- со злостью прошептал Васи-
лий. Толстый милиционер что-то долго говорил собравшимся,  и  плакаты  с
оскорбительными выпадами понемногу исчезли.
   Представитель власти лениво осмотрелся вокруг и сделал несколько  ша-
гов в сторону ворот.
   - Пропустите его, - скомандовал Василий охране.
   Ворота медленно разъехались в разные стороны, толстый майор вразвалку
двинулся к дому, следом за ним въехал  микроавтобус.  Василий  спустился
ему навстречу на первый этаж.
   - Непорядочек, Панове, - без предисловий начал майор, обращаясь к Ва-
силию на забавной смеси украинского с русским. - Трэба освободить  буды-
нок.
   - Нам дали неделю на организацию выезда, - возразил Василий. -  Через
неделю нас здесь не будет, можете не беспокоиться.
   - Да як же ж, я не можу стольки ждать. Бачите, що робиться  навкругы?
Мени головной боли не трэба. Збырайте вещи и выезжайте.
   Майор был усталым и потным, с красным лоснящимся жиром лицом, говорил
он не спеша и очень уверенно, ни секунды не сомневаясь в своей  правоте.
Ему не нужно это скопление демонстрантов  на  подведомственном  участке.
Мало ли что случится, а он потом отвечай и разбирайся. А ну как массовые
беспорядки возникнут? Район здесь тихий, спокойный, и никаких осложнений
ему не хочется. Не дай Бог что, так и с работы снимут, а он  еще  пенсию
не выслужил. Так что, Панове, забудьте про какую-то там неделю,  которую
вам от щедрот своих кто-то подарил, и будьте любезны выметаться из неза-
конно занятого будынка, то бишь строения.
   Пенсию не выслужил... Внезапно Василия осенило: это  их  единственный
шанс. Недаром майор с такой откровенной и плохо скрытой завистью  погля-
дывал на золотые часы "Ролекс" на запястье у Василия. Жаден он и  злится
на собственную нищету.
   - Отобедайте с нами чем Бог послал, господин майор, - с гостеприимной
улыбкой сказал он. - Сделайте одолжение. Одолжение  толстый  краснолицый
майор сделал с явным удовольствием. Он с аппетитом съел борщ и даже поп-
росил добавки, а на тушеную баранину накинулся с  такой  жадностью,  как
будто его дней пять не кормили. От спиртного, правда, он попытался отка-
заться, но по хищному блеску маленьких глазок, сразу  ставших  маслеными
при виде вынутой из холодильника бутылки израильской водки, Василий  по-
нял, что долго сопротивляться гость не будет. Так и оказалось.
   Обед накрыли в комнате Василия. После баранины последовали  блины,  и
майор совсем размяк. Василий подумал, что пора, пожалуй, приступать.
   Он действовал очень аккуратно, говорил  намеками,  но  толстый  майор
оказался сметливым, мозги, похоже, жиром еще не заплыли.
   - Сколько? - спросил он, не дослушав Василия до конца.
   - Сколько скажете. Дело, сами  понимаете,  щекотливое.  Майор  назвал
сумму. Василию она показалась вполне приемлемой, и он сразу согласился.
   - Значит, так, - майор отер ладонью жирные от блинов губы, - вывозить
будем мелкими группами, человек по пять, больше в машину не  влезет.  То
есть влезет и больше, если плотно сажать, но в машине стекла светлые, не
тонированные, народ будет в салон заглядывать, а в салоне никого,  кроме
работников милиции, быть не должно.  Твоих  ребят  распихаем  между  си-
деньями и накроем чем-нибудь, чтоб снаружи не видать было. Годится?
   - Конечно, - с готовностью закивал Василий. - Вам виднее,  как  лучше
сделать. Куда вы их будете вывозить?
   - Да мне все равно, куда скажешь, туда и вывезем. Только недалеко,  а
то не успеем. Ездок-то сколько трэба сделать...
   - Надо вывозить куда-нибудь поближе к автобусным маршрутам, к трассе.
Оттуда они уже сами выберутся.
   - Добро, - кивнул майор. - Зараз и начнем.
   Он бросил взгляд на часы.
   - Значит, до трассы хвылын сорок езды, обратно столько же, итого  час
двадцать. Сейчас половина шестого. Семь... Половина девятого... Одиннад-
цать...
   Он считал, сколько ездок сумеет сделать до полуночи, и Василий с тре-
вогой ждал окончательного ответа, мол, сколько успеем до ночи, столько и
вывезем, а дальше уж не обессудь. Но майор продолжал  свои  подсчеты,  и
стало понятно, что он не прочь работать без перерыва на ночь, чтобы пос-
корее получить свои деньги. В валюте, разумеется, а не в  карбованцах  и
не в рублях.
   - Господин майор, - робко встрял Василий, - у нас небольшое  осложне-
ние... Даже не знаю, как вам сказать. Среди тех,  кого  нужно  вывозить,
находится тяжелораненый. Его вряд ли можно перевозить так, как вы  пред-
лагаете. Он полупарализован и передвигается в инвалидном кресле.
   - Это ничего, - махнул рукой майор, - не проблема. Одного-то вывезем.
В ночную ездку как раз и возьмем, ночьюто не так хорошо видно. Или он  у
вас не один такой?
   - Один, один, - поспешил заверить Василий. Ну  все.  Главное  -  выб-
раться отсюда, скрыв от посторонних глаз многочисленную охрану и больную
девочку. А там Марат с ней разберется. И с Мироном заодно. Не забыть  бы
сказать Марату, что Мирона надо обезопасить перед транспортировкой, а то
начнет еще орать в машине какие-нибудь глупости.
   - Запасной выход из дома есть?
   - Есть, а как же. Даже два. Один из них - люк из подвала, через  него
продукты сгружали.
   - О, - оживился майор, - вот это дело. Через подвал и будем их в  ма-
шину загружать. Машину так поставим, чтоб не видно было со стороны. Пой-
дем-ка поглядим, как оно тут у вас устроено.
   Они спустились на первый этаж, вышли из дома и обошли его кругом. Люк
для продуктов находился в торце, с  противоположной  стороны  от  ворот.
Правда, пикетчики все равно могли увидеть...
   - У тебя машина есть? - спросил майор.
   - Есть, и не одна.
   - Подгони сюда и закрой обзор люка со всех сторон. Через десять минут
три машины стояли вокруг дома таким образом, что  сторонний  наблюдатель
не смог бы увидеть, как из люка выбираются люди и садятся в  милицейский
микроавтобус. Еще через десять минут машина с первой партией людей вышла
с территории усадьбы и медленно двинулась  сквозь  толпу.  Громкоговори-
тель, установленный на его крыше, ожил, и оттуда раздался голос толстого
майора. На этот раз он говорил на чистом украинском языке:
   - Шановни панове, просьба сохранять спокойствие. Органы милиции будут
следить за исполнением решения суда о выселении посторонних из  детского
дома. Я лично отвечаю за вашу безопасность, поэтому прошу  не  допускать
массовых беспорядков и прочих нарушений. Каждые полтора-два часа я  буду
приезжать и лично следить за тем, как идет выселение. Я буду заходить  в
здание и контролировать, чтобы имущество детского дома не было  разграб-
лено или испорчено. Вы можете быть спокойны. Еще раз обращаю ваше внима-
ние на необходимость соблюдения порядка, а также мер  пожарной  безопас-
ности. Не оставляйте горящие костры без присмотра и не  разводите  их  в
непосредственной близости от лесного массива. Машина  пробралась  сквозь
толпу, резко набрала скорость и исчезла из вида. Василий  перевел  дыха-
ние. А не дурак этот майор. Что ж,  кажется,  все  устроилось.  Все-таки
деньги - это великая сила.
   Увидеть Наташу Мирону сегодня не удалось. После утренней стычки с Ва-
силием он вернулся в свою комнату, ожидая, когда принесут завтрак и мож-
но будет идти к Наташе, но все вышло совсем не так, как он  ожидал.  Ох-
ранник, принесший завтрак, не вышел из комнаты, как обычно, а подошел  к
окну, задернул штору и, не говоря ни слова,  уселся  в  кресло  рядом  с
дверью. Мирон решил сделать вид, что ничего  особенного  не  происходит,
спокойно съел завтрак и встал из-за стола.
   - Пойдем? - вопросительно произнес он.
   - Сегодня занятий не будет.
   - Почему?
   - Приказ.
   Мирон уже давно понял, что охрана здесь немногословна, поэтому  зада-
вать вопросы бессмысленно, все равно ничего не скажут.
   - И что мне целый день делать?
   - Сидеть здесь.
   - С тобой вместе, что ли? - насмешливо спросил он.
   - Таков приказ. На сердце у  него  было  неспокойно.  Вокруг  усадьбы
что-то происходило, со вчерашнего дня толпились люди, выкрикивавшие сло-
ва, которые даже при самой буйной фантазии нельзя было принять  за  при-
ветственные и доброжелательные. Мирон попробовал отвлечься, почитать или
поспать, но ничего у него не получалось, мысли все время возвращались  к
людям, собравшимся за оградой. Почему они здесь?  Может  быть,  это  ре-
зультат их с Наташей попыток связаться с Москвой? Что же все-таки проис-
ходит?
   День тянулся медленно и почти ощутимо болезненно. Обед и ужин  Мирону
принесли, как обычно, в комнату. Наступила ночь, но охранник не двинулся
с места, продолжал молча сидеть возле двери, и Мирон тоже не ложился.  А
около трех часов ночи явился еще один бородач с автоматом на груди.
   - Пошли, - скомандовал он.
   - Куда?
   - Вопросов не задавать. Иди за мной.
   Сидевший возле двери охранник тоже встал и пошел сзади.  Они  спусти-
лись на первый этаж, прошли по коридору до конца. Мирон увидел  открытую
обитую железом дверь, за которой начинались ведущие вниз ступени. Он ис-
пуганно обернулся и наткнулся на непроницаемое лицо идущего  следом  ох-
ранника.
   - Куда вы меня ведете?
   - Иди. Вопросов не задавать.
   Мирон, глядя под ноги, начал спускаться по ступеням. Его ведут в под-
вал. Неужели конец? Он понимал, что рано или поздно с  ним  разделаются,
но не думал, что все это случится так скоро и так просто.  Он  почему-то
представлял себе, что сначала с ним долго будет  разговаривать  Василий.
Или, может быть, будут бить... Но не так же просто: вставай  и  пошли  в
подвал. Мирон даже был уверен, что у него будет возможность  попрощаться
с Наташей, хотя не смог бы объяснить, на чем эта уверенность основана.
   Как только нога его коснулась пола, крепкие руки схватили его, а  рот
моментально оказался залеплен пластырем. Руки его стянули сзади веревка-
ми. Впереди он увидел открытый люк, ведущий на  улицу.  Двое  охранников
взяли его под руки и потащили к люку, снаружи Мирон  увидел  еще  двоих,
которые помогли ему выбраться из подвала  и  сесть  в  микроавтобус.  От
страха и неожиданности он почти ничего не соображал и послушно подчинил-
ся приказу, когда ему велели сесть на пол между сиденьями. Единственное,
что он успел увидеть, - это  водителя,  двух  автоматчиков  и  какого-то
толстого человека. Все они были в милицейской форме. Сверху Мирона  нак-
рыли большой тряпкой, вонявшей бензином и еще чем-то неприятным. От это-
го запаха у него заслезились глаза и защипало в носу.
   - Сидеть тихо, - услышал он голос откуда-то сверху, -  не  дергаться,
не разговаривать и вообще не шуметь.
   Из-за тряпки он ничего не видел, но по звукам  догадался,  что  между
другими сиденьями тоже рассаживают людей. Наконец дверь машины захлопну-
лась и заурчал мотор.
   Сначала ехали очень медленно, потом скорость резко увеличилась, маши-
ну начало трясти на неровной дороге, и Мирон все время ударялся  головой
обо что-то острое и металлическое. Тело, скрюченное в неудобной  позе  с
заведенными назад руками, быстро затекло. Со стороны водителя доносились
обрывки разговора, но невнятные. Разговаривали вполголоса. Мирон  напря-
женно вслушивался в слова, пытаясь хоть что-нибудь понять.
   - Гануся устроит мне за то, что не ночевал...
   - Да ладно, за такие деньги-то...
   - Это мне деньги, а ей-то? Надо наврать чего-нибудь...
   - Наврешь, дело нехитрое... Разговор шел на темы.  Мирону  непонятные
или неинтересные. Про то, в каком месте лучше собирать грибы, про родст-
венников Гануси, которые на днях будут забивать кабана и просят  помочь,
про производственные козни какого-то Остапчука, который спит и видит за-
кончить службу не в Ужгороде, а хотя бы в Харькове, а еще лучше - в Кие-
ве.
   Машина плавно замедлила ход и постепенно притормозила. Внезапно Мирон
даже через накрывавшую его тряпку понял, что резко изменилось освещение.
   - Все, братки, приехали, вылазьте, - услышал он тот же голос, который
в самом начале приказывал всем сидеть тихо, не дергаться и не разговари-
вать.
   Мирон сделал неловкую попытку подняться, но затекшие ноги  не  слуша-
лись его, а помочь себе руками у него возможности не было. Его вдруг ох-
ватила почти детская надежда, что о нем забудут, оставят его в этом мик-
роавтобусе, а потом ктонибудь его выпустит отсюда. Может быть,  повезет?
Он замер в своей неудобной позе, втянув голову в плечи,  стараясь  даже,
чтобы от его дыхания не шевелилась накрывавшая его отвратительная  воню-
чая тряпка. И тут раздался громкий, усиленный мегафоном голос:
   - Выходить по одному! Оружие оставить в  автобусе!  Руки  за  голову!
Стреляем на поражение.
   Попались! Они попались! От радости Мирон хотел закричать, но рот  его
был накрепко залеплен пластырем, и ему удалось издать только тихое сдав-
ленное мычание, которое вряд ли кто услышал. Теперь мысль о том,  что  о
нем забудут, не заметив в темном салоне под грязной тряпкой,  показалась
страшной и вызывала панику. Он вдохнул поглубже, набрав в грудь побольше
воздуха, и снова замычал, изо всех сил мотая головой и стараясь привлечь
к себе внимание. Рядом послышались шаги,  тряпку  сорвали,  чьи-то  руки
рывком вытащили его из узкого пространства между сиденьями  и  поставили
на ноги. Мирон покачнулся, затекшие ноги плохо держали его,  но  стоящий
рядом человек не дал ему упасть и подтолкнул к выходу из автобуса.
   Мирон увидел, что микроавтобус стоит на летном поле, и узнал тот  аэ-
родром, на который прилетел две недели назад.  Все  пространство  вокруг
было залито ярким светом, и всюду стояли вооруженные люди в форме  спец-
наза. Тех, кто выходил из автобуса, сразу заводили в стоящий  неподалеку
самолет. И были они уже в наручниках. К нему подошел среднего роста муж-
чина с высокими залысинами и серьезными глазами. Сорвав резким движением
пластырь, он строго спросил:
   - Имя?
   - Уциев Асланбек.
   - Чеченец?
   - Я ингуш. То есть не совсем... я...
   - Почему с пластырем и связан?
   - Не знаю. Наверное, Василий боялся, что я начну кричать.
   - Заложник?
   - Нет, я...
   - Значит, охранник? - перебил мужчина.
   - Да нет же, - торопливо заговорил Мирон, боясь, что его сочтут таким
же, как те, которые подчинялись Василию, - я  вообще  не  с  ними.  Меня
пригласили с Наташей заниматься.
   - Чем заниматься?
   - Математикой и физикой. Послушайте, там Наташа, она совсем беспомощ-
на, она инвалид. Спасите ее, пожалуйста.
   - Разберемся, - коротко ответил мужчина. - Илья, этого на борт полета
семнадцать.
   Веревки сняли, и вокруг запястий Мирона тут же защелкнулись  наручни-
ки. Его провели мимо самолета, в который заводили охранников, приехавших
вместе с ним. Чуть дальше стоял еще один  самолет,  такой  же  маленький
"кукурузник", на борту которого красовался номер 5017. В салоне он сразу
увидел того толстого милиционера, который был в автобусе. Мужчина с  за-
лысинами поднялся на борт следом за Мироном.
   - Ну что, Петрович, готов ехать? Толстый милиционер  снял  фуражку  и
большим платком вытер влажный лоб.
   - Сейчас, Сашко, пять минуточек еще дай передохнуть.
   - Потом отдохнешь, Петрович, потом, Василий Игнатьевич тебя заждался.
Не надо его нервировать. Как ты думаешь, когда он собирается  отправлять
девочку?
   - Я думал, он с этой партией ее отправит. Я ж ему говорил, как  стем-
неет совсем - можно вывозить.
   - Придумай что-нибудь, чтобы его поторопить.
   Милиционер тяжело поднялся с сиденья и направился к трапу.
   - Придумаю по дороге. А этот что?
   Он кивком указал на Мирона.
   - Говорит, студент, с Наташей занимался.
   - Студент, говоришь? - нехорошо усмехнулся Петрович, и от этой усмеш-
ки Мирону стало не по себе, словно он был в чем-то виноват.
   - Я действительно студент, - заговорил он торопливо, будто оправдыва-
ясь. - Я и знать не знал, что там такое происходит.  Мне  сказали,  надо
позаниматься с девочкой, вроде репетиторства, денег подзаработать. Я ни-
чего не знал, честное слово.
   - И кто же тебя, голубок, туда отправил? - так же насмешливо  осведо-
мился милиционер.
   - Отец.
   - А кто отец?
   - Полковник Уциев из штаба Прикарпатского военного округа.
   - Понятно, - протянул Петрович. - Серьезные дела. Так что там  с  де-
вочкой-то?
   - Ее держат в комнате на третьем этаже. Комната прослушивается, а мо-
жет быть, и просматривается. Пожалуйста, заберите ее  оттуда  побыстрее,
она же совсем одна, она не понимает, что происходит, и наверное,  с  ума
сходит от страха.
   - Ладно, Петрович, - махнул рукой тот мужчина, который привел  Мирона
в самолет, - езжай, в самом деле. А мы тут потолкуем с сыном  полковника
Уциева из штаба округа.
   Ташков не спал уже третью ночь и периодически  чувствовал,  что  мозг
отключается, переставая соображать. Надежный мужик Петр Петрович  сделал
уже восемь ездок в усадьбу, изображая тупого продажного  мента,  который
за большие деньги согласился вывозить обитателей мелкими партиями.  Дос-
тавленных на аэродром людей тут же отправляли самолетом в Черновцы,  это
было ближе, чем везти их во Львов или Ужгород, и к приезду микроавтобуса
с очередной партией охранников маленький "кукурузник" успевал вернуться,
чтобы забрать следующих. Пока все шло так, как было запланировано: тихо,
спокойно, без крови и выстрелов. Все, кроме одного: почемуто до сих  пор
не вывезли Наташу. Что с ней? Неужели Василий рискнул и решил не  остав-
лять ее в живых? Тогда, значит, все было напрасно.
   Александр сидел в салоне борта 5017 и в ожидании  следующего  приезда
микроавтобуса допрашивал Асланбека Уциева. Парень ему в общем-то нравил-
ся, не похоже было, что он из этой банды. Но, с другой стороны,  он  сын
полковника Уциева, а, по данным  украинских  оперативников,  этот  Уциев
поддерживает активные связи с чеченскими сепаратистами. Правда, ни в чем
конкретном он пока не замечен, но все-таки...
   - Какую роль твой отец играет в этом деле?
   - Не знаю точно, но он специально приезжал предупредить меня,  что  я
должен беспрекословно слушаться Василия.
   - Почему он это сказал? Ты дал повод?
   - Они заметили, что я жалею Наташу.
   - А ты ее действительно жалел?
   - Да. Она замечательная. Мы с ней сделали все, чтобы дать вам  знать.
Вы поняли?
   - Конечно. Вы молодцы.
   - Александр Николаевич...
   - Да?
   - Я боюсь за нее. Почему Василий ее не отправляет?
   - Это ты у меня спрашиваешь? Подумай сам и скажи мне. Ты  ведь  лучше
знаешь и Наташу, и Василия, и обстановку там, на месте. В чем может быть
загвоздка?
   - Я понял, - взволнованно сказал Уциев. - Все дело во враче.  Василий
боится отправлять Наташу без врача. Наверное, есть какая-то причина,  по
которой врач пока не может выехать. Поэтому и Наташу не вывозят.
   Ташков на мгновение задумался. Пожалуй, парень прав. Наташу не  выве-
зут, пока не поедет врач. А врач не поедет, пока...  Пока  -  что?  Пока
гром не грянет и мужик не перекрестится? Пока рак на горе не свистнет?
   Врач не поедет, пока Василий не свяжется с Аяксом и не получит от не-
го инструкций. А с Аяксом он пока связаться не может. И  не  сможет  еще
очень долго. Потому что Аякс был арестован, как  только  на  Коломыйский
аэродром прибыла первая партия охранников из усадьбы  и  стало  понятно,
что Василий клюнул на ловко  подброшенную  Петровичем  приманку.  Ташков
буквально выпрыгнул из самолета и помчался в здание аэропорта.
   В рассветной тишине лязг засова показался особенно громким.  Аякс  не
спал, но все равно вздрогнул от неожиданного  звука.  В  камере  он  был
один, но это и понятно, даже при той переполненности тюрем и изоляторов,
которая существует, арестованных такого масштаба на первое время  изоли-
руют. Хотя бы на первую ночь.
   - Встать, - приказал вошедший в камеру дежурный.
   - Еще нет семи утра, - хладнокровно ответил Аякс.  -  Меня  не  имеют
права допрашивать.
   - Я сказал - встать!
   Аякс медленно, словно нехотя, поднялся и стал натягивать ботинки. Его
провели по коридору через несколько заграждений и завели в какой-то  ка-
бинет, где сидели