ло хорошо с Парнем, немного хлопотно, конечно, но зато  сколько
радости и тепла он им принес. Почему надо отказываться от этих воспоминаний?
Это теперь часть их жизни, часть их души, и это нельзя выбросить из  себя  и
сделать вид, что этого никогда не было. Это было. И спасибо  судьбе  за  то,
что она дала ей, Насте Каменской, это пережить. И радость  от  прикосновения
шершавого теплого язычка к рукам и лицу, и страх,  когда  щенок  заболел,  и
боль, когда его забирали. Как хорошо, что он обрадовался  своему  хозяину  и
тут же забыл о ней и о Лешке! Разве лучше было бы, если бы  он  не  понимал,
почему этот посторонний дядька берет его  на  руки  и  уносит,  если  бы  он
плакал, вырывался и испуганно оглядывался на Лешу, прося о помощи? Разве она
хочет, чтобы сейчас щенок так же плакал от  тоски  по  ней,  как  плакал  по
своему хозяину? Нет, не хочет она этого. Пусть лучше он ее  совсем  забудет,
только бы ему было хорошо, только бы он был счастлив.
   Сидя в три часа ночи на кухне  и  вытирая  беспрестанно  льющиеся  слезы,
Настя  Каменская  даже  не  подозревала,  что  открывала  для  себя  формулу
абсолютной любви.
   * * *
   К утру ей стало полегче. Едва открыв глаза, Настя кинулась к  компьютеру.
Так  и  есть,  Скульптор  ответил  Ежику  в  тумане.  "Не   трудитесь   меня
информировать об имеющихся у вас материалах грязного свойства. Они  меня  не
интересуют. Скульптор".
   И это сорвалось... Выходит, Фанат - это не Скульптор. Осталась  последняя
надежда - Носок. А вдруг Фанат вообще в дискуссии не участвовал? Может быть,
он на Форум не заглядывает, смотрит только информацию в Афише. А может быть,
читает чужие послания, но в переписку ни с кем не вступает. Мало ли какие  у
него принципы? Псих все-таки, у него своя логика.
   Линия поиска  Фаната  через  Интернет  с  самого  начала  казалась  Насте
интересной и перспективной, и отказываться от идеи ей было жаль. Да и мешало
что-то неосознанное, что-то такое, что крутилось вчера на задворках сознания
и наверняка оформилось бы в членораздельную мысль, если бы не  щенок...  Она
так погрузилась в свои переживания, что  забыла  и  о  Фанате,  и  вообще  о
работе.
   - Леша, - спросила она за завтраком, - какие ассоциации тебе  приходят  в
голову, когда ты слышишь слово "скульптор"?
   - Скульптура, - тут же отозвался Алексей.
   - А еще?
   - Изваяние, памятник, надгробие. Мастерок, мастерская. Еще надо?
   - Надо. А если фамилии?
   - Фамилии... - он скорчил гримасу. - Церетели.
   - А еще?
   - Вучетич. Мухина. Лебедева.
   - И все? Больше никого не знаешь?
   - Из наших - никого. Ася, я все-таки математик, а не  искусствовед.  Чего
ты от меня ждешь?
   - Ой, Леш, я сама не  знаю.  Наобум  спрашиваю.  Может,  еще  кого-нибудь
вспомнишь?
   - Микеланджело. Все, я иссяк.
   Микеланджело... Вот оно,  то,  что  она  так  мучительно  пыталась  вчера
вспомнить. В списке из Салона  красоты  была  фамилия  "Микеладзе".  Обычная
распространенная грузинская фамилия. Ничего особенного. Только очень уж  она
созвучна имени великого ваятеля.
   Глава 20
   В подъезде пахло кошками и бомжами,  а  надписи  на  стенах  красноречиво
свидетельствовали о том, что малолетки тоже проводят здесь немало времени.
   - Нам на какой этаж? - спросил Зарубин.
   Миша Доценко заглянул в блокнот, где был записан адрес,  потом  посмотрел
на номера квартир, расположенных на первом этаже.
   - Судя по всему, на третий.
   - Тогда пошли пешком, - решительно сказал Сергей. - Я в таких  запущенных
подъездах лифтам не доверяю, застрянем еще и прокукуем до вечера.
   Дверь  им  открыла  девушка  лет  двадцати  пяти  с  некрасивым  лицом  и
нескладной фигуркой. Непонятного цвета давно не мытые волосы висели сальными
прядями, и, пожалуй, самым симпатичным элементом ее внешности  были  очки  в
дорогой элегантной оправе.
   - Мы ищем Слободянюка В. С., - вежливо улыбаясь, заявил Зарубин. - Как бы
нам с ним повидаться?
   - Это я, - ответила девушка довольно неприветливо. - Слободянюк Валентина
Сергеевна. Что вам нужно?
   Доценко  и  Зарубин  переглянулись.  Они  отчего-то  были  уверены,   что
Слободянюк - непременно мужчина. Неужели  это  и  есть  тот  самый  "Носок",
который подозревал "Ежика в тумане" в  том,  что  та  -  некрасивая  злобная
завистливая баба?! Как-то не вяжется...
   Михаил снова достал блокнот, полистал, нашел нужную страницу.
   - Это ваш электронный адрес?
   Девушка мельком глянула на открытый перед ней листок.
   - Да, мой. А в чем дело?
   - Извините,  еще  несколько  вопросов.  Вы  участвуете  в  интернетовских
конференциях?
   Девушка отступила на шаг и усмехнулась.
   - Понятно, вы проводите очередное обследование. Вы из Реллайна?
   - Вы угадали. Мы собираем данные о том, сколько реальных пользователей  в
среднем у каждого электронного адреса.  И  попутно  нас  попросили  получить
сведения  об  участниках  дискуссий.  Частота   участия,   выбор   тематики,
использование ников и так далее.
   - А это еще зачем? - удивилась она.
   - Это для нашего товарища, - пояснил Доценко. - Он  диссертацию  об  этом
пишет.
   - Делать ему нечего! - фыркнула обладательница фамилии Слободянюк.  -  Ну
спрашивайте, только побыстрее.
   - Вы участвуете в конференциях? - повторил свой вопрос Миша.
   - Участвую.
   - Вы пользуетесь одним и тем же псевдонимом или разными?
   - Разными, конечно. Иногда настоящим именем подписываюсь, иногда никами.
   - Сколько у вас ников?
   - У меня? - Она задумалась, машинально загибая пальцы. - Четыре.
   - Вы можете их назвать?
   - А зачем?
   - Нашему товарищу нужно. Он хочет провести анализ ников в зависимости  от
пола, возраста и рода занятий владельцев. Он социолог.
   - Ну пожалуйста... Электровеник, Джем, Базен, Одеколон. Джем  и  Базен  -
латиницей. Вам записать?
   - Будьте любезны.
   Миша протянул ей блокнот и ручку, девушка быстро накорябала: Jam и basen.
   - Базен - с маленькой буквы. Что еще?
   - Любопытно все это, - протянул Зарубин. - Чего только  не  наслушаешься.
Надо же, Электровеник! А вашим адресом еще кто-нибудь пользуется, кроме вас?
   - Естественно.
   - Сколько человек?
   - Двое. Подруга по работе и сосед.
   - Что ж они, собственный адрес завести не могут?
   - А им не нужно, они постоянную переписку ни с кем не ведут, а когда надо
что-то получить в разовом порядке, дают мой адрес. Ради бога, мне не жалко.
   - И часто они получают почту на ваш адрес?
   - Я же говорю - в разовом порядке, - девушка начала сердиться.
   - Хотелось бы поточнее, если можно, - просительно  улыбнулся  Зарубин.  -
Это же наука, статистика. Там нужны точные цифры.
   - Подруга за два последних месяца получила одно письмо. А Олег,  это  мой
сосед, только на день рождения получил от трех друзей поздравления. Кажется,
открытки. Правда, я ему компьютер оставляла на месяц, может, он за это время
еще что-нибудь получил. У него спросите.
   - Так  давайте  посмотрим  сами,  -  предложил  Доценко.  -  Включим  ваш
компьютер и посмотрим, получал ли он письма, пока вас не было.
   На лице у девушки ясно было написано: "Какой вы тупой!"
   - Я же вам объясняю, я оставила компьютер Олегу. Я только  что  приехала,
даже сумку еще не разобрала. Видите, какая  голова?  -  Она  дотронулась  до
паклеобразных волос. - Я мыться собиралась, когда вы пришли.
   - То есть компьютер вы еще не забирали? Он до сих пор находится у  вашего
соседа?
   - Ну наконец-то дошло! - Валентина Сергеевна  Слободянюк  решила,  что  с
вежливостью можно покончить и называть вещи своими именами. - Олег живет  на
втором этаже, квартира семь. У вас ко мне все?
   - Пока все, - многообещающе произнес  Зарубин.  -  Но,  может  быть,  нам
придется еще раз вас побеспокоить, вы уж не обессудьте.
   Девушка молча закрыла за ними дверь, всем своим видом показывая, что  эти
социологи ей смертельно надоели и отрывают ее от жизненно важных дел.
   - Ну что, рванем к Олегу? - спросил  Сергей,  спускаясь  по  лестнице.  -
Может, повезет.
   В квартире номер  семь  дверь  им  открыл  молодой  парень  на  костылях.
Оперативники и его накормили сказкой о социологическом обследовании и  через
десять минут выяснили, что Олег Катанов и есть тот самый  Носок,  однако  на
роль Фаната он никак не годится, ибо в апреле попал в автокатастрофу,  долго
лежал в больнице, а теперь передвигается только с помощью костылей, и  врачи
предупредили, что это не меньше чем до сентября.
   - Как ты думаешь, он не врет? - спросил Зарубин, когда  они  возвращались
на Петровку. - Знаешь, как бывает, некоторые прикидываются  инвалидами,  все
их жалеют и ни в чем не подозревают, а они периодически снимают свои липовые
гипсы и по ночам шустрят в нехорошем смысле.
   - Проверим, - пожал плечами Доценко. - Сделаем запрос в автоинспекцию и в
больницу. Но мне кажется, Катанов не похож.
   - На кого не похож? На убийцу?
   - Насчет убийцы не знаю, а на психа точно не похож.
   * * *
   - Обломились мы, граждане, и с Носком, и со Скульптором, -  констатировал
Сергей Зарубин, сидя у Насти в кабинете. - Носок у нас  полный  инвалид,  мы
уже проверили.
   - А Скульптор адрес не дал, - добавила Настя. - Но он  мне  не  нравится.
Как бы его еще за нервные окончания подергать? У кого есть идеи?
   - У меня, - после некоторой паузы подал голос Андрей Чеботаев. -  Правда,
идея такая... спорная, я бы сказал. Но ничего лучшего в голову не  приходит.
Сказать?
   - А то! Сразу видно, молодое поколение, полна голова идей, свежие мозги,
   -  Зарубин  никак  не  мог  отказать  себе  в  удовольствии   поерничать,
разговаривая с Андреем.
   - Я подумал об Интернет-аукционе...
   - Это еще что за фигня? - нахмурился Сергей. - Не слышал о таком.
   - Обычный аукцион, только торги проходят в сети. Мне еще вчера эта  мысль
в голову  пришла,  я  посмотрел,  что  там  выставляется.  Например,  гитара
известного  рок-музыканта,  концертное  платье  популярной   певицы,   ручка
крупного политического деятеля, которой он важные документы  подписывал.  Но
самое главное - для участия в торгах нужно авторизоваться, то  есть  назвать
свой адрес и имя.
   - Гениально! - Миша Доценко со стуком поставил на стол чашку, из  которой
пил  минеральную  воду,  и  демонстративно  пожал  руку  Чеботаеву.  -   Мои
поздравления. Я бы не допер. А что мы можем  попросить  у  Медведевой?  Тоже
платье?
   - Ага, трусики и бюстгальтер, - хихикнул Зарубин.
   - Сережа, - Настя укоризненно покачала головой, -  Андрей  дело  говорит.
Надо пробовать, другого выхода все равно нет. Андрюша, возьми это на себя. А
я  озабочусь  тем,  что  проинформирую  об  аукционе  всю   заинтересованную
общественность.
   * * *
   Через два дня на сайте одного из Интернет-аукционов появилось сообщение о
новом выставленном на торги лоте:  концертный  костюм  Светланы  Медведевой,
солистки популярной группы "Би-Би-Си". Костюм продается в связи с  тем,  что
группа готовит новую  программу,  в  которой  костюмы  будут  тоже  другими.
Начальная цена была крайне невелика.
   В это же время Настя оставила на Форуме сообщение:
   "Всем, всем, всем, кто любит нашу Светлану!
   На аукционе sigma.ru выставлен костюм Светланы, в котором она  пела  наши
любимые "Не оглядывайся", "Подойди ко мне" и другие хиты. И недорого!"
   Оставалось ждать, когда зарегистрируются первые участники аукциона. Может
быть, Фанат попадется хотя бы в эту ловушку.
   * * *
   Василий Никанорович Сурин ушам своим не верил.
   - Ты должен с ним разобраться, Василий, он снимал квартиру как раз  в  те
дни, когда я встречаются там с людьми из Ульяновска.
   - Но как, как я должен разбираться?! - в отчаянии спросил Сурин. - Что ты
из меня бандюка делаешь? Ты хочешь, чтобы я его...
   - Вот именно, Вася, - Рубцов положил вилку и нож  и  сделал  неторопливый
глоток из высокого бокала с белым вином. -  Именно.  И  не  забывай,  что  в
субботу, когда этот тип делал съемку, ты тоже приходил ко мне за  зарплатой.
И вполне вероятно, твою рожу он тоже запечатлел. Имя я тебе дал. Твоя задача
- найти Кирилла Ярового, забрать у него  все,  что  он  успел  наснимать,  и
заткнуть его навеки. Только так.
   - Я не смогу, - пробормотал Сурин, уткнувшись в свою тарелку. - Я никогда
не смогу этого сделать. Парня найду, адрес и телефон узнаю, это  не  вопрос.
Но больше ничего. Ты что, не понимаешь, чем я рискую?
   - Идиот, ты рискуешь  еще  больше,  если  кто-нибудь  увидит,  как  ты  в
неофициальной  обстановке  берешь  у  меня  деньги.  И  при  этом   радостно
улыбаешься. Василий, я дважды свои просьбы не повторяю. Если тебе нужны люди
в помощь - дам. И с этого момента я хочу  слышать  от  тебя  не  объяснения,
почему ты не можешь сделать то, что я прошу, а доклад  о  том,  что  ты  все
выполнил.
   Рубцов промокнул губы салфеткой и поднялся.
   - Доедай спокойно, я расплачусь. Мне пора.
   Доедай спокойно... Как же, доешь тут, когда кусок в горло не лезет.  Будь
он проклят, тог лет.. когда сотрудник  отдела  по  борьбе  с  экономическими
преступлениями майор Сурин знакомился с изъятыми в ходе  обыска  документами
фирмы, владельцем которой был некто Роман Дмитриевич  Рубцов.  В  документах
далеко не все было в порядке, и при  правильном  истолковании  обнаруженного
возникали  более  чем  достаточные  основания  для  привлечения  Рубцова   к
уголовной ответственности. Шел девяносто второй год, денег у Сурина не было,
зарплату выдавали нерегулярно, полки магазинов  радовали  глаз  первозданной
чистотой, а так хотелось жить хорошо! Отдыхать за границей, ездить на мощной
красивой машине,  жить  в  просторной  квартире.  Говорят,  человек  слаб  и
подвержен соблазну. Соблазн был сильным, и майор Сурин не устоял.
   - Меня не порадовало то, что я увидел в вашей документации,  -  осторожно
сказал он владельцу фирмы.
   - А меня не порадовало то, что вы это  увидели,  -  спокойно  отпарировал
Рубцов. - Можно ли как-то снизить остроту вашего зрения?
   Вопрос был  задан,  наступила  очередь  Сурина.  Он  должен  ответить.  И
колебания майора были недолгими, ведь он, в сущности,  ждал  этого  вопроса,
хотел его услышать и точно знал, что ответит. Ну, почти точно.
   - Это уже почти медицина, - полушутливо ответил Василий, - а  медицинские
услуги нынче дорого стоят.
   - Я это знаю.
   Они договорились. Взяв огромную по тем временам взятку, Сурин был уверен,
что на этом его отношения с Рубцовым закончатся, но  не  тут-то  было.  Лишь
спустя некоторое время Сурин  сообразил,  что  не  только  он  сам  является
владельцем компромата на Рубцова, но и  Рубцов,  в  свою  очередь,  является
владельцем такой  информации,  разглашения  которой  майор  Сурин  хотел  бы
избежать. Единожды предложенная и не отвергнутая  взятка  связала  их  обоих
накрепко. Рубцов обращался с  просьбами,  больше  смахивающими  на  приказы,
Сурин их выполнял и получал за это деньги. Он быстро привык  их  тратить,  и
частенько случалось,  что  денег  не  хватало,  поэтому,  получая  очередной
приказ-просьбу, Василий Никанорович морщился, выполнять его не хотел, но тут
же вспоминал о строительстве дачи, о желании сменить машину на  более  новую
или о данном жене обещании отправить ее с  детьми  отдыхать  на  Средиземное
море.
   Шло время, Сурин  менял  должности  и  места  службы,  получал  очередные
звания, но  по-прежнему  рядом  с  ним  стоял  Рубцов,  источник  доходов  и
одновременно источник постоянной угрозы. И сделать с этим полковник Сурин не
мог ничего. Отношения сложились, и разрушить их было невозможно. По  крайней
мере сам Василий Никанорович не знал, как это сделать без ущерба  для  себя,
своей карьеры и своего финансового положения.
   Кирилл Яровой... Ничего не попишешь, придется выполнять.
   * * *
   Сегодня она позвонила мне, моя королева.  Я  так  долго  ждал,  ведь  она
обещала позвонить, и я верил, что она сдержит слово. Моя королева  не  может
быть нечестна, у нее вообще не может быть недостатков.
   - Ты достал деньги? - спросила она своим восхитительным голосом.
   - Нет еще, но она заплатит, обязательно заплатит,  я  это  чувствую.  Уже
скоро.
   - Я надеюсь на тебя. Ты же знаешь, мне не на кого надеяться в этой жизни,
кроме тебя. Ты не должен меня подвести.
   - Я не подведу. Я хотел тебя спросить... Зачем ты продаешь  свой  костюм?
Неужели у тебя совсем нет денег?
   - Совсем нет.
   - Я его выкуплю. Он останется у тебя.
   - Не нужно...
   - Нет, нужно. Я хочу сделать для тебя что-нибудь приятное.
   - Спасибо. Ты мой единственный друг. Ты мне веришь?
   - Верю.
   Верю ли я ей? Бог мой, я за нее  жизнь  готов  отдать.  И  я  сделаю  все
возможное и невозможное, чтобы Плетнева заплатила. Я специально потребовал у
нее двести тысяч долларов - огромные деньги, никакая кассета с сексом  этого
не стоит, если речь не идет об известных политиках.  Но  я  жду,  когда  она
начнет торговаться. Разумеется, я уступлю ей, постепенно снижая цену,  тогда
она  будет  счастлива,  что  сумела  хоть  что-то  выгадать,  и  обязательно
заплатит.
   Я смотрю на себя в зеркало и вижу в нем Костю, своего погибшего брата.  Я
становлюсь все больше и больше похож на него, плечи разворачиваются, мускулы
наливаются мощью, волосы светлеют и становятся гуще.  Костя  живет  во  мне,
сильный, любимый девушками, веселый, успешный. Несмотря на  близорукость,  я
уже несколько месяцев не ношу очки, и хотя вижу не очень  хорошо,  зато  без
очков сходство  с  Костей  еше  разительнее.  Эти  перемены  становятся  все
заметнее с каждым днем, особенно после того, как моя королева удостоила меня
согласием принять мою помощь. Через десять дней, когда мои родители вернутся
из отпуска, они меня не узнают, им покажется, что их маленький Кира  куда-то
пропал, а вместо него появился, вернулся к ним Костик. Интересно, как они  к
этому отнесутся?
   Мои размышления прервал звонок в дверь. Я никого не  жду,  ко  мне  никто
никогда не приходит, кроме соседей, которых мама попросила присматривать  за
мной, чтобы я не заболел и не остался голодным. Наверное, это кто-то из них.
   Но в квартиру врываются трое мужчин, двое сразу же заламывают мне руки, а
третий тычет в лицо красной книжечкой, внутри которой  фотография,  гербовая
печать  и  устрашающие  слова:  Министерство   внутренних   дел   Российской
Федерации. Я не успеваю прочитать больше ничего, от боли  в  руках  и  спине
темнеет в глазах.
   - Интерпол! Мы проводили специальное мероприятие в районе  станции  метро
"Новокузнецкая", и вы, гражданин Яровой, попали в поле нашего зрения. Кто вы
такой и что вы там делали? Для чего у вас с собой была видеокамера?  Что  вы
там снимали? Быстро отвечайте!
   Мне очень больно, я не понимаю, что происходит,  я  не  знаю,  что  такое
"специальное мероприятие", но я убежден в одном: я должен сохранить кассеты,
потому что эти кассеты - залог моего счастья. И счастья моей королевы.
   - Я ничего такого... - бормочу я. - Я ничего не снимал.
   - Зачем ты носил с собой камеру? - спрашивает один из тех, кто у меня  за
спиной. Я не вижу их лиц, только чувствую их смрадный запах  -  смесь  пота,
агрессии и тупого стремления выслужиться перед начальством любой ценой.
   - Просто так. А что, нельзя?
   Хватка немного ослабевает, теперь  я  уже  могу  выпрямиться,  но  руками
шевелить мне по-прежнему не удается.
   - Повторяю, если ты не расслышал, - это снова  говорит  мужчина,  который
стоит передо мной, - мы проводили спецоперацию. Ты должен нам  сказать,  что
ты делал в этом районе, кого ты там видел и кого снимал.
   - Я ничего не видел... и ничего не снимал. Честное слово.
   - Это мы проверим. Где твоя камера?
   Я не собираюсь отвечать, но меня сильно бьют в живот, я падаю,  с  трудом
поднимаюсь. Теперь меня держит только один, а двое других обыскивают комнату
и находят камеру.
   - Сколько кассет ты отснял?
   - Я же говорю, я вообще ничего не снимал...
   Но они как будто меня не слышат, шарят по  ящикам  стола,  по