На этой радостной волне Андрей задумал следующий фильм, "Безумие". Он
сам написал сценарий, имея в виду, что главную роль будет играть, конеч-
но же, Алина. Мазуркевич выбил из спонсоров  деньги  "под  двух  звезд",
Алину и Смулова, обещая, что "Безумие" будет не  менее  прибыльным,  чем
"Извечный страх", а может быть, даже более. Съемки были начаты  и  пошли
хорошим темпом, фильм действительно получался великолепным...


   Глава 7
   КОРОТКОВ

   Он с удивлением вспоминал, как вчера вечером назвал  Настю  "садюгой"
за то, что по ее милости ему придется снова вставать ни  свет  ни  заря.
Сегодня он лежал в постели и молил Бога о том, чтобы эти  самые  свет  и
заря наступили побыстрее.
   Когда он вернулся домой вчера вечером, то снова нарвался на  скандал.
У него не было сил сердиться на жену, потому что Юра прекрасно  понимал,
как ей трудно. И устает она не меньше, чем он  сам.  И  жизнь  в  тесной
квартирке, пропитанной запахами тяжелого  лежачего  больного,  никак  не
прибавляла жизнерадостности. Тещу парализовало через год после  рождения
сынишки, она была еще сравнительно нестарой, сердце у нее  работало  от-
менно, и все понимали, что это означает. Юрина жена, конечно, не  счита-
ла, что муж в чем-то виноват. Кроме одного: она полагала, что  Короткову
давно уже пора было оставить работу в милиции и уйти в частный бизнес. И
сколько Юрий ни объяснял ей, что жизнь и честь дороже, она была  непрек-
лонна, апеллировала к примерам знакомых и незнакомых людей и  требовала,
чтобы муж начал наконец зарабатывать приличные деньги  и  купил  большую
квартиру. Сын подрастал, и с каждым днем им становилось все теснее в че-
тырнадцатиметровой комнате, потому что вторую,  восьмиметровую,  безраз-
дельно занимала мать жены.
   Часто после таких скандалов Коротков разворачивался и уезжал ночевать
к своему товарищу и коллеге по работе Коле Селуянову, который после раз-
вода жил один. Но вчера он пришел очень поздно, и он так устал... Уснуть
Юре удалось лишь ненадолго. Часов с четырех утра он тихонько  лежал  без
сна рядом с женой и чувствовал, что, даже  спящая,  она  источает  волны
враждебности и недовольства.
   Около шести часов выдержка ему изменила, и он осторожно встал, на цы-
почках прокрался на кухню, поставил чайник и начал собираться. Уйти ско-
рее отсюда, уж лучше на улице торчать, чем снова вести с утра бесплодные
и бессмысленные, на его взгляд, разговоры.
   К дому Алины Вазнис Коротков подъехал, когда еще не было  семи.  При-
парковал машину, включил печку, закурил и стал задумчиво смотреть на мо-
росящий снаружи осенний дождь. В тепле ему сразу захотелось спать, и он,
чтобы не поддаться искушению, опустил стекло, вытянул руку под дождь  и,
когда ладонь стала влажной, отер лицо. Стало легче.
   В двадцать минут восьмого он заметил медленно бредущую Каменскую. Она
шла без зонта, глубоко засунув руки в карманы и низко  надвинув  широкий
капюшон, полностью скрывавший ее лицо. Короткой открыл дверцу со стороны
пассажирского места и посигналил.
   - Привет, - удивленно поздоровалась Настя. - А  я  думала,  что  буду
первой. Чего ты так рано? Не спится?
   - "Не спится, няня..." -  весело  подтвердил  Коротков,  -  "мне  так
грустно, открой окно и сядь ко мне, поговорим о старине... "
   - Ух ты!
   Настя откинула капюшон и забралась в машину.
   - А некоторые, не будем указывать пальцем, образованность  все  хочут
показать. Как хорошо у тебя, тепло, накурено. Рай.
   Она полезла в сумку, вытащила пачку сигарет с ментолом и с  наслажде-
нием закурила.
   - Опять со своей поцапался? -  сочувственно  спросила  она,  выпуская
дым.
   - Догадалась?
   - А то. Тебе Стасов звонил в половине седьмого,  а  тебя  уж  и  след
простыл.
   - А что Стасов хотел? Мы с ним вчера расстались в  двенадцатом  часу,
вроде все обсудили.
   - У нас троих сегодня ночью дружно сделалась бессонница. Стасов отко-
пал какого-то Павла Шалиско, который на протяжении многих лет  преследо-
вал Алину, причем, судя по всему, безуспешно. Баланс - минус  два,  плюс
один.
   - То есть? - нахмурился Юрий.
   - Двух дам мы отбросили, зато один мужчина появился. Так что в  итоге
мы имеем четырех подозреваемых: Харитонов, Имант и Инга Вазнисы и в пер-
спективе - неудачливый поклонник. Голову даю на отсечение, у  этого  Ша-
лиско тоже не окажется алиби, зато найдутся и мотив, и возможности.
   - Да, дела...
   Следователь Гмыря появился без двадцати восемь, даже и не думая изви-
няться за опоздание.
   - Пошли, - бросил он сквозь зубы, проходя мимо машины Короткова.
   Уже поднимаясь в лифте, он вдруг спросил:
   - Понятых будем звать?
   - Да зачем, Борис Витальевич? Мы же не улики ищем, а вещь,  принадле-
жавшую потерпевшей. Никакого значения не имеет, где мы  найдем  дневник,
если вообще найдем.
   - Ну смотри, - неопределенно хмыкнул Гмыря.
   Следователь не был ярым поборником соблюдения буквы  закона  и,  если
было можно, сокращал процедурные тонкости до минимума.
   В квартире Алины после пребывания работников милиции в субботу  никто
не прибирался, и сейчас она напоминала разоренное гнездо. Особенно  неп-
риятным был вид дивана с очерченным мелом контуром трупа.
   - Борис Витальевич, к вам отец погибшей  вчера  не  обращался  насчет
ключей? - спросил Коротков, тщательно вытирая ноги о коврик в  прихожей.
- Он хочет вещи забрать и квартирой распорядиться.
   - Нет, вчера не обращался. Ну что, как искать будем?
   - Разделимся, - предложила Настя. - Две комнаты и кухня, как  раз  на
троих. Потом ванная, туалет и прихожая.
   Они искали долго и тщательно, но, к сожалению, безрезультатно.  Ника-
ких дневников они не нашли. Кроме дневников они искали белую трикотажную
майку с пуговичками и зеленую пеструю юбку.  Майку  Настя  обнаружила  в
стиральной машине в куче грязного белья, а длинная свободная юбка из зе-
лено-коричневого шелка висела на крючке на внутренней стороне двери ван-
ной комнаты, там же, где и теплый махровый халат. Таким образом,  подоз-
рения в адрес Харитонова делались совсем шаткими. Для того чтобы описать
эту одежду, он должен был видеть ее на Алине. Если бы он убил ее,  когда
она была уже в пеньюаре, и захотел бы "скроить"  версию  о  своем  более
раннем и предваренном звонком визите, то, скорее всего, открыл бы платя-
ной шкаф и выбрал для описания то, что в нем висит. Маловероятно, что он
полез бы в стиральную машину.
   Но дневники... Неужели Настя ошиблась?
   - Слушай, а у Смулова ты спрашивала?  -  тихонько  спросил  Коротков,
стараясь, чтобы следователь не услышал.
   - Спрашивала, - вздохнула Настя. - Говорит,  что  никогда  не  видел,
чтобы Алина вела дневник. Но тут же оговорился, что мог и  не  знать  об
этом. Вазнис была до такой степени скрытной, что  даже  перед  ним  пол-
ностью не раскрывалась.
   - Бедняга, - покачал головой Юра. - Тяжело ему с ней было,  наверное.
И любил ее сильно, и все время чувствовал, что она... чужая, что  ли.  И
мачеха про нее так говорит.
   - Борис Витальевич, - громко позвала Настя, - я возьму кассеты,  лад-
но?
   - Зачем тебе? - отозвался Гмыря, оглядывая полки встроенного шкафа  в
прихожей.
   - На них фильмы Смулова, в том числе те, в которых  снималась  Алина.
Попробую посмотреть, вдруг что в голову придет.
   - Да что тебе может в голову прийти от  этих  фильмов!  -  насмешливо
отозвался следователь. - Глупость всякая.
   - Так я возьму?
   - Бери, бери, только потом отдай Смулову  или  родственникам  Вазнис.
Эта семейка за пустую банку удавится.
   - Вы тоже заметили? - подал голос Коротков.
   - А как же. У них на лицах все написано,  только  слепой  не  увидит.
Когда я в первый раз старого Вазниса допрашивал, это еще в субботу было,
так он меня не про убитую дочку спрашивал, а про то, когда можно будет в
права наследования вступить. Все интересовался, не прописан ли  у  Алины
еще кто-нибудь, кто помешает ему  распорядиться  квартирой.  А  впрочем,
грех его судить, он на свою зарплату троих детей поднял, нищеты хлебнул,
наверное, досыта. Ну что, дети мои, завершаем? Факир был пьян и фокус не
удался?
   Коротков с облегчением перевел дыхание. Следователь  не  сердился  за
то, что его подняли в такую рань, а  оказалось  -  напрасно.  Борис  Ви-
тальевич в свои сорок шесть лет оставался мужиком незанудливым,  обладал
неплохим чувством юмора и очень хорошо помнил те годы, когда сам работал
в уголовном розыске. Семи пядей во лбу он, вообщето, не был, но зато сы-
щикам работалось с ним легко. В этом смысле Гмыря был полной  противопо-
ложностью старшему следователю прокуратуры Ольшанскому, с которым больше
всего нравилось работать Насте. У Ольшанского характер был  невыносимым,
оперативники и эксперты боялись его и тихо ненавидели, хотя и признавали
его высокий профессионализм. Но зато Ольшанский был  человеком,  во-пер-
вых, умным, во-вторых, мужественным. Хотя эти качества достаточно успеш-
но скрывались за его внешностью неухоженного растяпы. Эх, был бы  сейчас
на месте Гмыри Ольшанский, подумал Коротков, он бы мертвой хваткой  вце-
пился в Аськину идею о том, что у такого замкнутого и одинокого  челове-
ка, как Алина Вазнис, обязательно должна была  быть  какая-то  отдушина,
будь то дневник или тщательно скрываемая приятельница. Или не менее тща-
тельно скрываемый любовник. Но то - Ольшанский, а то - Гмыря.  Гмыря  не
верит в психологические построения, ему нужны факты: свидетельские пока-
зания, вещи, документы, следы. То, что можно увидеть и  услышать,  пощу-
пать и зафиксировать. А вовсе не что-то эфемерное и бездоказательное.
   - У нас еще один фигурант появился, Борис Витальевич, - сказала  Нас-
тя, натягивая куртку и засовывая в огромную спортивную сумку добрый  де-
сяток видеокассет. - Если вы не очень торопитесь, то...
   - Очень тороплюсь. - Гмыря посмотрел на часы.  -  У  меня  на  десять
тридцать люди вызваны. А ты чего хотела-то?
   - Думала, вы с нами подъедете к нему, если, конечно, он не в бегах.
   - И не проси, времени в обрез. Давайте-ка сами, я  потом  подключусь,
если нужно будет.
   - Тогда подождите еще две минутки, я позвоню.
   Она сняла трубку висевшего на стене телефона.
   - Коля? Это я. Что с Шалиско?.. Давай, я запомню... Так... Так... Это
где? На Сретенке?.. Далеко от метро?.. Ага, ладно, спасибо. Тебе  Корот-
ков не нужен случайно? А то он здесь рядом стоит... Даю.
   Она протянула трубку Короткову.
   - На, просись на ночлег, пока Коля себе ничего романтического не зап-
ланировал на вечер.
   Юра хмыкнул и подмигнул Насте:
   - Дуэнья ты моя! Что бы я без тебя делал.
   Все вместе они спустились вниз, Гмыря, размахивая кейсом, помчался  к
метро, а Настя и Коротков уселись в машину.
   - Наш Шалиско живет в Чертанове, а работает в редакции  журнала  "Ки-
но", это где-то на Сретенке. По домашнему телефону никто не отвечает, на
службе сказали, что непременно должен вот-вот появиться. Поехали?
   - Поехали, - вздохнул Коротков. - Только поесть бы, а? А то я из дому
в седьмом часу выскочил, пустой кофе в себя залил - и все.
   - Ладно, - согласилась Настя. - Смотри по сторонам,  увидишь  что-ни-
будь подходящее - поедим.
   Они остановились возле какого-то киоска, взяли по куску горячей пиццы
и снова спрятались от дождя в машину.
   - Слушай, - внезапно сказала Настя, - а давай позвоним Смулову, спро-
сим про этого Шалиско. Вдруг он скажет что-нибудь интересное?
   Коротков с тоской посмотрел в окно.
   Дождь стал сильнее и уже не моросил, а вовсю прыгал по тротуарам.  Ну
что за собачья работа, подумал он привычно и беззлобно, никого не  инте-
ресует, когда ты последний раз поел, сколько часов ты спал за  последний
месяц и помогают ли тебе таблетки от головной боли. И если у тебя  язва,
а от постоянного напряжения и недосыпа все время болит голова и не помо-
гают уже никакие из имеющихся в аптеках лекарства, то это проблемы  твои
и только твои. Как и дорожающий бензин, и вечно протекающие  ботинки,  и
пропахшая мочой и болезнью конура, которую выспренно  именуют  "двухком-
натной квартирой в панельном доме", с совмещенным санузлом и без  лифта.
Это твои проблемы, и никто - ни государство,  ни  твое  собственное  на-
чальство - их решать не собирается.
   Видно, выражение лица у Юры было очень уж красноречивым,  потому  что
Настя добавила:
   - Ты посиди здесь, я сама позвоню. Вон автомат рядышком,  жетончик  у
меня есть.
   Юра благодарно улыбнулся. Настя пошла звонить и, по-видимому,  сумела
застать Смулова, потому что разговаривала  долго.  Коротков  даже  успел
задремать в тепле, откинувшись на высокую  спинку  сиденья.  Очнулся  он
только тогда, когда Настя хлопнула дверцей.
   - Забавно получается, Юрик. Смулов знает этого Шалиско. Он,  оказыва-
ется, когда-то работал в "Сириусе" помощником  осветителя  и  учился  во
ВГИКе на вечернем. Был безответно влюблен в Алину. Одно  время  она  его
даже привечала, а потом, когда появился Смулов, дала отставку. А  бедный
Шалиско никак в толк взять не мог, что его отвергли, цветы ей носил, за-
писки писал, подарки какие-то делал. Проходу не давал. Звонил постоянно,
даже когда она выезжала из Москвы. А иногда и приезжал  следом  за  ней.
Смулов знает, что Алина всегда подавала в службу безопасности записку  с
фамилией Шалиско, чтобы ему не давали номер ее  телефона.  Называла  его
назойливым поклонником. Смулов, во всяком случае, серьезно его не  восп-
ринимал, и о ревности тут и речи быть не может. Кстати, этот  безнадежно
влюбленный уже года три как ушел работать в редакцию журнала "Кино",  но
от Алины не отступился. Вот ведь любовь, а?
   - Наверное, этот Шалиско - такой смешной очкарик, - отозвался  Корот-
ков, выруливая на Садовое кольцо. - Знаешь, типичный  неудачливый  влюб-
ленный, худенький, сутулый, некрасивый интеллектуал.  Глупо  подозревать
его в убийстве, ты не находишь?
   - Не нахожу, - резко ответила Настя. - Во-первых, не  забывай,  Алина
его поначалу привечала, то есть дала надежду, и вполне обоснованную.  Он
не неудачливый влюбленный, а отвергнутый возлюбленный, а это уже  совсем
иной поворот. А во-вторых, именно такие худенькие очкастенькие интеллек-
туалы очень часто оказываются самыми изощренными преступниками.  Поворот
не пропусти. На Сретенке движение одностороннее, свернуть надо у  свето-
фора, а дальше переулками проедем.
   - Это тебя Селуянов проинструктировал? - усмехнулся Юра,  притормажи-
вая у светофора.
   Редакцию они нашли легко, Коля Селуянов  действительно  объяснил  все
очень толково и дал точные ориентиры. Внизу сидела бабуська - божий оду-
ванчик, которая пропустила их, не задав ни одного вопроса и  не  спросив
документов. На втором этаже они быстро нашли комнату 203, в которой,  по
сведениям того же Селуянова, было рабочее место Павла Шалиско. В комнате
было полно народу, стоял гвалт и висел плотный сигаретный  туман.  Настя
тронула за локоть девушку, стоявшую ближе всех к двери.
   - Извините, нам нужен Шалиско, - тихо сказала она.
   - Паша! - вдруг крикнула девица так громко, что Настя  вздрогнула.  -
Павлик! К тебе пришли!
   Из тумана вынырнул человек и подошел к ним.
   - Вы ко мне?
   Коротков поежился от недоброго предчувствия. Похоже, все разворачива-
ется совсем не так, как они с Настей ожидали. Шалиско оказался  широкоп-
лечим красавцем с мужественной челюстью и  смеющимися  глазами.  Никакой
худобы. Никакой сутулости. Никаких очков. Если это  и  есть  отвергнутый
влюбленный, то он вполне мог задушить Алину. Но почему? У таких  красав-
цев редко бывает, чтобы свет сходился клином на  одной  женщине,  они  с
легкостью находят замену и утешаются с другой.
   - Где бы нам поговорить в спокойной обстановке? - сухо  произнес  Ко-
ротков, представившись.
   - Если вы готовы подождать минут десять, то  можно  будет  поговорить
здесь. У нас только что закончилась "летучка", сейчас все покурят и  ра-
зойдутся по заданиям, здесь никого не останется.
   Ни малейших признаков волнения, испуга, напряжения. Все это Короткову
не нравилось. Но Шалиско не обманул, через несколько минут народ из ком-
наты стал рассасываться, и вскоре они остались втроем. Павел тут же отк-
рыл настежь оба окна.
   - Проветрю немножко, а то глаза щиплет, до того накурено,  -  пояснил
он. - Так я вас слушаю. Вы по поводу Алины?
   Коротков присел за чей-то стол рядом с креслом, в  котором  устроился
Павел. Настя осталась где-то у него за спиной. Он понял,  что  Селуянов,
по-видимому, сумел узнать даже такую деталь, как  то,  какой  из  восьми
письменных столов принадлежит Шалиско, и Настя держится  к  этому  столу
поближе. Небось глазами шарит, подумал Юра.
   - Вы давно видели Алину Вазнис в последний раз?
   - Давно.
   - А точнее?
   - Очень давно. С полгода, наверное.
   - А по телефону с ней в последнее время разговаривали?
   - Сейчас скажу точно. - Шалиско задумался. - Она уезжала на натуру  в
середине июля, дня за два до отъезда позвонила мне, сообщила,  где  и  в
какой гостинице будет жить.
   - Зачем?
   - Что - зачем? - не понял Шалиско.
   - Зачем она вам это сообщала?
   - Чтобы я туда позвонил.
   - Зачем вы должны были звонить ей в гостиницу?
   - Ах это! - Шалиско усмехнулся. - Да это же  все  розыгрыш,  создание
имиджа. Неужели вы сами не поняли?
   - Представьте себе, не понял, - холодно ответил Коротков. - Я жду ва-
ших разъяснении, желательно правдивых.
   Глаза Шалиско мгновенно превратились в льдинки, лицо окаменело.
   - У вас нет оснований ни в чем меня подозревать. И  по-моему,  я  вас
еще ни разу не обманул. Во всяком случае, на лжи вы меня пока не  пойма-
ли. Так что выбирайте выражения, будьте любезны.
   Коротков понял, что непростительно расслабился,  выбрал  неправильный
тон и отпугнул собеседника. Или насторожил? Но он так устал, и так болит
голова...
   - Прошу извинить, - примирительно произнес он. - Но разъяснения  ваши
все равно нужны.
   - Ладно, - Шалиско смягчился. - У нас с Алиной был  роман,  но  очень
давно, она еще в музыкальной студии снималась. Роман такой, знаете ли...
Одним словом, не очень страстный. Алина была холодновата  для  страстей.
Расстались мы друзьями. И вот однажды Алина мне  говорит:  "Паша,  а  я,
оказывается, много потеряла, перестав встречаться с тобой".  Выяснилось,
что ей кто-то сказал, дескать, у настоящей звезды должны быть постоянные
поклонники, которые домогаются ее внимания и осыпают цветами. А у  начи-
нающей звезды, так сказать восходящей, должен быть хотя бы один. Понима-
ете, я очень красиво за ней ухаживал, цветы там, подарки всякие,  встре-
чания-поджидания и все такое. Ну, мы с  ней  посмеялись,  конечно,  и  я
предложил в память о наших нежных отношениях помочь ей с имиджем звезды.
Периодически приходил на студию, где шла съемка, с букетом.  Обязательно
подарки ко дню рождения и ко всем праздникам. А  когда  она  куда-нибудь
выезжала, я обязательно звонил в гостиницу и требовал ее номер телефона.
Мне его, конечно, не давали, не зря же она меня в "черные списки" вноси-
ла, но зато все знали, что Павел Шалиско страдает от неразделенной  люб-
ви, а Алина Вазнис изнемогла от его ухаживаний. Вот и все.
   - Вы можете хоть как-нибудь подтвердить свой рассказ?
   - Да как же? - развел руками Шалиско. - Ну разве что тем, что моя же-
на об этом знает. Она была знакома с Алиной. Вы  же  понимаете,  в  наше
время ничего просто так не делается. Я в интересах Алины играл роль  на-
зойливого поклонника, а Алина за это подбрасывала моей жене материал для
заметок. Светские сплетни, новости со съемочных площадок  и  так  далее.
Жена моя в газете "Вечерний клуб" работает.
   "Так он еще и женат", - удрученно подумал Коротков. Нет, на роль нес-
частного отвергнутого любовника, убивающего неверную возлюбленную, Павел
Шалиско никак не тянул. Как сказала бы Аська, ну просто ни в одном  гла-
зу. А такая версия была хорошая!
   - Юра, - услышал он за спиной голос Каменской, - подойди сюда,  пожа-
луйста.
   Коротков тяже