я хорошо знала и с которым неоднократно вместе работала. Он-то и об-
ратился к ней с просьбой "покрутить информацию в голове, может, что при-
думается". Пока ничего интересного не придумалось, все потерпевшие каза-
лись ничем друг с другом не связанными, даже знакомы не были. Но для то-
го, чтобы выявить возможные связи между ними, требовалось еще очень мно-
го времени и очень большая, скрупулезная работа, включающая, в том  чис-
ле, и установление всех их школьных  и  институтских  друзей,  армейских
сослуживцев, соседей по  домам  и  дворам,  начиная  с  самого  детства.
Единственное, что их связывало, это оружие, из которого они были  убиты,
по крайней мере, первые трое. Про четвертого потерпевшего ничего извест-
но не было, но Настя была уверена, что и он окажется "из той  же  компа-
нии". Судя по тому, что Чернышев поторопился сообщить  ей  об  очередном
убийстве, он тоже в этом не сомневался.
   Оперативку начальник провел быстро, выслушал  отчеты  сотрудников  по
текущим делам, в конце сообщил о том, что сыщики  между  собой  называли
"новыми поступлениями".
   - Сегодня утром в Совинцентре обнаружен труп  одного  из  сотрудников
протокольного отдела. Туда выехал Коротков, он как раз дежурил. Если нам
придется подключаться, то этим займется... этим займется...
   Гордеев снял очки и, засунув дужку в рот,  стал  задумчивым  взглядом
обводить сидящих в комнате подчиненных. Яркое мартовское солнце вело се-
бя по-хулигански, играя бликами на его гладкой лысине и норовя попасть в
глаза. Полковник недовольно щурился и все время ерзал на  своем  кресле,
пытаясь уклониться от назойливого слепящего луча.
   - И ведь ни у кого ума не хватит встать и штору задернуть, -  провор-
чал он, резко отталкиваясь от стола и отъезжая на своем роликовом кресле
в более безопасное место. - Лесников, займешься Совинцентром, если будет
нужно. Ну и, естественно, Анастасия, это уж как водится.
   Игорь Лесников обернулся к Насте и сочувственно подмигнул. Если  каж-
дый сотрудник отдела по борьбе с тяжкими насильственными  преступлениями
занимался своими полутора десятками убийств и изнасилований, то  Анаста-
сия Каменская занималась всем тем, что "сваливалось" на  отдел.  Гордеев
поручил ей выполнять функции аналитика, и она могла, среди ночи ее  раз-
буди, рассказать все об убийствах и изнасилованиях, совершенных в Москве
за последние восемь-десять лет. Сколько их было, как они локализованы на
территории города, как меняется их интенсивность в зависимости от време-
ни года, дней недели, праздников и будней и даже дней зарплаты. По каким
мотивам, кем и какими способами совершаются эти преступления. Сколько из
них раскрыто, какие типичные ошибки и недоработки встречаются  в  работе
оперативных и следственных аппаратов, какие доказательства не проходят в
суде, из-за каких оплошностей уголовные дела  возвращаются  судьями  для
проведения дополнительного расследования. Как меняются  ухищрения  прес-
тупников по части маскировки и сокрытия следов, как развивается и совер-
шенствуется мастерство работников милиции по преодолению этих ухищрений.
Настя Каменская знала о московских убийствах все. Но, кроме  этого,  она
помогала в работе по каждому преступлению, которым занимались  оператив-
ники ее отдела. У нее было мышление, не ограниченное рамками  магических
слов "как правило", что и позволяло  ей  придумывать  самые  невероятные
версии. "Правило может быть только одно -  законы  природы,  -  говорила
она. - Кирпич, брошенный с высоты, должен упасть вниз, потому  что  есть
закон всемирного тяготения. И если кирпич не падает, я  не  говорю,  что
этого не может быть, а ищу причину, по которой он не упал. Может, он был
привязан прозрачной леской. Или в него напихали железа и удерживали мощ-
ным магнитным полем". И если ей говорили, что муж  убил  жену,  задержан
рядом с ее бездыханным телом и во всем сознался, она  начинала  выстраи-
вать версии, разбив их для начала на две большие группы: убил  тот,  кто
сознался, и убил кто-то другой. Никакие слова о признании убийцы на  нее
не действовали. Подкуп, желание  выгородить  кого-то  близкого,  шантаж,
временное помешательство - да мало ли причин, по которым  "кирпич,  бро-
шенный с высоты, все-таки не падает вниз".
   Ближе к полудню появился уставший, с посеревшим после  суточного  де-
журства лицом, Юра Коротков.
   - Да за что же нам невезуха такая! - сокрушался он,  сидя  за  столом
напротив Насти и большими глотками отпивая из чашки крепкий черный кофе.
- Только-только с Галактионовым разделались, а на тебе, пожалуйста,  по-
дарочек к 1 апреля. С этим Тарасовым мы намучаемся, вот попомни мое сло-
во.
   Настя понимающе кивнула. Две недели назад  они  закончили  заниматься
убийством начальника кредитного отдела банка "Эксим" Галактионова, у ко-
торого было такое количество связей и знакомств, что на проверку их ушла
уйма времени. А в итоге оказалось, что убил его человек, в том  огромном
списке не числившийся. О знакомстве убийцы  и  жертвы  вообще  никто  не
знал, они познакомились случайно в поезде, почти сутки играли в  купе  в
преферанс и разошлись, обменявшись телефонами.
   - Мало того, что в Совинцентре работает три тысячи человек, там еще в
гостиницах проживает столько же гостей. А до Совинцентра Тарасов работал
в системе Министерства среднего машиностроения, причем работал много лет
и на разных должностях. Что это за убийство? Хвост с предыдущей  работы,
или он за четыре дня своей деятельности в протокольном отделе успел  ко-
му-то на мозоль наступить? Ох, Ася, сил моих нет, скорей бы  на  пенсию.
Кстати, там, в отделе у Тарасова, твоя однокурсница работает.  Ты  же  в
1982-м юрфак закончила?
   - Да.
   - Вот и она тоже. Королева Ирина. Помнишь такую?
   - Иришку? Помню, конечно. Погоди, а кем она там работает? Начальником
отдела?
   - Разбежалась, - фыркнул Коротков. - Консультантом второй категории.
   - Да что ты? - изумилась Настя. - Она же была такая способная. Неуже-
ли карьеру не сделала? Надо же, как жалко. А она меня помнит?
   - Я не спрашивал.
   - Перестраховываешься?
   - Ну, мало ли что, - неопределенно пожал плечами Юра. - Вдруг  с  ней
что-нибудь не так, а она побежит к тебе за помощью и советом. Между про-
чим, это она обнаружила мертвого Тарасова. И, между  прочим,  свидетелей
при этом не было.
   - Между прочим, между прочим, - передразнила его Настя. - Между  про-
чим, шила в мешке не утаишь. Если с ней что-то не так, то  она  поднимет
все свои университетские знакомства, чтобы найти кого-нибудь на  Петров-
ке, и так или иначе на меня выйдет. Чего зря темнить-то? Ладно,  расска-
зывай, что там стряслось. Еще кофе налить?
   - Чуть попозже. Значит, так. Твоя подруга Королева, с ее слов, пришла
утром на работу, было это без пяти  девять,  и  страшно  удивилась,  что
дверь уже открыта. Обычно первой приходила Светлана Науменко и никак  не
раньше четверти десятого. Королева тоже хронически опаздывает и приходит
где-то в девять тридцать. К десяти часам подтягиваются начальники.  Точ-
нее, так было раньше, до того, как пришел Тарасов. Юрий Ефимович - чело-
век дисциплинированный и устроил женщинам выволочку за  опоздания.  Мол,
официальное учреждение должно работать с того часа, какой указан в спра-
вочных документах. Написано, что с 9 до 18 - и будьте любезны находиться
на месте, иначе иностранцы нас за серьезных людей считать не будут.  Да-
мы, естественно, заныли, что в силу природной несобранности не могут га-
рантированно приходить каждый день ровно к девяти. Демократичный Тарасов
пошел на уступку и разрешил им опаздывать через день. Он, мол, не тиран,
но в девять офис должен быть открыт для посетителей, поэтому  один  день
можно опаздывать Королевой, другой - Науменко. Пусть сами  договаривают-
ся. На начальников это правило, конечно же, не распространяется,  потому
что начальники все равно не могут решить те вопросы, с которыми приходят
посетители, для этого и существуют консультанты, которые все знают и все
умеют. А начальники только ими руководят. Сегодня Королева  должна  была
прийти первой, к девяти часам. Поэтому она никак не ожидала, что на  ра-
боте уже кто-то есть. Вошла - тишина, никого  не  видно.  Открыла  шкаф,
увидела пальто Тарасова, позвала его. Ответа нет. Разделась,  прошла  на
кухню, чтобы включить чайник, а там - покойник. Вот, собственно, и  все.
В девять десять об этом узнала служба безопасности Совинцентра, а в  де-
вять тринадцать дежурная часть ГУВД. Дежурная группа прибыла туда в  де-
вять сорок. Сейчас труп повезли к Айрумяну на  вскрытие,  но  на  глазок
видно, что причина смерти - удушение.
   - Весело, - задумчиво протянула Настя. - Ирка вряд ли  его  задушила,
если она до сих пор такая, какой была раньше. Невысокая и  худенькая,  у
нее силенок не хватило бы. Как ты думаешь, на нас это убийство  повесят,
или Центральный округ своими силами обойдется?
   - Уже повесили, - хмуро откликнулся Коротков. - Ой, не  нравится  мне
это убийство, Аська, ой не нравится.
   - Ладно, не причитай, тебе всегда не нравится. Нормальная реакция.
   - Почему нормальная?
   - Потому что нормальному человеку убийство и не должно нравиться.
   - Я же не в этом смысле...
   - Я знаю, в каком смысле. Ты сейчас пойдешь отсыпаться?
   - Да куда мне! - Коротков безнадежно махнул рукой. - Дома пацан,  как
раз уже из школы придет через часок, в одной комнате теща, в  другой  он
возится. Разве тут выспишься? Буду до ночи терпеть. Может, чего полезно-
го еще сделаю. Ты мне кофе обещала, если я правильно понял.
   Настя снова включила кипятильник  и  принялась  расчищать  письменный
стол. Сдвинув в сторону папки и бумаги, она разложила на столе несколько
чистых листов. Через некоторое время листы эти покроются одной ей понят-
ными словами, кружочками, закорючками и стрелками. На каждом листе  поя-
вится группа версий, которые нужно будет проработать,  чтобы  попытаться
понять, кто и почему убил Юрия Ефимовича Тарасова.
   Он ехал в автобусе, устремив невидящий взгляд куда-то за окно. Сегод-
ня утром, придя на работу и первым делом, как обычно, просмотрев сводку,
он узнал об убийстве Тарасова. Глядел на отпечатанные на принтере строч-
ки и никак не мог взять в толк, что речь идет не  об  однофамильце  Юрия
Ефимовича, а о нем самом. Известие ошеломило его. Он не хотел в это  ве-
рить, поэтому тут же кинулся проверять, позвонил Тарасову домой. Но  все
оказалось правдой. Он не стал разговаривать с женой, потому что был уве-
рен, что она уже получила от работников милиции указание фиксировать все
звонки: кто позвонил, когда и зачем. Ему было достаточно услышать ее го-
лос, чтобы понять: беда случилась с ним, с Юрием Ефимовичем.
   "А как же я?" - подумал Платонов и тут же устыдился своей  мысли.  Ну
при чем тут его трудности и проблемы, когда  нет  больше  Тарасова?  Нет
Юрия Ефимовича, нет человека, на которого Платонов мог положиться, кото-
рому мог доверять безгранично. И без чьей помощи не  мог  обойтись.  Вот
опять он пришел к тому же самому: как же он теперь будет обходиться  без
Тарасова?
   Когда прошел первый приступ  отчаяния,  нахлынула  волна  жалости.  И
только в третью очередь в голову Дмитрию Платонову пришел  вопрос:  КТО?
КТО ЕГО УБИЛ И ПОЧЕМУ?
   Тяжесть давила на сердце все сильнее, и после работы Платонов  поехал
не домой, а к Лене. Возле нее он отдыхал, расслаблялся, становился  мяг-
ким как воск. Лену он знал много лет, еще с тех пор, когда она бегала  в
школу с портфелем и с огромным бантом в волосах и была для него  не  Ле-
ной, а просто младшей сестренкой друга и коллеги Сергея Русанова. Плато-
нов женился, заводил бесчисленные, большей частью кратковременные  рома-
ны, а потом вдруг увидел не сестренку, а прелестную девушку Елену  Руса-
нову. Так случается часто и со многими, ничего необычного в этом не  бы-
ло. Правда, отношения с Сергеем из-за этого чуть не испортились.
   - Не морочь девочке голову! - кричал Русанов. - Ты все равно  на  ней
не женишься, а она так и прождет тебя, пока не постареет.
   Конечно, Русанов был прав, для того, чтобы жениться на Лене, Платоно-
ву надо было развестись. А на это у него моральных сил не хватало, о чем
прекрасно знал и он сам, и его друг. Легкий в общении, контактный, обла-
дающий настоящей мужской привлекательностью, Дмитрий Платонов вел себя с
женой так же, как и в первые месяцы после свадьбы, свято веря в то,  что
умирание влюбленности не делает людей врагами, и даже если ты не  трепе-
щешь от восторга и страсти при виде собственной жены, это вовсе не озна-
чает, что не нужно быть с ней ласковым, не нужно  делать  ей  подарки  и
оказывать другие знаки внимания. Его вполне устраивала жена,  точно  так
же как вполне устраивали его те женщины, с которыми он  ложился  в  пос-
тель, с кем - на несколько часов, с кем - на неделю, а с некоторыми даже
на несколько месяцев. И он не мог себе  представить,  как  можно,  почти
ежедневно занимаясь любовью с женой Валентиной, вдруг ни с того ни с се-
го заявить ей о своем желании  развестись.  Правда,  с  Леной  все  было
по-другому. Лену он любил. Но все-таки не настолько  сильно,  чтобы  ре-
шиться причинить боль жене.
   - Я люблю ее, Сережа, - очень серьезно говорил Платонов. -  Я  ничего
не могу с этим поделать. И она меня любит. Ну, убей меня, если  тебе  от
этого станет легче. Но если мы с Леной расстанемся, то оба  будем  стра-
дать. Ты же не хочешь, чтобы твоя сестра страдала, правда?
   - Ты подонок, - кипятился Сергей. - Зачем ты вообще  все  это  начал,
если знал, что не будешь разводиться? Она что, шлюха,  девочка  на  одну
ночь? Как ты мог?
   Лена плакала и умоляла их не  ссориться.  Она  любила  обоих,  любила
по-разному, но одинаково сильно.
   - Я не хочу замуж, - уверяла она брата,  -  меня  все  устраивает.  Я
просто хочу любить Диму, понимаешь? Я без него жить не смогу.
   Сергей уходил, хлопая дверьми, неделями не разговаривал ни с сестрой,
ни с Платоновым. Потом все как-то утряслось, ситуация  стала  привычной,
Русанов к ней притерпелся. Главное, чтобы Лена была счастлива.
   Платонов открыл дверь своим ключом и сразу услышал быстрые легкие ша-
ги. Лена выскочила в прихожую и повисла у него на шее.
   - Димка! Миленький! Как хорошо, что ты пришел.
   Обнимая ее и вдыхая знакомый запах ее кожи и духов, Платонов подумал,
что, пожалуй, напрасно пришел сегодня сюда. Она так радуется его  прихо-
ду, она соскучилась по нему, а он совсем  не  расположен  к  разговорам,
настроение у него хуже некуда. И себе не поможет, и ей вечер испортит.
   - Ты надолго? - спросила Лена, заглядывая ему в глаза, и Платонов по-
думал, что еще не поздно отступить. Взять и сказать сейчас: "На минутку.
Очень много работы. Оказался в этом районе, не мог  не  забежать.  Налей
мне чаю быстренько, сделай какой-нибудь бутерброд, и я побегу". Он гово-
рил так множество раз, когда действительно оказывался возле ее дома слу-
чайно и должен был лететь дальше по своим сыщицким делам, так  что  Лена
не удивилась бы и не обиделась. Но мысль о том, что со своей тяжестью на
душе ему придется сейчас остаться одному и бродить  по  холодным  темным
улицам, показалась Платонову столь пугающей, что он  (в  который  раз  в
своей жизни!) смалодушничал.
   - Если у тебя нет других планов, - сказал он, кляня себя в душе, -  я
останусь до завтра.
   Лена удивленно посмотрела на него, но ничего не сказала. Если  Плато-
нов оставался у нее на ночь, это означало, что его  жена  Валентина  ку-
да-то уехала из Москвы, в командировку, в отпуск или просто к друзьям на
дачу. О таких поездках Дмитрий сразу же ставил Лену в известность, и они
сообща радостно планировали, как проведут неожиданно выпавшие им  вечера
и ночи вдвоем. В этот раз он ничего не говорил о предполагаемом  отъезде
жены, так откуда же возможность ночевать вне дома?
   Платонов сел в глубокое мягкое кресло и закрыл глаза. Он слушал  шаги
Лены и пытался по ним представить себе, что она в данный момент  делает.
Из комнаты - в кухню. Остановилась, хлопнула дверцей холодильника, чирк-
нула спичкой. Чуть слышно что-то звякнуло. Он безошибочно определил, что
Лена достала из холодильника кастрюлю и поставила  ее  на  огонь,  потом
сняла крышку и на всякий случай проверила содержимое. У нее  было  шесть
совершенно одинаковых маленьких кастрюль, красных в белый горошек, кото-
рые ей ужасно нравились, поэтому Лена складывала в них все,  что  только
возможно. Несколько раз поначалу случалось, что она ставила на огонь вы-
нутую из холодильника кастрюлю с супом, а через несколько минут оказыва-
лось, что вместо супа греется квашеная капуста. Теперь Лена всегда  про-
веряла кастрюли, но почему-то не сразу, а после того, как поставит их на
огонь. Логику ее действий Платонов понять не мог, но считал  эту  стран-
ность несущественной.
   Скрипнула дверца духовки, что-то громыхнуло - Лена достала сковороду.
Снова дверца холодильника, звяканье приборов в резко открытом  выдвижном
ящике рабочего стола, потом многообещающее шипенье. Платонов понял,  что
из холодильника достали масло, а из ящика - нож, и сейчас  Лена  пожарит
ему какое-нибудь необыкновенно вкусное  мясо.  Он  с  закрытыми  глазами
представлял себе ее пухленькую фигурку в свободном свитере,  снующую  от
плиты к столу, ее сосредоточенно наморщенный носик, длинные  темно-шоко-
ладные волосы, перехваченные простенькой ленточкой. Слух у Платонова был
превосходный, и такого рода "подслушивание" доставляло ему огромное удо-
вольствие, потому что заставляло работать и логическое мышление,  и  па-
мять, и фантазию.
   Прислушиваясь к доносящимся из кухни звукам, он почувствовал, что его
немного отпустило. Боль от мысли  о  смерти  Тарасова  была  по-прежнему
сильной, но ощущение безысходности притупилось.
   После ужина Лена свернулась калачиком на полу, положив голову  Плато-
нову на колени.
   - Я же вижу, у тебя неприятности, - тихонько произнесла она. - Почему
ты мне никогда ничего не рассказываешь? Ты по-прежнему считаешь меня ре-
бенком, да?
   - Не в этом дело, Аленушка, - ласково ответил  он,  пропуская  сквозь
пальцы ее длинные шелковистые волосы. - Просто тебе незачем это знать.
   - Но почему?
   - Мы с тобой тысячу раз это обсуждали, - терпеливо сказал Дмитрий.  -
Я работаю в Главном управлении по борьбе с организованной преступностью.
Ты представляешь себе, что такое организованная преступность? Книжки чи-
таешь?
   - И газеты тоже, - усмехнулась Лена. - Ты меня стращать собрался?
   - Собрался, - подтвердил он. - И не стращать, а объяснять, что это на
самом деле все очень непросто и очень опасно. А у тебя вообще  положение
сложное вдвойне. О наших с тобой отношениях знает, по-моему, вся Москва,
за исключением моей жены. Стало  быть,  захотев  оказать  на  меня  воз-
действие, в первую очередь схватятся за тебя. А у тебя, помимо меня, ду-
рака никчемного, еще и брат любимый, который тоже работает не абы где, а
в Главном управлении по борьбе с  экономическими  преступлениями.  Соот-
ветственно, если он кому-то понадобится, то опять-таки возьмутся за  те-
бя. Ты живешь одна, справиться с тобой - проще пареной репы.
   - Логики не вижу. Допустим, ты меня убедил, что моя жизнь в  опаснос-
ти. Но это никак не объясняет твоего нежелания делиться со  мной  своими
неприятностями.
   - Но ты согласна, что благодаря Сергею и мне над тобой висит постоян-
ная угроза?
   - Допустим.
   - Так не пойдет. Согласна или нет?
   - Ну, согласна.
   - А теперь подумай вот над чем. Если над тобой, человеком вполне мир-
ным и занимающимся музыкой, висит постоянная опасность, то в какой  обс-
тановке существуем мы с твоим братом? Мы двадцать четыре  часа  в  сутки
ходим по лезвию бритвы и, добираясь поздно вечером домой, тихонько  бла-
годарим судьбу за еще один прожитый день.  Но  мы  с  Серегой  -  мужики
сильные, опытные, битые. Мы свои силы оцениваем реально и  опасность  не
преуменьшаем, но и не преувеличивае