очки, но и мо-
им другом. Я на это даже не рассчитывал.
   - Погоди, но ты же сказал, что на Дашу денег не тратил. Значит, ее-то
ты не купил?
   - Я пытался, как обычно, делать ей подарки,  разумеется  дорогие,  но
она отказывалась. Это как раз меня и настораживает. Что ей от меня  нуж-
но?
   - Бред какой-то, - в сердцах сказала Настя. -  Ты  несешь  абсолютную
чушь. Почему тебя нельзя любить? Потому что ты сам это придумал? Нагова-
риваешь на себя и на девочку черт знает что.
   - А кражи? - тоскливо спросил Саша. Было видно, что ему самому мутор-
но от своих подозрений.
   - Да, кражи, - задумчиво произнесла она. - О  кражах  надо  подумать.
Давай-ка я посмотрю на твою красавицу сама. Она завтра работает?
   - Во вторую смену, с трех до восьми. Где магазин, знаешь?
   - Знаю. Ты ей про меня не рассказывал?
   - Нет.
   - Ладно, завтра схожу. Саша неожиданно улыбнулся и вытащил бумажник.
   - Возьми деньги. - Он протянул ей пачку купюр в банковской упаковке.
   - Это еще зачем? - удивилась Настя.
   - Купишь себе что-нибудь для виду. Там все очень дорого.
   "И то верно, - подумала она. - Чтобы присмотреться к этой Даше, нужно
перемерить не меньше десятка платьев. Если после всех мучений ничего  не
купить, это будет выглядеть подозрительно. А братец-то у меня далеко  не
дурак. Хотя и с огромным тараканом в голове".
   Закрыв за Сашей дверь, Настя вошла в комнату, где Леша сосредоточенно
работал на компьютере.
   - Знаешь, Лешик, у меня очень  любопытный  родственничек,  -  сказала
она, подходя и обнимая его за плечи. - Он считает, что  его  нельзя  лю-
бить.
   - Да? - рассеянно отозвался Чистяков, не прекращая работу. - И почему
же?
   - Он некрасивый, и у него плохой характер.
   - И только-то? Бедолага, знал бы он, какой у его сестры  характер.  И
ведь нашелся идиот в моем лице, который ее любит. Тебе место освободить?
Я уже заканчиваю.
   - Спасибо, Лешенька. А что у нас на ужин?
   - Там, по-моему, еще котлеты остались.
   - А по-моему, мы их уже доели, - усомнилась Настя.
   - Все. - Леша закончил программу и вышел из-за стола. - Садись,  све-
точ борьбы с убийствами. Я наконец понял, почему ты не выходишь за  меня
замуж.
   - Почему?  -  полюбопытствовала  она,  отыскивая  свою  директорию  в
компьютере. - Скажи, я хоть знать буду.
   - Потому что ты ленивая и нехозяйственная. Пока я прошу твоей руки, а
тому без малого полтора десятка лет, я от тебя якобы зависим, и ты помы-
каешь мной как хочешь. Если я на тебе женюсь, то обрету свободу и  неза-
висимость, а кто будет тебя, поганку, кормить?
   - Если не будешь кормить, я с тобой разведусь, - пообещала Настя, ри-
суя на экране таблицу.
   - Да куда тебе! Разведется она, - проворчал Чистяков, собирая со сто-
ла свои записи. - Тебе даже бутерброд сделать лень,  не  то  что  разво-
диться.
   Дмитрий Сотников с улыбкой смотрел на семерых ребятишек,  старательно
рисующих натюрморт. Хоть они и одаренные дети, но все равно - дети,  не-
посредственные, непоседливые, ужасно забавные. Дмитрий любил своих  уче-
ников, он вообще любил детей и ни за что не согласился бы  взять  группу
подростков постарше. В художественной школе,  которая  в  последний  год
приобрела пышное название Академии искусств, он  работал  больше  десяти
лет, и за все эти годы у него в группе не было ни одного  старшеклассни-
ка.
   Общение с детьми всегда радовало его, но сегодня к концу занятий лег-
кий радостный настрой постепенно стихал, уступая  место  смутному  недо-
вольству. Конечно, промелькнула мысль, сегодня же четверг, сегодня  при-
дет Лиза. Опять будут воспоминания, разговоры об  Андрее,  слезы,  потом
обязательные, как кофе к завтраку, занятия любовью. Все  это  будет  тя-
гостно, но утешает хотя бы то, что Лизе  станет  немного  легче.  Совсем
чуть-чуть, но легче.
   Закончив занятия и отпустив учеников, Сотников отправился домой,  за-
ходя по дороге в магазины за продуктами. Лиза придет, как обычно, в  во-
семь, до этого он хотел успеть сделать уборку в  квартире  и  поужинать.
Лиза никогда не садилась за стол вместе с ним, и если он не успевал  по-
есть до ее прихода, то приходилось терпеть голод, пока она не уйдет.
   Дома Дмитрий с тоской оглядел свое  неухоженное  жилище.  Холостяцкая
жизнь художника наложила свой отпечаток на всю квартиру, начиная от  не-
мытых стекол и кончая кастрюлями с отломанными ручками. Он изо всех  сил
старался поддерживать чистоту, регулярно мыл полы и вытирал пыль, но  до
мытья окон руки все не доходили, а уж про приобретение  новой  посуды  и
ремонт подтекающего крана в ванной он и не помышлял.
   Лиза пришла вскоре после того, как старинные часы  на  стене  пробили
восемь. Последние девять лет она ходила только в черном, вот  и  сегодня
на ней были надеты черные брюки и черный свободный  свитер.  Дмитрию  не
нравился этот затянувшийся траур, к тому  же  глаз  художника,  требова-
тельный к гармонии цвета и формы, видел, что черное ей совсем  не  идет.
Статная, широкая в кости, с  темно-русыми  волосами  и  серыми  глазами,
спортивной подтянутой фигурой, она могла бы лучиться здоровьем и смехом,
и ей как нельзя лучше подошли бы белые джинсы и яркая  майка  с  веселым
рисунком. Но вместо этого Лиза упорно носила траур, редко  улыбалась,  а
скорбное выражение, казалось, навсегда прилипло к ее лицу.
   - Как провела день? - спросил Дмитрий, пристраивая Лизину  куртку  на
вешалку в прихожей.
   - Нормально. Была на кладбище, вымыла памятник, положила цветы.
   - Когда ты выходишь на работу?
   - Через недельку, наверное. Посмотрим. Я еще не решила.
   - А что врач говорит?
   - Да что он скажет умного, врач этот! - пренебрежительно ответила Ли-
за. - Что я захочу, то и скажет. Посмотрим, - повторила она, - если  бу-
дет настроение работать, закрою больничный.
   После пережитого девять лет назад шока, когда на глазах у Лизы четве-
ро мальчишек убили ее младшего брата, она периодически лежала в больнице
с обострением нервного расстройства, а потом подолгу долечивалась дома.
   - Ты знаешь, - оживленно заговорила она, устроившись в уютном  глубо-
ком кресле, которое досталось Диме от прабабки вместе со старинными нас-
тенными часами, - Андрюше понравились голубые хризантемы, которые я  ему
приносила в прошлый раз. Я давно замечала: если ему цветы нравятся,  они
долго не вянут. Сегодня я снова положила такие же. Как ты  думаешь,  ему
нравятся именно хризантемы или то, что они голубые?
   "Ну вот, началось, - устало подумал Сотников. - Бесполезно  объяснять
ей, что Андрюше уже ничего не может нравиться или не  нравиться,  потому
что его уже девять лет нет в живых. Лиза не хочет этого понимать, она не
желает смиряться со смертью брата, но поскольку против факта его  гибели
она бессильна, то и ударилась в религиозную муть о бессмертии души.  От-
сюда и разговоры эти, и посещение кладбища каждую неделю, а то и чаще, и
ежедневная уборка его комнаты, в которой все годы после его смерти  под-
держивается порядок, словно он ушел в школу и через два  часа  вернется.
Дескать, Андрюшина душа здесь, с нами, она все видит и все  понимает,  и
мы должны обращаться с ней, как будто он жив. Лиза-то еще ничего, а  вот
мать ее совсем свихнулась, ходит в церковь чуть  не  каждый  день,  даже
крещение приняла. Превратили квартиру в мавзолей, увешали все стены кар-
тинами и фотографиями мальчика и культивируют в этом мавзолее свое горе,
чтобы оно еще пышнее расцветало. А я терплю все это девять  лет,  потому
что мне ужасно жалко Лизу. Ее брат был гениальным художником, более ода-
ренного ученика у меня никогда не было. Андрей был настоящим  вундеркин-
дом, не только художником, но и блестящим поэтом. А  Лиза  была  Сестрой
вундеркинда, причем Сестрой с большой буквы, а ведь для этого тоже нужен
талант. Она умела быть терпимой, она знала, как вывести его из  кризиса,
когда Андрей начинал швырять на пол кисти "и кричать, что он - ничтожный
мазила и никогда в жизни больше не прикоснется к краскам. В мальчике бы-
ла вся ее жизнь, все надежды, она дышала им, и теперь  признать  оконча-
тельность его небытия для нее равносильно  тому,  чтобы  умереть  самой.
Бедная моя, сумасшедшая девочка".
   - Нет, наверное, все-таки главное то, что цветы - голубые, -  продол-
жала Лиза, не замечая, что Сотников ее почти не слушает. - Помнишь, Анд-
рюша рисовал мой портрет в костюме принцессы? Я там в платье с  голубыми
цветами. На самом деле цветы были розовые, но  он  сделал  их  голубыми,
сказал, что так лучше. Помнишь?
   - Помню, - улыбнулся Дима. - Портрет был изумительный.
   - Да-да, - подхватила Лиза, встряхивая головой,  -  на  выставке  его
увидел какой-то иностранец и подошел спросить, нельзя ли его приобрести,
а Андрюшенька ему ответил: "Это портрет моей сестры, моей принцессы.  Он
не продается, потому что я хочу, чтобы моя Лиза всегда была со мной".
   Голос ее задрожал, по щекам потекли слезы. Воспоминания о брате  были
по-прежнему болезненными для нее. Дмитрий присел  рядом  на  подлокотник
кресла, обнял девушку, прижал ее голову к своей груди. Он знал, что  ус-
покаивать и утешать ее - пустая трата времени, нужно  просто  переждать,
когда она перестанет плакать.
   - А помнишь, как мы с тобой точно так же сидели  в  мастерской  и  ты
гладил меня по голове и говорил, что Андрюша необычайно талантлив и  его
картины повезут на выставку во Францию, а мы с тобой поедем вместе с ним
и будем гулять по бульвару Круазетт? - всхлипнула Лиза.
   - Конечно помню, - тихо отозвался Сотников. На самом  деле  он  этого
совершенно не помнил, но спорить с Лизой было опасно.
   - Мне было шестнадцать, и я была влюблена в тебя по уши, а  ты  этого
даже не замечал. Верно?
   - Верно. Ты была тогда ужасно милой девочкой, но всего лишь девочкой,
а я был учителем твоего брата, старым и солидным, мне было  целых  двад-
цать семь лет.
   - Ну да, а когда ты меня обнимал и говорил про Париж, у  меня  сердце
замирало. Это было как в сказке. Дим, а когда ты понял, что любишь меня?
   "Никогда", - мысленно произнес Дима,  но  вслух  сказал,  разумеется,
совсем другое.
   Отношение его к Лизе было сложным и запутанным. Она действительно  до
какого-то времени была для него всего лишь милой девочкой,  сестрой  его
ученика. Как опытный педагог, он конечно же видел, что  она  влюблена  в
него, но кто из мужчин-учителей с этим не сталкивался? Дело обычное,  на
это даже внимания обращать не принято. Лиза приводила брата на  занятия,
терпеливо сидела в уголке и ждала, пока кончится урок, тихонько болтая с
Сотниковым о разных пустяках. Иногда Дмитрий просил ее  попозировать  во
время занятий, и она охотно соглашалась.
   После гибели одиннадцатилетнего брата Лиза продолжала приходить к ху-
дожнику, словно ничего не изменилось, говорила с ним об  Андрее,  о  его
картинах и стихах. Визиты эти были регулярными и как  будто  сами  собой
разумеющимися. Сначала Дима ждал, что со временем раны зарубцуются и эти
тягостные визиты постепенно прекратятся, но шли  месяцы,  годы,  а  Лиза
по-прежнему, если не была в больнице, приходила к нему  в  школу  каждый
четверг. Когда он спохватился, было уже поздно что-либо менять.  Ну  что
ей сказать? Как объяснить, что ей не нужно приходить к нему? Такое гово-
рят либо сразу, либо не говорят никогда. Это одна из  самых  распростра-
ненных ловушек, которые могут расставить жалость и сострадание. И  Дмит-
рий терпел. Ему было искренне жаль Лизу, а сам себе он казался  черствым
и бездушным, потому что не мог заставить себя переживать потерю мальчика
с такой же неистовой силой.
   Они стали любовниками, когда Лизе уже исполнилось двадцать лет. Ника-
кой радости ему это не  доставило,  но  Лиза  будто  бы  немного  ожила,
встряхнулась, выглянула, пусть ненадолго, из своей траурной скорлупы,  в
которой пребывала постоянно. И Дима Сотников тогда решил,  что  если  он
может хоть что-то сделать для нее, то он должен это сделать, несмотря ни
на что, несмотря на других женщин, в которых он влюблялся и  с  которыми
спал. Если есть иллюзия, помогающая Лизе справиться с горем,  то  он  не
имеет права эту иллюзию разрушать. Если любовь к нему может  ее  поддер-
жать, он не должен лишать ее этой поддержки. Разумеется, решение это бы-
ло принято в ситуации, когда Дима после неудачного кратковременного бра-
ка твердо знал, что в ближайшие три-четыре года  повторять  опыт  супру-
жества не станет. Как быть с Лизой, если в его жизни  появится  женщина,
на которой он захочет жениться. Сотников не знал, но полагал, что, когда
это случится, тогда и видно будет. Мысль сделать предложение Лизе ему  и
в голову не приходила. Он прекрасно относился к ней и даже мог раз в не-
делю продемонстрировать это в постели. Но он ее не любил.
   Время подходило к шести часам, и Настя подумала, что, если Лесников в
течение десяти минут не объявится, ей придется тащиться в магазин  "Ори-
он" одной.
   Она уже не помнила, когда в последний раз уходила с работы  в  шесть,
обычно она засиживалась допоздна, размышляя  над  фактами  и  событиями,
чертя замысловатые схемы, выстраивая самые невероятные версии и придумы-
вая хитроумные и оригинальные способы их  проверки.  Однажды  для  того,
чтобы раскрыть серию убийств, ей пришлось даже прочесть несколько  трил-
леров на французском и итальянском языках. Настины коллеги первое  время
пожимали плечами и недоверчиво усмехались,  когда  их  начальник  Виктор
Алексеевич Гордеев по прозвищу Колобок заявил, что взял в отдел  челове-
ка, который будет заниматься аналитической  работой.  Особого  смысла  в
этой работе они не видели и полагали, что шеф просто-напросто  пристроил
по чьей-то просьбе чью-то дочку, а поскольку она сыщицкого дела не знает
и ничего делать не умеет, ей и придумали эту самую  мифическую  аналити-
ческую работу. Предположение казалось правдоподобным еще и  потому,  что
Настин отчим Леонид Петрович четверть века проработал в уголовном розыс-
ке и был добрым приятелем Колобка.
   Было это почти десять лет назад, и понадобилось немало времени, чтобы
ехидные усмешки и недобрые ухмылки постепенно сползли с лиц  сотрудников
отдела по борьбе с тяжкими насильственными преступлениями. Настя работа-
ла на всех, выполняя любые просьбы и поручения. К ней можно было  прийти
и сказать: "У меня не получается комбинация, которую я задумал.  У  меня
срывается вот здесь и вот здесь". Каменская  запирала  кабинет  изнутри,
доставала свои знаменитые листочки, чертила на них непонятные  стрелочки
и кружочки, а через два часа давала полную раскладку причин, по  которым
срывается комбинация, и советовала, как эти причины  устранить.  Обладая
четким мышлением математика, для которого не существует слов  "этого  не
может быть", она обычно не упускала ни одной версии и ни одного объясне-
ния, какими бы невероятными они ни казались на первый взгляд, а прекрас-
ная память позволяла ей держать в голове множество сведений, которые  по
первому требованию извлекались на свет Божий, сопоставлялись друг с дру-
гом и после таких сопоставлений представали порой в совершенно ином све-
те.
   Сегодня Настя собиралась выполнить данное брату обещание  и  присмот-
реться к странной девушке Даше Сундиевой. Для лучшего  выполнения  заду-
манного ей хотелось подъехать к магазину на хорошей дорогой машине. Поэ-
тому она и ждала с нетерпением своего коллегу Игоря  Лесникова,  который
был владельцем сверкающего "БМВ". Она еще утром просила  его  помочь,  и
Лесников, всегда строгий и серьезный, молча кивнул и умчался  по  делам.
Настя так и не поняла, собирался он выполнять ее просьбу или нет.
   Когда стрелки часов показали без двух минут шесть, Настя  стала  оде-
ваться. Ждать дольше бессмысленно, если она собирается провести в  мага-
зине как минимум час, а магазин в восемь закроется.  Уже  запирая  дверь
кабинета, она увидела в конце коридора неторопливо шагающего Лесникова.
   - Куда это ты собралась без меня? Ты что, изменила планы? -  спокойно
спросил он.
   - Нет, я просто не надеялась, что ты объявишься.
   - Но я же обещал, - невозмутимо ответил Лесников. - Как же я  мог  не
объявиться? Если бы мне что-то помешало, я бы заранее позвонил тебе.
   Об обязательности и пунктуальности Игоря Лесникова по МУРу ходили ле-
генды, порой превращавшиеся в анекдоты. Более  серьезного  и  спокойного
человека коридоры Петровки, 38, наверное, не  видели  со  дня  постройки
здания. Вдобавок он был красив, и половина женского населения страны под
названием "ГУВД Москвы" тихонько вздыхала по нему. Но Лесников был  при-
мерным семьянином, любящим мужем и счастливым отцом, и упрекнуть его да-
же при всем желании было абсолютно не в чем: за много лет ни  одна  сот-
рудница Петровки не получила от него ни единого знака внимания.
   Подъезжая к "Ориону", Настя попросила:
   - Поставь машину так, чтобы ее было видно из магазина через  витрину.
Я зайду, минут через десять - пятнадцать выйду, поговорю с тобой, и пос-
ле этого можешь уезжать.
   - Хорошо, - коротко отозвался Игорь, аккуратно пристраивая автомобиль
на парковку.
   "В моей жизни началась полоса знакомства с богатством,  -  насмешливо
подумала Настя. - Сначала Лешик с платьем за шесть сотен долларов, потом
братец-миллионер, а теперь еще и магазин, где цены  даже  в  валюте  ка-
кие-то запредельные".
   Дашу Сундиеву Настя увидела сразу. В таком дорогом магазине покупате-
лей было совсем мало, а в секции женского платья было вообще пусто.
   Брат не покривил душой, Даша и в самом деле была  красавицей.  Причем
красивой в полном смысле слова она не  была,  при  внимательном  взгляде
Настя заметила, что черты лица у нее не совсем правильные, кожа не очень
хорошая, а ноги могли бы быть чуть подлиннее. Зато у нее были  роскошные
густые волосы золотисто-медового цвета, плотными  волнами  сбегающие  по
плечам, ярко-синие глаза, очаровательный румянец на скулах и  ямочки  на
щеках. Но главным достоинством девушки было выражение лица, приветливое,
радостное, открытое и доброжелательное, отчего лицо это казалось бы, на-
верное, красивым, даже если бы было на самом деле откровенно уродливым.
   Настя вошла в секцию и остановилась, оглядывая кронштейны с развешан-
ными на них образцами женской одежды.
   - Добрый вечер. Могу я вам помочь? - немедленно  подошла  продавщица,
улыбаясь отрепетированной профессиональной улыбкой.
   - Может быть, - загадочно ответила Настя. - У меня  довольно  сложная
проблема.
   Она ожидала, что при этих словах Даша  поскучнеет,  однако  ошиблась.
Девушка встрепенулась и радостно вспыхнула.
   - Я надеюсь, что мы с вами вместе решим вашу проблему, даже если  она
очень сложная.
   "Одно очко ты заработала, - подумала Настя. - Тебе интересно то,  что
ты делаешь. Сейчас посмотрим, насколько грамотно ты делаешь то, что тебе
интересно".
   - Мне нужен деловой костюм, чтобы ходить в нем на работу. Но  у  меня
есть ряд условий: вопервых, юбка не должна быть короткой, во-вторых,  он
не должен стеснять движения, в-третьих, он должен быть  таким,  чтобы  к
нему можно было надевать туфли на низком каблуке или вообще без каблука,
в-четвертых, он не должен быть ярким или нарядным,  в-пятых,  он  должен
быть из немнущейся ткани и не требовать ежедневной  утюжки.  И  наконец,
в-шестых, он должен мне идти. Это, пожалуй, самое трудное. Ну как, спра-
вимся?
   Даша весело улыбнулась:
   - Чем труднее задача, тем интереснее ее решать. Вы согласны?
   - Ну... В общем, да, - растерялась Настя от этих слов, потому что это
были ее собственные слова, которые она произносила  неоднократно.  Любо-
пытная девочка эта Даша Сундиева. Без малейшего усилия заработала второе
очко.
   - Тогда начнем с главного. Давайте решим, какие костюмы вам  идут,  а
уж потом из них будем выбирать такие, которые удовлетворяли бы вашим ус-
ловиям.
   - Вся сложность в том, что мне костюмы вообще не идут, поэтому  я  не
знаю, каким он должен быть. Просто я поставлена перед необходимостью хо-