назначил служебное расследование, ты отстраняешься от  рабо-
ты. Вот цена твоим жертвам. Что делать будем?
   - Работать. - Она пожала плечами. - Отстранили - и пусть,  подумаешь.
Думать-то мне никто не запретит.
   - Ничего себе "подумаешь"! - взвился Гордеев. - Да ты понимаешь,  что
тебя уволить могут? И меня за компанию.
   Настя побледнела, и Виктор Алексеевич увидел, как у нее задрожали ру-
ки, до этого спокойно лежавшие поверх сложенных на столе фотографий.
   - Неужели так серьезно? - с ужасом спросила она.
   - Представь себе. Генерал прямо из мундира выпрыгивает от  праведного
негодования. Я ему, конечно, сказал, что все это с моего ведома и в  ин-
тересах службы, но он все равно будет проверять. Хотел бы я знать, какая
сука сделала эти проклятые снимки. Неймется же кому-то! Может,  контора?
Они тебя пасут?
   - Пасут, - кивнула Настя, - но как-то странно. В тот  день,  когда  я
была с Денисовым в ресторане, мне вечером позвонил тот тип, который  мне
всегда звонит, и мило так посетовал на то, что я, мол, себя  не  берегу,
на работе допоздна засиживаюсь. Я уверена была, что они за  каждым  моим
шагом следят, потому и сказала, что была не на работе, а в  ресторане  с
Денисовым. Хотела посмотреть на его реакцию. И вы  знаете,  мне  показа-
лось, что он удивился. У меня было четкое  ощущение,  что  он  этого  не
знал. Хотя если в этой конторе такая мощная конспирация, то он мог и  не
знать. Вы же знаете, чем выше уровень конспиративности, тем больше  идет
запаздывание информации. Ему просто к тому моменту об этом еще не  сооб-
щили, потому что время контакта не наступило.
   - Но если он к тому моменту не получил информацию, то  почему  думал,
что ты сидела на работе? С чего он это взял? - резонно возразил Гордеев.
- Если бы он совсем ничего не знал, то и не говорил бы ничего.
   - Тоже верно, - согласилась Настя. - Потому я и говорю, что  они  ка-
кие-то странные. Скорее всего у них, как и  в  любой  организации,  есть
случайные люди, дураки, халтурщики, лентяи. Они меня проспали,  когда  я
выходила с работы, а потом просто наврали своему хозяину, вот и все.
   - Похоже, - кивнул Виктор Алексеевич. - Значит, снимки делали не они.
Тогда кто же? Федералы?
   - Вполне возможно, если они со своей стороны разрабатывают Денисова и
ходят за ним по пятам.
   - И среди них попалась какая-то гадина, которая выяснила, с кем Дени-
сов ходил в ресторан, и не удержалась от удовольствия сделать  тебе  па-
кость. У тебя там что, враги завелись?
   - Не знаю. - Она недоуменно покачала головой. - Вроде я ни с кем  ни-
чего не делила. Я вообще с ними мало общалась.
   - Ну, мало - не мало, а результат налицо, - вздохнул Гордеев. -  Лад-
но, рассказывай, что полезного узнала у своего Денисова.
   Она подробно пересказала начальнику свой разговор с Эдуардом Петрови-
чем.
   - Получается, что у Шоринова есть группа специалистов, которые  пыта-
ются воссоздать изобретение профессора Лебедева, но без его архива у них
ничего не получалось. Они нашли вдову Лебедева и хотели купить у нее ар-
хив за миллион долларов, но в последний момент передумали  и  решили  ее
убить, чтобы не платить денег. Почему-то женщина приехала на встречу  не
одна, с ней в машине находилась бывшая любовница  Денисова  с  маленьким
ребенком. Убили всех троих. И если Тарадин не ошибся, то убийцы -  Нико-
лай Саприн и Тамара Коченова. Так что тут мне все понятно и уже  неинте-
ресно.
   - Хорошенькое дело, - хмыкнул Гордеев. - Убийцы на свободе гуляют,  а
ей неинтересно.
   - Ну, Виктор Алексеевич, не придирайтесь. Вы же понимаете, мне ловить
неинтересно, мне интересно вычислять: КТО? А когда понятно, кто и  поче-
му, дальше уже дело техники. Это не мое.
   - А что в данном случае твое?
   - Мое - контора. Этот глупый эпизод с людьми, которые меня  упустили,
навел меня на мысль о том, что контора не так уж неуязвима, как  я  при-
выкла думать. У нее есть слабые места, нажав на которые, ее можно разва-
лить. Вот это - мое. И еще одно... Только вы не ругайтесь, ладно?
   - Да куда уж дальше ругаться, хуже, чем сейчас, все равно  не  будет.
Выкладывай.
   - Ольга Решина. Она, с одной стороны, знакома  с  Тамарой  Коченовой,
замешанной в убийстве вдовы Лебедева. С другой стороны,  она  связана  с
Шориновым, который финансирует работу над препаратом. И она - врач, кан-
дидат медицинских наук.
   - Ты думаешь, она входит в эту таинственную группу специалистов?
   - Ну... А вдруг? У меня есть кое-какие идеи.
   - Ох, Настасья! - вздохнул Виктор Алексеевич. - Тебя, видно, не пере-
делать. Только не забывай, что, ты от работы отстранена. Оружие сдай.  И
будь осторожна, я тебя прошу.
   - Я постараюсь, - очень серьезно ответила Настя.
   Она разложила на столе фотографии, сделанные неизвестным доброжелате-
лем, и стала внимательно их изучать. Интерьер ресторана она помнила пло-
хо, потому что так нервничала из-за разговора с Денисовым, что по сторо-
нам не оглядывалась. А вот улицу перед рестораном представляла себе  до-
вольно хорошо. Где-то там, на этой улице, стоял  человек  и  снимал  их,
когда они спускались по ступенькам с высокого крыльца.
   Одна из фотографий привлекла ее внимание какой-то неправильной формой
кадра. Вглядевшись, она сообразила, что объектив захватил не только ее с
Денисовым, но и закругленный край рамы бокового  автомобильного  стекла.
Значит, снимали из машины.
   Настя схватила телефон и набрала внутренний номер Гордеева.
   - Виктор Алексеевич, можно мне отлучиться на полчасика?
   - Да хоть вообще уходи, - проворчал полковник. - Ты же отстранена  от
работы.
   - Ах да, я и забыла.
   Ей стало обидно, и обида вдруг показалась ей такой нестерпимо острой,
что даже слезы выступили на глазах. Но Настя быстро опомнилась  и  взяла
себя в руки. Ну, отстранили. С кем не бывает! Она была уверена, что  все
обойдется, потому что не чувствовала за собой никакой вины и  не  хотела
верить в то, что ее вот так запросто несправедливо уволят. Не может это-
го быть.
   Она вышла на улицу и зашагала в сторону Садового кольца. До ресторана
- минут пятнадцать, и она с удовольствием подумала  о  том,  что  прогу-
ляться по солнечной погоде не только приятно, но  и  полезно.  Дойдя  до
ресторана, она вытащила из кармана сделанную из машины фотографию и ста-
ла прикидывать, где должен был находиться снимающий, чтобы  поймать  тот
ракурс, который получился. Ей пришлось перейти на противоположную сторо-
ну, и она с удивлением обнаружила, что стоит буквально в двух метрах  от
автобусной остановки. Ничего себе! Как же  здесь  могла  стоять  машина?
Ведь правилами дорожного движения  запрещено  парковать  автомобили  так
близко от остановки. А водитель должен был стоять здесь достаточно  дол-
го...
   Настя подняла голову и внимательно изучила номера маршрутов,  которые
здесь останавливались. Один из номеров был обозначен красным цветом, это
был очень короткий маршрут, по которому автобусы ходили только с  18  до
23.30, чтобы разгрузить пассажиропоток между Театральной площадью и мет-
ро "Новослободская". По ходу маршрута находились Большой и Малый театры,
кинотеатр "Россия", где ныне располагались ресторан  и  дискобар,  Театр
оперетты, МХАТ, музыкальный театр имени Станиславского и Немировича-Дан-
ченко, а неподалеку от конечной остановки - Театр Советской  Армии  (те-
перь, правда, он назывался как-то  по-другому),  поэтому  те,  кто  этим
маршрутом пользовался, называли его просто "театральным". И Настя  поду-
мала, что это именно то, что ей нужно.
   Поскольку день начался с неприятностей, то глупо было  бы  надеяться,
что ей повезет с первой попытки. На "театральном" маршруте работали  че-
тыре автобуса, больше и не было нужно, поскольку дорога  от  Театральной
площади до станции "Новослободская" занимала не более двадцати минут,  а
иногда и намного меньше. Водители должны были подойти к  пяти  часам,  и
Настя терпеливо ждала, устроившись в комнатушке диспетчера.
   Трое из четырех водителей были из Тернополя, приехали в Москву на за-
работки. Жили они, по-видимому, где-то в одном месте, потому что в  парк
явились одновременно, что-то оживленно обсуждая на ходу.
   - Був, був такий, - закивал самый старший из них, толстый добродушный
украинец. - Помнишь, Петро? Я тоби ще казав, який дурный водила,  стоить
поперек ходу.
   - А не помните, какая была машина? - с надеждой спросила Настя, глядя
по очереди то на толстяка, то на молодого парня, которого толстяк  назы-
вал Петром.
   - Та вроде синяя, а може, черная, - развел руками толстяк. -  Темнело
вже. Но "Москвич", оце точно.
   - Вы, девушка, лучше у дяди Кости спросите, - сказал Петро, у которо-
го оказалась неожиданно чистая русская речь. - Он у нас мужик  принципи-
альный, нарушениям спуску не дает. Если он этот "Москвич" видел, то  на-
верняка номер запомнил, чтобы потом в ГАИ жалобу накатать.
   Радость Настина оказалась преждевременной, потому что выяснилось, что
дядя Костя, четвертый водитель с "театрального" маршрута, со  вчерашнего
дня лежит с тяжелым бронхитом. Она взяла его адрес и поехала  на  другой
конец Москвы, в Бирюлево.
   Жил дядя Костя в плохоньком панельном доме с окнами на железную доро-
гу, по которой то и дело грохотали проходящие поезда. Дверь  ей  открыла
симпатичная девчушка лет восьми с короткой стрижкой и озорными  глазами.
Впрочем, факт открытия двери можно было считать чисто условным, так  как
на дверь была наброшена цепочка, которую девочка не сняла.
   - Вам кого? - звонко спросила она.
   - Константин Федорович дома?
   - Он болеет, - с вызовом сообщила девочка, но пройти не предложила. -
А вы кто?
   - А я - Настя. Константин Федорович - твой дедушка?
   - Вы что! - с презрением фыркнула маленькая хозяйка. - Он мой папа.
   - Так ты, может быть, спросишь у папы, можно ли мне войти?
   - А зачем?
   - Мне нужно с ним поговорить.
   - А о чем?
   Настя начала терять терпение.
   - Скажи, пожалуйста, а мама дома? - спросила она.
   - А зачем вам мама? - последовал вопрос, которого вполне  можно  было
ожидать.
   - Попрошу у нее разрешения войти, если ты не пускаешь меня в дом.
   Из глубины квартиры послышался хриплый простуженный голос:
   - Машенька! Кто пришел?
   - Тетя Настя! - оглушительно звонко откликнулась девочка.
   - Константин Федорович, я к вам, - тут же встряла Настя,  поняв,  что
пора брать инициативу в свои руки, иначе  препирательства  с  осторожной
Машенькой могут слишком затянуться.
   Через минуту она уже была  в  квартире,  сидела  на  кухне  вместе  с
больным дядей Костей, а в чашке перед ней дымился крепкий ароматный чай.
Константин Федорович  оказался  щуплым  невысоким  мужичком  с  обширной
плешью и угрюмым лицом. Настя, ориентируясь на  "дядю  Костю",  как  его
назвал молодой водитель, думала, что это связано с  большой  разницей  в
возрасте. Но теперь, глядя на его лицо, понимала,  что  в  слово  "дядя"
вкладывалось чуть насмешливое уважение к человеку, который во всем стре-
мится к порядку, не терпит нарушений и чувствует себя всегда правым. Та-
кие люди, она знала, бывают невероятно занудливыми и дотошными, но в  то
же время порядочными и очень добрыми.
   - Вы не обижайтесь на Машеньку, - извиняющимся тоном говорил  хозяин.
- Их в школе так пугают ворами и грабителями, что она запросто никому не
открывает.
   - Это хорошо, - похвалила Настя. - Лишняя предосторожность никогда не
помешает, особенно когда она дома одна.
   Она с любопытством разглядывала хозяина квартиры. Он выглядел лет  на
пятьдесят, и было странно думать, что у него такая маленькая дочка.
   - Константин Федорович, - начала она, - вы не помните  темный  "Моск-
вич", который три дня назад стоял прямо на остановке напротив грузинско-
го ресторана?
   - Ну, слава Богу, - хрипло закашлялся дядя Костя, - наконец-то на них
управу нашли. Совсем совесть потеряли, правила будто не для них  писаны,
паркуются где ни попадя.
   - Значит, помните? - обрадовалась Настя.
   - А то. В первый раз подъезжаю - стоит, придурок, другого  места  ему
нет. Я ему сигналю, мол, подай вперед, дай с остановки выехать. Он прое-
хал несколько метров вперед, а потом гляжу в зеркало, он опять назад по-
дался. Через полчаса или минут, может, через сорок я снова к этой  оста-
новке подъезжаю, а он стоит! Нет, ну вы подумайте! И  опять  встал  так,
что мне не выехать. Ну, тут уж я со злости и номер его запомнил. Мы, во-
дители, на лицо-то не смотрим, для нас номер - визитная карточка. Думал,
если в третий раз будет тут стоять, когда я подъеду, не поленюсь,  выйду
и ГАИ вызову. Таких наглецов учить надо.
   - Надо, - согласилась Настя. - А номер не забыли?
   - М 820 ЕВ.
   - А водителя не разглядели?
   - Нет. Я ж не знал, что понадобится. Номер есть - этим все сказано.
   - Конечно, если за рулем хозяин машины. А если нет?
   - Так она что, ворованная? В угоне?
   - Не знаю, проверять будем. Но вам,  Константин  Федорович,  огромное
спасибо. Вы даже не представляете, как много вы для меня сделали.
   - Да чего же я такого особенного сделал-то? - удивился дядя Костя.  -
Номер только запомнил.
   - Хотите, правду скажу? - внезапно спросила Настя.
   Она и сама бы, наверное, не смогла объяснить, отчего ей вдруг захоте-
лось сказать правду этому простуженному, небритому, угрюмому дяде Косте.
Может, оттого, что он был неравнодушным.
   - Понимаете, человек, который сидел в машине, меня фотографировал,  а
сегодня прислал эти фотографии ко мне на работу. Теперь у меня  неприят-
ности, но я хочу его найти, чтобы спросить: а зачем он это сделал?
   - На работу прислал? - удивленно переспросил дядя Костя. - Для  чего?
Он вас с любовником, что ли, застукал?
   - Если бы с любовником, тогда бы он снимки  мужу  послал,  а  не  на-
чальству моему.
   - Тогда я не понимаю. В этих снимках что-то  неприличное?  Что  можно
сфотографировать на улице такое, чтоб у человека неприятности были?
   - А я вам объясню, Константин Федорович.
   Я хочу поймать и вывести на чистую воду одного  крупного  преступного
деятеля. Для этого мне нужно было получить кое-какую информацию. А у ко-
го я могу получить такую информацию? Только у преступников.
   Вот я с одним из них и пошла в ресторан, овцой прикинулась, чтобы вы-
ведать то, что мне нужно. А теперь мои начальники собираются  меня  уво-
лить за связь с преступным миром. За коррупцию, одним словом. Понятно?
   - Вот гад! - от души крякнул шофер. - Я прямо как чуял, что этот  во-
дитель - сволочь. Жалко, не вылез тогда, ГАИ не вызвал. Может, он бы уе-
хал, не успев вас сфотографировать.
   - Да нет, дядя Костя, не жалко, наоборот, хорошо, что вы его не  тро-
нули.
   - Это почему же?
   - А потому, что сфотографировать меня он все равно успел бы, но тогда
я бы вас не нашла и номер его машины не узнала. Понимаете, среди  фотог-
рафий была одна, по которой точно видно, что он снимал из машины. Я пош-
ла к ресторану и нашла то место, откуда велась  съемка.  Оказалось,  что
это прямо в двух метрах от остановки. Вот тогда я и стала искать водите-
лей "театрального" маршрута. И вас нашла. А вы номер вспомнили. Если  бы
он не успел сделать именно этот снимок, я бы так ничего и не узнала. Так
что все к лучшему.
   - Ну, если так, - закивал  Константин  Федорович,  -  тогда  конечно.
Все-таки жалко мне вас.
   - Почему? - рассмеялась Настя.
   - Вы такая худенькая, бледненькая, с виду болезненная. У какого  мер-
завца на вас рука поднялась? Это ж все равно что  ребенка  обидеть,  вот
хоть Маняшку мою. Все едино. Женщину обижать - последнее дело.
   - Спасибо вам, - тепло сказала она, чувствуя, как в груди поднимается
волна благодарности к этому простому угрюмому мужику. - А за меня вы  не
переживайте, я только с виду хлипкая, а так - ничего еще, крепенькая.
   Из квартиры Константина Федоровича Настя дозвонилась до  Короткова  и
попросила его найти сведения о хозяине темно-синего или черного "Москви-
ча" М 820 ЕВ. На работу возвращаться было поздно, да и незачем, учитывая
утренние события. Она распрощалась с дядей Костей и его бдительным чадом
и поехала домой.
   Ее удивила огромная толпа пассажиров на платформе  метро  на  "Киевс-
кой", где она делала пересадку на свою ветку. Оказалось, что  по  техни-
ческим причинам поезда на арбатско-покровской линии идут  с  увеличенным
интервалом, который вместо обычных полутора минут растянулся аж до двад-
цати. Голос, доносящийся  из  громкоговорителя,  настоятельно  советовал
пассажирам пользоваться наземным транспортом, но Насте этот совет  никак
не годился - до "Щелковской" наземным транспортом она бы  добиралась  до
утра. Поэтому она терпеливо ждала поезд, предусмотрительно пристроившись
прямо перед солидным мужчиной с внушительным животом. На лице у  мужчины
была написана такая ярая решимость вбиться в  переполненный  вагон,  что
Настя не сомневалась: он будет переть  с  мощью  разгневанного  слона  и
втиснет ее в поезд, даже если чисто теоретически это будет казаться  не-
возможным. Так и вышло. На первый взгляд в вагонах  подошедшего  наконец
поезда не было ни одного свободного сантиметра,  но  дядечка  с  животом
свою функцию выполнил добросовестно и Настины надежды оправдал.
   В вагоне было душно, и очень скоро Настя почувствовала знакомое  про-
тивное головокружение и легкую дурноту. У нее были слабые сосуды, и  ду-
хоту и давку она переносила плохо. В обычной ситуации она в таких случа-
ях выходила из поезда на ближайшей станции и отсиживалась  на  скамеечке
на прохладной платформе, дожидаясь, пока дурнота отступит. Но сейчас она
боялась рисковать. Поезда ходили редко, а второго "живота"  может  и  не
подвернуться. Она решила терпеть.
   После "Измайловского парка" толпа несколько поредела, и Насте удалось
свободно вздохнуть. На "Щелковской", когда она уже поднялась по лестнице
в подземный переход, она услышала сзади:
   - Девушка! Девушка в голубой куртке!
   Она обернулась и увидела женщину средних лет, которая делала  ей  ка-
кие-то знаки.
   - Вот. - Женщина протянула ей кошелек. - Вы обронили.
   Настя с удивлением взяла кошелек. Как она могла его обронить? Как  он
мог выпасть из застегнутой на "молнию" сумки?
   - Спасибо, - растерянно сказала она женщине и  стала  засовывать  его
обратно, все еще не понимая, что произошло.
   - А у вас еще что-то выпало, - заметила глазастая дама. - Вон,  сига-
реты.
   Настя опустила глаза и увидела прямо у себя под ногами пачку сигарет.
Она судорожно провела рукой по дну сумки.  Так  и  есть,  дно  разрезано
чем-то острым. Только этого не хватало! Она отошла в сторонку, поставила
сумку на пол, присела рядом на корточки и  стала  проверять  содержимое.
Главное - удостоверение. Слава Богу, оно оказалось на месте - в  застег-
нутом на кнопку внутреннем карманчике. Кошелек и удостоверение  уцелели,
а все остальное уже не так важно. Но странный нынче вор пошел,  подумала
она, перебирая на ощупь вещи и папки с бумагами. Кошелек не взял, а  за-
чем тогда разрез делал? Может, собрался, но не успел?  Пассажиры  начали
выходить толпой, в вагоне стало намного свободнее, и лезть в сумку стало
опасно.
   Домой она пришла расстроенная, главным  образом  из-за  сумки.  Настя
привыкла к ней, носила ее уже три года, а  другой  такой  же  большой  и
удобной сумки у нее не было. Придется покупать новую,  а  это  трата  не
только денег, но и времени. Надо же, как все неудачно!
   - Ася, тебе с работы звонили, - сообщил Алексей.
   - Кто?
   - Не знаю, он не представился. Просил передать, чтобы ты завтра с ут-
ра была на месте и написала какое-то объяснение.
   - Понятно.
   Служебная проверка, обещанная генералом, началась.
   Юрий Оборин подумал, что сглазил сам себя. Стоило ему три  дня  назад
сказать Ольге о том, как хорошо он себя чувствует, как  снова  вернулись
головные боли, а гнусная тахикардия  заставляла  сердце  выпрыгивать  из
грудной клетки, мешая заснуть. Голова, правда, работала по-прежнему  ин-
тенс