ончить с засасывающим прист-
растием. Каждый выигрыш казался Марату началом удачной полосы, и никакие
проигрыши не могли его остановить, потому что верилось: в  конце  концов
он поймает жар-птицу за хвост. Вот же она, он уже прикасался к ней, гла-
дил ее переливающееся шелковистое оперение, заглядывал в желтые немигаю-
щие глаза, так не может быть, чтобы она рано или поздно не далась ему  в
руки.
   Пока он варил себе крепкий кофе, позвонила Тамила, голос  у  нее  был
раздраженный и злой.
   - Чего ты сидишь, как пень, хотела бы я знать, - начала она с места в
карьер. - Ты собираешься  что-нибудь  предпринимать  или  нет?  Время-то
идет.
   - Я ездил в субботу на дачу, разве этого недостаточно?
   Он рассказывал Тамиле о своей встрече с Элей и Турбиным тогда  же,  в
субботу вечером. Им казалось, что камень был брошен ловко  и  достаточно
метко, во всяком случае, вернулась домой Эля расстроенная и подавленная.
Но уже ко вторнику девушка снова развеселилась, ожила, защебетала.  Пло-
хого настроения ей хватило ненадолго.
   - Было достаточно, - ответила ему Тамила. - А теперь  нужно  действо-
вать дальше. Они поехали загорать в Серебряный бор.
   - Понял, - вздохнул Марат. - Спасибо, что сказала.
   Ехать никуда не хотелось, он чувствовал себя совершенно разбитым,  но
понимал, что Тамила права. Быстро выпил обжигающий кофе и  отправился  в
Серебряный бор.
   Элю и Турбина он нашел сразу. Несмотря на солнечную теплую,  будто  в
середине лета, погоду, народу на пляже было  немного,  как-никак  будний
день. Подходя к ним, Марат с удовольствием  оглядел  ладную  мускулистую
фигуру Турбина с широкими плечами и длинными крепкими ногами. "Ну  можно
ли винить глупенькую девочку за то, что она буквально плавится на глазах
от такого мужика, - подумал Латышев. - Ведь он действительно хорош,  не-
вероятно хорош, этот никчемный, жалкий аспирант-философ".
   Эля лежала на боку, положив голову на плечо Турбина и  слегка  согнув
ноги. В такой позе ее пышные бедра казались еще больше  и  массивнее,  а
ноги - совсем короткими. Марат внутренне хмыкнул и поморщился. Она  была
совсем не в его вкусе, маленькая, пухленькая, мясистая. Хотя мордашка  у
нее очаровательная, что и говорить. Однако Марат был из тех, кого красо-
та лица не интересует вовсе. Ольга Емельянцева была симпатичной, но  да-
леко не такой хорошенькой, как Эля, однако в ней ему  нравилось  все,  с
ней он готов был заниматься любовью с утра до вечера, были  бы  силы  да
время. А в постели с Эленой ему приходилось  делать  над  собой  усилие,
чтобы выглядеть пылким влюбленным. Только мысль о перспективах и деньгах
помогала ему справиться с равнодушием.
   - Загораете? - насмешливо произнес он, подходя к ним.
   Эля вздрогнула и резко села. Голос Марата она узнала сразу.
   Турбин же, сначала не понявший, кто к ним подошел, только лениво при-
открыл глаза, однако уже в следующую  секунду  лицо  его  исказилось  от
ярости.
   - Опять? Что вам на этот раз нужно? Снова будете деньги считать?
   Эля успокаивающим жестом положила руку ему на плечо, но тут же, слов-
но обжегшись, отдернула ее под язвительным взглядом бывшего любовника. -
Марат, ну зачем ты... - жалко пролепетала она. - Как ты здесь оказался?
   - Приехал с тобой повидаться, Эленька, напомнить о себе, чтобы не за-
бывала, как я тебя люблю, - весело ответил  Латышев  и,  не  раздеваясь,
присел на разложенное одеяло. - Купались?
   - Нет, вода еще холодная, - нерешительно ответила Эля. Валерий  кинул
на нее уничтожающий взгляд: она не должна вступать в  разговоры  с  этим
негодяем, который стремится разрушить их отношения  и  даже  не  считает
нужным это скрывать.
   Марат расстегнул рубашку, вытянул ноги и с хрустом потянулся.  Он  не
боялся холодной воды и  с  удовольствием  искупался  бы,  чтобы  немного
взбодриться и снять тяжелую одурь, которая так и не прошла, несмотря  на
выпитый кофе и быструю езду. Но парочку нельзя оставлять наедине,  чтобы
они не выработали вместе линию поведения с ним, Маратом. Они его, конеч-
но, не ждали здесь и наверняка не обсуждали, как держаться и  что  гово-
рить, если он появится. Элька снова растерялась, и  этим  нужно  пользо-
ваться. А как хочется в воду...
   Он снял солнечные очки в дорогой оправе, закрыл глаза и подставил ли-
цо солнцу. Про деньги он сегодня говорить не будет. Начнет с пустяков, а
там как фишка ляжет. У него есть козырь,  которым  он  обязательно  вос-
пользуется, в такой игре любая карта хороша. Когда он понял, что старуха
Турбина что-то имеет против брака своего сына с дочкой  богатых  родите-
лей, он сильно удивился. Казалось бы, любая мать должна быть  счастлива,
что ее ребенок вырвется из нищеты, а она морду воротит. С чего бы это?
   Спрашивать Марат не стал, но справочки навел, как водится, без  этого
нельзя. Нанял частного детектива, заплатил ему и уже через два  дня  уз-
нал, что отцом Валерия Турбина является премерзкая личность, алкаш с тя-
желой сексуальной патологией, на девятнадцать лет моложе Вероники Матве-
евны. Санитар из морга! С ума сойти. Старуха всю жизнь проработала в ме-
дицине, понимает, что потомство от такого папеньки будет не самым  удач-
ным. За внуков боится. Да и сам папашка своего интереса к сыну не  скры-
вает, дружкам своим - алкашам  подзаборным  рассказывает,  что  сынок-то
вот-вот в богатую семью войдет, будет из кого денежки тянуть. Немудрено,
что старуха чувствует себя как на пороховой бочке. А что она может с ним
сделать, с алкашом этим? Разве что убить. Иначе его не остановишь.
   - Что, Эленька, на Балатоне лучше было? -  спросил  он,  не  открывая
глаз. - Теперь твоя доля - Москва-река, вместе с холерным вибрионом, ти-
ной и дохлой рыбой. Я уже понял, что ты на это согласна, поэтому  больше
тебя красотами западных курортов не прельщаю. Ты готовишь себя к  счаст-
ливой семейной жизни с поварешками, кастрюлями и грязными носками горячо
любимого мужа.
   - Собирайся, Эля, - зло сказал Турбин, вставая и начиная одеваться. -
Пойдем отсюда.
   Эля молча покорно поднялась и потянулась за своей одеждой.
   - И куда, интересно, вы пойдете? - лениво полюбопытствовал Латышев. -
В кино?
   - Это не ваше дело, - отрезал Турбин. - Встаньте, будьте  добры,  мне
нужно сложить одеяло.
   Но Марат и не думал вставать. Ему нужно было выбросить  свой  главный
козырь, а время для этого еще не наступило.
   - Нет, в самом деле, - он перевернулся на живот, поднял голову и стал
смотреть на одевающихся Элю и Турбина снизу вверх. - Куда вам  деваться?
У Эленьки дома мама, у вас, как я понимаю, тоже. Машины нет,  ходить  по
улицам - жарко и скучно. Для ресторана нужны деньги, которых у вас  нет,
хотя, впрочем, не будем о деньгах. Остается кино. Будете сидеть на  пос-
леднем ряду, держаться за руки и целоваться, как семиклассники. Эленька,
детка, ты что, в самом деле не можешь найти себе более интересное  заня-
тие? Все, что сейчас показывают в кинотеатрах, ты уже  давно  посмотрела
по видику. И не думай, пожалуйста, что это только временные трудности, а
потом, когда вы поженитесь, все будет по-другому.
   - Закругляйтесь, Марат, - потребовал Валерий. - Нам нужно идти.  Поз-
вольте мне взять одеяло,  и  можете  разглагольствовать  дальше  сколько
угодно в гордом одиночестве.
   - А дальше, Эленька, будет та же самая скука и  незнание,  куда  себя
деть, - продолжал Латышев как ни в чем не бывало. - Жить вы будете  либо
у твоих родителей, либо у его матери, но второе - скорее, посколько  Та-
мила Шалвовна вряд ли потерпит в своей  квартире  чужого  мужчину,  даже
родственника. Свекровь у тебя будет старенькая, из дома почти  не  выхо-
дит, так что ни о каких постельных занятиях днем и речи быть  не  может.
Читать ты не любишь и, по-моему, даже не умеешь, разве что  по  складам.
Твой супруг будет заниматься философией,  а  тебе  останутся  плошкилож-
ки-поварешки. Как тебе такая перспектива?
   Наконец Турбин клюнул на приманку.
   - Если все так, как вы нам тут только что живописали, то чем  занима-
лась бы Эля, если бы вышла замуж за вас? - презрительно спросил он. - Вы
научили бы ее читать? Или придумали бы ей другое развлечение?
   - Конечно, - оживился Марат. - Во-первых, она была бы хозяйкой  дома.
Принимала бы гостей, надевала по вечерам нарядные платья и  украшения  и
блистала в гостиной. Но это так, второстепенно, я же обещал, что не буду
заострять внимание на денежном вопросе. А во-вторых и в главном, она бу-
дет растить детей, славных, красивых, здоровых малышей.  Роль  матери  -
это главная роль, которую должна сыграть женщина. Вот Эля и  будет  этим
заниматься.
   - Она с таким же успехом будет этим заниматься в качестве моей  жены,
- высокомерно ответил Турбин. - И уверяю вас, скучно ей не будет.
   - Это точно! - от души расхохотался Марат,  испытывая  облегчение  от
того, что разговор подошел к нужной ему черте и теперь можно начать  хо-
дить с козырей. - Она родит негритенка с двумя головами и  будет  целыми
днями отмывать его добела и шить одинаковые шапочки  на  каждую  голову.
Вот веселья-то будет!
   - Я что-то вас не понял, - медленно произнес Турбин.  -  Объяснитесь,
будьте любезны.
   Глаза его стали совсем темными, а лицо - напряженным и страшным.
   - Не прикидывайтесь, юноша, вы прекрасно  знаете,  какое  бывает  по-
томство у таких родителей, как ваши. Вам повезло, на вас природа  отдох-
нула, а на ваших детках отыграется, можете не сомневаться.  Или  Эля  не
знает про вашу великолепную наследственность? Вы от нее скрыли?
   Турбин резко наклонился, схватил Марата за рубашку и с  силой  поднял
на ноги.
   - Объясните, что вы несете! При чем тут наследственность? Что я скрыл
от Эли?
   Латышев оторвал от себя его руки и сделал шаг назад. Эля стояла рядом
и смотрела на них широко распахнутыми глазами, не в силах произнести  ни
слова. Она успела надеть блузку и теперь стояла растерянная, держа в ру-
ках легкие шелковые брюки и не зная, что с ними делать.
   - Эленька, разве твой будущий муж не рассказывал тебе, кто его  роди-
тели?
   - Его мама на пенсии, она врач, - ответила ничего не  понимающая  де-
вушка.
   - А отец?
   - Отец Валеры умер, очень давно. Он был офицером.
   - Да что ты говоришь? - радостно улыбнулся Марат. - Вынужден тебя ра-
зочаровать, детка. Отец твоего дорогого Валеры жив-здоров  и  хронически
пьян в стельку. Более того, он дважды был судим. И знаешь за что?
   - Что вы несете! - взорвался Турбин. - Что за бред!
   - Это не бред, спросите у своей матушки, она вам расскажет,  как  ваш
папочка справлял сексуальную нужду с трупами. Наверное, получал при этом
огромное удовольствие. А еще она вам расскажет, что он работал санитаром
в морге.
   - Замолчите! Эля, не слушай его, он врет, он все врет, ты же  видишь,
он хочет нас поссорить! Пойдем отсюда.
   - К сожалению, Эленька, я не вру. Может быть, тебя и не удивляло, что
твоя будущая свекровь не рвется назвать тебя невесткой, может  быть,  ты
просто не обращала на это внимания. Но твой Валера не  мог  об  этом  не
знать. Почему же его-то это не удивило? Да потому, что все  это  правда.
Твои дети будут уродами с шестью пальцами и умственной отсталостью,  по-
тому что отец твоего жениха - алкоголик с тяжелой сексуальной психопати-
ей.
   - Это ложь! - снова крикнул Турбин. - Эля, не слушай его.
   - Слушай, детка, слушай. Это не ложь, - устало  сказал  Марат,  снова
опускаясь на одеяло. Ноги у него подкашивались. Он и не предполагал, что
игра припасенными заранее козырями отнимет у него столько  сил.  Он  всю
жизнь делал гадости и подлости, но никогда это не было так  трудно,  как
сегодня. Может быть, оттого, что никогда он не бил людей так больно, как
только что ударил Турбина. - Сядь, Эленька, - он похлопал рукой по одея-
лу рядом с собой. - Посиди и подумай, пока твой Валера съездит  домой  к
матери и спросит у нее, правда это или ложь. А мы с тобой его  подождем.
Если через три часа он не вернется, значит, все, что я сказал, - правда.
Видишь, как просто все решается.
   - Вы - подонок, - сквозь зубы процедил Турбин. - Вы обманываете Элю и
хотите нас поссорить. Если на то пошло, она поедет вместе со мной к моей
матери и своими ушами услышит,  что  все,  что  вы  наплели,  -  грязное
вранье. И поймет, какой вы добрый и порядочный. Одевайся, Эля.
   - Эля, сядь, - настойчиво повторил Латышев. - То,  что  ты  услышишь,
тебя не обрадует. Лучше тебе через это не проходить.
   Эля так и стояла, оцепенев и держа в руках развевающиеся от ветра яр-
ко-красные брюки, которые сейчас казались какими-то нелепыми  и  слишком
кричащими, словно воздушные шарики на похоронах. Марат потянул ее за ру-
ку, и она послушно, как тряпичная кукла, опустилась рядом с ним на расс-
теленное одеяло.
   - Эля, пойдем со мной, ты сама убедишься...
   - Нет.
   Она, наконец, нашла в себе силы говорить.
   - Нет, я не поеду. Ты поезжай один. И возвращайся. Я буду тебя ждать.
   - Хорошо, - с угрозой сказал Турбин, - я вернусь. Я  вернусь  и  убью
этого подонка.
   Он резко повернулся и зашагал в сторону шоссе.
   - Эленька... - начал было Марат.
   Но она перебила его:
   - Помолчи. Это ужасно, то, что ты сказал. Я тебе не верю. Оставь меня
в покое. Не трогай меня.
   - Если ты не веришь, то почему осталась со мной? Почему не поехала  с
ним к матери?
   - Она меня не любит. И я ее тоже не люблю. Потому  и  не  поехала,  а
вовсе не потому, что поверила тебе. Как ты мог, Марат! - с упреком  ска-
зала она. - Зачем ты это сделал?
   - Я люблю тебя и не хочу, чтобы  тебя  всю  жизнь  преследовали  нес-
частья. Я хочу, чтобы ты была со мной. Что в этом зазорного?
   Он ласково обнял ее за плечи, но она отстранилась.
   - Не трогай меня. Вот вернется Валера...
   - Он не вернется, - мягко сказал Марат. - Я сказал правду, поэтому он
не вернется. Ему нельзя иметь детей, пойми это.
   - Он вернется, - упрямо повторила Эля. - И я буду его здесь ждать.
   - Хорошо, мы будем его здесь ждать, - вздохнул Латышев. Душа его  ли-
ковала. Он знал, что не произнес ни слова лжи. Он знал,  что  Турбин  не
вернется.
   Эля легла ничком на одеяло, положив голову на руки и отвернувшись  от
Марата.
   - Который час? - спросила она, не поворачиваясь.
   - Половина первого. Ждем до четырех? -  Он  великодушно  накинул  еще
полчаса сверх назначенных трех часов, хотя прекрасно знал, что от Сереб-
ряного бора до дома, где живет Турбин, добираться не более получаса.
   - До пяти, - глухо ответила Эля. - Нет, до шести.
   - Хорошо, до шести, - согласился Марат. Ему было безразлично, сколько
ждать. Все равно Турбин не вернется.
   Следователь Ольшанский сообщил о бегстве Артюхина не только судье, но
и работникам милиции. Его тут же объявили в розыск  и  начали  проверять
все места, где он бывает, и всех его знакомых. В первую очередь  обрати-
лись, разумеется, к Ларисе Самыкиной, которая была бледной и заплаканной
и клялась, что не знает, куда девался Сергей. Девушка выглядела  искрен-
ней, и работники милиции ей поверили.
   В тот же вечер, во вторник, ей позвонил Ольшанский и вызвал  на  доп-
рос. Она обещала приехать в среду к десяти утра.  Константин  Михайлович
прождал ее до обеда, потом закрутился с другими делами. Лариса на допрос
не явилась. Он безуспешно звонил ей весь остаток дня, потом  связался  с
отделением милиции и попросил на другой день доставить ее приводом.
   На другой день стало ясно, что Лариса Самыкина исчезла.
   Настина мать, Надежда Ростиславовна, не желала мириться  с  нелюбовью
своей дочери к шумным многолюдным мероприятиям.
   - Мы пойдем все вчетвером, - заявила она, пропуская мимо ушей  робкие
возражения Насти. - Я с отцом и ты с Алешей. Можем мы  раз  в  три  года
выйти куда-нибудь всей семьей?
   - Но, мама, я так не люблю эти тусовки, - ныла Настя. - Зачем ты меня
заставляешь? Мне гораздо приятнее побыть дома. Для  этого  похода  нужно
одеваться, краситься... У меня сил нет.
   - Доченька, ты говоришь ерунду. Я прилетела всего на две недели,  по-
том мы снова год не увидимся. Ты можешь сделать матери приятное один раз
в год?
   - Давай лучше мы с Лешей придем к вам в гости, - предложила Настя.  -
Хоть поговорим нормально. А то на этом сборище и пообщаться не дадут.  Я
там умру со скуки. Ну, мам, ну пожалуйста...
   - Настасья, не спорь. В гости вы и так придете. Я прошу  тебя,  соби-
райся и к семи часам подъезжайте с Алешей к Киноцентру, мы с  папой  вас
там встретим. Ты пойми, там будет масса моих знакомых, в том  числе  по-
сольских, я столько рассказывала им про свою необыкновенную  дочь  и  ее
необыкновенного профессора Чистякова, что мне уже никто не верит. Я  хо-
чу, чтобы все увидели мою семью. Я горжусь вами, неужели ты  не  понима-
ешь?
   И тут Настю как током ударило. Она внезапно поняла, что мать  порвала
со своим шведским возлюбленным. И теперь хочет показать  людям,  которые
знали о ее романе, что у нее все в порядке и замечательная семья,  кото-
рую она и не думала бросать. "Господи, как по-женски", - засмеялась  про
себя Настя.
   - Хорошо, мамуля, - радостно согласилась она. - Мы придем. В  семь  у
Киноцентра.
   Сегодняшнее мероприятие в Киноцентре было  устроено  вокруг  выставки
фотохудожницы Аллы Моспановой. Сама она, худощавая, смуглая, с волосами,
плотно повязанными косынкой, и с множеством браслетов на обнаженных кра-
сивых руках, стояла в толпе друзей и почитателей.  Она  была  невероятно
талантлива, и выставки ее фоторабот объездили весь мир.
   - Ты что, знакома с ней? - спросила Настя, видя, как мать  решительно
зашагала прямо к Моспановой.
   - Конечно, - на ходу бросила Надежда Ростиславовна. - Она дважды при-
возила свои работы в Швецию, мы с ней очень тесно общались.  Там  у  нас
мало русских, поэтому все вертится вокруг посольства.
   Она так и сказала: "у нас". И Настю это почему-то задело.
   Мать и художница горячо расцеловались.
   - Познакомься, Аллочка, это мое семейство. Леонид, мой муж.
   Леонид Петрович вежливо склонился к руке Моспановой.
   - А это моя дочь Анастасия, про которую я тебе столько  рассказывала.
И ее муж Алексей.
   - Очень рада.
   Алла приветливо улыбнулась и, звякнув браслетами, протянула по очере-
ди им руку.
   - Так вы та самая Настя, которая знает пять языков и работает в мили-
ции? - спросила она, с любопытством оглядывая Настю с ног до головы.
   - Кажется, та, - подтвердила Настя, - если меня за время маминого от-
сутствия не подменили.
   - И вы действительно знаете пять языков?
   - И работаю в милиции.
   Ей стало тошно. Сделали из нее белого слона, которого водят по улицам
на веревочке и показывают за деньги. При чем тут пять языков? Что,  неп-
ременно надо идти работать в фирму секретарем-переводчиком? А для  раск-
рытия преступлений интеллект не требуется, что ли?
   Фотохудожница оказалась достаточно наблюдательной, чтобы заметить пе-
ремену в Настином лице. Рядом стояли люди, и все они вдруг начали  тара-
щиться на Настю как на диковинный экземпляр.
   - А почему, Настя? - спросила Алла, беря ее под руку и увлекая чуть в
сторону.
   - Что - почему?
   - Почему вас раздражают такие разговоры? Надоело оправдываться?
   Настя с облегчением рассмеялась.
   - Точно. Вы угадали. Никого не удивляет, что я работаю в милиции,  но
как только слышат про пять языков, так начинают... Все, наверное,  дума-
ют, что работа в уголовном розыске - это сплошная беготня за  преступни-
ками с пушкой на боку и наручниками в кармане. И зачем  в  такой  работе
иностранные языки?
   - А они в самом деле нужны?
   - Честно говоря, не очень, - призналась Настя. - Языки нужны  не  для
работы, а в основном для собственного развития. Но и для работы,  случа-
ется. Особенно теперь, когда так много иностранцев. Среди  них  ведь  не
только потерпевшие попадаются, но и преступники тоже.
   - Вы любите свою работу?
   Алла внимательно посмотрела на Настю, склонила  голову  вбок  и  чуть
отступила назад, словно бы отыскивая