тся поздно... Федеративный проспект,  дом
номер... Федеративный проспект...
   Горячая волна разлилась по всему телу, щеки запылали, мгновенно вспо-
тели ладони. Настя сняла трубку внутреннего телефона.
   - Виктор Алексеевич, вы один?
   - Один. Что у тебя?
   - Я лучше зайду.
   Оказавшись в кабинете начальника, она судорожно сглотнула. От  волне-
ния голос сел, и слова прозвучали хриплым шепотом.
   - Вы мне называли адрес, по  которому  проживает  руководитель  клуба
"Варяг"?
   - Называл. Я тебе всю сводку наблюдения прочел вслух.
   - Федеративный проспект, дом 16, корпус З?
   - Ты пришла продемонстрировать мне свою феноменальную память?
   - В этом доме живет некий Градов Сергей Александрович, сорок седьмого
года рождения.
   Колобок откинулся в кресле и, сняв очки, сунул дужку в рот. Потом  не
спеша поднялся из-за стола и принялся расхаживать взад-вперед по кабине-
ту, сначала медленно, потом все быстрее и быстрее, упругим мячиком  оги-
бая длинный стол для совещаний, распихивая во все  стороны  попадавшиеся
на пути стулья. Чем дольше бегал Виктор Алексеевич,  тем  ярче  блестели
его глаза, тем розовее делалась его гладкая лысина  и  крепче  сжимались
губы. Наконец он остановился, плюхнулся в кресло у окна и вытянул корот-
кие ноги.
   - Градова я возьму на себя, ты к нему не суйся, он тебе не по  зубам.
Я выясню, что он из себя представляет, и сам с ним встречусь. Твоя зада-
ча - подумать, чего он так смертельно боится. Уж конечно, не  того,  что
четверть века назад оказался свидетелем преступления.  Тут  есть  что-то
еще... Впрочем, нет. Я передумал. Я не буду встречаться ни  с  Градовым,
ни со стариком Поповым. Мы сделаем по-другому. Совсем по-другому.
   - Вы абсолютно уверены, что Градов с Федеративного проспекта  -  тот,
кто нам нужен?
   - Не лукавь, Настасья, ты тоже в этом уверена, иначе не примчалась бы
ко мне выяснять адрес этого дяди Коли. Но к вечеру я буду  знать  точно.
Это выяснить совсем не сложно. Скажи-ка мне лучше, ты слышала  когда-ни-
будь, чтобы по приостановленному нераскрытому делу велась активная рабо-
та?
   - По закону... - начала было Настя, но Гордеев ее оборвал.
   - Как по закону, я не хуже тебя знаю. А по жизни?
   - Приостановленное дело кладут в сейф или сдают в архив, с облегчени-
ем вздыхают и стараются забыть о нем, как о страшном сне. Случается, де-
ла возобновляют, если преступника привлекают за другое  преступление,  а
он вдруг начинает признаваться в прошлых грехах. Бывают и другие вариан-
ты, но это в большинстве своем случайное везение.
   - Правильно. По приостановленному делу никто ничего не делает. Поэто-
му я немедленно свяжусь с Ольшанским и попрошу его вынести постановление
о приостановлении уголовного дела об убийстве Ереминой, как только исте-
кут предписанные законом два месяца со дня возбуждения дела.
   - Еще целую неделю ждать... - недовольно протянула Настя.
   - Ничего. Бумага подождет, а разговоры вокруг этого начнутся уже  се-
годня. Уж я постараюсь, чтобы  вся  следственнорозыскная  общественность
была в курсе. Ты понимаешь, куда я веду?
   - Понимаю. Я только боюсь, что с Ольшанским  ничего  не  выйдет.  Ему
принципиальность не позволит закрыть дело, когда есть реальная  и  очень
перспективная версия.
   - Ты недооцениваешь Костю. Да, он хам, и костюм у него вечно мятый, и
ботинки грязные. У него масса недостатков. Но он очень умный человек.  И
очень умный следователь.
   - Но он терпеть не может, когда за него что-то решают. Он просто  по-
мешан на своей процессуальной самостоятельности.
   - А я и не посягаю на его процессуальную  самостоятельность.  Он  сам
примет решение. Не думай, что он глупее нас с тобой.
   Виктор Алексеевич довольно потер руки и подмигнул Насте.
   - Ты чего нос повесила, красавица? Думаешь, не справимся?  Не  бойся,
даже если не справимся, все равно какой-никакой опыт приобретем, это то-
же полезно. Да перестань ты киснуть, гляди веселее!
   - Чему радоваться-то, Виктор Алексеевич? Эта история с телефоном...
   - Знаю, - быстро и неожиданно жестко сказал Гордеев. - Я  тоже  заме-
тил, не слепой. И это - повод для размышлений, а не для слез. Между про-
чим, не забудь вернуть мне аппарат, я его под честное слово на пару  ча-
сов выпросил у Высоковского. Не стал бы я с этим жмотом связываться,  но
у него аппарат такой же, как у тебя. Да встряхнись  же,  Настасья!  Выше
голову! Ну-ка, улыбнись быстренько!
   - Не могу я, Виктор Алексеевич. Пока я думала, что он - один, мне бы-
ло горько и больно. Когда я поняла, что их, как минимум, двое, мне стало
страшно. Это же совсем другая ситуация, понимаете? И я не  вижу  в  этом
ничего веселого или вселяющего оптимизм, поэтому, в отличие от  вас,  не
могу шутить и улыбаться.
   - Я свои слезы уже все выплакал, Стасенька, - тихо сказал  полковник.
- Теперь мне ничего другого не остается, кроме как  улыбаться.  Когда  я
понял, что он - не один, все в момент переменилось. Если раньше я  гово-
рил себе: "Выясни, кто двурушник, убери его из отдела, из милиции  вооб-
ще, и все встанет на свои места", то сегодня я  подумал  совсем  другое.
Если их двое или больше, значит, ситуация уже  не  под  моим  контролем,
значит, как бы я ни крутился, я с ней не справлюсь. От  меня  ничего  не
зависит. Если окажется, что эти двое - случайное  совпадение,  дело  еще
можно поправить. Если же нет, если мы имеем дело с внедренной к нам  ор-
ганизацией, тогда все попытки бороться с этим бессмысленны. Мне останет-
ся только уйти на пенсию.
   - И бросить все, что вы с такой любовью и тяжким трудом создавали?
   - Я был идеалистом, я полагал, что честная и хорошая  работа  зависит
только от нас самих, от нашего умения и желания. Я создавал и  культиви-
ровал в вас это желание и умение, и никто не посмеет сказать, что у меня
совсем уж ничего не получилось. Вспомни, сколько за последние  два  года
мы довели до суда дел, которые раньше разваливались от малейшего дунове-
ния. С нашими делами ничего не сможет сделать ни  один  адвокат,  потому
что точно такой же адвокат, даже еще более строгий и придирчивый,  живет
в каждом из нас, и на каждое доказательство, на  каждый  факт  мы  умеем
смотреть прежде всего его глазами. Да, я добился того,  чего  хотел.  Но
мой ребенок, мое любимое детище оказалось нежизнеспособным,  потому  что
нормальные здоровые дети вообще не могут существовать в нашей окружающей
среде. Дети-то хорошие, только условия для  них  неподходящие.  Давлению
материального стимула такие детки сопротивляться пока не могут, они  об-
речены на смерть. Как ни печально это осознавать.
   - Но если это все-таки случайность, а не система? Или такая  система,
которую можно развалить, уничтожить? - робко предположила Настя, которую
совсем не радовала перспектива остаться без такого начальника, как Коло-
бок. Именно он когда-то забрал ее из районного отдела внутренних дел  на
Петровку, и забрал ее именно для того, чтобы  она  занималась  тем,  что
умеет и больше всего любит, - аналитической работой. Никакой другой  на-
чальник не позволит ей отсиживаться в кабинете  и  возиться  с  цифрами,
фактами, доказательствами, обрывочными сведениями, сплетая  из  кусочков
замысловатые узоры... Не говоря уж о том, что Настя была  по-человечески
привязана к смешному толстому лысому Колобку  и  испытывала  глубочайшее
уважение к полковнику милиции Гордееву.
   - Не надо себя обманывать, деточка. Разумеется, мы с тобой  попробуем
сделать все возможное, иначе грош нам цена, но  надеяться  на  удачу  не
следует. Работать будем не на результат, ибо он очевиден  и  не  в  нашу
пользу, а на процесс. Поскольку результат известен  заранее  и  изменить
его мы не сможем, будем чувствовать  себя  раскованно,  будем  совершать
ошибки, и чем больше - тем лучше, и будем на них учиться. Из каждой  си-
туации надо уметь извлекать максимум пользы...
   После бессонной ночи Андрей Чернышев чувствовал себя плохо. В отличие
от Насти, для которой бессонница была делом самым обычным, Андрей, регу-
лярно гулявший перед сном с собакой, на сон, как правило, не  жаловался,
спал крепко, а если поспать не удавалось, мучился головной болью и  сла-
бостью. Тем не менее, сдав Сергея Бондаренко рано утром жене  с  рук  на
руки, Чернышев преодолел в себе желание поехать домой и поспать и отпра-
вился выполнять очередное задание Каменской: искать семью  потерпевшего,
убитого пьяной Тамарой Ереминой двадцать три года назад. Оказалось,  что
незадолго до гибели потерпевший Виталий Лучников женился, но после похо-
рон молодая вдова выехала из Москвы в Брянскую область  к  родственникам
покойного, мужа, которые выразили готовность помочь ей растить  ребенка,
вот-вот собиравшегося появиться на свет. Никаких родственников ни самого
Лучникова, ни его жены в Москве больше не было, так как оба они не  были
москвичами и приехали в свое время сюда на работу "по лимиту".
   Изучив расписание поездов, Андрей прикинул, что ехать на машине удоб-
нее. Одна беда - не хватало денег на бензин, ибо львиную долю наличности
"съел" пьяный Бондаренко, которого надо было обязательно  протрезвить  и
опросить, пока ему, так же как и Василию Колобову, неизвестные  доброже-
латели не разъяснили, что к чему.  Наконец,  решив  финансовые  вопросы,
Чернышев помчался по Киевскому шоссе в сторону Брянской области.
   До дома Елены Лучниковой он добрался часам к десяти вечера. Дверь ему
открыла прехорошенькая молодая девушка с гримаской праведного  негодова-
ния на свежем личике. Очевидно, она ждала кого-то другого,  потому  что,
увидев на крыльце Андрея, моментально переменила выражение лица с  недо-
вольного на приветливое.
   - Вы к нам? - спросила она.
   - Если вы Лучниковы, то к вам. Мне нужна Елена Петровна.
   - Мама! - крикнула девушка. - Это к тебе.
   - А а думала, это Денис за тобой пришел, -  раздался  низкий  грудной
голос. - Не держи гостей на пороге, Нина, проводи сюда.
   Нина распахнула дверь в огромную светлую  кухню,  пахнущую  тестом  и
пряными травами. За столом сидела крупная ясноглазая женщина с  красивым
добрым лицом, толстой косой, уложенной вокруг головы, и вязала.
   Узнав, кто он и откуда, хозяйка не выразила ни  удивления,  ни  недо-
вольства. Андрею почему-то показалось, что она словно давно ждала, когда
же наконец кто-нибудь поинтересуется у нее обстоятельствами смерти мужа.
Впечатление было странным, и Андрей решил  непременно  проверить  его  в
конце беседы.
   Когда Нина ушла гулять с женихом (чему Чернышев немало подивился: хо-
лод, мокрый снег, темнота. Наверное, они на самом деле пошли не  гулять,
а к кому-нибудь из друзей. Если эти друзья достаточно деликатны, то  гу-
лять пойдут именно они, а не жених с невестой), Елена Петровна без  пов-
торных просьб начала рассказывать о том, что произошло в семидесятом го-
ду. Она говорила негромко, ровным спокойным голосом, будто читала  вслух
хорошо знакомую, но совершенно неинтересную, надоевшую книгу...
   ...С Виталием Лучниковым Лена познакомилась в шестьдесят девятом  го-
ду, когда он пришел в их общежитие в гости к земляку.  Они  работали  на
разных заводах и жили в разных концах Москвы, встречаться им было сложно
и неудобно: у него в комнате жили вшестером, у нее - впятером.  Не  ска-
зать, что она очень уж любила Виталика и прямо жить без него  не  могла,
но все-таки радовалась встречам с ним. Кое-как  перезимовали,  протянули
ветреную и слякотную весну, а уж летом все стало просто. Оба постарались
и сделали так, чтобы смены у них совпадали, и каждый раз, как  выдавался
свободный день, уезжали за город, в лес. В один из таких дней в лесу Ле-
на задремала в тени дерева, разморенная солнцем, а Виталий  решил,  пока
подруга спит, поискать грибы.
   Проснулась Лена оттого, что почувствовала на своем  лице  чью-то  ла-
донь. Она открыла глаза и хотела сесть, но чьи-то руки крепко  прижимали
ее к земле.
   - Тихо, тихо, дурочка, не дергайся. Это не больно. Тебе понравится, -
услыхала она незнакомый насмешливый голос.
   Она напрягла горло и хотела позвать Виталия, но получилось лишь  нев-
нятное мычание: чужая ладонь зажимала ей рот. Потом ее ударили в солнеч-
ное сплетение и еще раз, в живот, и она потеряла сознание от боли. Когда
пришла в себя, один из парней насиловал ее, а другой стоял  рядом,  при-
держивая ее руки. Заметив, что она открыла глаза, он тут же  схватил  ее
за плечи и, приподняв, сильно ударил затылком о землю. Она снова  погру-
зилась в темноту. Очнувшись, никого рядом не увидала. Солнце клонилось к
закату, и Лена поняла, что прошло много времени. "Где же  Виталик?  -  с
ужасом думала она. Страх за него оказался сильнее, чем ужас от того, что
произошло с ней самой. - Наверное, он вернулся, бросился на них,  а  они
его убили. Он такой мягкий, такой беззащитный, куда ему против этих  бу-
гаев".
   Лена кричала, звала Виталика, но его все не было. Сначала она боялась
уходить с того места, где он ее оставил спать под  деревом,  все  надея-
лась, что он вернется за ней. Когда до темноты осталось совсем  немного,
она вышла на шоссе и побрела в сторону станции. Лена, мысленно  простив-
шись с героем-возлюбленным, глазам своим не поверила, увидев на платфор-
ме своего друга.
   - Я их выследил, - возбужденно прошептал он,  вытирая  слезы,  градом
хлынувшие из ясных глаз девушки.
   - Кого? - не поняла Лена.
   - Ну этих... Которые тебя...
   - Господи, - всхлипнула она, - я боялась, что они тебя  убили.  Слава
Богу, что ты не полез с ними драться. Пойдем скорее в милицию.
   - В милицию? Зачем?
   - Ты же их выследил! Пойдем, расскажем обо всем, пусть их арестуют  и
посадят. Сволочи!
   - Ты в своем уме?! - возмущенно прошептал Лучников. -  Удача  сама  в
руки идет, а ты про милицию думаешь.
   Пока они ждали электричку, Виталий изложил Лене свой грандиозный  за-
мысел. Он выследил двух молодых людей, которые изнасиловали его подругу,
и решил их шантажировать. Это намного лучше и эффективнее, чем  заявлять
в милицию. Если действовать с умом, можно вытянуть с  обоих  достаточно,
чтобы дать взятку кому надо и вступить в кооператив.  Тогда  они  смогут
пожениться. А пока они живут в разных общежитиях, где семейным  жить  не
разрешают, не видать им своего счастья как своих ушей.
   - Даже если бы у меня были деньги на кооператив, я бы  все  равно  не
мог в него вступить, потому что живу в Москве меньше пяти лет, -  терпе-
ливо объяснял Виталий всхлипывающей Лене. - Мне  нужно  было  бы  давать
взятку такую огромную, что хватило бы на вторую квартиру.
   Лена слушала его вполуха и думала о том, что Виталик, за которого она
так испугалась, что позабыла о собственной беде, стоял в кустах и наблю-
дал, как двое подонков избивают и насилуют его  девушку,  и  прикидывал,
какую выгоду из этого можно извлечь. Она думала о том, что он бросил  ее
в лесу, лежащую без сознания, и потащился следом за ними в город, высле-
живая, где они живут. Правда, он все-таки вернулся за ней, хоть и к  ве-
черу, когда уже темно и страшно, но вернулся же...
   Сначала все шло так, как намечалось. Первые суммы поступали  регуляр-
но, небольшими порциями, каждые две недели.
   - Главное - не испугать клиента, - с важным видом рассуждал  Виталик,
пересчитывая деньги и складывая их в конверт  перед  тем,  как  нести  в
сберкассу. - Если бы я сразу потребовал у них пять тысяч, они бы в обмо-
рок грохнулись и побежали бы жаловаться родителям. Наплели бы им три ку-
чи небылиц, а мы с тобой оказались бы виноватыми. Нас кто послушает!  Мы
- лимита, нам веры нет. Поняла? А так они мне каждые две недели приносят
по чуть-чуть и не понимают, во что вляпались. То из своих карманных  де-
нег отдадут, у них предки богатенькие, подкармливают щедро, то у  друзей
перехватят, то продадут чтонибудь ненужное, то поклянчат  якобы  любимой
девушке на подарок. С одной-то стороны, в тюрьму садиться им неохота,  а
с другой - я, на первый взгляд, немногого требую.
   Успешное начало сомнительного предприятия вселило в  них  надежду,  и
спустя два месяца, в начале октября семидесятого года,  Лена  и  Виталий
поженились, хотя жить продолжали каждый в своем общежитии.
   В конце ноября, в день, когда Виталик должен был  получить  очередную
сумму, Лена мужа не дождалась. Рано утром к ней пришли из милиции и  со-
общили, что Виталий убит какойто пьяной проституткой в ее же собственной
постели. На другой день приходил следователь и спрашивал, с чего это Ви-
талий потащился к алкоголичке Ереминой, не был ли он знаком с ней раньше
и вообще, где муж должен был находиться в течение дня. Конечно, про  на-
сильников и деньги Лена ему ничего не сказала, а про Тамару она и в  са-
мом деле слышала впервые.
   Когда закончилось следствие и суд, Лена Лучникова была уже на восьмом
месяце беременности. Приехавшие на суд родители Виталика  забрали  ее  с
собой в Брянскую область. Лена не была от этого в восторге, но возражать
не посмела. Она считала себя виновной в гибели мужа. Если бы она не пос-
лушалась его и заявила в милицию, он не смог бы требовать с  насильников
денег, следовательно, не пошел бы в тот день за  очередным  взносом,  не
познакомился бы с этой страшной женщиной, не оказался бы у нее дома и не
был бы убит. Такое рассуждение казалось Лене стройным и логичным, поэто-
му она согласилась уехать с родителями Лучникова, так как полагала  себя
обязанной после гибели их сына скрашивать им одиночество и старость, по-
могать по хозяйству и радовать присутствием внука или внучки (это уж как
выйдет).
   Когда Ниночке исполнилось двенадцать, Елена Петровна вышла  замуж  во
второй раз, за директора местной средней школы. Брак был очень  счастли-
вым, но недолгим. Они прожили вместе всего шесть лет, а потом пьяный во-
дитель "КамАЗа" врезался прямо в ограду и въехал на участок перед их до-
мом. Мужа спасти не удалось...
   - Знаете, моя жизнь напоминает цепь случайностей,  в  которых  я  все
время вижу свою вину, - грустно улыбнулась  Лучникова,  подливая  Андрею
еще чаю и накладывая в розетку варенье. - И в том, что второй муж погиб,
тоже я виновата. Он в то утро крыльцо чинил, я ему целый месяц  до  того
все время повторяла, что нижняя ступенька сгнила и ее надо менять,  а  в
то утро чуть ли не силком заставила его заниматься ремонтом.  Он  нижнюю
ступеньку разбирал, а я наверху стояла, смотрела. Сдалась мне  эта  сту-
пенька... Порой думаешь, из-за каких мелочей люди калечат свою жизнь.
   - Елена Петровна, а вы и в самом деле не знали, где ваш муж  познако-
мился с Тамарой Ереминой?
   - В самом деле. Я это имя впервые услышала от следователя.
   - А Градов и Никифорчук?
   - Что - Градов и Никифорчук?
   - Эти имена вам случайно не знакомы? Может, это  были  друзья  вашего
мужа?
   - Ну какие же это друзья, - устало вздохнула Елена Петровна  Лучнико-
ва. - Они скорее врагами были. Это с них Виталик деньги тянул. А как  вы
про них узнали? Я, как мне кажется, их имен не называла.
   - Кстати, а почему? Вы все так подробно рассказали, а имена опустили.
Вас кто-нибудь просил об этом? Может быть, вам угрожали, Елена Петровна?
   - Да Бог с вами, кому я нужна, чтобы меня просить, а тем более  угро-
жать мне! - отмахнулась Лучникова. - Просто мне трудно было решить  сра-
зу, называть имена или нет. Я уж полгода примерно  жду,  что  кто-нибудь
спохватится, начнет копаться в прошлом, грязь  всяческую  из-под  ногтей
публично выковыривать. У нас ведь журналисты это дело обожают, хлебом не
корми - только дай обвинить кого-нибудь. Вот я полгода к этому разговору
готовилась, а так до конца и не решила, говорить про него или нет. Бояз-
но, все же он хоть и плохонький, а политик, а мстительность  не  в  моем
характере. Даже и не знаю, почему вам сказала про него. Наверное,  отто-
го, что вы спросили не так, как я себе представляла.
   - О ком именно вы говорите? Их же двое было.
   - Да о Градове, о Сергее Александровиче. Как увидела его полгода  на-
зад по телевизору, так и стала ж