. Никогда раньше  такого  не  было.  А  в
семьях что творится - ужас! Мужья бьют жен, жены - детей, дети -  стари-
ков, собак и кошек мучают. Куда мы все идем - не понимаю. Вроде  и  пить
народ меньше стал, и заработать есть где, откуда столько злобы в людях -
ума не приложу.
   - Вы сказали, что раньше такого не было, - заметила Настя. - Это что,
недавно началось?
   - Да где-то с полгодика, - объяснил словоохотливый  участковый.  -  И
ведь что обидно, я  раньше  в  соседнем  муниципальном  округе  работал,
только в прошлом году сюда перевелся, так там -  тишь  да  гладь.  Прямо
пансион благородных девиц. Знал бы, ни за что переводиться не стал.  Все
из-за пацана своего. Здесь английская спецшкола прямо рядом с отделением
милиции, я туда сына отдал, ну и перевелся сюда, чтобы по утрам его  во-
зить, присматривать, если что... Сами понимаете.
   - А там, где вы раньше работали, всегда спокойно было?
   - В том-то и дело, что нет. Когда я переводился, что тут -  что  там,
всюду было одинаково. Я потому и подумал тогда, что мне без разницы, где
работать. Нагрузка примерно одинаковая. Кто ж знал, что все так  переме-
нится.
   - Как вы думаете, почему? - спросила Настя, сама теряясь в  догадках.
- Может быть, на вашей территории  какая-нибудь  преступная  группировка
воду мутит? Поставляет ребятишкам наркотики, например.
   - Нет, я бы знал, - покачал головой участковый. -  Может,  сделать  с
ними ничего не смог бы, это точно, но знать - знал бы. Да и чего тут ло-
вить-то группировкам этим? Жилые массивы, ни тебе фирм, ни  автосалонов,
ни банков. Гостиница, правда, хорошая, а так больше ничего и нет. У  со-
седей и то больше объектов, которые могли бы привлечь внимание, но у них
все тихо.
   - Ничего не понимаю, - пожала плечами Настя. - Почему же  у  них  так
спокойно, а на вашей территории  так  плохо?  Должно  же  быть  какое-то
объяснение.
   - Наверное, - развел руками капитан. - Вы там,  на  Петровке,  высоко
сидите, далеко глядите, вам и карты в руки.
   Настя вернулась на работу расстроенная и уставшая.  Восьмерка  ей  не
померещилась, но все равно не понятно, откуда она взялась. Неужели  Инс-
титут? Не эту ли восьмерку имел в виду несчастный Войтович, когда писал:
"Корни нашей вины уходят в бесконечность"?  Горизонтальная  восьмерка  -
знак бесконечности...
   - Виктор Алексеевич, у меня в голове полный сумбур. В этом  Институте
что-то происходит. Мне нужен эксперт по антенно-фидерным устройствам.
   - Стоп, стоп, не так быстро, - поморщился Гордеев. - Успокойся и  да-
вай все с самого начала.
   - Я хочу понять, не стоит ли на крыше Института  какая-нибудь  хитрая
антенна, которая в одну сторону направляет излучение  волн,  благотворно
влияющих на нервную систему, а в другую сторону идет что-то типа "обрат-
ной петли" с совершенно противоположным эффектом. Обратная петля  всегда
короче и более узкая, что мы и видим на карте. Видите, зона  спокойствия
больше, зона интенсивных агрессивных проявлений - меньше.  Но  смыкаются
они как раз в том месте, где стоит этот чертов Институт.  Очень  похоже,
что разгадку всего,  что  происходило  вокруг  Войтовича,  нужно  искать
здесь.
   - И как ты предполагаешь искать эту самую разгадку? - поинтересовался
Гордеев. В зубах его была зажата дужка очков,  которую  он  по  привычке
грыз в минуты раздумий, из-за чего речь его казалась шепелявой.
   - Мне нужен человек, разбирающийся в  электромагнитных  излучениях  и
хорошо знающий проблематику Института. Но это должен быть человек не  из
Института.
   - Почему? Ты что, подозреваешь всех сотрудников до единого?
   - Конечно нет, но все равно...
   - Я поищу. Что еще? Убийство Галактионова ты собираешься  раскрывать,
или теперь у тебя новое хобби - физика волн?
   - Когда я пойму, что происходит в Институте, я скажу вам, кто отравил
Галактионова.
   - Ну-ну, - хмыкнул Колобок. - Не зарекайся.
   Ночью он опять сидел в кабинете и смотрел  фотографии.  Он  не  желал
признаваться себе, что долго и страстно хотел  Евгению  Войтович.  Разве
можно хотеть "вот это"? - иронично  спрашивал  он  сам  себя,  глядя  на
страшные раны на ее чудном теле. Разве можно хотеть женщину,  о  которой
написано: "Наружные половые органы развиты правильно. Окружность сомкну-
того (до введения термометра) заднего прохода не опачкана. Длинные труб-
чатые кости конечностей на ощупь целы".
   Он снова хотел сделать над собой усилие и избавиться навсегда от сво-
его "доказательства". И снова понял, что не может. Ему нужны эти  прото-
колы и фотографии как подтверждение его правоты. Их никто не найдет, по-
ка он жив. А после смерти ему будет все равно...
   Осталось совсем немного, и он получит наконец деньги, которые сделают
его свободным. Он ни за что не уедет из России, это бессмысленно. Ему не
нужна заграница, ему не нужны комфорт и успех, лимузины и вилла  с  бас-
сейном и прислугой. Ему нужен дом, большой крепкий дом в лесу, и  везде-
ход, чтобы раз в неделю, а лучше - раз в месяц ездить  за  покупками.  И
все. Больше ему ничего не нужно. Жить в глуши, никого не видеть,  никого
не слышать. С женой развестись, оставить ей квартиру в Москве, пусть жи-
вет как знает. Она и не расстроится, наоборот, будет, наверное, даже до-
вольна, оставаясь в трехкомнатной квартире. Она его не любит... Что? Как
он подумал? Не любит? Надо же, засмеялся он про себя, слишком долго  ду-
мал о Евгении, все ее слова вспоминал, вот и употребил машинально. Впро-
чем, его жене, наверное, неведомо, что никакой любви нет, она тоже меря-
ет свою и его жизнь этими глупыми мифическими мерками. Уж сколько раз за
последний месяц он вот так встает по ночам и подолгу сидит в кабинете, и
ведь ни разу она не проснулась, не почувствовала,  что  его  нет  рядом.
Нет, она обрадуется, когда он предложит ей развестись и разъехаться.  Он
ей не нужен. Как, впрочем, и она ему.
   Он начал мечтать о доме, который построит в глухом лесу.  Обязательно
из кирпича. Двухэтажный, с гаражом и сауной.  С  сухим  подвалом,  чтобы
хранить в нем продукты. С собственной котельной, чтобы было тепло. Нужны
будут большие деньги, чтобы провести  туда  электричество  и  телефонную
связь. Но денег должно хватить, если Мерханов не обманет.
   Он возьмет с собой книги и своего Алмаза, шотландского сеттера,  чер-
ного, с рыжими лапами и трогательными рыжими кружочками над глазами. Ал-
маз - единственное существо на свете, которое его не раздражает.
   Для визита в Министерство науки  Насте  пришлось  одеваться  в  соот-
ветствии с требованиями приличий. Джинсы и свитер не годились ни в  коем
случае. Она долго стояла перед открытым шкафом, прикидывая, что бы такое
надеть, что не стесняло бы движений, но выглядело строго  и  официально.
Наконец она остановила свой выбор на черных брюках и оливковом пиджаке с
черной отделкой. Этот костюм она купила осенью на деньги брата,  который
хотел сделать ей подарок, но так ни разу его и  не  надела.  И,  видимо,
больше не наденет, только вот сегодня, и то ради министерства.
   С Гордеевым она встретилась в вестибюле. Он заметно нервничал.
   - Ты понимаешь, куда и зачем мы идем? - вопрошал он, пока они шли  по
длинному, покрытому ковровой дорожкой коридору. - Мы идем  к  серьезному
человеку и собираемся предъявить серьезное обвинение Институту,  который
он курирует. Без сильных доказательств в руках нам здесь делать  нечего,
мы будем смешно выглядеть.
   - Ну и пусть, - беззаботно отвечала Настя. - Пусть над нами  посмеют-
ся, зато мы получим ответы на наши вопросы и по крайней мере будем  уве-
рены, что того кошмара, который я придумала, нет и в  помине.  По-моему,
это лучше, чем сомневаться. Нет?
   - Нет, - резко ответил Колобок, отыскивая глазами нужную им дверь.  -
Я, дорогая моя, уже не в том возрасте, чтобы выставлять себя на посмеши-
ще. У нас, между прочим, свобода печати, и завтра в газетах  может  поя-
виться фельетон о том, какие безграмотные люди работают  на  Петровке  и
охраняют покой доверчивых москвичей. Мол, в школе мы все плохо учились и
элементарного курса физики не знаем. Зато  по  литературе  у  всех  были
сплошные пятерки и все дружно читают научную фантастику. Ты  не  забыла,
сколько мне лет?
   - Скоро пятьдесят пять.
   - Именно. И если ты, поганка мелкотравчатая, меня подставила, я  тебе
голову отверну. Поняла?
   - Поняла, Виктор Алексеевич. Голову отвернете.
   - Нам сюда. Заходи.
   В приемной сидела злобная девица с крысиным лицом. При виде  Гордеева
и Насти она только слегка приподняла голову с  прилизанными  волосами  и
уставилась на них, не говоря ни слова.
   - Николай Адамович назначил нам на 10.30, - вежливо произнес Гордеев.
   Девица молча поднялась и вошла в обитую красным дерматином дверь. Че-
рез полминуты она вернулась и так же молча встала у открытой двери, дер-
жась за ручку. Видимо, это означало приглашение войти.
   Николай Адамович Томилин встретил гостей  весьма  радушно,  усадил  в
кресла, предложил чай или кофе. Гордеев от угощения отказался,  а  Настя
попросила кофе.
   - Я внимательно вас слушаю, - борясь с астматической одышкой,  сказал
Томилин. - Что могло привести такую очаровательную женщину в наше  скуч-
ное научное министерство?
   - Николай Адамович, - начала она, - не было ли в  Институте,  который
вы курируете, научных разработок, направленных  на  создание  излучения,
благотворно воздействующего на нервно-психическую сферу человека?
   - Откуда такой странный вопрос? - заколыхался всем своим тучным телом
Томилин, что, видимо, должно было знаменовать собой смех. - С каких  пор
уголовный розыск интересуется научной проблематикой, связанной с  элект-
ромагнитными излучениями?
   - Я объясню, откуда взялся наш интерес к Институту.
   Она достала карту и в нескольких словах обрисовала  картину  преступ-
ности на территории двух разноцветных эллипсов. Разумеется, ни о  Войто-
виче, ни о краже дела, ни о Галактионове не было сказано ни слова.
   - Мы столкнулись с этим необъяснимым явлением в процессе анализа  го-
довых данных о преступности. Знаете, обычная ежегодная работа: в  начале
февраля бывает уже готова годовая статистика, и мы в  это  время  всегда
начинаем анализ преступности за год.
   - И почему же вы решили, что к этим двум соседствующим районам  имеет
отношение научная работа Института? - ехидно произнес Томилин.
   - А потому, что Институт находится как раз  в  середине,  вот  здесь,
смотрите, Николай Адамович.
   Настя ткнула ручкой в то место на карте, где смыкались серый  и  чер-
но-фиолетовый эллипсы.
   - Ну и что? - невозмутимо спросил он.
   - Насколько я помню физику, это может быть связано с обратным  эффек-
том, - начала было Настя, но Томилин прервал ее громовым раскатом  хохо-
та.
   Его тучное тело колыхалось и, казалось, вотвот вывалится  из  кресла,
как подошедшее тесто. Его смех перешел в надсадный кашель,  сопровождаю-
щийся присвистом и одышкой, он достал из ящика стола аэрозоль и  брызнул
себе в рот. Потом отдышался.
   - Где вы учили физику, позвольте спросить?
   - В школе.
   Она хотела было добавить, что это была  специальная  физико-математи-
ческая школа, но почемуто промолчала.
   - И как давно это было? Лет десять назад?
   - Почти двадцать, - честно ответила она.
   - Голубушка, не сочтите за оскорбление, но при такой постановке  воп-
роса можно считать, что физику вы не знаете совсем. Откуда у вас в голо-
ве появились все эти глупости?
   Настя взяла себя в руки и постаралась как можно лаконичнее, чтобы  не
наделать грубых ошибок, изложить Томилину  свою  гипотезу  об  "обратной
петле".
   - Чушь! - категорично отрезал Томилин. - Уже лет пять назад было  до-
казано, что этого явления нет. Раньше действительно считалось, что у ря-
да излучений, особенно у сверхвысокочастотных, есть то, что вы  изволите
называть обратным эффектом или "обратной петлей". Но это заблуждение яв-
лялось следствием неправильного понимания природы таких излучений.  Пять
лет назад немецкий ученый Мейерштранц произвел переворот в физике, дока-
зав, что наши представления об электромагнитных излучениях  неверны.  Он
возглавил целую научную школу, на  которую  сегодня  ориентируется  весь
мир. Так вот, в соответствии с новым пониманием проблемы  было  доказано
также, что обратный эффект от сверхвысокочастотных излучений - это  миф.
Ошибка эксперимента. А вы, деточка, пришли в серьезное учреждение,  воо-
ружившись школьными знаниями двадцатилетней давности, и пытаетесь опоро-
чить солидных ученых, не имея ни малейшего представления о проблеме, ко-
торой они занимаются. Стыдно.
   Гордеев сидел весь багровый. Все получилось  именно  так,  как  он  и
предсказывал. Даже еще хуже. Насте хотелось убежать отсюда подальше, за-
биться в темный уголок и разрыдаться.
   - Я ни в коей мере не хотела опорочить научных сотрудников Института,
- сказала она, пересиливая себя, - я просто хотела понять, что  происхо-
дит. Вы много лет руководите наукой, Николай Адамович, и вы знаете,  что
такое - интерес к необъясненному. Он лишает человека способности  спать,
есть, общаться с близкими. Он овладевает им полностью и диктует  поступ-
ки, порой нелепые, порой смешные, но направленные на одно: понять, поче-
му это происходит; понять, как это происходит. Вероятно, мой порыв прий-
ти сюда и поговорить с вами кажется вам смешным и нелепым, но я искренне
надеюсь, что, как человек, близкий научной работе, вы не  выгоните  меня
отсюда за мою безграмотность, а посоветуете, к какой области знаний  мне
следует обратиться, чтобы получить ответ на  интересующий  меня  вопрос.
Может быть, вы даже будете настолько  любезны,  что  порекомендуете  мне
конкретного эксперта в этой области науки. Я очень на это надеюсь, Нико-
лай Адамович.
   - Ну, деточка, я ценю ваш порыв к знаниям, - великодушно заурчал  То-
милин, - приятно, когда молодежь тянется к науке. Но вынужден вас  разо-
чаровать. Ищите природу вашего загадочного явления в  социальной  сфере.
Преступность, как известно, явление социальное, биологических  корней  у
нее нет, это, по-моему, уже давно доказано. К точным  наукам  странности
вашего Восточного округа никакого отношения не имеют.  И  учите  физику,
учите, не ленитесь, а то опять попадете впросак, как  сегодня.  Вам  еще
повезло, что вы попали ко мне, а не к кому-нибудь другому. Я  -  человек
снисходительный к чужому невежеству, не могут же все быть  энциклопедис-
тами, как Ломоносов или Руссо. Вы работаете в милиции, и я с  пониманием
отношусь к тому, что вы не разбираетесь в физике. Видимо, в  своей  про-
фессиональной деятельности вы более грамотны. Но не  все  такие  добрые,
как я. Другие вас бы вышвырнули вон, да еще пинками под зад.
   - Спасибо вам, Николай Адамович, - вымученно улыбнулась Настя,  пряча
карту в сумку и вставая. - Мне было полезно с вами побеседовать.
   - Я надеюсь, - он снова собрался рассмеяться, но внезапно  покраснел,
махнул рукой и полез за аэрозолем.
   Выйдя из кабинета Томилина, Настя и Гордеев долгое время хранили мол-
чание. Не говоря друг другу ни слова, они оделись в гардеробе, вышли  на
улицу и пошли к ближайшей станции метро. Сойдя с эскалатора,  Настя  по-
вернула на правую платформу.
   - Нам налево, - хмуро бросил Колобок, с трудом расцепив зубы.
   - Я с вами не еду.
   - Почему?
   - Потому что я еду домой. Мне нужно отмыться от того дерьма, в  кото-
ром меня только что вымазал Томилин. И я не приду на работу до тех  пор,
пока не пойму, что происходит в этом проклятом  Институте.  Можете  меня
увольнять за нарушение дисциплины.
   Справа загромыхал подходящий к  платформе  поезд.  Настя  повернулась
спиной к Гордееву и пошла к вагону.
   - Настасья! Подожди, Настасья! - безуспешно окликал ее Гордеев,  про-
рываясь за ней следом сквозь толпу выходящих из поезда людей. В  послед-
нюю секунду он успел-таки вскочить в вагон, придержав рукой закрывающие-
ся двери.
   Настя сидела в самом углу, привалившись головой  к  стенке  вагона  и
закрыв глаза. Полковник заметил, что лицо ее было мертвенно-бледным, под
скулами на запавшие щеки легла синеватая тень, а губы предательски  дро-
жат. Он подошел к ней и наклонился к