месте, в дамской комнате,  где  застала  жениха  и
дочь. Я тебе, кажется, не рассказывала, но ее и в другом загсе видели, в
том, где совершено второе убийство.
   - А где она могла взять оружие?
   - Тоже мне, проблема. Сейчас не то что  пистолет,  гранатомет  купить
можно, были бы деньги.
   - Слушай, мы ее не пропустили? Уже первый час ночи.
   - Ты же слышал, что Ирина сказала: она любит гулять  по  вечерам  до-
поздна.
   - Пойдем все-таки проверим, а вдруг она пришла?
   - Но мы же все время здесь сидели, она не могла пройти мимо нас неза-
меченной. Гуляет еще, наверное.
   - А вдруг она была в гостях у кого-то из соседей, а сейчас уже верну-
лась? Спустилась с этажа на этаж, нам-то отсюда не видно.
   - Тоже верно, - согласилась Настя. - Пойдем.
   Они снова поднялись в лифте на пятый этаж, где была квартира  Аллеко.
На их настойчивые звонки никто не откликнулся. Настя и Антон  спустились
по лестнице на один пролет, сели на подоконник, закурили.
   - Может, это и хорошо, что ее нет дома, - задумчиво сказала Настя.  -
Входить в квартиру после двадцати трех часов без согласия хозяев - можно
нарваться на неприятности. А у меня нет уверенности,  что  она  встретит
нас с тобой с распростертыми объятиями. На улице или на лестнице -  дру-
гое дело. Мы вполне можем подойти к ней,  представиться  и  задать  нес-
колько вопросов. Или не представляться и  что-нибудь  соврать.  В  любом
случае нарушения закона здесь не будет.
   - А ты не боишься? У нее же  есть  пистолет.  И  потом,  похоже,  она
все-таки сумасшедшая.
   - Боюсь, конечно. Но если не делать того, чего боишься, вообще ни од-
но преступление не раскроешь. Будем с тобой стараться быть аккуратными и
осторожными, не провоцировать ее на агрессию, не говорить лишнего. Мы же
ищем ее пока только как свидетеля, не более того. И  потом,  не  забывай
про кражу из вашей фотолаборатории. Вряд ли это она. Скорее всего у  нее
есть сообщник. И скорее всего оружие хранится именно  у  него,  так  что
Светлана Петровна нам с тобой не особенно опасна,  если  правильно  себя
вести.
   На верхнем этаже хлопнула дверь квартиры, послышались шаги  и  легкий
царапающий звук: кто-то спускался с собакой. Через несколько  секунд  на
площадке пятого этажа показался средних лет  мужчина  с  крупным  черным
терьером на поводке.
   Внезапно собака остановилась, уселась прямо возле двери Аллеко и  за-
выла.
   - Пойдем, Фред, не валяй дурака, - хозяин протянул руку и взял пса за
ошейник. - Ты уже утром здесь выл, хватит.
   Настя подскочила как ошпаренная и бросилась вверх по лестнице.
   - Вы сказали, собака сегодня утром выла, проходя мимо этой двери?
   - Ну да. Еле оторвал. Сначала выла, потом шерсть дыбом... Вот,  пожа-
луйста, история повторяется. Пошли, Фред, пошли, поздно уже.
   На Фреда было страшно смотреть. Шерсть встала дыбом, пасть  оскалена,
дрожит мелкой дрожью.
   - Как на покойника, ей-Богу,  -  сказал  хозяин,  безуспешно  пытаясь
оторвать массивного терьера от пола и заставить его идти вниз по лестни-
це.
   - Боюсь, что на покойника, - пробормотала Настя.
   Она достала из сумки служебное удостоверение и показала мужчине.
   - Мы можем зайти в вашу квартиру и позвонить? Надо  вызвать  милицию.
Похоже, что со Светланой Петровной беда.
   Услышав лязганье ключа в замке, Лариса вздрогнула. Мучитель вернулся.
Хорошо, что он по утрам уходит на работу и терзает  ее  только  вечером,
ночью и утром. Она научилась даже дремать, пока его нет. Тело от  пребы-
вания в одном положении затекло и онемело, она чувствовала лишь те  мес-
та, которые болели от побоев. Сколько времени она здесь? Два  дня?  Три?
Кажется, три...
   Он вошел в комнату, бледный, как обычно, с горящими злыми глазами.
   - Ну, надумала? Имей в виду, мое терпение кончается. Пока что я  тебя
только бил, а скоро начну истязать и пытать.
   Он подошел к ней, нагнулся и вытащил из-под нее судно, которое  подк-
ладывал, уходя на целый день. "Как быстро меняется восприятие, - подума-
ла Лариса. - В первый раз с этой "уткой" я умирала от стыда. Прошло  два
дня, и я уже не обращаю на это внимания, лежу голая,  мочусь  под  себя,
как будто так и надо".
   Мучитель вернулся к ней и стал отклеивать с лица пластырь, которым он
предусмотрительно прикреплял кляп на время своего отсутствия. Он не  хо-
тел, чтобы Лариса кричала и звала на помощь. В его присутствии она этого
делать не будет, потому что он сразу же начнет ее бить. Но,  разумеется,
когда бил, рот он ей затыкал.
   - Так как? Будем звонить?
   - Я не знаю кому, честное слово. Ну почему вы мне не верите?
   - Так, понятно.
   Он задумчиво осмотрел ее с головы до ног, будто видел впервые.
   - Значит, не знаешь. Ну, я думаю, сейчас быстро узнаешь.
   Он достал зажигалку и поднес пламя к ее обнаженной  груди,  к  самому
соску. Глаза Ларисы расширились от страха.  Она  сообразила,  что  прямо
сейчас он ей боль не причинит, побоится, что она завизжит непроизвольно,
и даже страх побоев ее не удержит. Значит, пока только пугает.
   - Чем мне поклясться? - заговорила она, стараясь быть как можно  убе-
дительнее. - Ну не могу же я придумать то, чего не знаю.
   - Можешь, - усмехнулся он. - Ты все можешь. Сейчас я тебе докажу.
   Он снова засунул ей в рот кляп и поднес пламя к груди. Боль была жут-
кой, Ларисе хотелось потерять сознание, чтобы не чувствовать ее. Все по-
бои, которыми он награждал ее раньше, показались ей в этот момент невин-
ной лаской. Она-то, дурочка, думала, что больнее уже не будет,  что  она
сможет вытерпеть. Оказалось, что это было только начало. ТАКОГО она  вы-
терпеть не сможет.
   Он убрал зажигалку и вопросительно посмотрел на нее. Лариса кивнула.
   - Ну вот и умница, - весело сказал он. - А говорила, что  не  можешь.
Прямо сейчас и позвоним.
   Он снова вытащил кляп и принес ей воды. Она пила из стакана,  который
он держал в руке, пила жадно, захлебываясь и давясь, и чувствовала  себя
собакой, которую кормит с руки жестокий хозяин.
   - Я не знаю, что говорить, - наконец выдавила она.
   - А я тебе все скажу. Ты объяснишь, что речь идет о пятидесяти  тыся-
чах долларов, поэтому ни о какой милиции не может быть и  речи.  Артюхин
должен прийти сюда. Только в этом случае деньги можно  будет  сохранить.
Ты поняла? Только в том случае, если он придет в милицию вместе со мной.
Если же он придет туда один, выяснится, что он был в бегах, и все деньги
тут же пропадут. Тогда и ему, и тебе придется расплачиваться с теми, кто
ему эти деньги одолжил.
   - А что изменится, если он придет с тобой? Почему деньги не пропадут?
   - Потому что только я знаю, как сделать, чтобы они не пропали. Говори
номер, я сам наберу.
   Лариса продиктовала ему номер телефона человека, на чьей машине  Сер-
гей уехал из Москвы.
   Светлана Петровна Аллеко была мертва около двух  суток.  Выстрелом  в
рот ей разнесло череп, пистолет "ТТ" калибра 7,62 мм валялся  рядом.  На
столе сотрудники милиции обнаружили записку: "Я больше не могу. Простите
меня". Настя увидела те же печатные буквы, что и на письмах,  полученных
невестами.
   - Типичное самоубийство, - хмуро буркнул эксперт Олег Зубов, осматри-
вая вместе с дежурным следователем место происшествия.
   С момента приезда опергруппы прошло не меньше трех часов. Была глубо-
кая ночь, вот-вот начнет светать, самое тяжелое время для  тех,  кто  не
спит. Тьма сгущается перед рассветом... Час быка.
   Она молча сидела в уголке и наблюдала. Аллеко лежала, одетая в черное
шелковое платье, на диване. Судя по позе, в момент выстрела она  сидела,
откинувшись на спинку. Светлая обивка дивана  залита  кровью,  наверное,
крови много и на платье, но на черной ткани ее не видно. Вот осматривают
труп, и она видит на пятидесятилетней женщине дорогое изысканное  белье,
похоже, совершенно новое. Даже не прикасаясь руками к ее волосам,  можно
понять, что они чисто вымыты незадолго до смерти и тщательно  уложены  в
прическу. На руках - маникюр, лак не стерт и  не  ободран,  похоже,  его
накладывали тоже незадолго до смерти. Решив уйти из жизни,  эта  женщина
сделала все, чтобы и в смерти оставаться женщиной.
   Настя оглядела комнату. Идеальный порядок и чистота, которая могла бы
быть сверкающей, если бы за время, что прошло после самоубийства, на ме-
бель не лег легкий слой пыли. Следователь раскрыл лежащую на столе кожа-
ную папку-бювар, и Настя увидела знакомые белые конверты. Точно в  таких
же приходили письма.
   Селуянов сантиметр за сантиметром осматривал мебельную стенку,  быст-
рыми ловкими пальцами перебирая одежду, белье, посуду.
   - Саша, - окликнул он следователя, - иди сюда, я нашел.
   Следователь и эксперт Зубов  подошли  к  нему  и  осторожно  извлекли
из-под стопки полотенец завернутый в кусок  ткани  глушитель  и  коробку
патронов. Понятые - тот мужчина, который выводил гулять терьера Фреда, и
его жена - до сих пор не могли справиться с удивлением.
   - Подумать только, - прошептала женщина, - такая  тихая,  незаметная,
замкнутая была. Мне всегда казалось, что она не в себе  немного.  Так  и
вышло...
   Из кухни появился осунувшийся Коротков с воспаленными глазами.
   - Ася, иди сюда, помоги мне.
   Настя на цыпочках, стараясь не наступить на лежащие на полу  приборы,
инструменты и реактивы, вышла на кухню.
   - Нашел что-нибудь?
   - Ничего. Надо мусорное ведро разобрать.
   Они вытащили из-под раковины заполненное до середины  красное  пласт-
массовое ведро, расстелили на полу полиэтиленовую пленку и выгрузили  на
нее содержимое.
   - Эй, вы, самодеятельность, - послышался у Насти над  ухом  ворчливый
голос Зубова, - пинцеты возьмите. Хватают руками, понимаешь ли, все под-
ряд, как у себя дома.
   Они и не думали обижаться на грубость. Характер Олега был всем извес-
тен давно, к нему привыкли и уже не обращали внимания.
   - Как раз до шести утра провозимся, - сказал Коротков, усаживаясь  на
корточки перед кучкой мусора. - А там, глядишь, и метро начнет работать.
Я сюда на частнике ехал, всю наличность угробил. Какая  здесь  ближайшая
станция метро?
   - Не знаю.
   - Как это? А как же ты сюда добиралась?
   - На Шевцове. Он меня привез.
   - Да? А куда он делся? Я его здесь не видел.
   - Отправила домой до вашего приезда, чтоб не мелькал. Тут  и  так  не
повернуться, друг другу на пятки наступаем. Да и Сашка, я знаю,  терпеть
не может посторонних на месте происшествия.
   - Как же ты домой поедешь? Далеко ведь. И дождь идет.
   - Ничего, не сахарная, не растаю.
   Она вытащила из мусора две глянцевые бирки  с  круглыми  дырочками  и
стала их рассматривать.
   - Я угадала, белье на ней новое, прямо из магазина. И стоит кучу  де-
нег. Подумать только, как сильно ее травмировала история с дочерью и лю-
бовником. Белье, маникюр, прическа - все для того,  чтобы  после  смерти
могли сказать: "Какая женщина!"
   Они сосредоточенно копались в мусоре, но не нашли ничего,  что  могло
бы представлять для них интерес. Не было ни разорванных писем, ни  запи-
сок с адресами или телефонами,  ни  окурков,  которые  могли  бы  свиде-
тельствовать, что к Светлане Петровне приходили гости.
   За окном рассвело, и на Настю навалилась свинцовая усталость. Ей  ка-
залось, что к рукам и ногам подвесили пудовые гири, которые  она  теперь
будет таскать до конца своих дней.
   Ей не давала покоя мысль о возможном сообщнике Аллеко. Да, оружие, из
которого застрелили девушек-невест, хранилось у нее, но взломать фотола-
бораторию, чтобы выкрасть негативы, она вряд ли смогла бы. Настя не зна-
ла, почему так уверена в этом, но не сомневалась ни минуты. И потом, от-
куда-то должны были поступать к ней сведения об адресах девушек  и  жен-
щин, собирающихся вступать в брак.
   - Юра, нам придется проверять всех работников загсов, - устало сказа-
ла она. - Надо искать женщину, достаточно молодую, занимавшуюся спортом,
с тяжелым характером и несложившейся личной жизнью. У Светланы  Петровны
должна быть помощница. Одна она бы не справилась.
   - При чем тут спорт? - удивился Коротков. - Женщина работник загса  с
тяжелым характером и неудавшейся семейной жизнью - это я могу понять.  А
спорт с какого боку? Она же в фотолабораторию не  по  водосточной  трубе
лезла.
   - Характер должен быть соответствующий. Умение собраться,  сосредото-
читься, четко спланировать каждое движение, действовать в стрессовой си-
туации быстро и в соответствии с планом. Ты представь себе бегуна: перед
стартом он должен иметь в голове точную программу -  как  пройти  начало
дистанции, как пройти середину, в какой момент начать спурт. И все это -
для двух-трех десятков секунд, когда на тебя смотрит весь стадион, а  по
телевизору - еще полмира, когда вокруг свистят и кричат, когда  от  этих
секунд зависит так много. Нужно иметь определенный тип нервной  системы,
чтобы суметь открыть замок "неродным" ключом, улучив момент, когда  тебя
никто не видит, быстро найти в незнакомом помещении нужную пленку и уйти
незамеченной. Задачка как раз для бывшей спортсменки.
   - Ладно, будем искать, - кивнул Коротков, которого  объяснения  Насти
вполне удовлетворили.
   Он вышел в прихожую и окликнул эксперта.
   - Олег, следы на холодильнике смотрел?
   - Тебя не спросил, - хмуро процедил Зубов.
   - Можно открывать?
   - Валяй. Чего найдешь - не лапай, меня позови.
   Юра открыл холодильник и начал осматривать полки с продуктами.
   - Что ты хочешь там найти? - спросила Настя, которая даже подумать не
могла о том, чтобы встать и делать какие-то движения. Она словно прирос-
ла к табуретке и неподвижно сидела, прислонившись к кухонному столу.
   - Не знаю, - откликнулся Коротков. - Просто смотрю.
   - Ну, перечисляй, что видишь.
   - Упаковка сосисок, Черкизовский комбинат, не вскрытая.
   Колбаса сырокопченая, порезанная тонкими ломтиками, в упаковке.  Сыр,
тоже порезанный на ломтики, в упаковке. Слушай, я такого и не видел  ни-
когда, - он выглянул из-за открытой дверцы холодильника, -  с  огромными
дырками.
   - "Дамталер", - подсказала Настя, сидевшая с закрытыми глазами,  опи-
раясь подбородком на сложенные руки.
   - Ты же не видишь...
   - Я слышу. У сыра "дамталер" большие дырки. Давай дальше.
   - Банка немецкого майонеза, начатая. Бутылка кетчупа,  тоже  начатая,
примерно треть осталась. Масло сливочное, новозеландское, в  серебристой
упаковке, полпачки. Так, еще яйца, раз, два, три, четыре... девять штук.
Помидоры, три штуки. Четыре огурца. Маленькая салатница с каким-то сала-
том, по виду похоже на печень трески... Ты чего вскочила?
   Настя неловко поднялась, табуретка с грохотом упала на пол.
   - Где салат? Покажи.
   - Да вот он.
   Юра протянул ей небольшую хрустальную салатницу. Ее беложелтое содер-
жимое было уложено аккуратной горкой и украшено сверху кружочком помидо-
ра и веточкой петрушки.
   - Что у вас происходит? - раздался голос следователя. - Почему мебель
падает?
   - Извини, Саня, это я неудачно встала, - смущенно сказала Настя.
   Следователь неодобрительно покачал головой и снова вернулся в  комна-
ту. Настя подошла к сверкающей белизной плите, на которой не было  ниче-
го, кроме красного чайника со свистком, и открыла духовку. На белом про-
тивне лежали четыре куска мяса, уже засохшие, но в свое время запеченные
с сыром и майонезом. Она медленно выпрямилась.
   - Юра, она не застрелилась.
   - Что ты сказала? - резко обернулся к ней Коротков.
   - Она не застрелилась. Ее убили.
   Телефонный звонок застал ее в тот момент, когда она только успела пе-
реступить порог своей квартиры. Звонил насмерть перепуганный Чистяков.
   - Господи, Ася, я тебя потерял. Ты что, дома не  ночевала?  Где  тебя
носит?
   - Прости, Лешик, я не успела тебя  предупредить,  а  потом  застряла,
закрутилась... Мы нашли ту женщину из загса, которая была на фотографии,
помнишь?
   - Помню. И что женщина?
   - Умерла. Мы всю ночь в ее квартире проторчали.
   - Бедная ты моя, - посочувствовал ей Леша. - Ложись  спать,  я  скоро
приеду.
   Она приняла душ, легла в постель и уснула как убитая. Проснулась  да-
леко за полдень и по доносящимся из кухни звукам поняла, что  муж  прие-
хал. Выпила кофе и принялась собирать и сворачивать длинные ленты распе-
чаток, которые уже несколько дней устилали пол в ее комнате. Больше  они
не нужны. Она все-таки нашла эту женщину. К сожалению, слишком поздно...
   Леша погрузился в работу, а Настя уселась в кресло возле окна и взяла
в руки сделанную в загсе фотографию Светланы Петровны Аллеко. Всматрива-
лась в ее лицо, в потухшие, какие-то отстраненные глаза, в черную  стро-
гую блузку. Что-то тревожило ее, что-то казалось  неправильным  на  этой
фотографии...
   Позвонил Селуянов, который с утра должен был идти в контору, где  ра-
ботала покойная Аллеко, и собирать сведения. Оказалось, что одновременно
с адресом Светлана Петровна поменяла и место службы. Видно,  на  прежней
работе слишком многие знали о ее романе с Ливанцевым. На новом месте она
ни с кем не сближалась, добросовестно и молча выполняла свои  обязаннос-
ти, приходила ровно в девять и уходила в шесть, никогда не отпрашивалась
и не опаздывала. Постоянно ходила в черном, элегантная и неприступная. О
ней никто ничего не знал. Почему не стали разыскивать, когда не вышла на
работу? Потому что в настоящее время Светлана Петровна находится в  оче-
редном отпуске.
   На старой работе ее помнили,  там  у  нее  осталось  множество  прия-
тельниц, которые были полностью в курсе ее дел. Да, она должна была  вы-
ходить замуж, но что-то разладилось в последний момент...  На  следующий
день после несостоявшейся свадьбы Светлану Петровну как  подменили.  Она
явилась утром на работу и подала заявление об  уходе.  Ее  предупредили,
что она должна отработать еще две недели, пока  ей  найдут  замену.  Она
молча кивнула и ушла, а через два часа вернулась, так же молча  положила
на стол начальнику больничный лист и вышла. Две недели ее никто  не  ви-
дел. Потом она появилась, сухо и деловито передала дела новому сотрудни-
ку, сложила в сумку всякие мелочи, скопившиеся в  ее  рабочем  столе  за
много лет, и ушла, на этот раз окончательно. Даже ни с кем  не  попроща-
лась. Ее приятельницы  пытались  дозвониться  до  нее,  узнали  у  новых
жильцов ее квартиры их прежний номер телефона, но  Аллеко  разговаривала
сухо и просила ее не беспокоить. Они обиделись и новых попыток не предп-
ринимали.
   Ближе к вечеру объявился Антон, позвонил, чтобы сказать, что нашел  в
машине Настину зажигалку.
   - А ты до сих пор ее ищешь, наверное?
   - Хорошо, что нашлась, - обрадовалась она. - Это подарок мужа.
   - Я завезу ее через часок, мне все равно нужно в ваши края по делу...
   Голова у Насти разболелась, пришлось принять две таблетки  анальгина,
но боль не проходила.
   - Тебе на воздух нужно, - авторитетно  заявил  Чистяков,  с  жалостью
глядя на ее бледное лицо с синевой под глазами. - Пойдем, я  тебя  выгу-
ляю.
   - Работай, Лешенька, я одна пойду. Посижу на  скамеечке  возле  дома,
подожду Антона, он должен подъехать. Я у него в машине  вчера  зажигалку
оставила, он привезет.
   - Сделала из него верного пажа и оруженосца? - усмехнулся Алексей.  -
Смотри, Анастасия, допрыгаешься.
   - До чего?
   Она наклонилась, чтобы завязать шнурки на кроссовках.
   - Влюбится он в тебя, если уже не влюбился. Что тогда будешь делать?
   - Лешик, ты же знаешь, в меня нельзя влюбиться. Меня можно только или
любить, или терпеть. Третьего не дано. А любить меня, глупую и  некраси-
вую, умеешь только ты.
   - А вдруг и он тоже сумеет?
   - Брось. - Она пренебрежительно махнула рукой и ласково обняла его. -
Кроме тебя этого не сумеет никто.  Таких  уникумов,  как  ты,  на  свете
больше нет. Все, я пошла.
   Она застегнула куртку и открыла дверь.
   - Если кто мне позвонит, я буду через час. Если что-то  срочное  -  я
внизу, дальше десяти метров от дома отходить не буду.
   Спустившись вниз, Настя уселась на скамейку. На свежем в