вещевом рынке, понаблюдал издалека и убедился, что
у Иры самый разгар работы. Она сновала между  тесно  стоящими  рядами  с
одеждой и обувью, волоча за собой сумку на колесиках, и весело  выкрики-
вала:
   - Сигареты! Вода! Минеральная, фруктовая, без газа,  спрайт,  "Доктор
Пеппер", кола!
   - Горячие закуски! Гамбургеры, чизбургеры, беляши  свежие,  шашлык  с
гарниром!
   - Салаты итальянские, с крабами, с креветками, с ветчиной!
   - Чай горячий! Кофе горячий, черный и с молоком! Торговля шла  бойко,
в воскресенье здесь много покупателей, в том числе и приезжих,  которые,
явившись сюда один раз, хотят решить сразу все  проблемы  с  гардеробом,
поэтому ходят от прилавка к прилавку целый день и тоже, конечно, хотят и
есть, и пить. Убедившись в том, что Ира в ближайшее время отсюда вряд ли
вырвется, Олег сел в свой "Фольксваген" и поехал к ней домой. И вот сей-
час он стоял перед дверью ее квартиры, с напряжением вслушиваясь в  едва
различимые шорохи. Дом был старым, добротным,  кирпичным,  звукоизоляция
отличная - не чета нынешним панельным скороспелкам, внизу чихнешь -  на-
верху стекла дрожат. Откроют ли ему  дверь?  И  если  откроет,  то  кто?
Ильяс, который, по оперативным данным, уже вернулся из поездки? Или нев-
разумительный сосед Георгий Сергеевич, от которого толку  как  от  козла
молока? Идеальным вариантом было бы попасть на сборище  Ильясовых  друж-
ков, скроить растерянную мину, напеть им про Иру, с которой договаривал-
ся... А что? Очень даже возможное дело. Ирка работает всегда в одно и то
же время, она может явиться домой раньше пяти часов, только  если  вдруг
рынок закроют, но ведь рынок этот совсем неподалеку, всегда  можно  сго-
нять и глянуть одним глазком, все ли в порядке. Стоит рынок, не взорвали
его, продавцы манатки свои не складывают - значит,  квартира  гарантиро-
ванно будет свободна от хозяйки. Да "казанские", судя по Ириным  расска-
зам, ее и не стеснялись, собирались когда им  удобно,  хоть  днем,  хоть
ночью. Другое дело - второй жилец, как его там, Георгий Сергеевич.  Хотя
если судить опять-таки по тому, что говорила Ира, они на  него  тоже  не
больно-то внимание обращают. Он спокойный, тихий, ни во что не  вмешива-
ется. Долго, однако, дверь-то не открывают. Может, нет никого в  кварти-
ре? Наконец послышались уверенные быстрые шаги.
   - Минуточку! - громко сказал голос из-за двери. - Сейчас открою.
   Дверь распахнулась, и Олег увидел крепкого мужчину среднего  роста  в
коротком темном махровом халате. Волосы его были мокрыми, и Олег  понял,
что жилец принимал душ, когда раздался звонок в дверь. Потому и не  отк-
рывал так долго.
   - Я прошу прощения, - смущенно начал Жестеров, - мне нужна  Ира.  Она
дома?
   - Проходите, - приветливо сказал мужчина, пропуская Олега в прихожую.
   Совершенно очевидно, что это не Ильяс. Стало быть, Георгий Сергеевич.
Ну что ж, ладно, не будем гоняться за синей птицей, подумал Олег,  будем
работать с тем, что есть.
   - Ирочки нет, она на работе. Но если у  вас  что-то  срочное,  я  вам
объясню, как ее найти, это здесь, недалеко.
   - Собственно... - Олег замялся. - Самое главное я уже узнал. Раз  она
на работе, значит, все в порядке.
   - Что вы имеете в виду? - строго спросил жилец. - Что в порядке?
   - Видите ли, мы с ней вчера ужинали... Мне  показалось,  что  она  не
слишком привычна к той пище, которую мы ели. Но подумал я об этом только
потом, когда уже домой пришел. Вы ради Бога не подумайте, что я суюсь не
в свое дело, но мне показалось, что Ира голодает, и  если  это  так,  то
после того ужина ей могло стать плохо. Это довольно часто случается. Вот
я и заскочил узнать, все ли в порядке. А вы - ее отец?
   - Нет, молодой человек, Ирочкин отец давно умер. Я снимаю у нее  ком-
нату. И если вы не слишком торопитесь, я хотел бы с вами поговорить.
   - Да, конечно, - ответил Олег с  напускной  рассеянностью,  с  трудом
скрывая охватившее его ликование.
   Еще бы! Не он сам навязывается этому жильцу, не он сам лезет к нему с
разговорами и расспросами, а жилец идет на контакт по собственной иници-
ативе.
   - Тогда давайте пройдем в мою комнату, там нам будет удобнее.
   Да, по сравнению с комнатушкой, которую оставила за собой Ира, комна-
та Георгия Сергеевича напоминала царские хоромы. Самая  большая  в  этой
квартире, метров двадцать пять, с мягкой мебелью,  красивым  торшером  в
углу возле кресла, цветным телевизором и  двумя  окнами,  выходящими  на
парк. Не комната, а мечта.
   - Меня зовут Георгий Сергеевич, - представился жилец, усадив гостя  в
кресло и заняв место рядом с ним на диване. - А вас?
   - Олег. Или Алик, как вам удобнее.
   - Вы давно знаете Иру?
   - И да, и нет, - улыбнулся Олег. - Я наблюдаю за ней вот уже два  ме-
сяца, а заговорить решился только несколько дней назад.
   - Что значит "наблюдаю"? - нахмурился жилец. - Вы за ней следили, что
ли?
   - Да Бог с вами! - весело рассмеялся Олег, чувствуя внутри неприятный
холодок. Тихий незаметный жилец. А зрит в корень. - Я увидел Иру в  рес-
торане, где она работает, и обратил на нее внимание, потому что она уди-
вительно похожа на мою маму. Стал приходить туда специально, чтобы  пос-
мотреть на нее. Вот и все.
   - А вообще, молодой человек, чем вы занимаетесь? Кем работаете?
   - Охранник в частной фирме. Телохранитель. Наверное, в  ваших  глазах
это не очень почетно, да? - усмехнулся Жестеров.
   - Послушайте меня, Олег, - грустно сказал Георгий Сергеевич. - Я  да-
лек от мысли давать людям оценки и читать им мораль. Это не  моя  специ-
альность. Я самый обыкновенный бухгалтер и плохо понимаю, что такое  ох-
ранник в частной фирме. Я не знаю, плохо это или хорошо. У меня взрослые
дети, и я понимаю только одно: я ничего не понимаю в той жизни,  которая
сейчас имеет место. Я не понимаю своих детей, я не понимаю слов, которые
они произносят, разговаривая по телефону со своими друзьями, я не  пони-
маю Ирочкиных жильцов, всех этих Шамилей и Ильясов. Это какая-то  другая
жизнь, инопланетная, к которой мне уже, видимо,  не  приспособиться.  Но
даже в этой инопланетной жизни есть вещи, которые остались  незыблемыми,
и я хочу, чтобы вы это знали. Иру нельзя обижать. Вы меня поняли,  Олег?
Подумайте лучше сейчас и решите, уверены ли вы, что сумеете  не  обидеть
ее. И если не уверены, то я закрою за вами дверь, и  больше  вы  никогда
рядом с Ирой не появитесь.
   Жестеров внимательно посмотрел на жильца.
   - Я вас не понимаю, - спокойно произнес он. - О чем вы говорите?  По-
чему я непременно должен ее обидеть? Она что, жаловалась  вам  на  меня?
Она говорила вам, что я ее оскорбил, обидел? Извольте объясниться,  ува-
жаемый Георгий Сергеевич.
   - Не кипятитесь, молодой человек,  выслушайте  меня  спокойно.  Я  не
знаю, рассказывала ли вам Ира историю своей жизни. Если  рассказала,  то
вам и без того должно быть все понятно. Если же нет  -  просто  поверьте
мне на слово: она живет очень, очень трудно. Вы даже представить себе не
можете, как трудно она живет. Да, вы правы, она голодает.  Она  спит  по
четыре часа в сутки, а то и меньше, она пьет пустой  чай  без  сахара  с
черным хлебом, намазанным жутким дешевым маргарином. Она  очень  больна,
хотя, судя по всему, не отдает себе в этом отчета. Вы  видели  ее  лицо?
Поверьте мне, это не от избытка здоровья. Она плохо  одета,  потому  что
экономит каждый рубль. Она гордая девочка и почти никогда  не  принимает
угощение, хотя я, видит Бог, постоянно стараюсь подкормить ее, подсунуть
ей кусок получше и посвежее. Я ей никто, человек посторонний, случайный.
Как только моя бывшая супруга решит вопрос с разменом квартиры, я  съеду
отсюда. Но я хочу вас предупредить, что если, пока я еще здесь, я увижу,
что Ира страдает из-за вас, я приму меры.
   - Интересно, какие? - насмешливо спросил  Жестеров.  Этот  жилец  ему
нравился. Само направление разговора позволяло Олегу получить минимально
необходимую информацию, нужно было только плавно вывести беседу на  дру-
гого жильца, а значит, на "казанских".
   - А вы знаете, кто еще живет в этой квартире? - ответил Георгий  Сер-
геевич вопросом на вопрос.
   - Не знаю. А кто здесь живет?
   - Абсолютно криминальные личности. Ирочка этого, наверное, не  знает,
она мало бывает дома, зато я вижу и слышу очень многое, особенно по  ве-
черам, когда она работает в "Глории". Но до нынешнего момента наша  юная
хозяйка для них персона неприкосновенная, потому что она ни разу не дала
им повод подумать о себе... Словом, вы понимаете, что я имею в виду. Они
тоже имеют сердце и, как ни странно, понимают, что такое добро и что та-
кое зло. Поэтому, если вы Иру обидите, вам придется иметь дело  даже  не
со мной, а с ними. Что я? Немолодой и не очень здоровый одинокий бухгал-
тер, вам меня бояться нечего. А эти Шамили, Тофики, Рафики  и  Ильясы  -
публика совсем иного сорта, смею вас уверить. И за свою хозяйку они  вам
глотку перегрызут.
   Так, уже появились Тофики и Рафики. Это замечательно. Шамиль и  Ильяс
- жильцы, бывший и нынешний. Тофик - по всей  вероятности  Мамедов,  тот
еще фрукт. А Рафик? Это что-то новенькое.  В  материалах  по  разработке
группы неуловимого Аякса никакой Рафик пока не значился.  Надо  об  этом
порасспрашивать Георгия Сергеевича.
   - Господи, как их много! - шутливо поднял руки Олег. - И что, они все
здесь живут?
   - Нет, живет только один, Ильяс. Остальные - дружки, но бывают  здесь
регулярно. Что-то приносят, уносят,  какие-то  бумаги  передают.  Темная
публика, одним словом. Не думаю, что вам понравится иметь с ними дело.
   - Хорошо, Георгий Сергеевич, я вас понял и, в свою очередь, хочу  вас
заверить, что не собираюсь делать Ире ничего плохого. Напротив, я  хотел
бы, чтобы вы мне дали совет.
   - Совет? - удивился жилец. - О чем?
   - О том, как мне помочь Ире, не ущемляя при этом ее гордость и  само-
любие. Я уже успел заметить, что к любому предложению помощи  она  отно-
сится очень настороженно и даже враждебно. Но вы знаете ее лучше  и  на-
верняка можете мне подсказать, как и в какой форме я  могу  сделать  для
нее что-нибудь хорошее и полезное.
   - Вы действительно хотите помочь ей? - недоверчиво переспросил  Геор-
гий Сергеевич.
   - Конечно. Я, правда, не очень богат, но кое-какие  средства  у  меня
есть, и если бы вы мне подсказали...
   - Купите ей одежду. Вы сами видели, в каком старье она ходит. Ей ведь
только двадцать лет, ей хочется выглядеть не хуже других девушек.
   - Может быть, лучше давать ей деньги на продукты?  Вы  сами  сказали,
что она голодает.
   - Это бесполезно. Если дать ей в руки живые деньги, она тут же  побе-
жит покупать что-нибудь для сестер и брата.
   - Тогда, может быть, просто приносить ей продукты?
   - Вы забываете, Олег, она отвыкла от хорошей обильной пищи. Если  она
от детской жадности начнет есть все, что вы ей принесете, дело  действи-
тельно может кончиться больницей. У нее обмен, судя по всему,  нарушился
окончательно и бесповоротно.
   - Тогда я не понимаю. Как же она может столько работать, если голода-
ет? Она давно уже должна была слечь от слабости.
   - А сила духа? А воля, целеустремленность? Вы недооцениваете  Ирочку.
Это поистине удивительное существо. У нее железная воля к победе, и  эта
воля поддерживает ее силы, не дает ей  ослабеть  окончательно.  Повторяю
вам, Олег, единственно полезное, что вы можете сделать для нее, это  хо-
рошая одежда. Главное - теплые вещи, она зимой мерзнет.  Хорошая  обувь,
теплая и непромокающая. Поверьте мне, это будет лучше всего.  Но  я  еще
раз предупреждаю вас: если вы намерены облагодетельствовать  ее  на  три
дня и исчезнуть, лучше исчезните прямо сейчас. Я хочу, чтобы вы  посмот-
рели на ситуацию открытыми глазами, молодой человек. Ира ни разу  за  то
время, что я здесь живу, не приводила сюда мужчин. Полагаю,  что  она  с
ними и не встречалась, при ее образе жизни у нее нет на это ни  сил,  ни
времени, ни возможностей. Если вы сейчас просто протянете руку и прилас-
каете ее, она мгновенно привяжется к вам, влюбится. Она будет счастлива.
А вы? Зачем вам это нужно? Вы же не станете меня уверять, что она - кра-
савица, о которой вы мечтали  всю  свою  жизнь,  правда?  Она  -  бедная
больная некрасивая девочка, обремененная  четырьмя  инвалидами,  которые
еще много лет будут висеть на ней мертвым грузом,  как  ни  кощунственно
это звучит. Она бесконечно порядочна и честна, но вместе с тем она необ-
разованна и груба, дурно воспитана, у нее тяжелый характер. Вам все  это
очень быстро надоест. И что потом? Вы разобьете ей  сердце.  Разумеется,
мои специфические соседи вас разыщут и объяснят вам, что  вы  не  правы.
Они люди темпераментные, а понятие женской и мужской чести у них развито
хорошо, поэтому, полагаю, после их объяснений вы упокоитесь с  миром.  И
кому от этого будет хорошо? Ире? Вам? Нет. Поэтому  я  еще  раз  настоя-
тельно прошу вас, Олег, не делайте опрометчивых шагов,  пока  еще  можно
отступить. Я надеюсь, отступить еще можно? Он пристально посмотрел Олегу
прямо в глаза, и от этого взгляда Жестерову стало не по себе.
   - Разумеется, - пробормотал он. - Я подумаю над тем, что вы сказали.
   - Передать Ире, что вы приходили? Или не нужно?
   - Не нужно. Я же обещал вам подумать.
   - Вот и хорошо, - улыбнулся Георгий Сергеевич. - Я рад, что  вы  меня
поняли и мы нашли общий язык. Я провожу вас. Любопытный тип, этот  Геор-
гий Сергеевич. Вон как бросился свою хозяйку защищать! Смех и  грех.  Но
результатами встречи Олег Жестеров был очень доволен. Во-первых, он  ле-
гализовал свое появление в квартире Иры Терехиной. Во-вторых, он узнал о
том, что в команде "казанских" есть какой-то неучтенный  Рафик,  которым
следовало немедленно заняться. И в-третьих, Георгий  Сергеевич  сам  дал
Олегу в руки повод познакомиться с Ильясом. Повод чистый, абсолютно  без
риска и хорошо проверяемый. Прийти к Ильясу и спросить:
   - Слушай, я тут с твоей хозяйкой немножко... Того... А у вас там  со-
сед какой-то странный, стращать меня начал, дескать, ежели что  не  так,
так он тебя с дружками на меня натравит. Давай уж сразу по-мужски  пого-
ворим, чтобы потом не было мучительно больно.
   Не подкопаешься. Георгий Сергеевич в  любой  момент  подтвердит,  что
Олег с ним разговаривал именно об этом. И Ира подтвердит, что он за  ней
ухаживает. Если этот разговор построить тактически  грамотно,  то  через
два часа максимум они с Ильясом станут корешами. А  тут  уж  и  до  зна-
комства с Тофиками-Рафиками недалеко.
   Понедельник был плотно набит всякими мероприятиями научного и органи-
зационного характера, и ему пришлось перенести визит Веры на вечер. Нес-
колько раз в течение дня она звонила ему в кабинет и капризно  спрашива-
ла, когда можно приходить. Беда в том, что процедуру можно  было  делать
только натощак, поэтому обычно он старался принимать Веру в первой поло-
вине дня, чтобы не мучить ее голодом. Но сегодня  никак  не  получалось.
Был, правда, почти двухчасовой перерыв между совещаниями и  заседаниями,
но в это время по графику лаборатория была занята.
   Около семи часов к нему в кабинет заглянул техник.
   - Валерий Васильевич, я выключаю установку или вы еще будете работать
на ней?
   - Выключай, - кивнул он, не поднимая головы. - Только ключи  мне  ос-
тавь, я завтра с утра приду пораньше.
   Через десять минут техник принес ключи от лаборатории,  попрощался  и
ушел. Выждав немного, он достал из несгораемого шкафа  контейнер,  вышел
из кабинета, открыл лабораторию, снова включил установку и вставил  кон-
тейнер в специальное окошко прибора. Он не хотел, чтобы все вокруг  зна-
ли, что он принимает больных во внерабочее время.  Руководством  это  не
поощрялось.
   Вера ворвалась к нему в кабинет, вся перекошенная от гнева.
   - Ну, можно наконец делом заняться? - почти кричала она. - Я сейчас в
обморок упаду от голода!
   - Не кричи, пожалуйста, - спокойно заметил он. - Я же предлагал  тебе
перенести осмотр на завтрашнее утро. Я, милая, на службе нахожусь, а  не
в гостях у бабушки и своим временем не всегда могу располагать.
   - Как это на завтра? - возмутилась Вера. - Ты же сам говорил, что все
предписания врача нужно выполнять точно и аккуратно. Если  положено  се-
годня - значит, сегодня. А вдруг у меня там какая-нибудь болезнь  разви-
вается? Сегодня ты ее заметишь, а  завтра  уже  поздно  будет.  Нет  уж,
уволь. Пошли скорее в лабораторию, потом я наконец съем что-нибудь, а то
мне уже дурно.
   - Верочка, - мягко сказал он, - я ценю твое отношение к моим рекомен-
дациям, но во всем должна быть мера. Я осматриваю тебя регулярно и  уве-
ряю тебя, пока никаких оснований для беспокойства нет.
   Они уже стояли в лаборатории, и Вера поспешно раздевалась, прежде чем
лечь на каталку, которая автоматически ввезет ее в камеру.
   - А я слышала, что есть такие  болезни,  которые  развиваются...  как
это... а, вспомнила. Ураганно. За несколько часов. Вдруг у меня  что-ни-
будь такое будет? Сегодня ты это увидишь и примешь меры, а завтра, может
быть, уже и сделать ничего нельзя будет.
   - Успокойся, пожалуйста, - он начал раздражаться от  ее  глупости.  -
Если на тебя свалится ураганное развитие болезни, то это может с  равным
успехом случиться и на следующий день после осмотра. Не паникуй.  Разде-
вайся и ложись на каталку.
   "Она действительно будет сумасшедшей матерью, -  думал  он,  привычно
переодеваясь, опуская защитный экран и включая приборы.  -  Что  ж,  это
неплохо, значит, ребенка вырастит хорошего".
   Вернувшись в кабинет, Вера немедленно полезла в  сумку,  достала  бу-
терброд с сыром и большое красное яблоко и с наслаждением вонзила в соч-
ную мякоть фрукта свои крупные белые зубы.
   - Да, зайчик, я хотела с тобой поговорить. Только ты не пугайся.
   - Чего я должен пугаться? - Он недоуменно повернулся к ней,  оторвав-
шись от журнала, в котором делал запись.
   - Олег, мой муж, хочет, чтобы ты проконсультировал какую-то его  зна-
комую девицу. Ты ее примешь?
   - Да ты что, с ума сошла? - зашипел он, отшвыривая в сторону авторуч-
ку и захлопнув журнал. - Как это твой муж меня просит? Он что, все знает
о нас?
   - Не психуй ты, - спокойно отозвалась Вера, с аппетитом  жуя  бутерб-
род. - Он прекрасно знает, что я наблюдаюсь у врача, и не абы у  какого,
а у самого лучшего, у которого только московская элита лечится. А как ты
думал? Я и это должна была от него скрывать? Наоборот, я  всячески  под-
черкиваю, что к тебе очень трудно прорваться, что ты с трудом берешь но-
вых пациентов, поэтому я должна приходить к тебе  тогда,  когда  ты  мне
назначаешь, даже если мне или моему мужу это неудобно, иначе ты  вычерк-
нешь меня из списка своих больных. Ты - человек занятой, и если ты  наз-
начаешь мне на восемь или девять вечера, то я должна безропотно идти. Ты
что же, полагаешь, мне легко бегать к тебе на свидания по вечерам?
   - Ты уверена, что он ничего про нас не знает? - спросил он  уже  спо-
койнее.
   - Абсолютно. Олег уверен, что ребенок - от него.
   - А вдруг это хитрый ход? - снова забеспокоился он.
   - Какой ход? Что ты выдумываешь?
   - Вдруг он что-то заподозрил или видел нас с тобой  вместе  и  теперь
ищет повод, чтобы познакомиться с соперником?
   - Ой, ну прямо-таки! - расхохоталась Вера. - Повод ему нужен, как же.
Да если б он хоть краешком сознания  что-то  заподозрил,  ты  бы  сейчас
здесь не сидел. И без всякого повода. В этой конторе порядки крутые, как
при Сталине. Это во всей России перестройка, а у них там  не  Россия,  а
отдельное государство, вроде Ватикана в Риме. И перестройки там  никакой
не было, можешь мне поверить.
   - А что за девица? Родственница?
   - Нет. Просто знакомая.
   - Верочка, ты меня удивляешь, - он уже настолько справился  с  собой,
что даже смог улыбнуться - Какие это у женатого мужчины, без трех  меся-
цев отца, могут быть "просто знакомые"? Твой муж начал от  тебя  погули-
вать, а?
   - Да ладно тебе, - она деловито за