что  в  это  время
участники фестиваля по номерам не сидят, они или с прессой общаются, или
гудят в ресторане. На кого же Доренко могла рассчитывать?
   - Правильно, Серега. Ни на кого. Или на того, кто всегда на месте,  у
кого номер постоянно открыт. Оргкомитет или пресс-бюро.
   Оргкомитет находился на втором этаже, поэтому мы начали с  него.  Это
был большой двухкомнатный номер, где  круглосуточно  ктонибудь  дежурил,
трещал телефон, жужжал факс. Мы беспрепятственно вошли в открытую  дверь
и стали объяснять молоденькой девушке  с  мальчишеской  стрижкой,  зачем
явились. Она согласно кивнула и вместе с нами  принялась  искать  сумку,
фиолетовую с желтыми ручками. Сумка нашлась, хотя на поиски ушло доволь-
но много времени. С трудом сдерживая возбуждение, мы заглянули в  нее  и
разочарованно вздохнули. В сумке лежали чьи-то мокрые плавки и  полотен-
це.
   - Чья это сумка? - спросил Сергей у девушки.
   - По-моему, Саши Грозовского, он вечно забывает повесить  плавки  су-
шиться, а потом жалуется на свою забывчивость.
   - И давно у него эта сумка?
   Я все еще не оставлял надежду, что эта могла быть сумка Доренко,  ко-
торую та забросила второпях в комнату оргкомитета и которую потом кто-то
нашел, содержимое куда-то выложил и стал носить в ней купальные  причин-
далы.
   - Ой, ну я не помню. Кто на это внимание обращает?
   - А где сейчас Грозовский?
   Она пожала плечами, всем своим видом показывая, что в ее  обязанности
не входит следить за сотрудниками и тем более за чужими сумками.
   На поиски Саши Грозовского ушло часа два. Как оказалось, эти два часа
мы потеряли впустую. Сумку он купил в киоске возле гостиницы неделю  на-
зад.
   Понурые и расстроенные, мы поднялись на шестнадцатый этаж в пресс-бю-
ро. Их комната находилась в самом начале коридора,  рядом  с  лифтом,  и
дверь была открыта нараспашку. Я осторожно заглянул в помещение, где ца-
рила суета и стоял гвалт. Фотографы, корреспонденты, редакторы,  коррек-
торы сидели друг у друга на головах и готовили очередной выпуск ежеднев-
ного четырехполосного "Вестника кинофестиваля". Я не стал ни с кем заго-
варивать, тем более что на меня никто внимания не обратил, а просто шаг-
нул в прихожую и открыл дверцы стенного шкафа.
   Сумка лежала на полке. Фиолетовая с желтыми ручками. Я был совершенно
уверен в том, что это - та самая сумка, а не просто похожая, как найден-
ная в номере оргкомитета. Осторожненько закрыв шкаф, я на цыпочках вышел
в коридор.
   - Я сматываюсь, - прошептал я Сереже Лисицыну, - вызывай  следователя
и изымай сумку.
   - Может, сами возьмем да посмотрим, что в ней?
   - Не моги. Я специально с Татьяной консультировался. Если в  ней  ка-
кая-нибудь улика, поди потом доказывай, что ты ее не подбросил.
   - Но мы же только посмотрим, - взмолился он.
   - Ага, а потом следователь ее на экспертизу отправит, найдут  наши  с
тобой пальчики, и начнется все сначала. Если ты сейчас в  нее  полезешь,
то во избежание неприятностей тебе  придется  просить  сотрудников  быть
чемто вроде понятых, которые потом подтвердят, что ты действительно  на-
шел сумку именно здесь и ничего в нее не подложил. Стало быть, тебе при-
дется остаться и глаз с нее не спускать, поскольку среди  присутствующих
могут оказаться заинтересованные лица. А кто будет вызывать  следователя
и всех остальных? Да при такой ситуации твой любимый начальник через де-
сять минут узнает, что я все-таки влез в это дело, несмотря на его  нед-
вусмысленные высказывания. Все, Серега, я побежал. Сообщи потом,  что  в
сумке лежит, ладно? Буду ждать. Кстати, ты мою Мезенцеву нашел?
   - Нашел.
   - Сказал, что мы с Лилей сегодня на пляж не придем?
   - Сказал все, как вы просили.
   - А она что?
   - А они сильно гневались. - Сережа улыбнулся. - Сказали,  что  у  вас
ума не хватит ребенку фрукты купить.
   Конечно, Маргарита опять в своем репертуаре. Она  почему-то  считает,
что материнский долг заключается только в том, чтобы  пихать  в  ребенка
витамины. Лучше бы она побольше разговаривала с Лилей, а  не  откупалась
от нее сладостями.
   Я шагнул к лифту и нажал кнопку вызова, больше всего на  свете  желая
не нарваться случайно на Риту. Двери кабины уже открылись, когда ко  мне
подскочил Сергей.
   - Владислав Николаевич, а материалы-то!
   - Какие материалы?
   - Для Татьяны Григорьевны. Я же все приготовил и с собой взял,  думал
вечером к вам заглянуть, отдать. Может, возьмете?
   - Спасибо, Сережа, возьму обязательно.
   Он зашел в кабину, и мы вместе спустились на третий этаж, где Лисицы-
ну временно оборудовали что-то вроде кабинета, куда  он  мог  приглашать
для бесед капризных кинодеятелей. Смешно было бы надеяться, что они  бу-
дут приходить к нему в УВД.
   Материалов о пожаре в Летнем театре было неожиданно много, целая пух-
лая папка. Я сунул было ее под мышку и с усмешкой подумал, что  оказался
точь-в-точь в такой же ситуации, как и погибшая  Оля  Доренко.  Придется
мне искать какой-нибудь пакет с ручками, и самое смешное, если  он  ока-
жется фиолетово-желтым. Но, похоже, в  ближайшем  к  гостинице  магазине
продавались только такие.
   Дома все были в сборе, за исключением Ирочки, которая  отправилась  с
седобородым Мазаевым куда-то на прогулку. На нижнем этаже Сильвия  Пфай-
фер изображала очередные телевизионные тропические страсти, наши хозяева
увлеченно следили за ними, сидя перед экраном. Таня с Лилей  перебрались
на галерею второго этажа, Таня по-прежнему работала, а Лиля молча сидела
рядом на стуле и следила за рождающимся на ее глазах текстом. Ну  что  я
за отец! Ребенок приехал на юг, к морю, и целый день не выходит со  дво-
ра. Никуда это не годится.
   - Танечка, я вам принес материалы о пожаре, - сказал я, протягивая ей
папку.
   Она тут же сняла с колен свой мини-компьютер и схватила  ее  с  такой
торопливой жадностью, с какой маленькие дети хватают принесенные  взрос-
лыми подарки.
   - Ой, спасибо, Дима, огромное спасибо. Когда их нужно вернуть?
   - Я не спросил. Наверное, это не срочно, Сереже сейчас не до  пожара.
Читайте, пока не отнимут. Лиля, может, сходим искупаться?
   По лицу девочки было понятно без слов, что купаться она не хочет. Она
хочет или сидеть рядом с Татьяной, или читать, лежа  на  кровати.  Но  я
проявил завидную настойчивость, упрекая себя в душе за то, что совершен-
но не забочусь о ее здоровье. На самом деле для купания  время  было  не
очень подходящее, солнце клонилось к закату, жара постепенно спадала,  и
выходить из воды было уже холодно. Поэтому я пошел на компромисс,  решив
просто посидеть на пляже и подышать целебным морским воздухом.
   Пляж был почти пуст. Мы уселись на лежаки, Лиля - с книжкой,  я  -  с
мыслями о старике Вернигоре. Конечно, семьдесят два года  -  такой  воз-
раст, когда во внезапной смерти нет  ничего  необычного.  Но  когда  эта
смерть случается уж очень "вовремя", мне это обычно не нравится.
   Я растянулся на деревянном ложе, положив руки под  голову  и  прикрыв
глаза. Воздух был прохладным, с запахом йода и тины, и мне стало  удиви-
тельно спокойно и хорошо. Я вдруг понял, что ни за что, ни за какие бла-
га и деньги не вернусь на работу в милицию. Я перестал  ее  любить,  эту
Богом проклятую работу, я устал от постоянно ощущаемого презрения людей,
от матерных криков начальников, от болей в желудке,  которые  появляются
всякий раз, когда дватри дня подряд приходится жевать бутерброды  всухо-
мятку и на бегу. Я устал от бессонницы, от отсутствия нормальных  выход-
ных, от унижения, которое приходится испытывать каждый раз, обращаясь  с
просьбами к вышестоящему начальству. У меня два ранения, ножевое и пуле-
вое. И я устал от чувства собственного бессилия, когда на тебя  одно  за
другим сыплются преступления, которые ты не можешь раскрыть, потому  что
свидетели молчат. А молчат они потому, что ты ничего не можешь  противо-
поставить их страху или жадности. Их запугали или им заплатили, а  ты  в
ответ можешь только просить, уговаривать и давить на давно всеми позабы-
тый миф о гражданском долге. Но если уж этим гражданским долгом  пренеб-
регают даже власти, то можно ли требовать чего-то  большего  от  рядовых
граждан? И я не хочу заниматься убийствами Оли Доренко, которую я  давно
и хорошо знал, и Люси Довжук, которую я знал совсем мало. Я утратил  сы-
щицкий азарт. У меня пропал кураж. И влез-то я в это дело только потому,
что хотел искупить собственную ложь и помочь бедняге Гарику  Литваку.  И
единственное, почему я еще барахтаюсь в этом  дерьме  и  пытаюсь  что-то
изобразить из себя, это искренняя симпатия к молодому оперу Сереже Лиси-
цыну с щенячьими глазами, у которого тоже вот-вот опустятся руки, потому
что ничего у него не получается и за восемь месяцев работы нет ни одного
преступления, раскрытием которого он мог бы гордиться. И еще  Таня...  Я
не привык сам себя обманывать, поэтому честно признаюсь: она мне нравит-
ся. Она мне больше чем нравится. И она так не похожа на Риту - мой  эта-
лон женской красоты. Перед Татьяной мне почему-то не хочется терять  ли-
цо.
   Я не заметил, как задремал под шум волн. Мне снилась  Татьяна,  обна-
женная, со сладкими губами, распущенными платиновыми волосами, с  полным
белокожим телом. Она обнимала меня прямо здесь, на опустевшем предвечер-
нем пляже, гладила по спине, по голове, по плечам, и я растворялся в  ее
большом теле, чувствовал себя маленьким и защищенным. Сон не был  эроти-
ческим, я не испытывал возбуждения, просто мне было так хорошо, что я во
сне подумал: наверное, вот это и есть счастье, когда рядом с тобой  жен-
щина, от которой исходит доброта и покой.
   Проснулся я от тихого голоса Лили.
   - Сейчас мама придет.
   Черт возьми, неужели и правда придет? Но как же Лиля  это  чувствует,
интересно? Биотоки, что ли? Ведь Лисицын сказал Рите, что нас  на  пляже
не будет, да и в любом случае с пляжа мы уходим в шесть часов, а  сейчас
уже начало восьмого.
   Но биотоки моей дочери работали безотказно. Через две минуты я увидел
Риту с неизменной белой сумкой. Ветер развевал  "лохмутики"  ее  пестрой
юбки, высоко обнажая ноги, и я снова подумал, как же это природа умудря-
ется создавать такую совершенную красоту.
   - Ну и где вы шлялись целый день? - спросила она  строго,  усаживаясь
на соседний лежак, сбрасывая босоножки и вытягивая ноги.
   - Да так, решили сделать перерыв, отдохнуть от солнца, - соврал я.  -
А как ты догадалась, что мы здесь?
   - Я заходила к вам на Первомайскую. Какая-то белесая корова  сказала,
что вы пошли на пляж. Это кто, хозяйка?
   У меня внутри все сжалось. Господи, ну почему в ней столько презрения
к людям? И каково Лиле слышать, что обожаемую тетю Таню любимая  мамочка
называет белесой коровой?
   - Это отдыхающая, наша соседка, - сдержанно ответил я, с трудом удер-
живаясь, чтобы не заорать на Риту и не нагрубить ей. Если она произнесет
еще хоть одно недоброе слово о Татьяне, я за себя не поручусь.
   Но Рита всегда легко переключалась с одной темы на другую, не  обсуж-
дая подолгу одну и ту же проблему. Тема "белесой коровы" была исчерпана,
настал черед следующей.
   - На фестивале все как взбесились, - сообщила она,  всовывая  Лиле  в
руку банан и очищая себе другой. - Все обсуждают, кто из номинанток  за-
нялся устранением соперниц. Слухи, сплетни,  жуть  какая-то.  Даже  пари
заключают.
   - Ну и у кого самые высокие ставки?
   - У Целяевой. Про Регинины проблемы многие не знают, а  про  то,  что
Целяева кто угодно, только не актриса, знают  все.  К  Сауле  приставили
круглосуточную охрану.
   - Только к Сауле? Почему?
   - Ну как же, она же следующая в списке.
   - Что ж, разумно, - усмехнулся я. - Значит, оргкомитет все-таки решил
фестиваль не закрывать?
   - Нет, они там все перессорились, голоса разделились, но Рудин привел
спонсоров, и спонсоры быстренько всем все объяснили. Деньги вложены  ог-
ромные, но затраты должны окупиться, во-первых, за счет размещения  рек-
ламы на всех мероприятиях и на страницах  "Вестника",  а  во-вторых,  за
счет повышения цены на фильмы, в которых  снимались  актеры,  получившие
премии. Так что сворачивать фестиваль и  оставлять  премии  неврученными
нельзя. Рекламодатели потребуют не только вернуть деньги, но и заплатить
неустойку. Тем более, что самые выгодные с финансовой точки  зрения  ме-
роприятия еще не состоялись, некоторые звезды приедут попозже.  Юшкевич,
например, прилетает только завтра. Завтра по графику просмотр "Женоубий-
цы", где он в главной роли, а вечером пресс-конференция.  Знаешь,  какой
вокруг него ажиотаж? Любимец публики. На него поглазеть полгорода прита-
щится. Соответственно, торговля в том месте, где  его  будут  встречать,
буклеты, календари с его портретом, майки и все такое. Наши организаторы
специально договариваются в таких случаях с местными  деятелями  о  том,
что официально время прибытия сообщается неправильно. Например, говорят,
что звезда прилетает в три часа, в на самом деле - в четыре или  даже  в
пять. Народ-то собирается и уже не расходится, ждет. А чем дольше  ждет,
тем больше покупает. И все с этого имеют навар. Так что если Рудин  фес-
тиваль прикроет, ему живым отсюда не уехать.
   - Понятное дело, - кивнул я.
   Рита щебетала уже о чем-то другом, а я думал о том, что если убийства
на кинофестивале являют собой угрозу для тех, кто вложил деньги, то  они
должны быть заинтересованы в том,  чтобы  преступления  были  как  можно
быстрее раскрыты, желательно до окончания фестиваля. Тогда  на  закрытии
можно будет разрешить скандальные разоблачения, и желающие поприсутство-
вать выложат огромные деньги за билеты. Кроме того, есть опасность,  что
произойди еще одна трагедия - и лавочку все-таки придется  закрыть.  Так
что обезвредить преступника (или преступницу?) нужно как  можно  скорее.
Почему же они, эти заинтересованные спонсоры, смотрят сквозь  пальцы  на
то, что раскрытием двух убийств занимаются три сыщика,  совокупные  силы
которых я оценил в семьдесят пять процентов одного хорошего  опера?  Или
они подключили своих частных детективов? Но что-то я их  присутствия  не
ощущаю, хотя в таких случаях чужая рука всегда бывает заметна.
   - Ты меня слушаешь?
   Рита дернула меня за ухо, и я сообразил, что отвлекся настолько,  что
перестал следить за ее словами.
   - Слушаю, конечно.
   - И что ты скажешь?
   - Про что?
   - Ну вот, ты никогда не слушаешь то, что я тебе говорю. -  Она  снова
стала раздражаться и повышать голос. - Я  спрашиваю,  ты  возьмешься  за
это? Деньги все-таки хорошие.
   - Какие деньги? Прости, Ритуля, я действительно задумался и все прос-
лушал. Давай все сначала.
   - О Господи, за что мне такое наказание, - картинно простонала она. -
Рудин просил меня поговорить с тобой о том, чтобы ты пришел к нему рабо-
тать начальником службы безопасности. Он знает, что ты увольняешься.  Он
хочет, чтобы ты, если согласишься, приступил к работе немедленно и помог
раскрыть убийства. Он готов подписать с тобой контракт сегодня же  вече-
ром.
   Так. Вот оно. Не успел я подумать, а оно уже сделалось. Правда, мне и
в голову не приходило, что в качестве исполнителя спонсоры видят меня.
   - Рита, это невозможно.
   - Почему?
   - Потому что у меня нет лицензии на право заниматься  частной  детек-
тивной деятельностью. И, соответственно, у меня нет ни официальных доку-
ментов, ни оружия. И потом, я просто не хочу. Мне не нравится  твой  Ру-
дин.
   Рита залилась румянцем и сделалась от смущения агрессивной.  Я  прек-
расно знал, что президент фестиваля Рудин - ее любовник, а даже если  бы
я этого не знал, то сейчас догадался бы. С какой стати иначе  она  дели-
лась бы с ним сведениями о том, что ее бывший муж увольняется из милиции
на пенсию? А Борис Рудин мне действительно не нравился. И дело не в том,
что я знал о нем что-то порочащее, в наше время непорочны  только  ново-
рожденные. Не нравился он мне, и все тут. И работать на него я не хотел.
А даже если бы и хотел, то не смог бы.  Местное  уголовно-розыскное  на-
чальство не потерпит моего вмешательства в ход расследования, если у ме-
ня не будет соответствующих документов. И самое главное - я хотел, чтобы
убийства на кинофестивале "Золотой орел" были раскрыты  Сережей  Лисицы-
ным, а не частным детективом Стасовым. И я не буду тянуть одеяло на  се-
бя, а сделаю все, чтобы помочь Сереже. Потому что Сережа, в  отличие  от
Бориса Рудина, мне нравился.
   - При чем тут нравится тебе Рудин или не нравится? - сердито  сказала
Рита. - Речь идет о работе и, между прочим, о деньгах. Кончится  у  тебя
отпуск, ты уволишься - и что  будешь  делать?  Груши  околачивать?  Тебе
предлагают работу, хорошую работу, и хорошую зарплату, а ты дурака валя-
ешь.
   - Рита, я могу еще подумать о том, чтобы пойти работать к Рудину,  но
о том, чтобы помогать в расследовании сейчас, и речи быть не может. Я не
стану связываться с нарушением закона. Здесь очень суровое  местное  на-
чальство, и мне  не  нужны  неприятности  за  занятие  детективной  дея-
тельностью без лицензии. Тебе понятно?
   - Мне понятно, что ты просто упрямый несносный тип! - Она почти  кри-
чала.
   И я вдруг понял, что ей было бы очень приятно, если  бы  ее  нынешний
любовник смог нанять на работу ее бывшего мужа. Я, дескать, вышла  замуж
за барина, а мой-то бывший, которого я бросила, теперь у него в  холопах
ходит. Ну, Ритка, ну, стервочка!
   - Согласен, - миролюбиво сказал я, с трудом сдерживая смех. - Я упря-
мый и несносный. Но сидеть в тюрьме я не хочу. И иметь неприятности тоже
не хочу. Имею я право этого не хотеть? Имею. У тебя есть возражения?
   - Ты все-таки подумай. - Она чуть сбавила тон. -  И  если  надумаешь,
позвони Рудину. Вот его телефон.
   Она протянула мне глянцевый прямоугольник визитной карточки, на кото-
рой было написано: "Киноконцерн РУНИКО.  Тамм  Борис  Иосифович.  Прези-
дент". Ниже - московские адреса и телефоны, а на обратной стороне  шари-
ковой ручкой нацарапан телефон местной гостиницы. Я сунул визитку в кар-
ман. Только сейчас я обратил внимание, что уже совсем стемнело, буквы на
визитке я различал с трудом.
   Я повернулся к Лиле и увидел, что она читает, поднеся раскрытую книгу
к самым глазам. Все-таки я плохой отец, и меня не извиняет тот факт, что
и Рита - плохая мать. Пока я решаю свои проблемы, мой ребенок дочитается
до близорукости.
   Мы вместе дошли до выхода с пляжа. Рите нужно было поворачивать нале-
во, к гостинице, а нам с Лилей - направо.
   - Что у вас будет на ужин? - придирчиво спросила Рита.
   Я спохватился, что не купил никакой еды, а ведь магазины-то уже  зак-
рыты. Правда, открыты палатки, но тем, что там продается, детей  кормить
нельзя: соленые орешки, кексы, консервы из сосисок. Надеяться на то, что
нас покормит Ирочка, было можно, но неприлично, мы  и  так  сегодня  ели
приготовленный ею обед.
   - Сегодня мы идем в ресторан, - независимо ответил я. - И будем  есть
форель с жареной картошкой. Да, Лиля?
   Лиля посмотрела на меня своими огромными глазищами, в которых  застыл
немой вопрос, и тихо ответила:
   - Да, папа.


   Глава 6

   Лиля уже давно спала, а я все крутился с боку на бок на своей  крова-
ти. Я знал, что за стеной не спит Татьяна, и эта мысль  почемуто  мешала
мне успокоиться и заснуть.
   Когда мы вернулись, Ирочки не было дома. Оказывается,  она  возвраща-
лась, чтобы приготовить ужин, и снова ушла куда-то с Мазаевым. Таня  си-
дела в своей комнате над материалами о пожаре.
   - Хочу их побыстрее прочесть и отдать, - объяснила  она.  -  Не  дело
это, когда служебные документы находятся в чужих руках.  У  парня  могут
быть неприятности. Да и мне спокойней.
   Даже в литературном творчестве она оставалась следователем.
   - Приходила ваша жена. Она вас нашла на пляже?
   - Да, спасибо, Танечка.
   - Она у вас красивая.
   Татьяна сказала это без зависти, но и без восхищения. Просто  конста-
тировала факт. Следователь.
   - Она у меня бывшая