анно звучит, правда? - она улыбнулась. - И тем  не
менее так оно и было.
   - Но почему? Почему взрослые люди, педагоги, могли бояться мальчишку?  Он
что, задавал на уроках не правильные вопросы?
   - Да что вы, - учительница истории рассмеялась,  -  Нильский  никогда  не
задавал неудобных вопросов, он был правильно воспитан, мама -  член  партии,
работник исполкома. В том и дело, что он  ничего  не  спрашивал.  Он  только
ставил в известность.
   - О чем? - терялся в догадках Зарубин.
   - О том, что знал. При этом давал слово никому не  говорить  об  этом,  и
слово свое всегда держал, что и удивительно Для такого мальчугана. Он уже  в
двенадцать-тринадцать лет вел себя  совершенно  по-мужски,  очень  честно  и
ответственно.
   - Простите, - Сергей покаянно склонил голову, - но я ничего не  понял  из
того, что вы сказали. Можно как-нибудь попроще, как на уроке в пятом классе?
   - Попроще?
   Она вздохнула, поправила прическу, о чем-то задумалась.
   - Не знаю, имею ли я право... Впрочем, прошло столько лет, и  потом,  эти
педагоги здесь уже не работают... Одним словом, Руслан все про всех знал. Уж
каким образом ему это удавалось - мне неведомо. И вот представьте себе такую
картинку: приходит мальчик-семиклассник к учителю или даже к директору школы
и заявляет, дескать, я знаю про вас то-то и то-то, но вы не беспокойтесь,  я
никому об этом не скажу.
   - Вот это да! - восхищенно протянул Сергей. - И что такого  страшного  он
знал про своих учителей?
   - Да про кого что. Сейчас это все может показаться смешным и  нелепым,  а
тогда  все  боялись.  У  нашей  тогдашней  директрисы  муж  частным  извозом
подрабатывал, например. Некоторые учителя принимали подношения от  родителей
учеников, а это тоже могло повлечь  неприятности  вплоть  до  исключения  из
партии и увольнения с работы. А супружеские измены?  Ведь  Руслан  и  о  них
каким-то образом узнавал. Он половину педколлектива в страхе держал,  можете
мне поверить. Но что самое удивительное  -  он  слово  свое  всегда  держал,
информация дальше его ни разу никуда не просочилась.
   - А зачем же он это делал? Неужели шантажировал  учителей  для  получения
хороших оценок?
   - Я  бы  не  стала  этого  утверждать,  -  историчка  покачала  тщательно
причесанной головой. - Руслан хорошо  учился  и  не  нуждался  в  поблажках.
Конечно, он не был круглым отличником, по одним предметам он успевал  только
на четыре и пять, по другим и троечки случались, но это совершенно нормально
для ребенка, у которого есть  собственная  система  ценностей  и  интересов.
Какие-то предметы он любил и, соответственно, учился  лучше,  какие-то  были
ему скучны, и оценки были хуже. Я думаю, ему нравился сам  момент  разговора
со  взрослым  человеком,  который  вдруг  терялся,  пугался  и   попадал   в
зависимость от него.
   - Он наслаждался своей властью над взрослыми?
   - И этого я бы утверждать не стала. Видите ли, если бы  его  интересовало
только ощущение власти, он бы это  как-то  проявлял...  Например,  время  от
времени напоминал бы о том, что знает. Или требовал в обмен на свое молчание
определенных поблажек. Он же ничего  этого  не  делал.  Один  раз  подойдет,
скажет, улыбнется - и все. И  больше  ни  слова.  Потому  я  и  назвала  его
удивительным мальчиком.
   Зарубину очень хотелось спросить, не подходил ли в свое время Руслан и  к
ней с таким же разговором, но он  воздержался.  К  характеристике  отношений
Симонова  и  Нильского  ее  ответ  ничего  не  прибавит,  а   настроение   у
преподавателя истории может испортиться. Но  последний  вопрос  он  все-таки
задал:
   - Как вы думаете, откуда Руслан мог все это  узнавать?  Его  информировал
кто-то из взрослых?
   - О нет! Он все узнавал сам. Ему  доставляло  удовольствие  наблюдать  за
людьми - кто куда идет, с кем, когда, как одет, кто с  кем  поссорился,  кто
выносит с работы объемистые сумки, кто в рабочее время бегает по магазинам и
парикмахерским. Потом он все это анализировал, обобщал и  делал  выводы.  Он
просто играл в Шерлока Холмса. Знаете, он ведь даже в школу  носил  с  собой
какие-то специальные книжки про расследование  преступлений,  на  переменках
читал и во время уроков физкультуры.
   Поблагодарив любезную учительницу,  Сергей  вновь  вернулся  на  поросшую
сиренью улицу, где прошло детство Руслана и где до  сих  пор  проживала  его
мать. Ольга Андреевна была не одна, вместе с ней на крылечке стоял немолодой
мужчина, который, судя по всему, только что вытащил из дома очередную сумку.
Похоже, Нильская куда-то собиралась. Хорошо, что Зарубин не упустил ее.
   - Мы уезжаем, - торопливо пояснила она, запирая дверь, -  у  нас  автобус
через двадцать минут.
   И добавила, ласково кивнув в сторону мужчины:
   - Это Семен Семенович, мой муж.
   - Далеко едете? - поинтересовался Зарубин.
   - К моему брату, - пояснил  Семен  Семенович,  -  ему  сегодня  семьдесят
исполняется, он аж за полгода нас приглашал.
   - А когда следующий автобус?
   Сергей все еще не терял надежды задержать Ольгу Андреевну и поговорить  о
странном увлечении ее сына чужими тайнами.  Но  разговор  этот  должен  быть
спокойным и серьезным, не на бегу, уж больно  тонка  сама  материя  и  важны
вытекающие отсюда выводы.
   - Завтра, - ответила Нильская. - А что, у вас есть еще какие-то вопросы?
   Семен Семенович легко подхватил три из  четырех  сумок,  Ольга  Андреевна
взяла четвертую.
   - Вы извините, но мы очень торопимся. Если  хотите  -  проводите  нас  до
автостанции, задерживаться мы не можем. Зарубин покорно зашагал рядом.
   - Ольга Андреевна, я был в школе, мне учителя сказали, что Руслан носил с
собой какие-то специальные книжки о расследовании преступлений. Это правда?
   - Конечно, - кивнула Нильская. -  Он  очень  этим  увлекался,  с  детства
мечтал  работать  в  милиции,  хотел  быть  оперативником,   как   вы.   Или
следователем.
   - Почему же не стал? Передумал?
   - Медкомиссию не прошел, по зрению.
   - А книжки эти специальные откуда? Их ведь в то время в обычном  магазине
купить было нельзя, я точно знаю.
   - Ему участковый наш давал. Он тогда заочно на юридическом учился, вот  и
давал Руслану почитать свои учебники. Из библиотеки ему книжки привозил.
   Участковый! Это уже что-то. Надо его найти обязательно,  он  может  много
интересного порассказать про отношения Руслана и Юрки Симонова. То, чего  не
знает мать, наверняка знает участковый.  Обычно  пай-мальчики  из  приличных
семей со своими участковыми даже не знакомы и  ни  лица,  ни  имени  его  не
знают, поэтому узнавать в милиции  про  таких  мальчиков  -  дело  тухлое  и
безнадежное. А тут такой редкий случай:  пай-мальчик  дружит  с  участковым,
ходит к нему домой, книжки  одалживает.  Про  воришку  же  и  хулигана  Юрку
Симонова этот участковый должен знать все  и  даже  больше.  Таким  образом,
наметился уникальный источник сведений об обоих парнях.
   - А как его зовут, этого вашего участкового?
   - Петр Степанович Дыбейко, только  он  давно  уже  не  участковый,  -  от
быстрой ходьбы Нильская начала слегка задыхаться. - Он дорос  до  начальника
нашей городской милиции, а теперь уже не работает.
   - Адресочек не подскажете? - с надеждой спросил Сергей.
   - Чего нет - того нет, - вступил в разговор  Семен  Семенович.  -  Он  из
Камышова уехал года четыре назад.
   - Ну какие четыре, Сеня! - заспорила  Ольга  Андреевна.  -  Двух  лет  не
будет, а ты говоришь: четыре.
   - Да не может быть! - Семен  Семенович  не  сдавался,  и  всю  оставшуюся
дорогу до автостанции супруги проспорили о том, как давно  уехал  из  города
Петр Степанович Дыбейко.
   Зарубин из вежливости продолжал идти рядом с ними, хотя  и  понимал,  что
ничего интересного ему  уже  не  узнать.  Теперь  следовало  решить  вопрос:
начинать ли поиски бывшего участкового, тем самым еще больше затягивая  свое
пребывание на кузбасской земле, или  плюнуть  на  него  и  придумать  другие
способы получения информации об отношениях не то  погибшего,  не  то  живого
Юрия Симонова и журналиста Руслана Нильского.
   К автобусу они  подбежали  минут  за  пять  до  отправления.  Пока  Семен
Семенович затаскивал внутрь и пристраивал под сиденьями и на багажных сетках
сумки, Ольга Андреевна опомнилась:
   - Послушайте, а почему вы задаете эти вопросы? Сначала про то, дружил  ли
Русик с Юрой Симоновым, потом про книжки эти... Одно  к  другому  отношения,
кажется, не имеет. Да и Юрочки уже нет в живых. Вы от меня что-то скрываете?
С Русланом беда?
   - Ну что вы, - Сергей постарался улыбнуться как можно лучезарнее. - Я  бы
не посмел от вас скрывать, если бы с вашим сыном что-то случилось. Он жив  и
здоров, кстати,  они  с  Яной  сегодня  вечером  возвращаются  из  Москвы  в
Кемерово. Меня в основном Симонов интересует, вот я и ищу людей,  которые  с
ним дружили.
   - Но ведь он погиб! Зачем вам его друзья?
   - Долго объяснять, Ольга Андреевна. Заходите в  автобус,  а  то  без  вас
уедут. - А с Клавой вы говорили? Я имею  в  виду  Клаву  Симонову,  Юрочкину
мать? Она вам всех его друзей назовет.
   - Видите ли, мне сказали, что с ней говорить бесполезно. После  несчастья
с дочерью...
   - Верно, верно, - Нильская заторопилась, увидев,  как  водитель  автобуса
выбросил окурок и забрался в кабину, - Клава совсем плохая, я-то ее давно не
видела, но мне говорили... Ну, счастливо вам, московский сыщик!
   Сергей уныло побрел от  автостанции  к  городскому  отделу  милиции,  где
оставил машину, которую ему по дружбе одолжили кемеровские коллеги.  Вот  уж
точно говорят: чем меньше знаешь, тем меньше  работы.  Каждый  новый  вопрос
может вызвать такой ответ, после которого работы прибавляется вдвое, а то  и
втрое. Теперь вот еще Дыбейку этого искать...  А  может,  ну  его  к  черту,
милиционера по имени Петр Степанович? Ну был и был, и ладно. В конце концов,
сегодня вечером Руслан и Яна Нильские прилетят в Кемерово, и можно будет все
вопросы задать самому Руслану. Все равно придется с ними встречаться,  чтобы
определиться с таинственным Бесчеревных Николаем  Филипповичем,  вид  могилы
которого поверг Яну в такую истерику, что она даже в  Москве  оставаться  не
захотела. А ведь утверждает, что не знает, кто это такой...

Глава 15

   Четверг, 21 июня, начался для Насти  Каменской  относительно  спокойно  и
даже, можно сказать, удачно. За три предыдущих дня ей удалось довольно полно
(как она надеялась)  очертить  круг  людей,  знакомых  с  рукописью  Руслана
Нильского, кое с кем из них поговорить, в частности с Натальей  Вороновой  и
Ириной Савенич, а с остальными условиться  о  встрече  как  раз  сегодня,  в
четверг. Депутата Евгения Фетисова она решила пока  не  трогать.  Может  так
случиться, что беседы с людьми, читавшими роман Нильского, дадут ей  в  руки
ниточки, тянущиеся к  этому  государственному  деятелю,  тогда  можно  будет
подумать о том, как его разрабатывать. А пока рано, пока идти к  нему  не  с
чем.
   Результаты баллистической экспертизы еще не пришли, Андрей Константинович
Ганелин все еще томился в камере, и Настя с чистой  совестью  занималась  не
только делом об убийстве Тимура Инджия, но и остальными убийствами,  которые
ей  отписал  новый  начальник,  в  том   числе   и   "убийством   на   почве
межнациональной розни". Поскольку место и время совершения всех  нераскрытых
убийств, жертвами которых пали кавказцы, было  известно,  оставалась  "сущая
малость": примерить к ним убитого на прошлой неделе  Антона  Плешакова.  Что
это  значит?  А  очень  просто:  путем  опроса   многочисленных   свидетелей
восстановить всю жизнь Плешакова за минувший месяц, дабы выяснить, на  время
каких убийств у него есть (вернее, было,  поскольку  он  уже  умер)  твердое
алиби, а на какие - нет. Иными словами, сузить  круг  поисков.  Задачка  для
дураков. То есть понятно, что и зачем нужно делать, но совершенно непонятно,
как. Человек сам про себя-то не всегда может с  точностью  сказать,  что  он
делал и где был три недели назад между двадцатью часами и  полуночью,  а  уж
его знакомые... Хорошо еще, если человек не один живет, еще лучше -  если  у
него ревнивая жена или не в меру заботливая  мать,  а  если  один?  И  самый
главный фокус состоял в  том,  что  неизвестно  точно,  когда  именно  Антон
Плешаков совершил то самое "убийство на межнациональной почве" -  в  течение
последнего месяца или все-таки раньше? Афоня твердо стоял на месячном сроке,
вероятно, у него была какая-то информация на  этот  счет,  но  проверить  ее
достоверность Насте  не  представлялось  возможным,  новый  шеф  никогда  не
открывал своих источников и не говорил, откуда в его голове что берется.
   И все-таки к вечеру среды удалось более или менее точно установить, что к
восьми из двенадцати  нераскрытых  убийств  Антон  Плешаков,  скорее  всего,
отношения не имеет. На Настино счастье, у него была любовница,  которая  так
страстно следила за  своей  внешностью,  что  трижды  в  неделю  .  посещала
спортивный клуб, при этом на занятия ездила исключительно на такси, а  домой
ее отвозил Антон. Девушка, кроме клуба, исправно посещала также и  автошколу
и в скором  времени  собиралась  приобретать  машину,  а  пока  пользовалась
услугами таксистов или своего возлюбленного. Занятия у нее проходили с  семи
до десяти вечера, причем из этих трех часов два посвящались  непосредственно
телесному здоровью, а еще час - тому,  чтобы  угробить  все  достигнутое  за
предыдущие два часа путем  поглощения  пирожных  и  питья  довольно  крепких
коктейлей в баре  клуба.  Любовница  Плешакова  утверждала,  что  в  течение
последних нескольких месяцев Антон всегда приезжал в клуб  к  девяти  часам,
сидел с ней в баре, болтал со знакомыми, после  чего  отвозил  ее  домой.  В
клубе его уже знали, поэтому найти людей, подтверждающих  показания  молодой
спортсменки, труда не составило. И охранники, и бармены, и  тренеры  в  один
голос заявляли, что девушка ни разу за  последние  месяцы  не  сидела  после
занятий одна и не уезжала домой без Плешакова.  Таким  образом,  по  крайней
мере пять убийств обросли алиби.
   Еще три убийства пришлось вычеркнуть из списка после того,  как  эксперты
сравнили следы  рук,  оставленные  на  местах  преступлений,  с  отпечатками
пальцев Плешакова. Рядом с этими трупами его не было.
   Оставалось  всего  четыре  нераскрытых  убийства,  которые,  если  верить
оперативной  информации,  мог  бы  совершить  Антон  Плешаков.   Среди   них
оставалось и убийство Теймураза Инджия. Проверка алиби на эти четыре  случая
тоже была запланирована на четверг, Настя уже  примерно  представляла  себе,
куда  ехать  и  кого  спрашивать...  Одним  словом,  ранним  утром  21  июня
предстоящий день выглядел в ее глазах четко распланированным  и  наполненным
множеством нужных мероприятий. Но по закону подлости все получилось не так.
   Первую горькую пилюлю она проглотила с подачи  Короткова,  примчавшегося,
как и было обещано накануне, с утра пораньше на завтрак.
   - Что-то больно много  народу  у  нас  получается  из  маленького  города
Камышова, - философски заметил он, глядя в потолок и  не  забывая  при  этом
жевать бутерброд с сыром, ветчиной и свежим огурцом. - Нильский,  Симонов  и
еще этот... ну как его... с такой странной фамилией... У  Липецкого  главный
спец по безопасности...
   - Дыбейко, - быстро подсказала  Настя  и  похолодела.  Ну  какая  же  она
идиотка! Вчера, разговаривая с Сережей Зарубиным, она так воодушевилась  его
историей про не то погибшего, не то живого Симонова, что  совершенно  забыла
назвать ему имя Петра Степановича Дыбейко. Ну можно ли быть такой растяпой?!
   - Юрасик, ты меня убьешь и правильно сделаешь, - расстроенно пробормотала
она.
   - Что еще ты натворила?
   - Я забыла вчера сказать Зарубину про этого Дыбейко.
   - Подумаешь! - фыркнул Юра. - Сегодня  скажешь.  Никуда  он  от  тебя  не
убежит.
   - А вдруг убежит? Ты же знаешь, как это бывает. Узнали бы вчера -  успели
бы, а сегодня уже поздно.
   - Да брось ты, подруга, убиваться! Плачь не плачь - во вчерашний день все
равно не  вернешься.  В  другой  раз  будешь  все  умные  мысли  на  бумажку
записывать, а не в голове таскать, как в бездонной кошелке, в которой  всего
навалом и ничего вовремя не найдешь.
   - Это ты только сейчас  такой  благодушный,  потому  что  ночь  интересно
провел, - жалобно заныла она. - А  потом,  как  настроение  испортится,  так
будешь мне всякий промах припоминать, в том числе и этот.
   - Не, - Коротков сделал выразительный жест, - зуб даю. Я ж не  хуже  тебя
знаю, что если в первые трое суток убийство  не  раскроешь,  так  потом  уже
торопиться некуда. Закон жизни!
   Вторую пилюлю, не слаще первой, преподнес ей начальник, вызвав к  себе  с
самого утра  и  радостно  объявив,  что  баллистическая  экспертиза  оружия,
изъятого у  Ганелина,  показала:  пули,  которыми  был  убит  Тимур  Инджия,
выпущены именно  из  этого  "Макарова"  и  ни  из  какого  другого.  Правда,
дактилоскопическая экспертиза этого же  пистолета  следов  рук  Ганелина  не
выявила, но это ни о чем не говорит и  Ганелина  не  оправдывает,  поскольку
пушку и протереть недолго.
   - Я с самого начала тебе говорил, Каменская, что мне не нравится этот муж
Вороновой. Говорил ведь?
   - Говорили, - добросовестно кивала Настя.
   - А ты мне не  верила.  У  меня  чутье!  Я,  знаешь,  сколько  в  розыске
отпахал?
   "Столько же, сколько и  я,  -  мысленно  ответила  ему  Настя.  -  Мы  же
университет вместе заканчивали, забыл?" Но  промолчала,  изобразив  на  лице
глубокомыслие.
   -  Так  что  плотно  берись   за   разработку   Эдика   Старшего,   найди
доказательства того, что он заказал Ганелину убийство  водителя.  Больше  от
тебя ничего не требуется. А Зарубина я сегодня же отзываю в Москву.
   - Подождите,  Вячеслав  Михайлович.  Зарубин  нужен  мне  в  Кемерове,  -
решительно сказала она.
   - Для чего? Все линии, связанные с личностью Нильского, никуда не  ведут.
Мы теперь точно знаем, что водителя съемочной группы убил муж  Вороновой.  А
все эти фотографии кемеровских погостов - не более чем отвлекающий ход.
   Спорить с начальником не хотелось, проще  было  обмануть.  Впрочем,  была
ведь и настоящая причина для пребывания Зарубина  в  Кемерове,  надо  только
подать ее так, чтобы она выглядела весомой.
   - С вашими выводами по делу Инджия  я  согласна,  но  есть  еще  убийство
Плешакова из группировки Валеры Липецкого. Вы же сами мне его поручали.
   - Да. И что?
   - У Липецкого начальником службы  безопасности  работает  некто  Дыбейко,
который всю жизнь, кроме последних двух лет, прожил в  Кемеровской  области.
Мне нужны данные о нем, чтобы спланировать разработку. Он должен знать,  кто
и за что убил Плешакова, а также кого убил сам  Антон  Плешаков.  И  я  хочу
заставить его поделиться этими знаниями.
   Она  не  стала  называть  город  и  не  пыталась  акцентировать  внимание
начальника на том, что в этом же самом городе выросли и Руслан  Нильский,  и
Юрий Симонов. Симонов Афоню вообще не интересовал, поскольку если тот что  и
натворил,  так  на  чужой  территории,  и  к  убийствам,  которыми   сегодня
занимается Петровка, он никакого отношения не имеет. Мало ли что  он  земляк
Нильского! С Нильским все ясно,  по  нему  больше  не  работаем,  а  версии,
связанные с Русланом, отметаются как мешающие идти  по  единственно  верному
пути - по пути засаживания  в  тюрьму  Андрея  Константиновича  Ганелина.  И
никакой разработки Петра Степановича Дыбейко она планировать не  собиралась,
прекрасно донимая, что организованные преступные группировки,  а  тем  более
такие мощные и богатые, - не ее профиль. Если будет нужно  -  этим  займется
Коротков вместе с Зарубиным. Но отчего не соврать во имя благой цели?
   - Хорошо, пусть пока работает, - неожиданно легко согласился Афанасьев. -
Я смотрю, ты с этим межнациональным  убийством  лихо  управляешься.  Кстати,
хочу тебе поручи