ер и пейте чай, я сама позвоню.
   Через полчаса Доценке ушел. Как только дверь за ним закрылась, с лица
Алексея тут же сползла гостеприимная улыбка радушного хозяина.
   - Как это понимать? - спросил он Настю. - Что это за машина,  которая
всю ночь стояла под твоими окнами?
   - Ну ты же слышал, - попыталась вывернуться она. - "Ауди"  1991  года
выпуска, серебристого цвета.
   - Ася, прекрати, - сердито сказал Алексей. - Ты что, опять  вляпалась
в какую-то историю? Что происходит?
   - Да ничего не происходит, успокойся ты, ради Бога, - ответила она, с
трудом скрывая досаду. - Это было почти две недели назад, и за  эти  две
недели ничего со мной не случилось. Значит, все обошлось.
   - Тогда зачем ты пытаешься их разыскать?
   - Ну а как же? - искренне удивилась Настя. - Мне  же  интересно,  что
это за люди и почему они целую ночь провели под моими окнами.
   - Ася, ты опять врешь, - устало махнул рукой муж. - Каждый вечер  ка-
кая-нибудь машина паркуется под твоими окнами, но ты никогда не проявля-
ла к ним интерес. Они что, следят за тобой?
   - Сейчас уже нет. Во всяком случае, я их не вижу.
   - А раньше?
   - Раньше следили. Но не очень навязчиво. И потом, я вообще не  увере-
на, что они следили именно за мной.
   - Тогда за кем же?
   - За человеком, вместе с которым я возвращалась из командировки в на-
чале февраля.
   Алексей замолчал, сосредоточенно  тасуя  колоду  карт.  Он  готовился
раскладывать пасьянс, потому что любил это занятие, оно помогало ему ду-
мать и в то же время отвлекало от неприятных мыслей. При помощи пасьянса
Чистяков снимал раздражение и стресс, поэтому хватался за  карты  каждый
раз, как только начинал нервничать, точно так же как его жена  хваталась
за сигарету. Настя внимательно наблюдала, как он отложил четыре кучки по
одиннадцать карт в каждой и положил их "колодцем", то  есть  перпендику-
лярно друг другу. Затем открыл верхние карты в каждой кучке и положил их
рядом, открыл следующую карту и оставил на месте, никуда  не  переклады-
вая. Както он объяснял ей, что кучки называются "стенами", а лежащие ря-
дом карты - "пристенными". На "пристенные" карты можно собирать масть  в
восходящем порядке, а на "стены" ничего собирать нельзя, карты со  "сте-
ны" можно только снимать и перекладывать. На углы между "стенами"  можно
класть только королей и собирать на них масть  в  нисходящем  порядке...
Настя не понимала, как во всем этом можно не запутаться, но Алексей пре-
давался раскладыванию пасьянсов с увлечением и даже покупал  специальные
книги в надежде найти какой-нибудь очень сложный и очень долгий пасьянс,
который бы к тому же крайне редко сходился.
   - Правильно ли я понял, что тот человек, с которым ты возвращалась из
командировки, ночевал здесь две недели назад? - внезапно спросил он.
   Настя вздрогнула. Откуда он узнал? Впрочем, он мог и догадаться. Ведь
она только что сказала, что пассажиры из "ауди" следили  не  столько  за
ней" сколько за Павлом. И если они проторчали рядом с ее домом всю ночь,
стало быть, тот, за кем они следили, всю ночь здесь и находился.  Интел-
лект у Лешки мощный, недаром же доктор наук, профессор. Настя вдруг  по-
думала о том, что у нее никогда не возникало  соблазна  обмануть  Лешку.
Они были знакомы с девятого класса, и с первого же дня она твердо  реши-
ла, что Алеша Чистяков намного умнее и способнее нее. С тех  пор  прошло
двадцать лет, ей уже тридцать пять, Лешке недавно  исполнилось  тридцать
шесть, и ей ни разу не пришло в голову усомниться в его интеллектуальном
превосходстве. А стало быть, и попытки обмануть его не возникали.  Любой
обман строится изначально на допущении, что тот, кого  ты  хочешь  обма-
нуть, глупее тебя самого.
   - Да, - ответила она ровным голосом, не отрывая глаз от  его  длинных
сильных пальцев, перекладывающих карты на столе. - Ты  понял  правильно.
Он здесь ночевал.
   - И если бы сегодня к нам случайно не зашел Миша и не завел  разговор
о машине, которая стояла всю ночь под твоими окнами, ты бы ничего мне не
сказала?
   - Скорее всего, нет. Это мои служебные дела, и незачем  забивать  ими
твою голову.
   - Ты хочешь сказать, что посторонний мужчина в твоей квартире ночью -
это твои служебные дела?
   - Да, именно так я и хочу сказать.
   - Он твой коллега?
   - Почти. Но не совсем.
   - Нельзя ли поточнее?
   - Он два года отсидел за хулиганство. И в этом  смысле  он,  конечно,
никак не может считаться моим коллегой. Но до этого он много  лет  зани-
мался чем-то вроде оперативной работы.
   - Ася, я не спрашиваю, почему он провел ночь у тебя дома. Ты взрослая
разумная женщина, и если ты что-то делаешь,  то,  видимо,  считаешь  это
правильным. И если ты вдруг захочешь мне изменить, то ты сделаешь это, и
никакие сцены, уговоры и угрозы тут не помогут. Один раз мы с тобой  че-
рез это уже прошли, так что некоторый опыт у меня  имеется.  Ты  привела
этого человека сюда на ночь, значит, так было нужно. Но  я  не  понимаю,
почему я должен узнавать об этом случайно и от  совершенно  постороннего
человека, от Миши Доценко. Тот факт, что ты пыталась от меня это скрыть,
заставляет меня думать, что здесь наличествует нечто большее, чем просто
твои служебные дела.
   - Леша...
   - Подожди, дай мне сказать. Мне этот разговор так же неприятен, как и
тебе, поэтому давай закончим его как можно быстрее. Я прошу  тебя,  Ася,
не заставляй меня сомневаться. Я не знаю, понимаешь ли ты, что такое му-
ки ревности. Думаю, что не понимаешь. А я знаю это очень хорошо. И  если
я молчу и не говорю тебе ничего, то это не означает, что я ничего не за-
мечаю и ничего не чувствую. Я прекрасно видел, что за два месяца до  на-
шей свадьбы с тобой что-то произошло. И точно так же я видел,  что  при-
мерно через месяц это прошло бесследно. Но что я пережил за этот  месяц,
ты и не догадываешься. Поэтому я прошу тебя,  пожалуйста,  не  заставляй
меня переживать все это вновь, особенно если для этого нет никаких осно-
ваний. Я верю, что тот человек, о котором идет речь, не  является  твоим
любовником. Просто верю, и все. Потому что ты так сказала. Но  я  видел,
какая перевернутая ты была после этой поездки, и я хорошо помню разгово-
ры, которые мы с тобой вели на этой самой  кухне.  Не  совершила  ли  ты
ошибку, не расплачиваешься ли ты за последствия этой ошибки. А  ведь  ты
так и не сказала мне, в чем суть, заставляя меня догадываться,  о  какой
ошибке идет речь. Он здесь ночевал, и, если бы ты сказала  мне  об  этом
сама, мне бы ив голову не пришло волноваться по этому поводу. А ты хоте-
ла от меня это скрыть, и мне это неприятно. Пойми, Ася, я не  требую  от
тебя никаких объяснений. Я просто прошу, чтобы  ты  так  не  делала.  Не
скрывай от меня ничего, что можно не скрывать. Не заставляй меня сходить
с ума от подозрений и ревности, если для этого нет реальных оснований.
   - Хорошо, не буду, - покорно сказала Настя, понимая, что муж прав.  И
возразить тут нечего.
   На следующее утро, едва Настя переступила порог своего  кабинета,  ее
вызвал Гордеев. Она скинула куртку, бросив ее прямо на письменный  стол,
быстро пригладила щеткой волосы, растрепавшиеся на сквозняке в метро,  и
пошла к начальнику.
   - У меня для тебя четыре новости, - сказал Виктор Алексеевич. -  Одна
плохая, одна очень плохая, но с оттенком приятности, одна нейтральная, а
четвертая - просто отличная. Выбирай, в каком порядке блюда подавать.
   - Давайте сначала очень плохую, - вздохнула Настя. - Пока с утра силы
есть, постараюсь выдержать ее с мужеством и достоинством.
   - Звонил Семеныч с утра пораньше. "Палач" опять отметился.
   - Черт! - вырвалось у Насти. - Не успели подстроиться.  Где  на  этот
раз?
   - А там, где ты и предсказывала... В этом, собственно, и состоит  от-
тенок приятности. Семеныч сказал, что ты наметила  еще  четыре  области,
где, по твоим предположениям, должен действовать "палач". Так что  после
обеда он тебя ждет, покажет тебе новые данные.
   - Понятно. Теперь давайте плохую новость без приятности.
   - Все тот же Семеныч, который теперь жить без тебя  не  может,  -  не
удержался Гордеев, чтобы не поддеть ее, - просил сказать  тебе,  что  ни
одна из жертв "палача" по оперативным данным не проходила. По делам  от-
рабатывались десятки людей, но ни один из трех потерпевших - ни тот, что
с серьгой во рту, ни с крестом на груди, ни с пистолетом - в  круг  этих
людей никогда не попадал. Поняла, деточка? Никогда.
   - Значит, я ошиблась, - спокойно подытожила Настя. - Что  ж,  отрица-
тельный результат - тоже результат, потому что из него тоже можно делать
полезные выводы. Стало быть, наш "палач", скорее всего, не из  милицейс-
ких. Столько работы псу под хвост! Обидно! Дура я, дура. Надо было сразу
же это проверить, а я только вчера додумалась.
   От злости на саму себя у нее запылали щеки и даже голос задрожал.  Но
полковник Гордеев сделал вид, что ничего не заметил, и не стал  ее  уте-
шать. Он слишком хорошо знал Анастасию.
   - Дальше что подавать прикажете? - весело спросил он.
   - Нейтральное что-нибудь. Зажуем хлебушком вашу горькую еду.
   - Машина, которая ночевала под твоим балконом, принадлежит  господину
Чинцову Григорию Валентиновичу, сотруднику аппарата Думы. Мелкая  сошка,
большой властью не располагает, а подробности характера и  личной  жизни
будут попозже. Ну что, Стасенька, готова к хорошим новостям? Или, может,
еще какого-нибудь дерьмеца подкинуть для контраста?
   - Не надо, хватит, - засмеялась она, уже вполне справившись  с  собой
после приступа злости на собственную недогадливость.
   - Фотографию Кирилла Базанова, находящегося в данный момент в  Инсти-
туте судебной психиатрии, предъявили свидетелям по давнему убийству шан-
тажиста. Поздравляю тебя, деточка, тут ты попала в центр мишени.
   - Опознали? - ахнула Настя. - Не может быть, вы меня разыгрываете. Не
бывает такого везения.
   - Здрасте! - развел руками Виктор Алексеевич. - Как  это  не  бывает,
когда вот оно, потрогать можно. И потом, насчет везения я бы не стал ут-
верждать категорически. Ты откуда это убийство шантажиста выкопала?
   - Из архивов своих. Вы же знаете, у меня собственный архив на все не-
раскрытые убийства и изнасилования за десять лет.
   - И что ты с ним делаешь, с архивом этим?
   - Работаю. - Она пожала плечами. - Анализирую данные, которые удалось
собрать по делу, группирую все преступления в таблицы в  зависимости  от
разных признаков и характеристик. Да будто  вы  сами  не  знаете?  После
убийства Лученкова и задержания Кирилла Базанова я проверила свои архивы
на предмет неустановленного убийцы с внешними данными, похожими на База-
нова. Вот у меня и получился шантажист. Тоже убийство  на  улице,  средь
бела дня и из пистолета.
   - То есть ты хочешь сказать, что работаешь со своим архивом  постоян-
но? - зачем-то уточнил Гордеев.
   - Ну да, конечно. Вношу туда данные о каждом новом нераскрытом  прес-
туплении, группировки новые придумываю... Знаете, - она засмеялась, -  я
иногда становлюсь похожа на сумасшедшего филателиста, который каждый ве-
чер открывает свои кляссеры и альбомы, достает лупу и пинцет и  начинает
любоваться своими сокровищами, перекладывать их, перегруппировывать. Так
и я с этими убийствами вожусь каждую свободную минуту. Скупой рыцарь  от
криминалистики.
   - Значит, я прав, и ни о каком везении речи быть не  может,  -  реши-
тельно произнес полковник. - Закономерный результат упорного кропотливо-
го многолетнего труда. Заслужила ты, деточка, свою удачу, и  в  качестве
награды я сообщу тебе самую потрясающую новость на сегодняшнее утро.
   - Пятую? - удивилась Настя. - Вы же говорили, их всего четыре.
   - А это продолжение четвертой. Так что приготовься и в обморок не па-
дай. У нашего Кирилла Базанова, как ты догадываешься, есть родители, ко-
торые до сих пор пребывают в полном изумлении от того, что натворило  их
дитя. Как говорится, ничто не предвещало. Тихий послушный молодой  чело-
век, дурных компаний не водил, спиртное потреблял весьма умеренно. А то,
что взрывной был и раздражительный, так это, во-первых, не каждый  день,
а во-вторых, быстро проходило. Родителей Базанова  попросили  припомнить
то время, когда было совершено убийство шантажиста, то есть апрель девя-
носто третьего года. Почти  три  года  прошло,  конечно,  многовато,  но
вдруг... Не появились ли у Кирилла в то время новые знакомые,  не  заве-
лись ли у него деньги - короче, стандартный набор  вопросов.  Базанов  у
нас семьдесят второго года рождения, стало быть, в осенний призыв  девя-
ностого года он в аккурат служить отправился, в ноябре девяносто второго
вернулся, весной девяносто третьего находился в Москве. И вот тут,  Ста-
сенька, начинаются всякие непонятные невероятности, или невероятные  не-
понятности, не знаю, как лучше выразиться. Матушка нашего Базанова  при-
поминает, что двенадцатого апреля девяносто третьего  года  Кирилл  дома
разбил стакан, да так неудачно, что порезал всю ладонь на  правой  руке.
Вроде бы нес стакан с чаем из кухни к себе в комнату, споткнулся и  рас-
тянулся прямо в прихожей, со всей силой собственного веса вдавив  ладонь
в осколки. Мать точно помнит, что это было двенадцатого  апреля,  потому
что раньше в этот день вся страна праздновала День космонавтики, а Кирю-
ша, когда совсем маленький был, очень трепетно относился ко  всему,  что
связано с космосом. Ну, впрочем, как и все  мальчишки.  Только  почти  у
всех это с возрастом проходит, а он задержался в развитии. И когда  мать
ему руку-то йодом поливала, он чуть не визжал от боли, а она  приговари-
вала: "Что ж ты, Кирочка, боль-то терпеть не умеешь. Не  по-мужски  это.
Вон космонавты твои ничего небось не боятся, видишь, храбрые какие, а ты
потерпеть немножко не можешь. Ну ты уж потерпи в честь праздника, это же
твой любимый праздник". При этой сцене присутствовали отец Базанова, его
младшая сестра и соседка, которую попросили прийти посмотреть порезы, не
осталось ли в них стекла. Соседка у них  медсестрой  работает.  Приходит
твой друг Юра Коротков в Институт психиатрии, просит  Базанова  показать
ладони, видит следы порезов, заметные такие следы, потому что порезы бы-
ли глубокие. И спрашивает, мол, как же ты так,  братец?  Догадайся,  что
ему Базанов отвечает.
   - И что?
   - А ничего, Стасенька. Не помнит он.
   - То есть как это не помнит? - нахмурилась Настя. - Как  можно  этого
не помнить?
   - А вот так и не помнит. Коротков ему: а как из армии пришел  -  пом-
нишь? Помнит, рассказывает, как до Москвы добирались, как  родители  его
встретили, даже помнит, в каком его мать была платье и какая прическа  у
сестры. Как Новый 1993 год встречали - помнит. Как 8 марта  в  том  году
праздновали - помнит. Как руку порезал в середине апреля - не помнит.  А
что на майские праздники делали - снова помнит. Как  у  Винокура:  здесь
играем, здесь не играем, здесь рыбу заворачивали, а  тут  опять  играем.
Между прочим, мне кто-то из специалистов говорил, что у олигофренов  за-
частую бывает великолепная память, они книжки  могут  целыми  страницами
наизусть заучивать без всякого труда, и это им иногда помогает  и  школу
нормально закончить, и даже институт. У Базанова, похоже, с памятью  все
хорошо. А в середине апреля - провал.  Когда  шантажиста-то  прикончили,
помнишь?
   - Да, - вмиг онемевшими губами произнесла Настя. - Его убили  двенад-
цатого апреля. Утром, около одиннадцати часов. Что же получается? Вспыш-
ка острого психоза, убийство человека - и потом амнезия?
   - А что, не может быть?
   - Может. Но не получается. Если это болезнь, то и после убийства  Лу-
ченкова у него должна развиться амнезия, Базанов должен забыть все собы-
тия, связанные с убийством. А он все помнит. Все в деталях. Причем  пом-
нит настолько ясно и отчетливо, что совершенно не путается в показаниях.
   - Ладно, погоди делать выводы, послушай меня.
   Я тебе еще не все рассказал. Если бы ты не так увлеченно  работала  в
бригаде у Семеныча, ты бы все это и раньше узнала. Коротков, между  про-
чим, пить-есть забыл, не говоря уже о поспать; носится по всему  городу,
добывает информацию, а ты не проявляешь к ней никакого интереса и вообще
как будто забыла, что кроме твоего "палача" и другие преступления  есть.
И их тоже раскрывать надо. Так вот, недели примерно три назад  или  чуть
больше матушка нашего Кирочки Базанова видела сына  в  обществе  мужчины
приятной наружности. Мужчина этот был ей незнаком, в том смысле, что  их
не знакомили и имени его она не знала. Но лицо показалось  ей  знакомым.
Она напрягла память и припомнила, что видела этого товарища  однажды,  и
тоже вместе с Кирочкой. Точнее, не столько вместе, сколько в одном и том
же месте. И было это довольно давно, незадолго до того, как Кирочка руку
поранил.
   - Незадолго - это как? - уточнила Настя.
   - Ну совсем незадолго. Накануне. Так вот мама Кирюше и говорит,  дес-
кать, кто этот твой знакомый?
   Симпатичный такой. А он не понимает, о ком идет речь. Мама ему  напо-
минает, мол, тот, с которым ты шел от магазина в сторону  парка,  да  ты
его давно знаешь, я вас почти три года назад вместе видела. А у сына лю-
бимого в глазах пустота и одно сплошное непонимание. Так ничего  она  от
него и не добилась, но, надо сказать, не сильно и старалась, потому как,
во-первых, никакого принципиального значения это для  нее  не  имело,  а
во-вторых, она все время помнит, что сын у нее олигофрен, хоть и в  сте-
пени легкой дебильности, но все-таки не нормально развитый, и  требовать
у него точных и четких объяснений глупо. Наш  Коротков,  конечно,  и  об
этом Базанова спросил. Ну, у него  принципиальности-то  и  терпения  по-
больше будет, чем у Кирочкиной мамы, и он насел на беднягу со всем своим
оперативным мастерством и энтузиазмом. Да, вспомнил Кирочка этого прият-
ного во всех отношениях дядечку. Но с трудом. Подошел, говорит, попросил
стотысячную купюру разменять. Базанов в это время как раз с работы  шел,
а на улице человек этот к нему подходит. Кирилл в карманах порылся,  де-
нег наскреб, пересчитал их, купюры, как назло, были мелкие, он все время
со счета сбивался. В конце концов выяснилось, что до ста  тысяч  ему  не
хватает около пятнадцати тысяч рублей, дяденька  извинился,  стотысячную
купюру спрятал. Какое-то время они шли рядом, им было  по  пути.  Вот  и
все. Видел его Кирилл в первый раз в жизни, никогда раньше с ним не  об-
щался и почему мама говорит, что это его старый знакомый, он не  понима-
ет. Но это, деточка, еще цветочки. Самая ягодка-то знаешь в чем?  Вот  в
этом.
   Гордеев протянул Насте листок.
   - На, прочти. Заодно и свою память проверь. Считай,  я  тебе  экзамен
устроил на внимательность.
   - Что это? - спросила она, беря протянутый листок.
   - Выписка из протокола допроса матери Базанова. Читай, читай.
   Настя быстро пробежала глазами по строчкам. Она сразу  узнала  почерк
Короткова - крупный, некрасивый, но очень разборчивый. "Мужчина лет око-
ло сорока, смугловатый, волосы длинные, кудрявые, как у  певца,  который
из "Машины времени". Да, правильно, Макаревич его фамилия, спасибо,  что
подсказали. Только залысины большие. И в очках с затемненными  стеклами.
Роста невысокого, ниже Кирочки, а у Кирюши рост метр семьдесят три. Одет
хорошо, дорого, но не броско. Кавказец? Нет, не похоже, что он с  Кавка-
за. Кавказцы - они, знаете, вычурные такие, все пиджаки  бордовые  носят
или зеленые, пальто у них длинные, как из журнала мод. В общем... нет, у
них очень особенная манера одеваться, а этот мужчина хоть  и  смуглый  и
темноволосый, но не кавказец".
   - Вот это номер, - тихо выдохнула она, опуская лист бумаги на колени.
- Вы меня наповал сразили. Это же тот самый мужчина, которого  видели  в
"России" во время смерти Юрцева.
   - Ну, не надо так уж категорически судить, - осторожно заметил Горде-
ев. - Тот самый или не тот - нам пока неизвестно, но описания  их  очень
похожие. Сегодня после обеда