плачу, хотя давно надо  было  перестать  вообще  тебе
деньги давать.
   Он снова выпил, даже  забыв  удивиться,  что  Зотов  никак  на  такую
вольность не отреагировал. Эта  третья  рюмка  пошла  плохо,  Игорь  по-
чувствовал, что больше уже принимать не надо, хватит. Напряжение послед-
них дней отступило, он больше не ощущал усталости, но сейчас вопрос сто-
ял принципиально: он или отвоюет свою свободу, или нет.  И  начало  этой
войне за самостоятельность должны положить  те  рюмки,  которые  он  на-
хально, без спроса будет опрокидывать на глазах у Зотова. Нужно показать
раз и навсегда, кто в доме хозяин.
   - Ага, пей, пей, -  спокойно  заметил  Вячеслав  Олегович.  -  Проде-
монстрируй мне, какой ты взрослый. А то я-то не знаю, все думаю, что  ты
маленький еще, на горшок тебя за ручку вожу, с шантажистом твоим  разби-
раться собрался, прессу тебе готовлю к концерту. А ты у нас,  оказывает-
ся, большой, все знаешь и сам умеешь. Валяй, Игорь, вперед и с  песнями.
Флаг только в руки не забудь. Повыступаешь один, без моей  помощи,  пару
месяцев, а потом знаешь, что с тобой будет? Не знаешь? Так я тебе скажу.
Тебе дадут в руки барабан и палочки и поставят во главе  колонны  артис-
тов, идущих на фиг. Радует тебя такая перспектива?
   Мысль была сложной, Игорь ее не понял. Какая колонна? Почему на  фиг?
И при чем тут барабан и палочки? Впрочем, говорят, что лучшая оборона  -
это нападение.
   - А ты меня не пугай, - злобно огрызнулся он. - Думаешь, я не понимаю
ничего? Думаешь, я не понимаю, почему ты меня все  время  запугиваешь  и
оскорбляешь? Ты боишься, что я тебя выгоню и возьму другого  администра-
тора, и тогда плакали твои денежки! Поэтому ты и хочешь, чтобы я  думал,
будто я еще маленький и глупенький и без тебя не обойдусь.
   Игорь захихикал. Эта мысль пришла ему в голову только сейчас и  пока-
залась свежей и логичной. Он даже начал гордиться собой. Ну какой  моло-
дец, на ходу подметки рвет! Сейчас он его уделает, Зотова этого, по пер-
вое число.
   - И еще ты мне завидуешь! Из меня получилась звезда, а из тебя - нет,
не вышло из тебя. Славка, артиста. Вот ты и вымещаешь на мне злобу,  ос-
корбляешь почем зря. А мне что? Я терпеливый, я к твоим страданиям с по-
ниманием отношусь, знаю, как это трудно - каждый день завидовать  смерт-
ной завистью, каждый день видеть меня и знать, что живешь на мои деньги.
Ты, Славка, старенький, твоя жизнь кончена, а моя только  начинается.  И
если в самом начале я делаю такие сборы, то представляешь, что будет лет
через десять? Жизнь в самом разгаре, а я уже миллионер. И ты хочешь при-
мазаться к этому, присосаться, ты тоже хочешь поучаствовать. Поэтому  ты
зависть свою в жопу засунь и терпи мой талант, как я терплю твои оскорб-
ления. Старость надо уважать, это мы еще в школе проходили. Вот я тебя и
уважаю за твои заслуги перед Родиной.
   Он откинулся на спинку дивана и вперил в Зотова победный взгляд.  Вот
так, пусть знает, что и Игорек не пальцем  деланный.  И  дабы  поставить
убедительную точку под этой тирадой, Вильданов медленно и демонстративно
выпил еще одну рюмку. Перед глазами все поплыло.
   - Ты все сказал, гниденыш? - мирно поинтересовался Зотов.
   - Угу, - пробормотал Игорь.
   - Тогда отдохни немножко и послушай меня. Тебе нельзя много  разгова-
ривать, ты устаешь быстро. Мозгито у тебя с булавочную  головку,  как  у
бабочки, три слова сказал - и уже все, истощился. А завтра у тебя  репе-
тиция, так что ты мне нужен отдохнувшим и полным  сил.  Отдыхай,  милый,
отдыхай, а я, пока суть да дело, объясню тебе, кто ты есть на этом  све-
те. Ты, Игорек, полное ничтожество и доброго слова  не  стоишь.  Дерьмо,
одним словом, если тебе так понятнее будет. Что у тебя в этой жизни есть
своего? Талант. Это есть, не спорю. Но что такое твой талант? Умение го-
лосом передать чувство. Это у тебя было от природы, что да - то  да,  не
отнимешь. Но с одним этим талантом ты бы и рубля не заработал. Ты вспом-
ни, вспомни, чем ты деньги-то зарабатывал, пока по просторам нашей Роди-
ны шатался. Или забыл, как ты со старыми бабами в постель ложился? Что ж
ты серенады им не пел, если ты такой талантливый был до встречи со мной?
А не пел ты, сучонок, потому что не умел. Ты вообще ничего не умел,  чи-
тал по складам и писал с ошибками. Вокал - это не только искусство,  это
работа, которая требует специального обучения и долгих тренировок, как и
любая работа. И где бы ты был сейчас, если бы я тебя не учил и не трени-
ровал?
   Игорь немного пришел в себя после очередной рюмки и вновь обрел  пот-
ребность сопротивляться.
   - Подумаешь, другой бы нашелся. Что, кроме тебя, учителей  нет?  Тоже
мне, пуп земли.
   - Другой? Вот если бы у тебя были богатые родители, которые смогли бы
заплатить хорошие деньги за твое обучение, тогда конечно.  Тогда  других
было бы навалом. Найти педагога за деньги - невелика задача. А ты  найди
того, кто будет с тобой заниматься бесплатно, да еще  в  свой  дом  тебя
возьмет и на свою шею посадит. От родных детей кусок будет отрывать, по-
тому что и тебя, дармоеда, тоже кормить надо. С любимой женой расстанет-
ся, потому что она не захочет жить под одной крышей  с  грязным  вонючим
бродягой, от которого несет псиной, который сплевывает  на  пол,  ворует
хозяйские сигареты и выпивку и за столом жует с открытым  ртом.  Ты  был
омерзителен, к тебе было противно подойти близко, от тебя воняло,  но  я
терпел все это, потому что хотел сделать из тебя настоящего певца, хотел
сохранить твой природный дар, чтобы он не пропал вместе с  твоей  никому
не нужной жизнью. А теперь иди на улицу и приведи мне еще одного  такого
же, как я.
   - Чего ты врешь-то! - возмутился Игорь. - Не воняло от меня псиной.
   - Воняло. И псиной, и козлом, и сортиром. Ты вспомни, сколько  я  над
тобой бился, чтобы заставить тебя мыться каждый день. Забыл? А я  помню.
Но вот научил я  тебя  петь,  владеть  голосом,  слушать  аккомпанемент.
Дальше что? Дальше я стал выбирать для тебя  песни,  которые  ты  будешь
петь, потому что у тебя не только мозгов нет, у тебя и чутья нет,  вкуса
нет элементарного, ты же самостоятельно ничего сделать не сможешь, чтобы
это было прилично. Выпусти тебя тогда на сцену, что бы ты спел? Про  Лю-
бочку в синенькой юбочке? Про капитана Каталкина? Я  подбирал  репертуар
для тебя, чтобы ты был не похож на всех остальных и чтобы мог  в  полной
мере продемонстрировать и то, чем тебя наделила природа, и  то,  чему  я
сам тебя научил. Потом я учил тебя держаться на сцене. Потом я  придумы-
вал и выбирал твои сценические костюмы. Я искал музыкантов, которые  бу-
дут правильно тебе аккомпанировать. Я искал композиторов, которые  напи-
шут для тебя такую музыку, какую нужно, и платил им из своего кармана. Я
искал стихи для этой музыки. Потом приносил тебе ноты с текстом и  велел
учить. И только после этого ты вышел на сцену. Так кто ты есть на  самом
деле, Игорь Вильданов? Ты что же думаешь, ты великий певец и звезда пер-
вой величины? Ты - никто, ты кукла, которую я создал, вставил внутрь мо-
торчик и показываю людям. Какую я программу в куклу заложил, так  она  и
действует. Ты весь с начала и до конца сделан моими собственными руками.
У этой куклы моя вокальная техника, моя  манера  исполнения,  мой  музы-
кальный вкус. У нее нет ничего своего, ты понял,  ублюдок  недоделанный?
Когда твои фанаты тобой восхищаются, когда газеты пишут о  твоем  тонком
вкусе и изысканной музыкальности, ты должен помнить, что это мой вкус  и
моя музыкальность, а не твоя. Ты бы,  сволочь  неблагодарная,  хоть  раз
сказал кому-нибудь, что это я тебя всему научил. Но ты же строишь из се-
бя великого артиста и принимаешь комплименты, как будто они к тебе отно-
сятся. А ты на самом деле не то что комплимента, ты ничего, кроме  плев-
ка, не заслуживаешь. Попробуй петь не то, что я тебе велю, и не так, как
я тебя учил, и я посмотрю, сколько человек останется на  твоем  концерте
через три минуты после начала - Хочешь попробовать? Не хочешь? Тогда иди
ложись и до утра не вставай. И чтобы то, что ты себе  сегодня  позволил,
было в последний раз. Ты будешь меня слушаться и делать то, что я  гово-
рю. И ты никогда больше не посмеешь сказать, что я у тебя работаю. И ду-
мать так не посмеешь. Я - твой педагог, но из самых  добрых  побуждений,
чтобы помочь тебе, выполняю функции твоего администратора. Ты  запомнил,
козел вонючий?
   Игорь собрался было снова огрызнуться, но зазвонил телефон. Он  попы-
тался подняться, чтобы снять трубку, но Зотов опередил его.
   - Игоря нет, - сказал он невозмутимо. - Нет, завтра его тоже  не  бу-
дет. И послезавтра тоже. Только через  две  недели.  Нет,  к  сожалению,
раньше он не появится, он очень занят. Всего доброго.
   Он положил трубку и насмешливо взглянул на Игоря.
   - Ты куда ручонку-то потянул? К трубочке? Я же запретил тебе отвечать
на звонки. Что-то ты больно смелый стал.
   В голове у Игоря окончательно помутилось.  Поток  унизительных  фраз,
упавших на отравленный алкоголем мозг,  разбудил  к  нем  ярость,  такую
сильную, какой он раньше никогда не испытывал. Он  вскочил  с  дивана  и
направился к двери.
   - Ты куда? - спросил Зотов, привычно контролируя каждый его шаг.
   - В туалет.
   Игорь вышел из комнаты, плохо соображая, куда идет. В  голове  крути-
лась только одна мысль: "Я покажу тебе, кто здесь хозяин!"
   Василия Петровича Немчинова к внучке тоже не пустили, но из  больницы
он не ушел. Настя нашла его в сквере рядом с приемным покоем. Седой  че-
ловек с прямой спиной и морщинистым лицом сидел на скамейке  неподвижно,
будто не чувствуя холода. Она присела рядом.
   - Василий Петрович? - осторожно спросила она.
   Немчинов слегка повернул голову в ее сторону.
   - Вы кто?
   - Я Настя, - неожиданно для себя ответила она.
   Она и сама не понимала, почему назвалась просто именем, а не предста-
вилась, как положено.
   - Настя, - повторил Немчинов. - Хорошее имя, простое, русское. Я  был
против, чтобы ее назвали Валерией. Не наше это имя,  чужое,  Господь  не
защитит.
   - А какое имя вы хотели для внучки?
   - Анна. Анютка. Аннушка.
   "Анну Господь тоже не защитил", - подумала Настя, вспоминая прошедший
год и несчастную Аню Лазареву, которой повезло  встретить  единственного
мужчину в своей жизни, но и не повезло, потому что этот мужчина хладнок-
ровно использовал ее и довел до гибели. С Анны  Лазаревой  мысль  плавно
перебежала на другие обстоятельства этого же дела, и Настя вдруг  вспом-
нила, как ровно год назад точно так же сидела на скамейке  в  больничном
парке с пожилым седым человеком. Крутой мафиози Эдуард Денисов,  умирая,
призвал ее для выполнения своей предсмертной просьбы.  Прошел  год  -  и
круг замкнулся, она снова в больничном парке, и снова рядом с ней  стра-
дающий старик.
   - Вы верующий? - спросила Настя.
   - Смотря во что, - рассеянно ответил Немчинов. - В Бога не  верю,  не
так воспитан. А в вечную мудрость верю. Сам виноват, надеялся, что  меня
чаша минует. АН нет, вечная мудрость - она для всех  одинаковая,  никому
не убежать. Дурак я, Генку, сына своего, учил, учил, носом тыкал, читать
заставлял, со словарем переводить, наизусть учить, хотел мудрость эту  в
его башку вдолбить. А сам... Понадеялся, думал, если во благо делаю,  то
обойдется. Не обошлось.
   Настя вздрогнула, мысль, простая  и  лежащая  на  поверхности,  вдруг
предстала перед ней так ясно, что она даже удивилась, почему  раньше  не
сообразила. Самая знаменитая песня Вильданова - "Реквием". Но это ведь и
лучшая песня Геннадия Немчинова, самая яркая и сильная из всего, что  он
написал. Единственная песня, к которой композитор сочинил текст сам, все
остальные песни были на стихи его жены Светланы Немчиновой. Почему имен-
но эта песня, почему "Реквием"? Потому что это вбивалось с детства в го-
лову, и песня была написана, когда Геннадий еще не был женат  и  еще  не
вышел из-под духовной власти отца.
   - А вы надеялись, что обойдется? - осторожно сказала  она.  -  Нельзя
было скрывать до бесконечности, вы ведь должны были понимать,  что  рано
или поздно все вскроется и может обернуться трагедией. Лера  узнала  обо
всем не от вас, а от посторонних людей, что-то ей сказали, о чем-то сама
догадалась, сопоставив факты, и ее психика не выдержала. "Когда воссядет
Судия и привлечет к ответственности все скрытые деяния, ничто  не  оста-
нется тайным". Ведь так гласит вечная мудрость?
   - Так, - Немчинов кивнул. - Вы из милиции?
   - Да.
   - Меня опять посадят?
   - Ну что вы, нет, конечно. За что? За сына и невестку вы уже  отсиде-
ли, и даже больше, чем нужно.
   Он помолчал. Настя видела струйки пара от его  дыхания  и  удивилась,
что не чувствует холода. Впрочем, так бывало, когда она сильно  волнова-
лась. Она понимала, о чем спрашивал ее старик: тогда, десять лет  назад,
он узнал о преступлении и не донес, хотя по закону обязан был.  Вовлече-
ние несовершеннолетних в групповые сексуальные развлечения - дело  нешу-
точное. Тогда был еще старый Уголовный  кодекс,  и  в  нем  существовала
статья о недоносительстве, причем посадить по ней теоретически можно бы-
ло даже самого близкого родственника. Это  сейчас,  по  новому  кодексу,
близкие родственники не могут привлекаться за недонесение, а тогда... Но
поскольку состав, как красиво сказали бы ученыеправоведы, декриминализо-
ван, то беспокоиться Василию Петровичу не о чем, его уже нельзя привлечь
за совершенное десять лет назад недонесение, даже если кому-нибудь  при-
дет в голову этого очень захотеть.
   - Лерочка, невинное дитя, - произнес вдруг Немчинов.  -  Я  надеялся,
что она не пострадает, она же не сделала ничего плохого.  Забыл,  что  в
"Реквиеме" сказано: "Quid sum miser tunc dicturus? Quem patronum rogatu-
rus, cum vix justus sit securus?" Впрочем, вы, наверное, не понимаете.
   - "Что же буду делать я, грешник, какого покровителя умолять  о  зас-
тупничестве, если даже праведник будет нуждаться в снисхождении".
   - Вы знаете латынь?
   - Немного. Учила в университете. Но музыку  я,  честно  говоря,  знаю
лучше. Василий Петрович, вы не хотите мне рассказать?
   - Зачем? Какой смысл? Все уже случилось, Лерочка узнала. Как она  те-
перь будет жить? Боже мой, я так старался, я знал, что она меня  ненави-
дит, и не пытался оправдаться, только чтобы она не узнала, какими подон-
ками, какой мразью были ее родители. Все,  история  закончилась,  и  нет
смысла ее ворошить.
   - История не закончилась, - возразила Настя. - Где-то всплыла одна из
кассет и используется как орудие шантажа.  Нам  нужно  знать  как  можно
больше, чтобы найти шантажиста. Помогите нам, пожалуйста.
   Москва готовилась к Новому году. С каждым днем город  становился  все
наряднее и веселее, в витринах и на улицах ставили елки и вешали гирлян-
ды, люди ехали в метро с огромными яркими пакетами, в  которых  угадыва-
лись елочные украшения. Пришла пора приобретать новогодние  подарки  для
родных и друзей, и как Настя ни оттягивала этот момент, оставляя на  по-
том, но заняться покупками все-таки пришлось.
   Она совершенно не полагалась на свою фантазию, поэтому, выйдя с рабо-
ты, первым делом купила в метро телефонную карту,  чтобы  иметь  возмож-
ность в любой момент позвонить мужу для консультаций. Проехав пять оста-
новок на метро, она вышла на Манежной площади и тут же нырнула в  огром-
ный, только что открывшийся подземный торговый центр.  В  первый  момент
она даже не поняла, куда попала. Это была не Москва, а какой-то незнако-
мый европейский город с дорогими магазинами, многочисленными кафе и рес-
торанчиками, стеклянным лифтом и большим фонтаном в центре.
   Настя начала планомерный обход магазинов, и уже минут через  двадцать
у нее сформировалась первая партия вопросов. Поднявшись наверх, она наш-
ла автомат и позвонила Алексею.
   - Как ты относишься к тому, что мы всем дамам подарим  безделушки  от
Сваровского? - спросила она. - Там выбор огромный, можно купить элегант-
ное, а можно и смешное. Цены, правда...
   - Асенька, я же получил сейчас большой гонорар, так что  можешь  тра-
тить. А что мужикам будем дарить?
   - До мужских подарков я еще не дошла, я только по первому этажу прош-
лась. Значит, таможня дает добро на Сваровского?
   - Валяй, - разрешил Чистяков.
   На втором этаже Настя набрела на магазин с принадлежностями  для  ку-
рильщиков и подумала, что всем курящим  друзьям  и  родственникам  можно
здесь выбрать замечательные пепельницы, зажигалки и портсигары.  Что  ж,
полдела сделано, осталось найти подарки для некурящих и для детей, потом
надо будет подняться, еще раз все обсудить с Лешкой,  потом  купить  все
намеченное - и можно ехать домой. Ах да, еще же  нужно  выбрать  подарок
для самого Лешки. Жаль, что нельзя с ним посоветоваться, все-таки  пода-
рок должен быть сюрпризом.
   Ей пришлось бегать к телефону еще два раза, потому что она  никак  не
могла решиться на детские подарки. Ей нравилось все, что она видела, и в
этом случае проблема выбора становилась неразрешимой. "Господи, - с сар-
казмом подумала Настя, - как хорошо было при советской  власти!  Увидишь
одну-единственную вещь - и хватаешь ее быстрее, потому что другой не бу-
дет, по крайней мере в ближайшие полгода. Никаких проблем с выбором, что
в магазины выбросили - то и берешь. И голова не болит". Наконец все  по-
дарки были куплены, и Настя выбралась на площадь. Из метро она  еще  раз
позвонила мужу.
   - Лешик, я двигаюсь в расположение части. Через полчаса буду на "Щел-
ковской". Ты меня не встретишь? А то у меня сумки тяжеленные.
   - Тебя Коротков встретит, он мне уже телефон  оборвал,  все  пытается
тебя разыскать. Я так понял, что он в машине возле метро  сидит  и  тебя
караулит.
   - Что случилось? - перепугалась она.
   - А что у вас обычно случается? Труп чей-то обнаружили, - невозмутимо
ответил Алексей.
   - Чей труп?
   - Не знаю, Асенька, твой друг мне не доложил.
   Повесив трубку, она вошла в метро "Площадь Революции" и спустилась на
платформу. Да, с нищими и калеками здесь действительно все в большом по-
рядке, просто Настя привыкла их не замечать как раз  в  силу  того,  что
знала об истинном положении вещей и о том, как крепко все эти раненые  и
Богом обиженные сколочены в бригады и фирмы. А для человека  непосвящен-
ного, особенно для приезжего, зрелище было, конечно, впечатляющим.
   Сесть в вагоне ей не удалось, всю дорогу она простояла, прислонившись
спиной к двери и вспоминая рассказ деда Немчинова. Как сильно,  случает-
ся, меняется представление о человеке или событии! Немчинов  казался  ей
опасным и опытным уголовником, обросшим устойчивыми преступными связями.
А что оказалось? Несчастный старик, принесший собственную жизнь в жертву
единственной внучке. И к убийству Саши Барсукова он  никакого  отношения
не имеет... А кто имеет?
   Алексей не ошибся, Коротков действительно ждал  Настю  у  метро,  она
сразу увидела его старенькие, дышащие на ладан "Жигули".
   - Что у нас стряслось? - спросила она, открыв дверь и забираясь в са-
лон.
   - Зотов, - коротко и непонятно ответил Юра.
   - Что - Зотов?
   - Убит.
   - Ничего себе! Где?
   - В квартире Вильданова. Игорь его ножом... Четырнадцать  проникающих
ран. Зрелище не для слабонервных.
   - Подожди, Юра, не перескакивай. Давай по порядку.
   - Да какой тут может быть порядок, Аська! В дежурную часть  позвонили
соседи Вильданова. Из  квартиры  доносилось  невнятное,  но  устрашающее
вытье, они позвонили в дверь, Игорь открыл, они и увидели. Сам Вильданов
показался им тихопомешанным, он подвывал, как собака, и ходил вокруг те-
ла. Выехала группа, Вильданова привезли на Петровку, но ничего толкового
он не рассказал, твердил только:  "Больше  он  не  будет  меня  унижать.
Больше он не будет меня оскорблять".
   - Но в убийстве признался?
   - Признался. Хотя что-то слабо верится.
   - Почему? - удивилась Настя. - Тебе кажется, что Вильданов не  спосо-
бен на убийст