а совокуплялся с ней, спасая себя. Ему казалось, что все происхо-
дит мучительно долго, что это никогда не кончится, что отныне он обречен
вот так стоять вечно, держа за бедра обнаженную женщину и  совершая  все
нужные телодвижения, ибо как только он остановится,  ему  придется  уме-
реть. Женщина его убьет. И единственный способ не дать ей себя  убить  -
постоянно совокупляться с ней. Кошмарное видение было мгновенным, но та-
ким ярким, что Платонова бросило в жар и ему показалось,  что  его  сила
иссякает. К счастью, в этот момент Кира глухо застонала,  и  он  немного
расслабился, поняв, что смог, справился, не выдал себя.
   Свет в прихожей был выключен, Кира  не  успела  его  включить,  когда
пришла. Молча, не глядя друг на друга, они собрали  свою  валяющуюся  на
полу одежду. Платонов ушел в комнату, Кира - в ванную. В квартире повис-
ла напряженная недобрая тишина.
   Он быстро оделся, провел расческой по волосам,  включил  телевизор  и
уселся в кресло возле низенького журнального столика. Ему  было  слышно,
как Кира принимала душ, потом открылась дверь ванной, и он обратил  вни-
мание, что в этот раз не услышал щелканья задвижки. В первый раз за  все
время Кира, уйдя принимать душ, не закрыла изнутри дверь.
   "Идиот, - мысленно выругал себя Платонов, - я же должен пойти  с  ней
вместе, как это делают все приличные любовники. Совершенно очевидно, она
этого ждала. А я повел себя как последняя свинья, справил  нужду  и,  не
говоря ни слова, уселся перед телевизором. Но мне  нельзя  было  идти  в
ванную вместе с ней, потому что я хороший сыщик, но плохой актер, я могу
не справиться с собой и начать непроизвольно поглядывать на шкафчик, где
лежит револьвер".
   Кира так и не зашла в комнату и начала на кухне  возиться  с  обедом.
Платонов понял, что надо что-то предпринимать, иначе ситуация  зайдет  в
тупик, из которого потом будет уже не  выбраться.  Он  глубоко  вдохнул,
резко выдохнул воздух и пошел к Кире извиняться.
   Та стояла у окна и смотрела куда-то в пространство.
   - Я тебя обидел? - начал Платонов без предисловий. - Прости,  родная,
я знаю, что повел себя грубо и несдержанно, мне не  следовало...  Прости
меня, Кира. Я в первый же день предупредил тебя, что ты мне  очень  нра-
вишься, правда, я обещал держать себя в руках, пока ты сама не  захочешь
нашей близости, но я же не железный. Я очень хотел тебя. Прости еще раз.
   Кира повернулась к нему и как-то странно улыбнулась.
   - Хотел? А теперь больше не хочешь? - спокойно спросила она.
   - А теперь хочу еще больше, - пошутил он, случайно скаламбурив. - Чем
я могу загладить свою вину?
   - Ты должен убить Русанова, - сказала она примерно  таким  же  тоном,
каким могла бы сказать: "Ты должен прибить полку и погладить белье".
   "Боже мой, значит, она все-таки сумасшедшая", -  в  отчаянии  подумал
Дмитрий. Если так, то ему, пожалуй, не спастись, если только  он  немед-
ленно не сбежит отсюда, из этой веселенькой квартирки.  Но  бежать  было
некуда.
   - Я плохо расслышал, - произнес он как можно безразличнее.  -  Что  я
должен сделать?
   - Ты должен убить своего друга Сергея Русанова. Потому что твой  друг
Сергей Русанов не верит тебе и хочет тебе навредить. Ты прости меня, Ди-
ма, я совершила ошибку, но эта ошибка сегодня позволила мне понять,  кто
является твоим настоящим врагом.
   - Ну что ты говоришь, Кира, - сказал Дмитрий с мягкой укоризной, - не
может этого быть. Сережа мой друг вот уже много лет, зачем ему мне  вре-
дить...
   Он машинально продолжал говорить какие-то  ненужные  слова,  стараясь
убедить Киру в том, что она ошибается, но в голове у него с  каждой  се-
кундой крепла мысль: может быть, это может  быть.  "Может  быть.  Потому
что, если это так, тогда все сразу становится понятным. Серега  мог  вы-
числить Тарасова, потому что он, во-первых, опытный оперативник, во-вто-
рых, слишком хорошо знает мой характер. Серега мог убить Агаева,  потому
что я ни от кого не скрывал факт нашей со Славиком встречи и телетайпог-
рамму посылал из нашей дежурной части, и вышел вместе с  ним  из  минис-
терства. И тогда становится  понятным  самоликвидация  фирмы  "Вариант".
Я-то думал, что Русанов где-то неосторожно сработал,  и  удивлялся,  что
такой опытный и квалифицированный специалист мог допустить такую  оплош-
ность. А если это не оплошность? Но почему? Боже мой, почему он это сде-
лал? Зачем?"


   Глава тринадцатая

   Утром в понедельник Платонов проснулся ни свет ни заря и долго разду-
мывал, вставать ли ему, рискуя разбудить Киру, или еще поваляться и  по-
думать.
   Спал он снова на кухне на раскладушке. Вчера у них с Кирой  состоялся
тяжелый разговор о Сергее Русанове. Кира настаивала  на  своей  правоте,
Дмитрий как мог защищал друга, но чем больше аргументов в его пользу  он
находил, тем острее делались подозрения.
   - Дима, перестань, - наконец устало сказала Кира. - Ты сам не  веришь
в то, что говоришь.
   Платонов понимал, что она права.
   До самого позднего вечера они ни словом не  обмолвились  о  том,  что
произошло в прихожей. Но чем ближе подходил момент, когда надо будет ло-
житься спать, тем явственнее ощущалась возникшая между ними  неловкость.
Они долго пили чай на кухне, оттягивая решительную минуту, заводили  ка-
кие-то необязательные разговоры, задавая друг другу ненужные  вопросы  и
давая на них чрезмерно обстоятельные ответы. Наконец Платонов поднялся.
   - Тебе надо отдыхать, Кира, - ласково сказал он. - Иди ложись.
   Она вопросительно посмотрела на него, словно говоря: "А ты?  Ты  пой-
дешь со мной или будешь спать на кухне?" Но промолчала.
   - Иди, милая, - повторил он. - А я приду потом пожелать тебе  спокой-
ной ночи.
   Дмитрий быстро постелил себе на раскладушке, снял рубашку и носки и в
одних джинсах зашел в комнату. Кира уже лежала в постели с книжкой, и он
заметил, что лицо ее не было расслабленным, как у человека, собирающего-
ся уснуть. Он присел на краешек дивана и осторожно погладил Киру по  во-
лосам. В ответ глаза ее вспыхнули тем самым огнем, который он уже не раз
замечал. Но на этот раз лицо ее не оживилось, не  порозовело,  напротив,
она была бледна, губы сжались, шея напряглась. Кира вскинула руки,  обх-
ватила его за шею и притянула к себе, и Дмитрий ясно  почувствовал,  как
она дрожит.
   "Да что это с ней? - с холодным удивлением подумал он. - Похоть  раз-
бирает, что ли? Ну, повезло мне, похотливая убийца-маньячка".
   Он машинально делал все, что нужно делать, запустив руки под одеяло и
лаская ее шелковистую гладкую кожу, касаясь губами ее лица и шепча  едва
слышные нежные слова, и настороженно наблюдал за ней,  чтобы  точно  по-
нять, чего она хочет: только убедиться в его расположении  или  получить
все сполна по полной программе. Внезапно Кира открыла глаза, и  Платонов
увидел в них неприкрытый ужас, граничащий с паникой.
   - Что с тобой, милая? - тихонько спросил он, целуя  ее  в  шею.  -  Я
что-то делаю не так?
   - Дима, я не хочу умирать, - быстро зашептала она. - Я  не  хочу,  не
хочу, не хочу. Я боюсь. Если он меня выследил, он может нас убить.
   "Слава Богу, она не сумасшедшая, - с облегчением подумал Платонов.  -
Нормально развитый инстинкт самосохранения заставляет ее  перед  страхом
смерти самоутверждаться в качестве живого существа. Что  можно  противо-
поставить смерти? Только продолжение рода. Поэтому перед ее лицом  повы-
шается сексуальная активность. Но она что-то уж слишком боится.  Похоже,
она знает больше, чем я. Значит, она о чем-то умалчивает. Интересно, что
же это такое, чего я не знаю и что заставляет ее так трястись  от  стра-
ха?"
   Он ласково успокаивал Киру, утешал,  говорил,  что  ничего  страшного
случиться не может, что она все придумала, умело и настойчиво ласкал  ее
до тех пор, пока она не закрыла глаза и не откинулась на подушки, преры-
висто дыша.
   Когда все закончилось, Дмитрий поцеловал Киру в щеку и ушел спать  на
кухню. Судя по доносившейся из комнаты тишине, Кира уснула сразу и креп-
ко, и Платонов слегка позавидовал ее нервам. Сам же он еще долго вертел-
ся, пытаясь понять, что могло так панически испугать Киру, а заодно при-
нять решение о том, как ему вести себя дальше. Самым главным был  вопрос
о Кире: что делать с ней? Да, она убийца, она преступница, на ее совести
шесть жизней, и она безусловно должна быть наказана. Но она  -  женщина,
которая не побоялась привести его в свой дом, когда он нуждался в ночле-
ге и отдыхе, которая поверила ему и согласилась помочь,  принеся  ему  в
жертву собственные планы и удобства. И, кроме того, это женщина, которая
в данный момент явно чем-то напугана и сама нуждается в поддержке и  за-
щите. "Так как, Платонов, - спросил сам себя Дмитрий, - кем ты предпочи-
таешь быть, ментом или мужчиной?"
   С этим вопросом в голове он уснул, с ним же и проснулся и  решил  еще
некоторое время полежать тихонько, чтобы не будить  Киру  и  подумать  в
спокойном одиночестве.
   К тому моменту, когда она встала, Дмитрий принял решение и угрюмо ду-
мал: "Ты не мент и не мужик. Ты просто сволочь, Платонов".
   Выполняя указание Платонова, Кира снова поехала в центр,  на  Садовое
кольцо, звонить. Первый звонок был Казанцеву.
   - Дима все еще разбирается с Катей из Омска, - произнесла Кира услов-
ную фразу. - Ему надо знать, куда ему сегодня ехать.
   - Через пять минут скажу, - пообещал Казанцев. - Перезвоните мне.
   Через пять минут Кира уже знала, что пароль для получения  информации
в Центральном адресном бюро на сегодняшний день был "Воронеж". Без  зна-
ния пароля, предупредил ее Дмитрий, в ЦАБе информацию не дают никому, да
и то спрашивают фамилию и место работы.
   - В Центральном округе работает Ламара Ушанговна Бицадзе,  вот  ею  и
назовешься. Ты умеешь говорить с грузинским акцентом?
   Кира с улыбкой произнесла несколько слов, имитируя  произношение  из-
вестной грузинской певицы, исполняющей русские романсы.
   - Замечательно, - похвалил Дмитрий. -  Значит,  позвонишь  Казанцеву,
спросишь пароль, потом позвонишь в ЦАБ, скажешь, что ты -  Ламара  Ушан-
говна Бицадзе из Центрального округа, и спросишь данные  на  саму  себя.
Назовешь свою фамилию, имя, отчество и год рождения и спросишь  адрес  и
номер телефона.
   - А зачем это нужно? - удивилась Кира.
   - Будем с тобой проверять, не затеял ли против нас игру кто-нибудь из
крупных милицейских чинов, - объяснил  Платонов,  чувствуя  себя  полным
идиотом. - Серега не может взять и прислать к нам  с  тобой  убийцу,  он
должен пойти к руководству и наврать им с три короба про то, что я неве-
роятно опасен, ну и так далее. Короче, если нас выследили и  против  нас
что-то затеяли, то по твоему адресу и по твоей фамилии справок не  дают.
Поняла? Мы с тобой вроде как в разработке находимся. Поэтому, если  тебе
ничего не скажут и переадресуют к комунибудь в МВД, значит, ты была пра-
ва, и нам с тобой надо быстренько уносить ноги. Зато  если  тебе  скажут
все, что ты просишь, стало быть, все в порядке, твой адрес  на  контроле
не находится. Только акцент не забудь.
   И вот сейчас Кира стояла в телефонной будке и,  старательно  имитируя
грузинский акцент, произносила:
   - Добрый день, девушка, до Воронежа доедем?
   - Фамилия?
   - Бицадзе из Центрального округа.
   - Кого ищем?
   - Левченко.
   - Ждите.
   Примерно через полминуты в трубке послышался другой женский голос.
   - Левченко. Имя и отчество?
   - Кира Владимировна.
   - Год рождения?
   - Шестьдесят пятый.
   - Место рождения?
   - Москва.
   - Ивановская, 18, квартира 103. Телефон...
   Она выслушала свой адрес и телефон, поблагодарила и повесила  трубку.
Значит, Русанов не посмел ничего затеять официальным путем. Значит, ник-
то в МВД не в курсе, где находится Дмитрий Платонов. Это хорошо.
   И наконец, третий звонок, который просил  сделать  Дима.  Она  должна
позвонить Каменской и сказать загадочную фразу: "Заместитель  начальника
ОВИРа Центрального округа плохо выполняет свою работу".
   - И что это означает? - изумленно спросила  Кира,  выслушав  странную
просьбу Платонова.
   - Да не бери ты в голову, - отмахнулся он. - Это что-то вроде пароля,
наши милицейские дела, жаргон. Просто запомни и скажи ей.
   - Нет, я хочу понимать, что делаю, - заупрямилась она. -  Я  не  буду
звонить Каменской, если не буду точно знать, что и зачем я говорю.
   - Понимаешь, те российские граждане, которые по делам фирмы "Артэкс",
а потом и фирмы "Вариант" выезжали за границу, оформляли паспорта в ОВИ-
Ре Центрального округа. Там завелся один лихой и наглый взяточник, кото-
рый за огромные деньги делал загранпаспорта в течение трех дней без вся-
ких проверок и в нарушение всех правил. Я знал об  этом  уже  давно,  но
молчал, чтобы не спугнуть всю стаю. А теперь, раз уж мы с тобой  решили,
что Русанов нас продал и документы, над которыми я так трясся, все равно
ушли в чужие руки, можно и ОВИРом заняться. Пусть Каменская шепнет  кому
надо, чтобы там проверку затеяли. Поняла?
   - Теперь поняла, - кивнула Кира.
   Когда позвонила женщина, связанная с Платоновым, Настя сидела в своем
кабинете и готовила для Гордеева очередную  аналитическую  справку.  То,
что ей пришлось выслушать, ошарашило ее.
   - Я правильно поняла? - переспросила она.  -  Заместитель  начальника
ОВИРа Центрального округа плохо выполняет свои обязанности?
   - Да.
   - Хорошо, я разберусь, - сухо ответила Настя.
   Ситуация перестала ей нравиться. Еще вчера, когда Игорь Лесников  на-
шел у Елены Русановой ту пресловутую нотную тетрадь, от которой была от-
резана полоска бумаги, чтобы записать на ней  номер  банковского  счета,
Настя с грустью подумала, что доступ к этой тетради имели в равной  сте-
пени и Русанов, и Платонов. И тот и другой регулярно бывали у  Елены,  и
оба частенько делали из ее квартиры деловые звонки.
   Немного поразмыслив, она пришла к выводу, что Платонов вряд  ли  стал
бы давать в чьи-то руки номер счета, если речь шла о полученной им взят-
ке. Так что скорее всего бумажку эту дал  Агаеву  все-таки  не  Дмитрий.
Экспертиза почерковедов будет готова еще не скоро, у них  в  ЭКУ  быстро
ничего не делается. И не потому, что они  бездельники  и  лентяи,  вовсе
нет, они работают не покладая рук, но вакансий там уже больше, чем живых
людей, а количество экспертиз растет пропорционально количеству соверша-
емых в городе преступлений. В качестве образцов для сравнения  экспертам
предоставили документы, выполненные Платоновым,  его  женой  Валентиной,
самим Агаевым, Тарасовым, Сергеем Русановым и еще несколькими людьми.
   Но пока ответа не было, оставалось место для сомнений  в  искренности
Платонова. А тут вдруг этот чудной звонок с  информацией  о  заместителе
начальника Центрального ОВИРа. Голову он ей морочит, что ли?
   Настя открыла телефонный справочник и нашла ОВИР Центрального округа.
Заместитель начальника - Бицадзе Ламара Ушанговна. Настя усмехнулась про
себя. Ламара Бицадзе была знаменита на всю Москву тем, что, придя в  ок-
ружной ОВИР, первым делом начала перепроверять  за  своими  подчиненными
каждого человека, подававшего заявление на получение загранпаспорта. Она
висела на телефоне целыми днями, терзая девушек из Центрального адресно-
го бюро, сличала списки, выверяла номера, годы рождения, адреса и  теле-
фоны и в конце концов вытащила на свет божий тех, кто выписывал паспорта
в обход установленных правил и, более того, тем, кому паспорт для  поез-
док за рубеж иметь вовсе не полагалось.
   Ну и что могла означать фраза о том, что Ламара Ушанговна  плохо  вы-
полняет свои обязанности? Она перестала проверять  людей  по  ЦАБу?  Она
стала сама брать взятки? Или...
   Настя быстро набрала номер телефона Бицадзе. У Ламары  было  глубокое
низкое контральто, от которого, как казалось, начинала вибрировать теле-
фонная трубка. Она молча выслушала довольно странные Настины объяснения.
   - Да, я сегодня наводила справки в ЦАБе, - ответила она сразу же.
   - Сколько раз?
   - Шесть или семь, точно не помню. Если нужно, я подниму документы.
   - Ламара Ушанговна, вы могли бы позвонить девочкам и попросить их по-
добрать все ваши сегодняшние запросы?
   - Господи, да зачем? - удивилась Бицадзе. - Я сейчас  достану  папки,
по которым сегодня наводила справки, и все вам скажу сама.
   - Это само собой. Но девочкам все-таки нужно позвонить.
   Я подозреваю, что кто-то, наводя справки, воспользовался  вашим  име-
нем.
   - Ладно, я позвоню, - вздохнула Ламара.
   Через полчаса Бицадзе сама перезвонила Насте.
   - Вы как в воду глядели, - почему-то радостно сообщила она. - Я дела-
ла семь запросов, а у них числится восемь. На Левченко Киру  Владимиров-
ну, шестьдесят пятого года рождения, проживает:  Ивановская  улица,  18,
квартира 103, я запрос не делала. А кто такая эта Левченко?
   - А черт ее знает! - в сердцах бросила Настя. Нет,  решительно,  этот
странный Платонов, видимо, от безделья бесится. Он что  же,  думает,  ей
делать больше нечего, кроме как его шарады разгадывать?
   Откуда Платонов мог узнать, что кто-то позвонил в ЦАБ  и,  назвавшись
Ламарой Бицадзе, навел какую-то справку? Да ниоткуда не мог он этого уз-
нать, если только не он сам это сделал. Ламара Бицадзе  -  личность  из-
вестная, ее имя и должность знают все девушки-телефонистки в ЦАБе,  поэ-
тому хоть фамилия и несклоняемая, но звонить во избежание  неприятностей
должна все-таки женщина, а не мужчина. Значит, справочку о Кире Владими-
ровне Левченко наводила, скорее всего, та самая женщина, у которой живет
Платонов. Но зачем? Зачем вся эта катавасия с  "заместителем  начальника
ОВИРа, который плохо исполняет свои  обязанности"?  Почему  нельзя  было
сказать Насте открытым текстом все, что нужно, про  эту  Киру  Левченко?
Бред какой-то, честное слово!
   Почему нельзя было сказать  Насте  открытым  текстом?  Потому  что...
Нельзя. Нельзя, и все. Не надо злиться на Платонова, надо попытаться его
понять. Не дурак же он, в самом-то деле. Почему могло оказаться  нельзя?
Потому что это самым непосредственным образом касается той женщины,  ко-
торая звонит по его просьбе. Как это может ее касаться? Он у нее  живет.
Таким образом он дает ей, Насте, свой адрес, но звонящая по его  просьбе
женщина об этом не догадывается. Зачем это нужно? Почему, если он  решил
открыть свое местопребывание, он не хочет, чтобы об этом  знала  хозяйка
квартиры? Потому что он по каким-то причинам перестал ей  доверять.  Вот
так, доверял-доверял целых одиннадцать дней и вдруг в  одночасье  перес-
тал. Любопытно, почему? Что у них там стряслось? Может, позвонить, спро-
сить? Телефон-то есть, мелькнула озорная мысль и тут же исчезла.
   Нечего хихикать, одернула себя Настя, у человека проблемы, он  из-под
себя выпрыгивает, чтобы как-то их разрешить, а тебе весело. У тебя, меж-
ду прочим, тоже проблем выше крыши, как и нераскрытых убийств.
   Она вернулась мыслями к Сергею Русанову. Все, что  он  говорил,  даже
то, что было направлено как бы на защиту его друга Дмитрия Платонова, на
самом деле имело только одну цель:  вывести  себя  из-под  подозрения  в
убийствах Тарасова и Агаева.
   Он сказал, что у Платонова есть  темно-бордовый  кожаный  "кейс".  Он
знает это точно, потому что его сестра подарила одинаковые  портфели  им
обоим. ИМ ОБОИМ. Он сказал: у Димки есть такой "дипломат". А она, Настя,
должна была услышать: он и у меня есть. Должна была, но не услышала. Хо-
рошо хоть сейчас вспомнила.
   Он рассказывал, что в день, когда убили Тарасова,  Платонов  позвонил
ему домой около девяти часов утра. А вот Платонов говорит совсем другое,
он утверждает, что это Русанов ему позвонил, при  этом  Платонов-то  был
дома, а вот где был в этот момент Русанов? Сергей  создает  себе  алиби,
надеясь на то, что перепроверять его слова у Платонова никто не  станет,
а если и станет, то есть надежда, что Димка не вспомнит точно, кто  кому
звонил. Он вспомнит предмет разговора, но тут у них разн