знал. Возможно, даже этих скудных данных  окажется  достаточно,  чтобы  в
Москве установить личность любовника Яны Нильской. Тогда и никаких контактов
с Серовым не потребуется. А вот если в Москве  ничего  сделать  не  удастся,
тогда Зарубину придется импровизировать на месте. Задел для этого уже  есть.
Сергей Зарубин вообще был запасливым, на деньги,  правда,  это  качество  не
распространялось, но вот на работу - в полной мере.
   Но с Яной все-таки что-то непонятное. Выходит, Серов какое-то время назад
перебрался из Кемерова в Москву. А Яна, в свою  очередь,  настояла  на  том,
чтобы ехать в столицу  вместе  с  мужем,  в  надежде  встретиться  с  бывшим
любовником. Ну  встретилась.  Дальше  что?  Снова  разгорелся  романтический
пожар, и он кинулся за Яной назад в Кемерово? Кто знает, может быть, и  так.
Но если пожар горел так сильно, что Яна даже не смогла скрыть от  мужа  свое
равнодушие, то почему она истерически требовала возвращения домой? Сидела бы
в Москве тихонечко, встречалась бы  тайком  с  Серовым,  дети,  слава  богу,
присмотрены, и все довольны. Чего ж она домой-то рвалась?
   Нет, что ни говори, женская душа - еще большие потемки,  нежели  мужская.
Никогда Зарубину в этом не разобраться.
   Начальник  службы  криминальной  милиции,  под  крылом  которого  Зарубин
разворачивал  в  Кемерове  свою  деятельность,  был  добродушным  незлобивым
мужиком, всегда готовым помочь, если это  не  требовало  выделения  людей  и
отрыва их от основной работы.
   - Прямо и не знаю, что тут можно сделать, - хитро  улыбаясь,  сказал  он,
выслушав просьбу Зарубина: нужно узнать, кто  из  людей  Богомольца  не  так
давно ездил в Москву. - Впрочем, есть одна зацепка. В банде Богомольца  дней
десять назад беда приключилась, убили его старого сподвижника Шаню, Шанькина
Сергея, многократно судимого.  Первым  делом,  конечно,  его  сына  дернули,
поскольку сын тоже в этой группировке штаны протирает, погоняло имеет Батыр.
А сынок сказал, что знать ничего не знает насчет того,  кто  папашу  сделал,
потому как его в то время вообще в городе не было, он в Москву ездил.  Билет
показал, все честь по чести, да мы и в аэропорту проверяли: действительно не
было его. Может, это твой шанс, Серега?
   Через полчаса Зарубин уже разговаривал со  следователем,  в  производстве
которого находилось дело об убийстве рецидивиста Шанькина по кличке Шаня.
   - Ну что вам сказать? - пожилой следователь  картинно  развел  руками.  -
Обычный пацан, в  меру  пальцатый,  но  именно  в  меру.  У  меня  сложилось
впечатление, что сын убитого Шанькина недоволен тем, как  его  используют  в
группировке. Он считает себя способным на большее и комплексует из-за  того,
что в банде его недооценивают.
   - Это как же? - насторожился Зарубин.
   - Видите ли, Сергей Кузьмич, я много повидал на своем веку, это  вы  сами
понимаете, учитывая мой почтенный возраст. И кое-что понимаю в людях, даже и
в молодых, хотя они уже совершенно  из  другого  поколения.  Но  знаете  ли,
поколение-то другое, нравы другие,  принципы  взаимоотношений  в  преступной
среде тоже изменились, а вот законы психологии остались прежними,  их  никто
не отменял.
   Зарубин с  огромным  удовольствием  слушал  этого  старого  следственного
зубра, он точно знал, что нет в жизни ничего ценнее порядочности, а в работе
- ничего ценнее опыта. Именно у таких вот стариков его и можно набраться. Да
и вообще ему редко приходилось общаться с людьми,  сохранившими  привычку  к
церемонному обращению.
   - Ирек Шанькин - прекрасный артист, пластичный, темпераментный. Я ведь не
зря назвал его "в меру пальцатым". Было бы глупо полагать, что,  находясь  в
банде Богомольца, Ирек мог вести себя как прирожденный интеллигент, да он им
и не был, всю жизнь рядом с отцом-рецидивистом крутился, смотрел на  него  с
обожанием, пытался подражать, заразился воровской романтикой.  Но  при  этом
здесь, в этом кабинете, он не произнес ни одного жаргонного слова.  Вежливый
мальчик с хорошей внятной речью и без братковских замашек. Слушая его, можно
подумать, что он фени вообще не знает и не слыхал никогда о ней.
   - Может, так и есть? Всякое случается, - предположил Зарубин.
   - Это да, это да, - согласно покивал  следователь.  -  случается  всякое,
только не с Иреком Шанькиным. Он как только из моего кабинета вышел, тут  же
кинулся кому-то по  мобильнику  звонить,  а  мне  как  раз  нужда  пришла  в
секретариат заглянуть, я по лестнице спускаюсь - слышу его голос. Должен вам
заметить, я почти ничего  не  понял  из  того,  что  он  говорил.  Поколение
все-таки другое, - он дробно засмеялся, лукаво поглядывая на Зарубина.  -  А
мальчик закомплексованный, имени своего стесняется, это невооруженным глазом
видно. И очень хочет показать, что он умный,  что  что-то  умеет  и  чего-то
стоит. Уж на что я старше его - лет  на  сорок,  а  он  и  со  мной  пытался
выпендриваться, никак не  хотел  в  голову  взять,  что  он  умнее  меня  по
определению быть не может, потому как я преступлений и преступников на своем
веку повидал больше, чем он за всю свою жизнь сигарет выкурил.  А  из  этого
какой вывод, уважаемый Сергей Кузьмич?
   - Если мы хотим добиться успеха  с  Иреком  Шанькиным,  надо  постараться
потрафить его самолюбию, причем так, чтобы это  прибавило  ему  очков  не  в
наших глазах, а в глазах  его  шефов,  -  добросовестно,  как  на  экзамене,
оттарабанил Сергей. - И ни в коем случае не акцентировать  внимание  на  его
имени, а еще лучше - вообще его не упоминать.

***

   Следователь вызвал Шанькина  к  себе  на  следующее  утро,  вроде  бы  на
очередной допрос в связи с убийством его отца. Едва  Ирек  переступил  порог
кабинета, старый следователь поднялся, с улыбкой помахал  рукой  Зарубину  и
вышел.
   - Здравствуй, Батыр,  -  приветливо  начал  Зарубин,  изображая  на  лице
приличествующую случаю серьезность. - У меня к тебе деловое предложение.
   - А вы кто? - с недоумением спросил Ирек.
   - Я из Москвы, а кто - значения  не  имеет.  Давай  обойдемся  без  имен,
ладно?
   - Ладно, - пожал плечами Шанькин. - А чего надо-то?
   - Хочу предложить тебе сделку. Ты вот недавно в Москву ездил, так?
   - Ну, ездил. Я и следователю говорил, что меня в городе  не  было,  когда
батю убили.
   - Знаю. Что касается твоего бати - прими мои соболезнования. А  теперь  к
делу. Что ты делал в Москве?
   - А вам не все равно? - ощерился Ирек. - Вы кто такой, чтобы я перед вами
отчитывался?
   - А не надо отчитываться, я и так знаю. На  твоем  месте  я  бы  спросил,
какая тебе выгода от разговора со мной.
   - Ну, спрашиваю.
   - Я тебе предлагаю равноценный обмен информацией. А теперь послушай  меня
внимательно, Батыр. Скольких человек  ты  должен  был  отследить  в  Москве?
Троих? Или двоих? Одного из них звали Гелий Ремис,  набожный  такой,  все  в
церковь ходил. Так?
   - Ну, допустим.
   - Уже хорошо. Ты нашел всех, кого тебе приказали, и составил свое  мнение
о том, кто из них Симонов. Так?
   Лицо Ирека непроизвольно дернулось, на вопрос он не ответил.
   - Ты не отмалчивайся, Батыр, со мной  разговаривать  безопасно.  На  тебе
ведь ничего нет, я точно знаю. И что бы ты мне ни сказал, против тебя это не
обернется. Ты сработал, как хорошая сыскная служба, а за это срок не дают  и
не сажают. Когда Ремиса убивали, ты здесь был, тебя в этот день  следователь
допрашивал, крови на тебе нет. Итак, ты составил свое мнение о том,  кто  из
них Юрка Симонов, и доложил. Кому? Старпому или самому Богомольцу?
   - Старпому.
   - И что сказал Старпом? Согласился с твоими выводами?
   - Нет, - едва слышно процедил Ирек сквозь зубы.
   - Все правильно. Он  тебе  не  поверил,  обозвал  тебя  дураком  или  еще
как-нибудь похлеще и сделал свой вывод из того, что  ты  доложил.  Так  было
дело?
   - Ну.
   - Он ошибся, Батыр. А ты был прав. Ты все видел на месте, своими глазами,
ты проанализировал собранную тобой  же  информацию,  все  взвесил  и  сделал
совершенно правильный вывод. А Старпом обо всем судил со своей колокольни. И
ошибся.
   Ирек вскинул голову, глаза сверкнули.
   - Откуда вы знаете?
   - Знаю. Когда Ремиса убили, милиция начала всю его подноготную проверять.
Чистый он, как младенец. Каждый его шаг проследили, фотографии за всю  жизнь
собрали. Гелий Ремис всегда был Ремисом, ни имя не менял, ни внешность. И  в
Кемерове никогда не жил. Симонов - кто-то из оставшихся  двоих.  Ты  знаешь,
кто именно?
   - Конечно. Я и Старпому говорил, что это Гусарченко, а он мне не поверил.
   - Точно - Гусарченко, а не тот, третий?
   - Да нет никакого третьего-то! Я же Старпому объяснял, что  у  Гусарченко
еще одни документы на другое имя, и хата  запасная,  а  он  меня  вообще  за
человека не считает, думает, он самый умный...
   В голосе Ирека зазвучала почти детская обида.
   - Правильно, Батыр,  -  одобрительно  кивнул  Зарубин.  -  Ты  все  верно
говоришь. Мозги у тебя - что надо, а Старпом  пусть  отдыхает.  Пусть-ка  он
попрыгает от злости, когда ты придешь к нему и скажешь, что он  ошибся,  что
Ремис - подстава,  на  которую  он  клюнул,  как  последний  лох.  Он  тебя,
естественно, спросит, откуда ты об этом узнал, а ты ему ответишь, что у тебя
в Москве есть свои источники, такие, каких у него сроду не было. Если хочешь
еще совет - могу дать.
   Ирек молча кивнул, завороженно глядя на Сергея.
   - К самому Старпому с этим не ходи. Не тот у тебя статус,  чтобы  к  нему
без вызова являться. Верно я говорю? В ответ - снова молчаливый кивок.
   - Ты пацанам скажи. Только очень аккуратно, плохих слов про  Старпома  не
говори. Только факты излагай, ты мужик умный, сам сообразишь,  что  к  чему.
Излагай, стало быть, факты и переживай: как,  мол,  неудачно  получилось,  и
вроде все было изначально сделано как надо, а  последнее  решение  оказалось
ошибочным. Короче, в  таком  вот  духе.  Пацаны  тебя  уважать  начнут,  вот
увидишь. А там, глядишь, до Старпома слушок дойдет, так он тебя сам вызовет.
Вот тогда ты в полную силу и отыграешься за  все  свои  унижения.  А  теперь
скажи мне спасибо.
   - Спасибо, - послушно произнес Ирек.
   - Ну ничего себе! Спасибо, как говорится, в карман не  положишь.  Я  тебе
вон какую ценную информацию дал, а ты мне что? Я  ж  тебя  с  самого  начала
предупреждал: хочу предложить тебе сделку. Ты - мне, я - тебе, понял?  "Я  -
тебе" уже состоялось, а "ты - мне" как же?
   - А что вам надо? Что вы хотите узнать?
   - Мне нужны полные данные на  Симонова.  Я  сам  с  ним  разберусь.  Имя,
фамилия, адрес, место работы, короче, все что ты нарыл на него. И могу  тебе
пообещать, что материал появится во всех центральных газетах, так  что  твой
Старпом сам убедится, что ты был прав. Более того,  после  такого  материала
Богомолец выпрет его пинком под  зад.  И  вполне  возможно,  предложит  тебе
занять его место.
   Ирек еще немного поупирался, но было видно, что он буквально  раздувается
от гордости: ну как же, есть возможность самого Старпома уесть.  И  в  конце
концов продиктовал Зарубину все, что знал об официанте Эдуарде Гусарченко  и
о менеджере риэлторской фирмы Викторе Слуцевиче. Батыр был уверен,  что  это
одно и то же лицо, и Зарубин не стал его разубеждать. Он-то  прекрасно  знал
ранее судимого афериста Эдика Гусарченко и понимал,  что  он  ни  при  каких
обстоятельствах не может быть Юркой Симоновым. А вот Виктор Слуцевич  может.
Очень даже легко.

***

   Настя  Каменская  вот  уже  минут  десять  тупо   разглядывала   справку,
полученную  в  ответ  на  запрос  об  Александре  Серове.  Серов   Александр
Алексеевич, 1958 года рождения,  уроженец  города  Прокопьевска  Кемеровской
области, проживает  в  Москве  с  1997  года,  в  настоящее  время  является
заместителем генерального директора охранной фирмы "Нора",  которая  создана
организованной  преступной  группировкой  Валеры  Липецкого.  Когда  же  Яна
Нильская с ним познакомилась? Давно, еще до брака с Русланом? Или позже,  во
время одного из приездов Серова в Кемерово? Или уже сейчас, в Москве? Хорошо
бы понять роль Яны во всей этой  истории,  тогда  можно  было  бы  принимать
решение, говорить с ней напрямую или нет. Зарубин в Кемерове ждет отмашки, а
Настя все никак не может решить.
   Надо отвлечься, заняться чем-нибудь другим и потом посмотреть на проблему
свежим взглядом. Можно для  разнообразия  покопаться  в  заказных  убийствах
минувшего  года  на  предмет  освещения  деятельности  Симонова.  Если   ему
действительно делали пластику, то на это нужны большие деньги,  и  их  нужно
было заработать. Или отработать. Единственное, что умеет Симонов, это играть
в казино и устраивать взрывы. Вот и поглядим, что там у  нас  по  взрывам...
Спасибо Корот-кову, под суетился, достал в министерстве данные за  последний
год по всей стране.
   Вот при взрыве автомобиля погиб  вместе  с  охранником  лидер  преступной
группировки  в  Ростове-на-Дону...  Сопоставляем  даты  и  видим,  что   эта
неприятность случилась за  две  недели  до  того,  как  Богомолец  обнаружил
недостачу в "общаке". Других подходящих кандидатов на первую жертву Симонова
пока не видно, стало быть, ставим плюсик.
   Идем дальше. Вот вполне подходящий взрыв... Нет, сроки сомнительные, есть
точная дата взрыва в шахте, при котором якобы погиб Симонов, после этого ему
нужно было хотя бы несколько дней, чтобы исчезнуть из Кузбасса и осесть там,
где ему заготовил гнездо добрый дядя Петя  Ды-бейко.  Кстати,  сам  взрыв  в
шахте тоже надо занести в багаж Симонова, теперь уже очевидно,  что  это  не
был несчастный случай.
   Это убийство  раскрыто...  это  тоже  раскрыто...  А  вот  к  этому  надо
присмотреться... Хотя нет, не пойдет, оно совершено все в том  же  Кемерове,
куда до переделки лица Симонов не посмел бы сунуться. Ладно, идем дальше.
   Сколько времени он должен был зарабатывать  себе  на  операцию?  Или  ему
сначала сменили фасад и документы, авансом, так сказать, а  потом  отправили
отрабатывать? Тогда нужно смотреть взрывы за  последние  полгода,  а  не  за
предыдущий период.
   Она медленно шла по строчкам, заглядывала в географический атлас, сверяла
даты и  не  замечала,  как  бежит  время.  Опомнилась  только  тогда,  когда
оглушительно затрещал стоящий на столе телефон.
   - Анастасия Павловна, это Нильский. Я могу с вами встретиться?
   Ну  вот,  подумала  Настя,  клиент  наконец  созрел  для  разговора.   На
переданную через Воронову просьбу перезвонить он не  откликнулся,  но  Настя
суетиться не стала, поскольку Афоня, жаждущий громкого раскрытия и такой  же
громкой славы, без звука подписал все бумажки  и  решил  вопрос  с  наружным
наблюдением.  За  Руслана  теперь  можно  было  не  беспокоиться,   за   ним
присматривали, и если бы кто-то попытался снова  воздействовать  на  него  с
целью заставить уехать из Москвы, это не осталось бы незамеченным.
   Погода благоприятствовала прогулкам, и Настя договорилась  встретиться  с
Нильским на бульваре, неподалеку от  здания  ГУВД.  Купила  в  уличном  кафе
стакан сока и булочку с сосиской и уселась на скамейку. Господи, сколько  же
раз за последние  пятнадцать  лет  она  сидела  здесь,  вот  на  этой  самой
скамейке! То Чистякова ждала, то еще кого-то, с кем нужно было  встретиться,
а то и просто сидела, погрузившись в собственные мысли,  когда  не  хотелось
ехать домой, но и сидеть в кабинете больше сил не  было.  Если  бы  еще  эта
изматывающая работа не была на девяносто процентов  вхолостую...  Вот  взять
для примера дело Тимура Инджия: сколько версий отрабатывали,  сколько  людей
опросили, сколько схем вычертили,  сколько  сведений  запрашивали  -  и  все
впустую. Ну, не  все,  конечно,  но  почти  все.  Самая  трудоемкая  версия,
связанная с публикациями и романом  Нильского,  потребовала  кучу  усилий  и
времени, а оказалась в результате не "в цвет". Версия об убийстве Тимура  по
личным мотивам -  тоже,  а  ведь  как  упорно  ее  отрабатывали,  даже  двух
подозреваемых задержали. О  версии  вокруг  финансовых  проблем  Ганелина  и
говорить нечего, а она ведь  тоже  времени  и  сил  требовала.  А  версия  о
Ганелине и Яне? И на нее время ушло, а толку никакого.
   -  Добрый  вечер,  Анастасия  Павловна.  Настя  вздрогнула   и   виновато
улыбнулась. Она и не заметила, как подошел Руслан.
   - Здравствуйте, Руслан  Андреевич.  Рада  вас  видеть.  Она  хотела  было
спросить, что у него стряслось и почему он попросил о встрече, но Руслан  не
дал ей начать.
   - Ваш коллега был прав, - приступил он к делу, едва усевшись рядом с ней.
   - Который из них?
   - Сергей... фамилию, извините, не помню.
   - Зарубин, - подсказала Настя.
   - Да-да,  конечно.  Он  меня  предупреждал,  что  в  Москве  может  опять
начаться... это... А я ему не поверил.
   - Что-то произошло? - настороженно спросила Настя, внутренне подбираясь.
   - Не знаю, может быть, это не имеет отношения... Но мне было неприятно. И
если бы это случилось два года тому назад,  даже  полтора  -  я  бы  тут  же
кинулся в аэропорт и полетел домой.
   - И что же случилось?
   - Мне позвонили...
   - Минутку, - перебила его Настя, - куда  вам  позвонили?  У  вас  же  нет
телефона, насколько мне известно.
   - Позвонили Наталье Александровне, когда я  у  нее  был.  Вчера  вечером.
Попросили меня к телефону.
   - И?..
   - И сказали, что у Яны есть любовник. Причем  очень  давний.  Она  с  ним
познакомилась еще до нашей свадьбы. И якобы  она  специально  спровоцировала
ссору со мной, чтобы я уехал в Москву.
   - Сочувствую вам. Это действительно неприятно. Вы хотите вернуться  домой
и все выяснить?
   - В том-то и дело, Анастасия Павловна... Можете себе  представить,  какую
веселую ночь я провел. Разумеется, я никуда не поеду, пусть  Яна  поступает,
как считает нужным. Но я вот о чем подумал... Ваш коллега был прав, это  мог
придумать только дядя Петя. Я имею в виду Дыбейко. Он меня знает с  детства,
но в последние годы мы не встречались. Все это мог придумать только человек,
который хорошо знает, каким я был, но совершенно не  представляет,  каким  я
стал. Понимаете?
   - Как схему -  да,  понимаю.  Но  хотелось  бы  конкретики,  -  осторожно
ответила Настя, которая на самом деле понимала сказанное Русланом  весьма  и
весьма смутно.
   - Мне всегда было интересно, что стоит за тем или иным фактом, поступком.
Когда я был маленьким, я следил за людьми, записывал, кто когда куда и с кем
пошел, кто откуда вышел, как был одет, что нес в руках. Кто с  кем  общается
или, наоборот, не  общается.  И  из  всех  этих  разрозненных  фактов  порой
вырисовывалась цельная картинка,  я  вдруг  начинал  понимать,  почему  люди
поступают так или иначе... Я испытывал восторг, когда часами  просиживал  за
своими листочками с  записями  и  вдруг  начинал  понимать,  что  дядя  Вася
изменяет своей жене с тетей Машей, а тетя Маша, в свою  очередь,  ворует  на
работе продукты, но не домой их несет, а тете Зине, которая, как выяснилось,
ездит в соседний город ими спекулировать. Я никому не делал  зла,  Анастасия
Павловна, я ни на кого не доносил и никого никогда не шантажировал, я просто
наслаждался своим умением искать объяснения разрозненным фактам. Мне  всегда
было интересно: а что за этим стоит? а как все было на самом  деле?  И  тот,
кто подбросил нам сначала записку, потом крыс, а потом фотографию надгробия,
рассчитывал именно на это мое  качество.  Я  не  зря  вам  сказал,  что  еще
полтора-два года назад обязательно помчался бы в Кемерово выяснять, чья  это
могила, что это за человек, какое отношение он имеет ко мне, как он связан с
цитатой из Марка Твена и с образом обезглавленных крыс. Я бы не  успокоился,
пока не понял бы, что  все  это  означает.  И  конечно  же,  я  помчался  бы
выяснять, действительно ли моя  жена  мне  изменяет.  Дядя  Петя  все  точно
рассчитал.
   - В чем же он ошибся? Почему вы не поехали и не стали разбираться со всем
этим?
   - Видите ли... Это долгая и тягостна