ивно, текст писался легко и получался стройным и логичным.
   К вечеру он неожиданно почувствовал, что устал, причем усталость была
такая, словно он разгрузил  вагон  угля.  Ручка  буквально  выпадала  из
пальцев, такая слабость его одолела. Когда около восьми часов к нему за-
шел Александр Иннокентьевич с вечерним обходом, Юра, жалуясь  на  плохое
самочувствие, с досадой отметил про себя, что если все предыдущие дни он
лгал, то сегодня говорил чистую правду.
   В половине десятого заглянула Ольга, чтобы попрощаться.  Сегодня  она
работала днем, и в десять часов должна была заступать другая медсестра.
   - Я что-то не уловлю ваш распорядок, - заметил Юра. - Ты же вчера ра-
ботала в дневную смену и сегодня тоже.
   - Это потому, что у нас все время идут подмены, - объяснила она. -  У
одной из сестер очень сложная обстановка дома, дети постоянно болеют, мы
меняемся сменами, и никак не удается выдержать график. Но,  слава  Богу,
теперь все войдет в нормальную колею. Нашелся студент-четверокурсник  из
мединститута, которому надо подработать. Он весь ближайший  месяц  будет
выходить в ночную смену, а мы с девочками будем  работать  только  днем.
Хоть поживем нормальной жизнью. А то после ночи  полдня  отсыпаешься,  а
там уж и вечер наступил. А на следующий день с утра выходить.
   - А как же я? - огорчился Оборин. - Значит, ты теперь по ночам  рабо-
тать не будешь?
   - Юрочка, не расстраивайся, - засмеялась она. - Мы с тобой и днем все
прекрасно успеваем. А новый мальчик очень славный и, между прочим,  шах-
матист. Ты, кажется, говорил, что любишь шахматы?
   - Говорил, - хмуро кивнул Оборин. - Но тебя я люблю больше.
   - Да? - Она взглянула на часы и лукаво  улыбнулась.  -  Тогда  докажи
это. У нас есть еще двадцать минут.
   И он доказал. Ольга умчалась, а через десять минут вернулась в палату
вместе с симпатичным длинноносым очкариком в белом халате,  который  был
ему велик и смешно болтался вокруг тонкого туловища.
   - Познакомьтесь, - весело сказала она. - Это Сережа, наш ночной медб-
ратик. А это Юрий Анатольевич, будущее светило адвокатуры.
   Оборин нехотя пожал узкую ладонь худенького паренька.
   - Очень приятно, - произнес он без энтузиазма.
   - Ольга Борисовна говорила, что вы играете в шахматы, - робко  сказал
Сережа. - Я могу к вам зайти попозже?
   - Заходите, - равнодушно кивнул Оборин. - Сыграем партию.  Только  не
очень поздно, я что-то неважно себя чувствую, хочу пораньше лечь,  чтобы
выспаться.
   - В половине одиннадцатого нормально будет?
   - Нормально. Приходите.
   Оборин перехватил настороженный взгляд Ольги, когда  сказал,  что  не
очень хорошо себя чувствует.
   - Вас что-нибудь беспокоит, Юрий Анатольевич? -  озабоченно  спросила
она. - Самочувствие ухудшилось?
   - Нет-нет, просто устал, - улыбнулся он. - Не обращайте внимания, все
как обычно.
   Она очень серьезно посмотрела на него, потом молча  кивнула  и  вышла
вместе с Сережей.
   Паренек явился без двадцати одиннадцать, неся  под  мышкой  шахматную
доску. Оборин нехотя оторвался от своих таблиц и диаграмм и расчистил на
столе место для шахмат. Они разыграли первый ход и приступили к партии.
   Через четыре хода Оборин понял, что очкарик разыгрывает  дебют  одной
из партий на прошлогоднем кубке претендентов. Юрий хорошо знал эту  пар-
тию, она была исполнена изящества и какой-то внутренней гармонии,  и  он
каждый раз испытывал удовольствие, разбирая ее по нотации,  опубликован-
ной в специальном шахматном журнале. Но точно так же хорошо  он  помнил,
что шахматист, игравший черными, допустил ошибку в миттельшпиле.  В  том
же журнале был опубликован комментарий партии,  где  была  показана  эта
ошибка и проанализированы возможные более перспективные ходы. Что  ж,  с
удовлетворением подумал Юрий, мальчик в шахматах разбирается, пусть  ду-
мает, что я иду у него на поводу. Только я постараюсь избежать ошибки, и
тогда еще посмотрим, чья возьмет.
   Он добросовестно придерживался плана сыгранной в прошлом  году  игры,
позволяя себе небольшие вариации, но строго следя за тем, чтобы в  целом
ход партии почти не отличался от опубликованного.
   - Юрий Анатольевич, а трудно писать диссертацию?  -  спросил  Сережа,
сделав очередной ход.
   - Да нет, - рассмеялся тот, - не очень. Трудно понять,  как  это  де-
лать, что это такое, с чем едят. А когда поймешь, что нужно  делать,  то
дальше уже просто. Садись и пиши.
   - Это во всех науках так или только у вас?
   - Во всех примерно одинаково. В любом  случае  в  диссертации  должна
быть история вопроса, чтобы было понятно, что в этой области уже сделано
и почему этого недостаточно. Должна  быть  твоя  собственная  постановка
проблемы, чтобы было ясно, что раньше этого никто не делал, но это нужно
для того-то и того-то. Обзор литературы по проблеме надо сделать.  Точки
зрения проанализировать. Потом описываешь свое собственное исследование,
показываешь результат. А потом излагаешь выводы, которые  из  этого  ре-
зультата вытекают. Вот так в общих чертах. А что, ты собираешься диссер-
тацию писать?
   - Да мне еще учиться сколько... - Сережа махнул рукой. - Это  я  так,
на будущее. Может, это так сложно, что и мечтать не стоит.
   Оборин сделал следующий ход, отметив про себя, что до той  позиции  в
партии, когда черные должны сделать ошибочный  ход  белопольным  слоном,
осталось совсем немного, всего шесть ходов. Мальчик, видно, очень  наде-
ется, что Оборин ошибку повторит, поэтому и начал вести с ним разговоры,
чтобы рассеять внимание и отвлечь. Юрию стало  смешно,  и,  несмотря  на
слабость и головную боль, он даже развеселился. Что ж, поможем  хитрецу,
озорно подумал он, пусть считает, что его маневр удался.
   - Как же ты будешь на занятия ходить,  если  по  ночам  работаешь?  -
спросил он, делая вид, что сосредоточенно разглядывает фигуры на  доске.
- Ты же заснешь на лекции.
   - Ничего, выдержу, - улыбнулся Сережа, - организм молодой.
   - Что, очень деньги нужны?
   - Очень, - признался очкарик. - Я  жениться  собираюсь  после  летней
сессии, хочу подкопить немножко на свадьбу, на подарки всякие. Сами  по-
нимаете.
   - Жениться? - непритворно удивился Оборин. - Зачем же так рано?  Чего
тебе свободному не живется?
   - Ну как же! - Сережа поднял на  него  глаза,  в  которых  плескалось
изумление. - Я же ее люблю. Я хочу с ней жить. Разве не понятно?
   - Ты ее любишь, - хмыкнул Оборин. - А она тебя?
   - И она меня любит, - уверенно ответил Сережа. Потом подумал немного,
сделал ход и добавил: - Я надеюсь.
   - Друг мой, - снисходительно произнес Юрий, - не мое дело давать тебе
советы, но мой богатый опыт подсказывает, что торопиться со свадьбой ни-
когда не нужно. Знаешь, сколько девушек у меня было в студенческие годы?
И каждую из них я любил и надеялся, да что там надеялся, уверен был, что
и они меня любят. Два раза чуть не женился, слава Богу, судьба меня хра-
нила от поспешных глупостей. А что вышло? Только сейчас, когда  мне  уже
двадцать девять...
   В этот момент Сережа сделал очередной ход, и Оборин с удивлением уви-
дел, что его партнер допустил грубую ошибку. По нотации  он  должен  был
сейчас пойти ладьей b5 - g5, перекрывая черным возможность защитить  ко-
ня. Вместо этого он пошел ферзем и открыл одновременно и свою  ладью,  и
слона. С трудом сдержав удовлетворенную улыбку, Оборин сделал  вид,  что
углубился в обдумывание очередного хода.
   - Когда вам уже двадцать девять... - нетерпеливо подсказал Сережа.  -
И что же?
   - Да, мне уже двадцать девять, и, к счастью, я до сих пор не женат, -
рассеянно продолжал Юрий. - К счастью, потому, что только сейчас я нако-
нец встретил такую женщину, о которой мечтал всю жизнь. К сожалению, она
замужем, поэтому мы не можем быть вместе, по крайней мере  пока  она  не
разведется. Но зато я свободен, а это гораздо лучше, чем если бы я  ока-
зался сейчас женат и у меня были бы дети. Понимаешь, о чем я говорю?
   - А по каким признакам вы отличали, что те девушки, которых вы любили
в студенческие годы, были не те, кто вам нужен?
   - Ну, здесь, наверное, главное - интуиция. В молодости способность  к
трезвому анализу еще не развита. Кстати, работа над диссертацией очень в
этом деле помогает, мозги начинают работать четче. А в юности  в  голове
полный сумбур, каждый день кажется единственным и последним,  а  если  и
думаешь о будущем, то почему-то уверен, что всегда будет именно так, как
сегодня. Поэтому любая неприятность превращается во вселенскую трагедию,
у тебя портится настроение и тебе кажется, что отныне ты обречен прожить
всю свою жизнь в тоске и печали. Верно?
   - Верно, - кивнул Сережа.
   - Так же и с любовью. Сегодня тебе с девушкой  необыкновенно  хорошо,
она кажется тебе красивой, умной, доброй и ласковой, и ты наивно полага-
ешь, что так теперь будет всегда. А как только  девушка  перестает  быть
доброй и ласковой, ты жутко удивляешься.
   - И с вами так бывало?
   - О, - засмеялся Юрий, - сколько раз! Например, на первом курсе я был
влюблен в совершенно замечательную девушку...
   Сережа снова допустил ошибку, и Оборин отреагировал на  нее  ответным
ходом так быстро, что продолжал свой рассказ практически без паузы.
   - ...она казалась мне самой красивой и вообще самой лучшей на  свете.
И я, естественно, был уверен, что буду любить ее всю  оставшуюся  жизнь.
Даже предложение сделал ей сгоряча. А потом у нее все лицо пошло жуткими
прыщами. Представляешь?  Оказывается,  она  купила  какой-то  новомодный
крем, и у нее началась сильнейшая аллергия. Целый год потом  лечилась  в
Институте красоты. Я как увидел, какая она стала страшная, - всю  любовь
как рукой сняло. В один момент. Это сейчас я понимаю, что дурак был, что
прыщи к любви никакого отношения не имеют, что любить надо не чистую ко-
жу, а человека. А тогда... Сережа, по-моему, все ясно. Я ставлю тебе мат
в два хода. Согласен?
   - Согласен. Лихо вы меня разделали. Юрий Анатольевич, я  очень  плохо
играю?
   - Ну что ты, - великодушно сказал Оборин, складывая фигуры в доску. -
Просто ты, видно, подустал малость и начал делать ошибки. Ты,  наверное,
жаворонок? Просыпаешься рано?
   - Точно. А как вы догадались?
   - А чего тут догадываться? Жаворонки должны рано  ложиться  спать,  у
них к вечеру внимание заметно падает, голова не варит.  А  я,  наоборот,
сова, с утра хожу как чумной, а ближе к вечеру самая работа начинается.
   - Значит, вы больше не будете со мной играть? - огорченно спросил Се-
режа.
   - Сегодня - нет. Уже поздно. А завтра приходи, если будет желание.
   - В это же время?
   - Да. Спокойной ночи, Сережа.
   - Спокойной ночи, Юрий Анатольевич. Спасибо за игру.
   Сережа закрыл за собой дверь, и Оборин услышал, как  щелкнул  ключ  в
замке. Пора было ложиться спать. Он собрался принять душ, но  почувство-
вал, что у него нет сил, быстро стянул с себя джинсы и рубашку и забрал-
ся под одеяло.
   Сережа зашел в комнату медсестер и аккуратно запер  за  собой  дверь.
Только что он  проходил  по  коридору  мимо  кабинета  Александра  Инно-
кентьевича и видел полоску света между дверью и полом. Значит,  Бородан-
ков работает и Ольга Борисовна дома одна. Можно смело звонить.
   - Ольга Борисовна, - тихо сказал он, когда та сняла трубку, - это  я,
Сергей.
   - Как дела? Получилось что-нибудь?
   - Пока не очень, но первые шаги сделаны. Вы оказались правы, разговор
о ранней женитьбе попал в струю. Он начал рассказывать о своих девушках.
   - Что ж, молодец. Продолжай в том же духе. Когда утром будешь  разно-
сить микстуру, ничего не перепутай. Всем наливай из той бутылки, которую
я тебе оставила, а то, что даст фармацевт, ставь ко мне в сейф. Не забу-
дешь?
   - Не забуду, Ольга Борисовна.


   ГЛАВА 14

   Не успела Настя Каменская войти в свой кабинет, как зазвонил телефон.
   - Анастасия Павловна, вы на месте? Я к вам зайду.
   Вот и началось, подумала она с  неожиданной  злостью.  Сейчас  явится
этот лощеный майор Дегтярев из отделения по воспитательной работе и  бу-
дет требовать, чтобы она написала объяснение. С этого  начинается  любая
служебная проверка. Господи, как противно!
   Дегтярев явился почти через  полчаса.  Настя  ненавидела  эту  манеру
"привязывать" людей к месту обещаниями немедленно зайти. Сидишь,  ждешь,
как идиот, из кабинета боишься выйти, ничего спланировать не можешь, по-
тому что не понимаешь, когда же наконец явится визитер и сколько времени
займет разговор с ним. К тому моменту, когда Дегтярев всетаки появился в
ее кабинете, она дошла до точки кипения.
   - Я попрошу вас, Анастасия Павловна, письменно изложить  вашу  версию
событий, - сказал он, даже не сочтя нужным извиниться.
   - Каких событий? - Она сделала непонимающее лицо.
   - Тех, из-за которых вас отстранили от работы.
   - А я не знаю, из-за чего меня отстранили от работы. Мне об этом  со-
общили, ничего не объясняя, - нахально солгала она.
   - Разве полковник Гордеев, ваш начальник, не поставил вас  в  извест-
ность?
   - Нет.
   Она знала, что Колобок всю первую  половину  дня  проведет  в  минис-
терстве на совещании в Главном управлении  уголовного  розыска,  поэтому
разоблачить ее ложь по горячим следам не удастся.
   - Но фотографии он вам показывал?
   - Какие фотографии?
   - Хорошо, Анастасия Павловна, тогда придется мне все  вам  объяснить.
Руководство ГУВД получило информацию о том, что вы вступаете в контакт с
преступником Денисовым.
   - Какого рода информацию?
   - Фотографии, из которых видно, что вы вместе с ним  посещали  ресто-
ран.
   - Ну и что?
   - Мне поручена служебная проверка, и  я  прошу  вас  дать  письменное
объяснение этому факту.
   - Не буду я ничего писать, - равнодушно сказала она. - Я была с Дени-
совым в ресторане, я этого не отрицаю. Сей факт,  имеющий,  конечно  же,
всемирно-историческое значение, запечатлен на фотографии. Больше мне до-
бавить нечего. И лотом, с чего вы взяли, что Денисов -  преступник?  Мне
лично об этом ничего не известно.
   - Бросьте, Анастасия Павловна, - поморщился Дегтярев.
   - Минуточку.
   Настя подняла руку в предостерегающем жесте.
   - Мы с вами юристы и работаем в правоохранительной системе. И  разго-
вор у нас с вами происходит в служебном кабинете, а не на кухне  у  тети
Сони. Давайте будем корректны. У вас на руках есть вступивший в законную
силу приговор суда, по которому Денисов Эдуард Петрович  признается  ви-
новным хоть в каком-нибудь преступлении? Ну хоть в чем-нибудь? Нет? Тог-
да сделайте одолжение, не называйте его преступником.  И  тем  более  не
требуйте от меня, чтобы я его считала таковым. Денисов - мой знакомый, и
я ходила с ним в ресторан. Что дальше?
   - Анастасия Павловна, вы ставите меня в  сложное  положение.  У  меня
есть поручение руководства...
   - Меня это не касается. У меня лично никакого поручения  ни  от  кого
нет. Меня отстранили от работы - я и не работаю. Ни во что  не  вмешива-
юсь, оперативно-розыскные мероприятия не провожу.  Я  вообще  собиралась
сегодня сидеть дома, это же вы меня сюда вызвали. Поэтому давайте  дого-
воримся так. У вас есть поручение провести служебную проверку? Это  ваша
проблема. Единственное, что я обязана сделать - дать вам  первоначальные
объяснения, а дальше вы работаете самостоятельно. Объяснение я вам дала.
Если вы не поняли, я повторю: Эдуард Петрович Денисов - мой знакомый. Он
приехал в Москву по делам, захотел со мной повидаться и  пригласил  меня
поужинать. Никаких поручений, связанных с моей служебной  деятельностью,
он мне не давал и денег никогда ни за что не платил. Это все, что я имею
вам сказать. Если вы хотите услышать от меня что-то еще, то прошу  иметь
в виду, что с моей стороны это уже будет одолжение, которое я  вам  сде-
лаю. Если вас интересует история моего знакомства с Денисовым, я  готова
ее рассказать, но писать я ничего не буду.
   - Но почему? - удивился Дегтярев. - Какая вам  разница,  рассказывать
или писать?
   - А мне лень.
   - Но вы же понимаете, руководству нужны ваши объяснения, а не мой пе-
ресказ.
   Она молча достала чистый лист бумаги и написала несколько строк.
   - Вот, - она подвинула листок Дегтяреву, - мое объяснение. Вы просили
объяснить, почему я встречалась с Денисовым? Я написала. Более  того,  я
указала, что знакома с ним с 1993 года. Покажите это вашему  начальству,
пусть вам расскажут, что делать с этим дальше. Вы, товарищ майор,  рабо-
таете на Петровке чуть меньше года, и на моей памяти это  уже  четвертая
или пятая проверка, которую вам поручают. Вероятно, вы в этом деле  спе-
циалист, так что не мне вас учить.
   Он взял листок, положил его в папку и встал. Уже  у  самой  двери  он
обернулся.
   - Видимо, я в чем-то ошибся. Мне жаль, что мы не достигли взаимопони-
мания. Вы полагаете, что в ваших неприятностях виноват я лично?
   - Ну что вы! - Она обезоруживающе улыбнулась. - Вы виноваты только  в
том, что шли ко мне полчаса. И я знаю почему.
   - Меня вызвали к начальнику, потом пришли люди...
   - Перестаньте, товарищ майор. Вы что же" полагаете, я вчера  на  свет
родилась? Этому трюку больше лет, чем нам с  вами  вместе.  Вы  привыкли
считать, что сотрудник, в отношении которого проводится служебное  расс-
ледование, обязательно виноват. Вы вызываете его  для  дачи  объяснений,
обещаете немедленно зайти и выжидаете, пока он дозреет. Потеряет самооб-
ладание от волнения и тревоги, утратит контроль над собой. А  тут  и  вы
являетесь как ясно солнышко. Он вас боится, потому что его судьба в  ва-
ших руках. Он полностью зависит от того, что вы напишете в своей  справ-
ке. Какая будет справка - таким будет и решение руководства. И вы  хоти-
те, чтобы вам этот несчастный сотрудник достался тепленьким. А поскольку
я не чувствую себя виноватой ни в чем, в том числе и в связях с  мафией,
которые вы так хотите мне навесить, то меня ваши полчаса  не  выбили  из
колеи, а просто-напросто разозлили. Вот поэтому у нас и разговор не  по-
лучился.
   - Понятно, - протянул Дегтярев, отходя от двери и снова садясь напро-
тив Насти. - Ну что ж, значит, я действительно ошибся. Может,  попробуем
начать сначала?
   - Давайте попробуем, - согласно кивнула она.
   Ей надоело воевать с Дегтяревым, она сорвала на нем злость  и  теперь
начала упрекать себя в том, что снова позволила эмоциям взять  верх  над
интересами дела. В конце концов, он ведь тоже не виноват, что  ему  дали
такое поручение. Виновата в первую очередь она сама. Во вторую  -  гене-
рал, который не внял доводам Гордеева, не поверил ему и не выбросил  эти
фотографии в помойку. А Дегтярев - никто, пешка. Ему поручили - он дела-
ет. И если бы не эти полчаса, которые так вывели ее из себя, она бы раз-
говаривала с ним совсем по-другому.
   - Как давно вы знакомы с гражданином Денисовым?
   - Мы познакомились осенью 1993 года.
   - При каких обстоятельствах?
   - Я отдыхала в санатории в том городе, где живет Денисов. В санатории
произошло убийство одного из отдыхающих,  Денисов  обратился  ко  мне  с
просьбой помочь в расследовании.
   - Почему он обратился к вам?
   - Потому что я знала убитого, правда, не близко, просто была знакома.
   - Почему понадобилась ваша помощь? Местная  милиция  не  могла  спра-
виться?
   - Так считал Денисов. Я предлагала свою помощь  сотрудникам  милиции,
но они от нее отказались.
   - И тогда вы предложили свою помощь Денисову?
   - Нет, я уже сказала, Денисов сам ко мне обратился. До этого я не бы-
ла с ним знакома и даже не знала о его существовании.
   - Тогда откуда он вас знал? Почему обратился именно к вам?
   - Это вы можете выяснить у него.
   - Анастасия Павловна! - с упреком воскликнул Дегтярев.  -  Мне  каза-
лось, что мы с вами договорились.
   - Я не знаю, почему он решил обратиться именно ко мне.  Вероятно,  он
узнал, что я работаю в уголовном розыске. А поскольку я жила  в  санато-
рии, где произошло убийство, он подумал, что я могу располагать полезны-
ми для расследования