мо  и
скрыться.
   Достав из кармана радиотелефон, он  позвонил  сестре.  Занято.  Снова
набрал номер. Снова занято. Он оглянулся, выискивая такое место, с кото-
рого можно было бы заметить выходящего из переулка старика, не  бросаясь
при этом ему в глаза. Место такое нашлось, но для  того,  чтобы  к  нему
подъехать, пришлось произвести ряд хитрых маневров. Заняв наконец  удоб-
ную позицию, Александр снова набрал телефон Насти.  На  этот  раз  номер
оказался свободен, но в ту же  секунду  он  увидел  старика.  Тот  шагал
по-прежнему неторопливо, засунув руки в карманы плаща и втянув голову  в
плечи.
   - Алло, - послышался в трубке Настин голос.
   - Это я, - быстро произнес Каменский, не сводя глаз с щуплой фигурки,
то и дело сливающейся с темнотой.
   - Откуда ты звонишь?
   - Из машины. Я, похоже, вижу сейчас  того,  с  кем  встречается  твой
"Москвич". Ехать за ним?
   - Погоди. Кто это?
   - Старикашка лет под семьдесят. Может такое быть?
   - Может. Откуда он взялся?
   - Тришкан зашел в какое-то заведение, пробыл там около получаса,  по-
том уехал. Я остался ждать, кто оттуда выйдет. Сначала вышел парень, та-
кой, знаешь ли, крутоватый, я его пропустил. Потом вышел этот старичок и
прямиком направился в автомат. Я кинулся тебе звонить, а у тебя все вре-
мя занято было. Вот сейчас он из автомата вышел и идет  к  троллейбусной
остановке. Мне ехать за ним?
   - Ни в коем случае. Он тебя сразу заметит. Спасибо тебе, Санечка. По-
езжай домой.
   Настя повесила трубку и перевела дыхание. Вот, значит, он какой, этот
приятный баритон. Старикашка лет под семьдесят. Но хитер.  И  осторожен.
Поздним вечером по полупустым улицам его не выследишь, не  засветившись.
Правильно она сделала, что отпустила Сашу домой. Ей  голыми  руками  эту
контору все равно не свалить. Но сделать так, чтобы они перестали к  ней
цепляться, она сможет. Этот старик затеял с ней игру амбиций?  Пожалуйс-
та. После ее ответного хода у него надолго пропадет желание с ней сорев-
новаться.
   Но прежде чем делать этот ответный ход, нужно понять, что за интрижку
сплел Виктор Тришкан. Почему так получилось, что он фотографировал ее  с
Денисовым, а старик ничего об этом не знает? Зачем Тришкан послал фотог-
рафии на Петровку? Двурушничает? Работает еще на кого-то?
   И какое отношение ко всему этому имеет девятый свидетель, чьи коорди-
наты кто-то стер из ее компьютера?
   Среди множества дел, которыми занимался Игорь Лесников, было  и  дело
об убийстве депутата Государственной Думы Самарцева. Круг  подозреваемых
удалось очертить довольно быстро, но у всех  оказалось  алиби.  Следова-
тель, которому было поручено расследование,  решил  действовать  в  двух
направлениях одновременно: искать новых фигурантов и тщательно  перепро-
верить алиби уже имеющихся.
   Прежде чем начинать грандиозный поход по всему городу в поисках  фак-
тов, удостоверяющих или опровергающих выдвинутые  подозреваемыми  алиби,
Лесников, как обычно, пришел к Коле Селуянову.
   - Помоги маршрут составить, - попросил он. - Вот адреса самих  подоз-
реваемых, вот места, где они якобы были в момент убийства. А вот  это  -
адреса людей, которые их там видели.
   - Конечно, - театрально вздохнул Селуянов, - как маршрут составить  -
так я, а как вкусную еду кушать - так сами.
   Селуянов уже давно развелся с женой, жил один, а  поскольку  готовить
не умел совершенно, то вопрос о домашней стряпне был для него  болезнен-
ным. Он постоянно ходил голодный, потому что не только  не  умел  вкусно
готовить, но и не умея есть невкусную еду.
   Он положил перед собой бумажки с адресами, в  которых  ориентировался
безошибочно даже без карты.
   - Вот эти, - он поставил карандашом галочки напротив четырех адресов,
- в одном районе, начать можно с них, тем более что из центра туда удоб-
но добираться. Вот смотри, сначала этот адрес, на  улице  Мошела,  потом
перебираешься сюда, на МиклухоМаклая, потом на Профсоюзную и дальше  по-
вернешь направо и доберешься до Нахимовского. С этим районом все.  Потом
вернешься снова на Профсоюзную...
   За три минуты он составил для Лесникова оптимальный маршрут,  который
охватывал все нужные ему адреса.
   - И что я буду иметь за мою сказочную доброту?
   - Что хочешь, - скупо улыбнулся Игорь.
   - А что у тебя за адрес на Больших Каменщиках?
   - Человек, вместе с которым подозреваемый в день  убийства  ездил  за
город дачу смотреть.
   - Тогда у меня к тебе просьба будет. Где-то на этой улице есть  чело-
век, который был свидетелем по делу об изнасиловании или убийстве. Я  не
знаю точно, о каком преступлении идет речь, но  свидетель  такой  должен
быть. Поспрашиваешь?
   - О чем речь? Конечно.
   До улицы Большие Каменщики Игорь Лесников добрался только к вечеру. В
соответствии с составленным Селуяновым маршрутом это был один из послед-
них адресов, где ему надо было побывать. Лесников устал и был  чертовски
голоден, поэтому, прежде чем идти на квартиру к  некоему  Голубцову,  он
заскочил в первую попавшуюся забегаловку и второпях проглотил пару соси-
сок с кетчупом и маринованным огурцом. Еда была убойная, даже при  жела-
нии причинить желудку максимальный вред трудно было бы подобрать что-ли-
бо более удачное. Сосиски были переперченные, а огурцы  состояли,  каза-
лось, из сплошного уксуса. Приступ гастрита Игорь  себе  обеспечил  и  с
чистой совестью отправился навещать гражданина Голубцова.
   Тот, по счастью, оказался дома и принял Лесникова вполне дружелюбно.
   - Но ведь меня уже следователь допрашивал, - удивленно говорил он.  -
И я ему все рассказал о том, как мы с Дроздецким ездили за город.  Разве
этого не достаточно?
   Дроздецкий был одним из подозреваемых в убийстве депутата  Самарцева.
При первой же беседе  с  работниками  милиции  он  заявил,  что  в  день
убийства вместе со своим знакомым Голубцовым ездил за город.
   Голубцов это подтвердил, но теперь следовало проверить все еще раз.
   - Видите ли, - мягко начал Игорь, - для нас, работников милиции, это-
го более чем достаточно. Но ведь речь идет об  убийстве  депутата  Госу-
дарственной Думы, а это означает, что к делу  будет  приковано  внимание
журналистов, которых хлебом не корми - дай только уличить милицию в том,
что она чего-то не знает. Поэтому по делам такого  рода  нам  приходится
собирать множество самой мелкой и незначительной информации, чтобы нашей
желтой прессе не удалось заявить, что, мол, следователь об этом не спро-
сил, да об этом забыл, да на что-то внимания не обратил. Понимаете,  что
я имею в виду?
   - Конечно, конечно, - торопливо согласился Голубцов.  -  Спрашивайте,
пожалуйста.
   - Итак, вы утверждаете, что в день, когда произошло убийство депутата
Самарцева, вы ездили за город. Когда точно это было?
   - Это было... - Голубцов на мгновение задумался. - Это было в  суббо-
ту, 7 октября.
   - Поездка планировалась заранее?
   - Не то чтобы заранее... - Он пожал плечами. - Накануне,  в  пятницу,
мне позвонил Дроздецкий и сказал, что готов поговорить со мной о покупке
моей дачи, но предварительно хотел бы ее посмотреть. Он спросил,  удобно
ли мне будет съездить с ним на дачу в субботу. Я ответил,  что  пока  не
знаю, это будет ясно только в субботу ближе к обеду. На  следующий  день
часов около двенадцати дня мне стало понятно, что вторая половина дня  у
меня свободна, и я сам позвонил Дроздецкому и сказал, что можно ехать.
   - Куда вы ему звонили? Домой или на службу?
   - Домой. Какая ж служба в субботу.
   - Продолжайте, пожалуйста.
   - Мы договорились встретиться, я подъехал к площади Восстания,  Дроз-
децкий меня уже ждал. Он пересел в мою машину, и мы поехали. Чего ж  зря
бензин жечь на двух тачках.
   - В котором часу это было?
   - Мы договаривались встретиться в половине третьего. Насколько я пом-
ню, я приехал минут на пять раньше...
   И так шаг за шагом, минута за минутой. К концу разговора Лесников хо-
тел только одного - прийти домой и лечь спать. Проверка алиби - одна  из
самых сложных задач, требующая точности и  скрупулезности.  Впоследствии
каждое слово этого Голубцова надо будет сопоставить с показаниями  Дроз-
децкого и решить, считать алиби доказанным или  нет.  При  этом  следует
иметь в виду, что у добросовестных людей показания об одном и том же со-
бытии обязательно должны различаться, но степень этих различий не должна
превышать предел допустимого. Когда различий слишком много, это  так  же
подозрительно, как и тогда, когда их слишком мало или нет вовсе.
   - В котором часу вы вернулись в Москву?
   - По-моему, часов около девяти. Мы вместе доехали до площади  Восста-
ния, где Дроздецкий оставил свою машину. Попрощались, он пересел в  свой
автомобиль, и мы разъехались. Вот и все.
   - Хорошо, Василий Викторович, спасибо вам за  помощь.  А  теперь  еще
несколько вопросов, не относящихся к делу. Вы позволите?
   - Прошу, - широко улыбнулся Голубцов.
   - Скажите, Василий Викторович, вы давно живете в этом районе?
   - Да уж лет двадцать.
   - Многих, наверное, знаете?
   - Конечно.
   - Вам никто не рассказывал недавно об изнасиловании и убийстве?
   - О каком изнасиловании? - не на шутку испугался Голубцов.  -  Почему
мне должны были рассказывать?
   - Да вы не волнуйтесь, - поспешил успокоить его  Лесников.  -  Просто
нам известно, что где-то на вашей улице живет человек, который был  сви-
детелем, его даже милиция опрашивала сразу после преступления.  Понимае-
те, он дал очень ценные показания, следователь хочет с ним поговорить, а
тот работник милиции, как назло, растяпой оказался, бумажку  с  адресами
потерял. Вы представляете? Теперь тех свидетелей по всему городу  разыс-
киваем. А милиционер помнит, что этот человек живет на Больших  Каменщи-
ках, только ни номера дома, ни фамилии нет. Вот беда!
   - Нет, - покачал головой Голубцов, - не слышал. Но вы  оставьте  свой
телефон, если что узнаю - позвоню.
   - Вот спасибо.
   Игорь быстро черкнул на листке  номер  телефона  и  протянул  хозяину
квартиры.
   - Всего вам доброго, Василий Викторович. Приятно было познакомиться.
   Едва закрыв дверь за Лесниковым, Василий Викторович Голубцов  ринулся
к телефону.
   - Они меня ищут! - в панике заговорил он, когда Дроздецкий снял труб-
ку. - Они приходили ко мне.
   - Тихо, тихо, давай по порядку. Кто к тебе приходил?
   - Опер с Петровки. Твое алиби проверял.
   - Ну и что? Ты все ему рассказал, как мы договаривались?
   - Да, слово в слово. А потом он спросил, не знаю ли я человека на на-
шей улице, который был свидетелем по делу об изнасиловании.
   - А ты что?
   - Сказал, что не знаю.
   - Ну и умница. Чего ты паникуешь-то? Ты не знаешь и никто  не  знает.
Улица большая, домов на ней много. Не дергайся, спи спокойно.  Твой  па-
рень из Южного округа бумажки все уничтожил?
   - Говорит, что все.
   - Ну вот и славно. Как было сказано в одном бессмертном произведения?
Нет бумажки - нет и человека.
   Однако словами из знаменитого романа Дроздецкий только пытался  успо-
коить своего приятеля Голубцова. Убийство депутата было следствием  кол-
лективно принятого решения, роль исполнителя возложили  на  Дроздецкого,
человека весьма богатого, но не особо искушенного в организационных воп-
росах. Вместо того, чтобы позаботиться об алиби заранее, Дроздецкий поз-
вонил Голубцову уже тогда, когда первые слова следователю были сказаны и
хода назад не было. Голубцов был мужиком надежным и никогда не подводил.
И надо ж было такому случиться, что именно в тот день  он  находился  по
каким-то своим делам в Южном округе и оказался неподалеку от того места,
где было совершено преступление. И не просто оказался там, а еще и видел
каких-то парней, которые приставали к девочке. Конечно,  менты  записали
его координаты. И это сводило на нет все алиби Дроздецкого,  который  не
моргнув глазом заявил, что ездил в день убийства депутата за город вмес-
те с Голубцовым смотреть дачу. Ситуация сложилась пиковая, и  выхода  из
нее было только два. Или менять данные следователю показания,  или  уби-
рать Голубцова из милицейских бумажек. Второе оказалось более предпочти-
тельным, ибо первое просто не имело смысла.
   Каким же образом менты докопались до свидетеля на Больших Каменщиках?
Ладно, не в том суть. Плохо, что Голубцова могут узнать и милиционеры, и
другие свидетели. Раз уж до улицы добрались, то и до человека дотянутся.
Значит - что? Правильно, нужно сделать так, чтобы узнавать в случае чего
было некого. Показания Голубцов дал какие нужно, а больше в  нем  надоб-
ности нет. Слова из романа, конечно, правильные, но слова из жизни - еще
вернее. А по жизнито, а не по книжкам, один крупный политик так говорил:
"Нет человека - нет проблемы". Вот то-то и оно.


   ГЛАВА 18

   Когда Михаил Владимирович Шоринов позвонил Ольге, та уже спала  креп-
ким сном, положив голову на согнутую руку мужа. Услышав трель телефонно-
го аппарата, она моментально проснулась  и  испуганно  схватила  трубку,
опасаясь, что Бороданков услышит звонок.
   - Алло, - произнесла она едва слышным шепотом.
   - Ты можешь говорить? - услышала она голос Шоринова.
   - Подожди минуту, я выйду в другую комнату.
   Она осторожно вылезла из-под одеяла, нащупала очки на тумбочке  возле
кровати, взяла телефон и потащила его за собой в гостиную. С самого  на-
чала она была противницей параллельных аппаратов, установленных по  всей
квартире, как у большинства их знакомых. Она предпочитала  один  аппарат
на длинном десятиметровом шнуре. Всю жизнь Ольга Решина  совершала  пос-
тупки, находящиеся за пределами одобряемых обществом моральных  норм,  и
это приучило ее быть осторожной и избегать ненужного риска.
   В гостиной было холодно. Саша вечером  много  курил,  и,  укладываясь
спать, они оставили окно открытым, чтобы проветрить комнату. Ольга  пое-
жилась, включила бра над креслом и завернулась  в  брошенный  на  диване
мягкий клетчатый плед.
   - Что случилось, Миша? - наконец спросила она.
   - Как дела с Обориным?
   - Ты что, охренел? - возмутилась Ольга. - Ты звонишь мне в первом ча-
су ночи, чтобы спросить об Оборине?
   - Именно так. И я очень надеюсь, что ты мне ответишь.
   - Никак. Пишет диссертацию и уверенными шагами движется к финалу. Дня
три-четыре ему осталось, и все. Может быть, ты объяснишь мне...
   - А узнать удалось что-нибудь?
   - Нет. Пока не удалось.
   - Черт! Ладно, Оля, ситуация меняется. Оборина нужно отправить  домой
немедленно.
   - Почему?
   - Потому что его ищет один очень влиятельный человек.
   - Пусть ищет. - Ольга зевнула. - Все равно ведь не найдет, чего  бес-
покоиться.
   - Ты не поняла. Нужно, чтобы он его нашел.
   - Зачем? - насторожилась она. - Что-то изменилось?
   - Как тебе объяснить... - замялся Шоринов. -  Одним  словом,  человек
этот очень сильный и очень богатый. Я не знаю, зачем ему понадобился наш
аспирант, но могу догадаться. Оборин же специализируется на преступлени-
ях в банковской сфере, а этот человек связан с сетью крупных банков. Ве-
роятно, ему срочно нужен квалифицированный юрист, который хорошо  разби-
рается в проблеме. Молодой, который еще чего-то хочет  добиться  в  этой
жизни и заработать приличные деньги. Я знаю, что он нанял одного из луч-
ших специалистов и поручил ему разыскать  Оборина.  Смею  тебя  уверить,
Оленька, это специалист такого класса, что он найдет и клинику,  и  ваше
отделение, и умирающего аспиранта. Нам с тобой это надо?
   - Нет, - испуганно откликнулась Ольга. - Совершенно не надо.
   - Вот поэтому пусть уходит домой. Пусть его спокойно найдут. В  конце
концов, он ведь все равно скоро умрет, и даже лучше, если это произойдет
не в отделении. Он ведь умрет?
   - Да, я надеюсь, - рассеянно сказала она, судорожно придумывая повод,
под которым можно будет завтра же отправить Юрия домой.
   Ольга знала, что действие лакреола имеет два этапа, две фазы. На пер-
вом этапе человек чувствует себя с каждым днем  заметно  хуже,  но  если
прекратить прием препарата, то ухудшение прекращается  тоже.  Улучшения,
конечно, не наступает без специального лечения, но и хуже  не  делается.
На втором же этапе происходят так называемые необратимые изменения, ког-
да прекращение приема лакреола уже практически ничего не  меняет.  Само-
чувствие продолжает ухудшаться, хотя и  не  так  быстро,  как  под  воз-
действием лекарства, и человек умирает. Первая фаза обычно длится от че-
тырех до семи суток в зависимости от  возраста  и  состояния  сосудов  и
сердца, вторая фаза - от сорока восьми до восьмидесяти часов - Так  было
с первыми модификациями лакреола. Новые  варианты,  разработанные  после
получения архива профессора Лебедева, действовали более  мягко,  удлинив
первую фазу до восьми-десяти суток, а вторую - до пяти-семи суток.  Весь
вопрос состоял в том, в какой фазе на сегодняшний день находится Оборин.
Если во второй, то можно безбоязненно отпускать его  домой.  Через  нес-
колько дней он скончается. А если в первой? Сереже пока не удалось ниче-
го узнать, и если отпустить Оборина домой и оставить его  живым,  то  он
превратится в мину замедленного действия.
   Она выключила свет в гостиной и вернулась в  спальню.  Стараясь  дви-
гаться как можно тише, поставила телефон на пол рядом с кроватью,  сняла
очки и залезла под одеяло. В ту же секунду вспыхнул свет -  муж  включил
лампу у изголовья.
   - Кто тебе звонил? - спросил он, и в его голосе Ольга не услышала ни-
чего хорошего для себя.
   - Шоринов, - ответила она как можно спокойнее.
   - Что ему нужно в такое время? О любви решил поговорить на ночь  гля-
дя?
   Бороданков потянулся за сигаретами, закурил  и  откинулся  на  высоко
подложенных под спину подушках.
   - Перестань, Сашенька, - сказала Ольга как можно мягче. - Ты же прек-
расно понимаешь, что роман с Михаилом давно в прошлом. С тех пор как  мы
с тобой женаты, я поддерживаю с ним только приятельские и деловые  отно-
шения.
   - Значит, звонок был деловой? - хмыкнул он.
   - Конечно, милый.
   - И что случилось? Почему такая срочность?
   - Сашенька, не забивай ты себе этим голову. Ты талантливый ученый, ты
должен работать над лакреолом, а мы с Михаилом обеспечиваем  организаци-
онную сторону, чтобы ты не отвлекался на всякие глупости.
   - Оля, у меня возникает ощущение, что за моей спиной что-то  происхо-
дит. Вы с Шориновым что-то от меня скрываете?
   - Ох, Саша, да что мы можем от тебя  скрывать?  Откуда  эта  подозри-
тельность?
   - И все-таки. Раз он звонит тебе по ночам, значит, возникают какие-то
осложнения. Почему я ничего не знаю об этом?
   - Потому что тебе и не нужно знать. Ты должен работать над лакреолом,
а мы с Михаилом для того и существуем, чтобы бороться с осложнениями. Ну
Сашенька, пожалуйста...
   - Я хочу знать, о каких осложнениях идет речь.
   - Ну хорошо. Для того чтобы выкупить архив у вдовы Лебедева,  Михаилу
потребовались большие деньги наличными. У него таких возможностей не бы-
ло, и он обратился к своему знакомому, который дал ему  требуемую  сумму
под очень высокие проценты. Поскольку с запуском производства у нас пока
перспективы неясные, когда будет поступать прибыль - непонятно,  а  про-
центы капают, Михаил начал искать возможность  вернуть  долг.  Он  хочет
вложить деньги в  такое  предприятие,  которое  даст  быстрый  оборот  и
большой навар. Но ты же сам понимаешь, Сашенька, что без риска и без на-
рушений Ничего не получится. То и дело возникают осложнения.
   - Я не понимаю, - с раздражением откликнулся Бороданков, резким  дви-
жением гася сигарету в пепельнице. - Почему нужно непременно  нарываться
на осложнения? Когда лакреол будет готов, твой Михаил станет единоличным
и единовластным его производителем, монополистом. Он начнет зарабатывать
на этом такие деньги, что спокойно отдаст любой долг с любыми процентами
и даже не заметит ущерба. Почему нельзя подождать немного и сделать  все
законно? Почему непременно нужно лезть в авантюры?
   - Потому что долг растет,