потом от души рассмеялась. - Тоща  разрешите  Мише  Доценко  встре-
титься с женой Параскевича.
   - Это еще зачем?
   - Пусть он поговорит с ней на тему ревности. Понимаете, если Светлана
изменяла мужу, то она скорее признается в этом мужчине, чем женщине.
   - Да ну?
   - Вот вам и "да ну", - передразнила она. - Мишаня -  красавец,  каких
поискать, я его все время на таких мероприятиях использую. Замужние жен-
щины очень часто признаются ему в супружеских  изменах,  потому  что  за
этим кроется вполне очевидный подтекст: я не очень-то привязана к своему
мужу, так что тебе, черноглазый котик, вполне может обломиться. Если Ми-
ша сумеет понравиться женщине, она ни за что не станет притворяться  це-
ломудренной, если таковой на самом деле не является, сто раз проверено.
   - Слушай, Настасья, ты мне так голову заморочила,  что  даже  гастрит
испугался и отступил. Делай как знаешь.
   Когда дверь за женщиной из милиции закрылась, Людмила Исиченко  схва-
тила веник и совок и принялась исступленно подметать в комнате и  прихо-
жей, потом схватила тряпку и тщательно вымыла полы, двигаясь от  окна  в
комнате к входной двери.
   - Чтобы ты никогда сюда не возвращалась, - бормотала она, -  и  пусть
твой дух отвратит тебя от моего дома.
   Закончив уборку, она сняла желтый костюм и надела точно такой же,  но
фиолетовый, который шел ей еще меньше. В фиолетовом она казалась  совсем
старухой. Леонид велел ей принимать чужих людей только в желтом, а с ним
самим общаться только в фиолетовом. Людмила не смела ослушаться, она бо-
готворила Параскевича и считала его своим повелителем. Вчера  он  обещал
появиться между восемью и девятью вечера, но она начинала  готовиться  к
его появлению заранее: переодевалась, ставила на стол семь свечей, кото-
рые следовало зажечь в первые же минуты после его прихода.
   Она достала из коробки семь новеньких свечек, а из  ящика  старинного
серванта - семь подсвечников, расставила их на столе в том порядке,  ко-
торого требовал Леонид, и начала ждать. Уселась в кресло и погрузилась в
тупое оцепенение. Ровно в восемь вечера раздался телефонный звонок.
   - Я иду к тебе, - прошелестел далекий и неземной голос. - Готовься  и
жди меня, я иду к тебе...
   Людмила вскочила с кресла и судорожно заметалась по  квартире.  Нужно
выключить лампы и люстры, Леонид не переносит яркого света. Зато  в  мо-
мент его появления непременно  должна  звучать  месса  симинор  Баха.  В
большой комнате стоит музыкальный центр с  четырьмя  колонками,  колонки
следует поставить особым образом, чтобы звук концентрировался в том мес-
те, на которое указывал Леонид. Она быстро повернула акустические колон-
ки так, как нужно, включила музыку на полную мощность, погасила  свет  и
стала напряженно ждать.
   Леонид возник, как всегда, неожиданно. Ни разу не удалось ей  уловить
момент, когда он возникал в ее комнате. Вот только что его  не  было,  и
вдруг - стоит по другую сторону стола. Людмила кинулась зажигать  свечи,
когда седьмая свеча загорелась, она повернула ручку  и  уменьшила  гром-
кость мессы.
   - Сегодня ко мне еще раз приходили из милиции, - быстро сказала  она,
боясь, что Леонид может исчезнуть, а она не успеет посоветоваться с  ним
насчет самого главного.
   Так уже бывало раньше, иногда он беседовал с ней минут  по  десять  -
пятнадцать, а иногда уходил почти сразу после появления.
   - Зачем? Что они хотели?
   Голос его был тихим и каким-то неземным, и Людмиле приходилось сильно
напрягаться, чтобы слышать его. Леонид не разрешал выключать музыку,  он
только позволял делать ее совсем тихой, но церковная  музыка  все  равно
должна была звучать. И подойти поближе к нему Людмила не могла, хотя Ле-
онид и предлагал ей это. Она боялась. Они всегда стояли по разные сторо-
ны стола, разделенные семью горящими свечами, и Людмила любовалась самым
прекрасным на свете лицом. Она готова была все отдать за право  смотреть
на него двадцать четыре часа в сутки.
   - Они спрашивали, не говорил ли ты мне, кто тебя убил.
   - И что ты им ответила?
   - Ничего. Я ничего им не сказала.
   - Ты согрешила, - сурово и тихо произнес Леонид. - Не для того я ушел
из жизни, чтобы идти по вечности рядом с лживой грешницей. Ты должна бы-
ла признаться во всем.
   - Но как я могла, - залепетала Людмила, не сводя  глаз  с  обожаемого
лица.
   - Ты должна была признаться. И если ты не сделала этого  сегодня,  то
сделаешь это завтра. На тебе лежит великая вина за болезнь Светланы и за
то, что ты пыталась ее убить. Я пожалел тебя тогда и никому  не  сказал,
из-за чего у нее случилось нервное расстройство, а ведь я  мог  бы  всем
рассказать, что ты пыталась ее убить, что ты проникла в мой дом, принеся
с собой огромный мясницкий нож. Но я пожалел тебя и предал Светлану, ко-
торая ни в чем не виновата. Врачи думали, что у нее  были  галлюцинации,
что ей привиделась женщина с ножом, а я промолчал и не сказал,  что  это
было в действительности. Она перенесла очень тяжелое  лечение,  она  так
страдала, бедная невинная жертва, и виноваты в этом мы. Ты и я. Эта вина
лежала на нас тяжким бременем, и поэтому мы не могли быть вместе в  зем-
ной жизни. Один из нас должен был уйти отсюда в лучший мир.  И  снова  я
пожертвовал собой, я оставил больную и беспомощную Светлану одну и  ушел
в мир мертвых. А ты? Что сделала ты, чтобы искупить свой грех?
   - Я помогла тебе, - пробормотала Людмила. - Я сделала все, как ты ве-
лел. Разве этого недостаточно, чтобы заслужить право быть всегда рядом с
тобой?
   - Ты должна очиститься от скверны греха. - Голос  призрака  стал  еще
тише, и Людмила вся обратилась в слух. - Ты должна признаться во всем  и
покаяться. Иначе не будет покоя ни мне, ни тебе. Твоя расплата будет су-
ровой, но ты должна быть к этому готова.
   - Расплата? О чем ты говоришь?
   - Ты признаешься в том, что помогла мне уйти, ты все расскажешь, тебя
отправят в больницу и начнут лечить так больно и мучительно, что  смерть
покажется тебе избавлением. Но умереть тебе не дадут. Это и будет та ка-
ра, которая настигнет тебя за твой грех, за  то,  что  ты  сотворила  со
Светланой.
   - Но я не хочу! - чуть не закричала Людмила. - Я не хочу! Я хочу быть
с тобой!
   - Тогда иди ко мне, - прошелестел голос Леонида. - Иди ко мне,  люби-
мая. Признайся во всем, покайся и иди ко мне. Тогда  нас  уже  ничто  не
разлучит. Пусть музыка звучит громче, я ухожу...
   Людмила покорно, как загипнотизированная, повернула  ручку,  и  месса
снова зазвучала на полную мощность. Она стала одну за другой гасить све-
чи, не сводя глаз с любимого лица, которое, казалось, постепенно раство-
рялось в темноте. Как всегда после появления призрака, на нее нашел сту-
пор. Она неподвижно стояла посреди комнаты возле стола, и  ей  казалось,
что она спит. Людмила знала, что сама не сможет стряхнуть тяжелое оцепе-
нение, оно пройдет, как только закончится музыка. Мысли текли вяло, руки
и ноги были словно свинцом налиты.
   Хорошо, она сделает все так, как он хочет. Он - ее повелитель, она  -
его покорная раба и подчинится его воле.


   Глава 5

   Нугзар Бокучава, генеральный директор издательства "Вирд", ждал  при-
хода Светланы Параскевич с легким раздражением и  большим  любопытством.
Он уже знал о том, что "Павлин" купил у нее за двадцать пять тысяч  дол-
ларов последний бестселлер знаменитого романиста, и был обижен на  вдову
писателя. Почему она предложила рукопись этому жирному Пашке? Ведь  Нуг-
зар всегда платил Параскевичу гонорары выше, чем остальные четверо изда-
телей. Они давали ему за каждую двенадцатилистовую рукопись по восемьсот
- девятьсот долларов, а он, Нугзар, - по девятьсот пятьдесят и даже  два
раза по тысяче. Так почему она не пришла к нему?
   Он то и дело нетерпеливо поглядывал в  окно  и  наконец  увидел,  как
подъехали старенькие "жигули", на которых раньше  ездил  Леонид.  Нугзар
тут же нажал кнопку селектора.
   - Рита, быстро кофе, коньяк, конфеты. И не забудь  подарок  к  Новому
году. Она идет.
   Вскочив с кресла, Бокучава подошел к зеркалу, пригладил волосы,  поп-
равил галстук. Жирный Пашка в деталях пересказал ему  эпопею  с  визитом
Светланы, и Нугзар извлек для себя полезный урок. Он не станет вести се-
бя так глупо.
   Когда открылась дверь, он стремительно встал и сделал несколько шагов
навстречу женщине.
   - Светлана! Ты не представляешь, как я рад тебя видеть.
   Поцеловав ей руку, он усадил вдову не на стул напротив своего  стола,
а подвел к мягким креслам в углу кабинета.
   - Мы все скорбим вместе с тобой, дорогая, - начал он проникновенно. -
Хотя я понимаю, что горечь твоей утраты несоизмеримо больше. У тебя  ка-
кие-то трудности? Только скажи, я все сделаю, чтобы тебе помочь.
   Лицо Светланы было серьезным и грустным, но глаз у  Нугзара  Бокучавы
был наметанным. Уж больно хорошо она выглядит для неутешной  вдовы.  На-
верное, уже нашла себе хахаля. А может, он у нее давно  был,  и  теперь,
после гибели Леонида, у нее руки развязаны.  А  вдруг  это  ее  любовник
Леньку... того?.. Да нет, одернул сам себя издатель, она же не сумасшед-
шая, чтобы своими руками убирать источник постоянного дохода. На что она
жить-то будет без Лениных романов? На  доходы  от  переизданий?  Но  это
быстро кончится. Двадцать семь любовных романов, даже если каждый  пере-
издать по два раза, - это не больше сорока тысяч долларов, ведь  гонорар
за переиздание намного меньше, чем за первую публикацию. Ну сколько  она
протянет на эти сорок тысяч? Должна же сама понимать, не маленькая.
   - Спасибо, Нугзар, - сказала она. - Ты же знаешь, у меня только  одна
проблема, но в ее решении мне никто не поможет. Лени больше нет,  и  мне
нужно научиться жить без него.
   Хорошенькая Рита вкатила в кабинет столик с кофейником, чашками, кон-
фетами, бутылкой хорошего коньяка и крохотными рюмочками. На нижней пол-
ке столика лежал большой, нарядно  оформленный  пакет.  Бокучава  слегка
кивнул Рите.
   - Светлана Игоревна, в нашем издательстве очень любили и ценили ваше-
го мужа. Пожалуйста, примите наш новогодний подарок, это от всех нас, от
всего коллектива, - сказала девушка, протягивая Светлане пакет.
   - Спасибо, милая, - величественно кивнула Параскевич. - Я тронута.  Я
понимаю, что это подарок не мне, а Лене. Но я его приму в память о нем.
   Рита вышла, плотно притворив за собой дверь. Нугзар подошел к сейфу и
вынул из него небольшую коробочку.
   - А это - лично от меня.
   Он открыл футляр и протянул его Светлане. На темном бархате перелива-
лась толстая золотая цепь "картье".
   - Ну что ты! - Светлана отрицательно покачала головой. -  За  что?  Я
этого не заслужила. Не нужно, Нугзар, убери это.
   - Нужно.
   Он ласково, но настойчиво вложил футляр в ее руку.
   - Ты была рядом с Леонидом все эти годы, ты была его верной  помощни-
цей и опорой. Без тебя он бы не стал тем, кем стал. Мы все это понимаем,
и я - в первую очередь.
   - Почему ты?
   - Потому что Леонид много раз говорил мне об этом. Говорил, как помо-
гает твоя поддержка, твои советы, само твое существование. Он очень тебя
любил, Света, и кто бы что ни говорил - никому не верь. Я знаю, что  го-
ворю. Он любил тебя, и эта любовь помогала ему писать свои  великолепные
книги.
   Нугзар приготовил речь заранее, еще тогда, когда сам ездил по ювелир-
ным магазинам выбирать цепь для Светланы. Когда она  вчера  позвонила  и
предупредила, что приедет сегодня, он сразу понял, что это неспроста. Ей
что-то нужно. Но коль так, то и он, Бокучава, не должен упускать своего.
Ему нужны права на переиздание всех романов Параскевича.
   - Что ж... - Она помолчала, потом вздохнула. -  Спасибо,  Нугзар.  Ты
всегда был джентльменом. К сожалению, мне нечего подарить тебе к  Новому
году, разве что...
   Она взяла стоящую на полу рядом с ней большую сумку и  вынула  папку.
Обыкновенную папку, точь-вточь такую, в каких обычно приносил свои руко-
писи Леонид.
   - Это новый роман Лени. Он закончил его незадолго до убийства.
   Бокучава похолодел. Ну и сука! Он-то к ней - как к человеку, на  цепь
потратился, хвост распустил, кофейку, коньячку, не  надо  ли  помочь,  а
она... Надуть его хочет? Совсем за идиота принимает, думает,  что  Пашка
ничего ему не сказал? Ну дрянь, ну мерзавка! Ничего, он ей покажет.
   Взяв у нее из рук папку, Нугзар  дрожащими  от  негодования  пальцами
развязал ленточки и взглянул на титульный лист. "Ненависть бывает  розо-
вой". Странно. А Пашка говорил, что та  рукопись,  которую  ему  продала
Светлана, называется "Актриса для убийцы". Или что-то в этом роде...  Но
это, конечно, ерунда, титульный лист можно переделать и  любое  название
напечатать. Главное - текст.
   - Разве это не та рукопись, которую ты продала "Павлину"? - осторожно
спросил он, не выпуская папки из рук.
   - Нет, - коротко ответила Светлана, ничуть не удивившись, видно, жда-
ла такого вопроса.
   - Ты не будешь возражать, если я проверю?
   - Конечно, Нугзар, проверяй. Но прямо сейчас, при мне, потому что ру-
копись я тебе не оставлю.
   Он сел за стол и набрал номер телефона издательства "Павлин".
   - Паша? Это я. У тебя новый роман Параскевича под рукой? Перешли  мне
по факсу начало первой, третьей и пятой глав. Нет, не конкретные страни-
цы, а те, на которых начинаются эти главы. Потом объясню.  Потом,  Паша,
потом, сделай, пожалуйста, что я прошу. Да, прямо сейчас.
   С тех пор как многие авторы стали работать на компьютерах, Нугзар Бо-
кучава научился распознавать множество маленьких хитростей, которые были
невозможны в те времена, когда рукописи печатались в нескольких  экземп-
лярах на машинке под копирку. Отпечатанные на  машинке  экземпляры  были
совершенно идентичны, а распечатанные на принтере варианты  могли  очень
сильно различаться. Все зависело от того, как расставить  на  компьютере
страницы, какой сделать межстрочный интервал,  сколько  знаков  в  одной
строке. И тогда в одном варианте какой-то эпизод  мог,  например,  нахо-
диться на странице 45, а в другом на странице 37 или  59.  Так  что  без
толку просить у Паши конкретные номера страниц и сравнивать их  с  этими
же страницами в той рукописи, которую принесла сейчас Светлана.  На  них
может оказаться совсем разный текст, но это вовсе не означает, что  речь
идет о разных романах. Если эта  особа  намеревается  провести  его  как
мальчишку, то ничего у нес не выйдет. Не на такого нарвалась.
   Светлана между тем не проявляла ни  малейших  признаков  нервозности,
спокойно налила себе кофе, плеснула туда коньяку и закурила.
   - Я тебя не обманываю, Нугзар, - сказала она, - но ты в своем  праве,
так что я не обижаюсь. Проверяй. Все-таки речь пойдет о больших деньгах.
   Он промолчал, боясь сказать лишнее или ненужное, такое, о чем сам по-
том пожалеет. Зажужжал факс, и на стол плавно выплыла  длинная  бумажная
лента с текстом. Бокучава неторопливо, с  трудом  сдерживая  нетерпение,
открыл папку и вытащил три листа - начало первой, третьей и пятой  глав.
Тексты были абсолютно разными, разными были и  имена  персонажей.  Бегло
проглядев все страницы, Нугзар понял, что они действительно "не про то".
   - Ну как? - подала голос Светлана. - Убедился?
   - Не верю своим глазам, - развел руками издатель. - Когда  же  Леонид
успел это написать? Два романа - это же не два дня работы.
   - Леня работал очень быстро, вы все прекрасно это знаете.  Его  норма
была - полтора авторских листа в день. Главное - замысел,  интрига,  ха-
рактеры. Он мог неделями не работать, бродил по квартире, думал, выстра-
ивал сюжет, придумывал персонажи. А когда все было придумано, садился  и
гнал текст. Он написал значительно больше, чем вы думаете.
   - Почему же он все это не публиковал?
   - Потому что не хотел получать за это те жалкие крохи, которые вы ему
платили. Он работал на вас, потому что вы на коленях умоляли помочь  из-
дательству встать на ноги залатать финансовые дыры. И он  не  отказывал,
потому что считал вас своими друзьями. С тобой, Нугзар, он учился в шко-
ле, с Анной - в университете. Пашу привел ты, и Леня посчитал, что  твой
друг - это и его друг и он обязан выполнить твою слезную просьбу  и  по-
мочь ему. И с остальными было то же самое. Но в глубине души он  надеял-
ся, что найдется наконец честный издатель, который предложит ему челове-
ческий гонорар. И вот для него он создавал резерв, чтобы сразу  же  про-
дать ему несколько рукописей.
   - И большой резерв? - осторожно спросил Нугзар, изо всех сил  пытаясь
не выдать охватившего его волнения.
   - Большой, - усмехнулась Светлана. - На мой век хватит.
   "А на мой?" - чуть было не сорвалось с языка у Нугзара, но он вовремя
удержался.
   Вот, значит, в чем дело. У нее есть рукописи новых романов Параскеви-
ча. Посмертные издания! Бог мой, какие деньги  на  этом  можно  сделать!
Нужна хорошая, грамотная реклама, нужно подогреть интерес читателей, ор-
ганизовать несколько статей в самых читаемых газетах и обязательно пере-
дачу на телевидении, обыграть обстоятельства таинственной гибели, намек-
нуть на что-нибудь эдакое... И все, дело сделано. В России не  будет  ни
одной женщины, которая не купит его книги. Это же миллионные  тиражи!  А
уж прибыль... Даже подумать страшно.
   Но ему придется, судя по всему, дорого  заплатить  за  эти  рукописи.
Светлана - не Леонид, она стесняться не станет, потребует процент с реа-
лизации тиража. Можно, конечно, попытаться ее надуть, она не сможет  вы-
яснит в типографии, сколько книг отпечатано на самом  деле.  В  выходных
данных будет указано 100 тысяч экземпляров, и поди проверь,  сколько  их
было. В типографии тоже не дураки сидят, они ей  правды  не  скажут.  Но
вдруг? Вдруг дознается? Она ни за что не отдаст все рукописи сразу,  бу-
дет продавать ему по одной, и если обнаружит обман, то дальнейшие  отно-
шения прервутся в один момент. Больше он ни одной рукописи  не  получит.
Значит, с ней надо вести себя честно, но это означает,  что  платить  ей
придется очень большие деньги. А жалко. Ну прямо до смерти жалко.
   Но выход есть, подумал Бокучава. Есть выход. Нужно только очень  пос-
тараться. Окрутить Светлану,  сделать  своей  любовницей,  потом,  может
быть, женой, ради таких денег можно и развестись с Любой, все равно  она
ему уже надоела. Тогда все доходы - в общий котел, и  никаких  расходов.
Да, это выход. Когда родничок иссякнет и с посмертных изданий Параскеви-
ча он снимет столько урожаев, сколько сможет, тогда можно будет и  Свет-
лану бросить, предварительно перекачав заработанные на ее  покойном  му-
женьке денежки в такие банки и на такие счета, где ей эти деньги  ни  за
что не достать.
   А может быть, и не придется ее бросать...
   Он с новым интересом взглянул на сидящую в кресле женщину. Она никог-
да не казалась ему красивой. Если говорить честно,  Светлана  Параскевич
была, на его вкус, просто страшненькой. Невысокая,  ножки  и  ручки  то-
ненькие, как у цыпленка, маленькие глазки, мелкие черты лица. Ему никог-
да не нравились такие женщины. Но он не мог не признать, что в ней  было
что-то невероятно привлекательное. Про таких женщин говорят, что  в  них
есть изюминка, но, когда Господь создавал Светлану, он,  видно,  отсыпал
ей этих изюминок щедрой рукой.
   Нет, что ни говори, а идея вовсе не плоха.
   Нугзар нажал кнопку на селекторе, бросил коротко: "Пусть Олег зайдет,
срочно", потом подошел к Светлане, сел в соседнее кресло, разлил в рюмки
коньяк и улыбнулся.
   - Я не спрашиваю, сколько  ты  хочешь  за  эту  рукопись.  Я  заплачу
столько, сколько ты скажешь, и торговаться не собираюсь. Одну минуту.
   В кабинет вошел рослый бородатый парень с папкой в руках.
   - Вызывали, Нугзар Симеонович?
   - Подготовь быстро договор на издание  книги  Параскевича  "Ненависть
бывает розовой", объем двенадцать печатных листов, эксклюзив на два  го-
да, гонорар... Светлана Игоревна, называйте сумму.
   - Тридцать пять тысяч долларов,  -  спокойно  ответила  Светл