покоиться.
   - Приезжай, - решительно сказала она.
   - Когда? Прямо сейчас?
   - Нет, мне нужно уехать по делам. Давай часов в пять. Сможешь?
   - О чем речь, Натулик! Для тебя я всегда свободен, имей это  в  виду.
Когда контрольный звонок?
   - В четыре. Я к этому времени уже вернусь.
   - Заметано. В четыре звоню и, если ничего непредвиденного не происхо-
дит, в пять буду у тебя.
   Наталья повеселела и стала одеваться. Выглянув на  улицу,  прикинула,
какая погода и что надеть, достала из шкафа теплые  коричневые  брюки  и
толстую вязаную кофту, белую с серыми ромбами. Позвонила Виктору Федоро-
вичу, сунула в сумку плотный конверт с деньгами и отправилась на деловую
встречу.
   Ехать нужно было далеко, и Наталья решила взять машину. С одной  сто-
роны, дорога отвратительная, вчера весь день шел снег, и на  метро,  ко-
нечно, получилось бы куда быстрее, но, с другой стороны, имея  при  себе
такую сумму, она не рисковала ездить общественным транспортом. У нее уже
дважды крали кошелек из сумки, и страх перед ворами был  почти  паничес-
ким.
   Наталья немного опоздала, но Виктор Федорович ничем не выразил своего
неудовольствия, он вообще был человеком спокойным и  даже  невозмутимым.
Они были знакомы полтора года, и за эти полтора года Наталья ни разу  не
видела на его лице ни волнения, ни испуга, ни ярости. Казалось, доброже-
лательная улыбка намертво приклеилась к его  полным,  хорошо  очерченным
губам.
   - Спасибо, голубушка, - сказал он, пряча конверт с деньгами за  пазу-
ху. - Это все, или еще что-то осталось?
   - Кажется, все, - неуверенно ответила она. - Здесь  пятьдесят  тысяч.
Вместе с тем, что было раньше, получается семьдесят. Если вы не  переду-
мали.
   - Я? - удивился Виктор Федорович. - Ну что вы, Наташенька. Я  человек
слова и решений своих не меняю.
   - Значит, мы в расчете?
   - Безусловно.
   Она помялась, не зная, что еще сказать. Попрощаться? Или договориться
о следующей встрече? А зачем им встречаться? Деньги она отдала, все пол-
ностью, больше никаких поводов для встреч у них нет. Но так страшно  ос-
таваться одной... Все-таки Виктор Федорович -  человек  опытный,  умный,
надежный, все у него получается так, как он задумывает. Как  бы  сделать
так, чтобы вроде бы попрощаться, но не навсегда?
   - Виктор Федорович, может быть, это нескромно с моей стороны, но... У
вас, наверное, есть хорошие связи среди гинекологов?
   - А как же, - широко улыбнулся он. - У вас проблемы, голубушка?
   - Сейчас - нет. Откуда им взяться? Но на будущее...
   - Разумеется, Наташенька, вы всегда можете мне позвонить, я все  уст-
рою в лучшем виде. В хорошем отделении и с общим наркозом.  Я  вас  пра-
вильно понял? Вы именно об этом хотели спросить?
   - Да-да, спасибо вам,  -  заторопилась  она  подхватить  спасательный
круг. - А то сейчас, сами знаете, как можно влипнуть. Всюду реклама  ка-
ких-то частных клиник, а можно ли ли верить?  Занесут  еще  какую-нибудь
гадость, потом всю жизнь лечиться придется. Или почистят  плохо.  Ну,  я
поеду. С Новым годом пока не поздравляю, я вам позвоню в праздник,  если
вы не возражаете.
   - Буду рад, голубушка, от души буду рад. Всего вам доброго.
   Он помахал ей рукой, но не встал со скамейки до тех пор, пока  машина
Натальи не скрылась из виду.
   Наталья Досюкова ехала домой, испытывая огромное облегчение. Ей вовсе
не было жалко тех денег, которые она только что отдала. Деньги, конечно,
немалые, да что там говорить, большие, огромные, но ведь она в  конечном
счете получила больше. Намного больше. Так что и говорить не о чем, дело
того стоит. Зато она почувствовала себя увереннее. Виктор Федорович  был
для нее как бы стеной, стоящей между ней самой и совершенным  ею  тяжким
грехом. Попрощайся с ним навсегда - и нет стены, и вот она остается один
на один с этим кошмаром, которому нет прощения.
   День складывался удачно, а впереди еще свидание с Вадимом...
   Она заехала по дороге в большой магазин, купила кое-что к ужину, что-
бы красиво накрыть стол, и вернулась домой, нагруженная пакетами.  Ровно
в четыре позвонил Вадим, видно, тоже ждал встречи с нетерпением. Наталья
к его приходу приняла душ, вымыла и высушила феном блестящие темные  во-
лосы и слегка подкрасилась, так, для проформы, лицо у нее и без космети-
ки было ярким.
   Когда Вадим вошел в ее квартиру, у Натальи тоскливо  сжалось  сердце.
Он был таким красивым, большим, веселым и жизнерадостным! Любитель и це-
нитель хорошей еды и хорошего, неторопливого, со вкусом и выдумкой  сек-
са. А что она видела за последний год, с тех пор, как  арестовали  Женю?
Кабинеты следователя, оперативников, прокуроров, суд,  адвокаты,  свида-
ния. А теперь вот - зона. И вокруг - одно  сплошное  горе,  искалеченные
судьбы, израненные души. Жена, двое детей и родители Бориса  Красавчико-
ва, за убийство которого осужден Женя. В глазах черно от всего этого.
   - Натулик!
   Вадим подхватил ее на руки и крепко поцеловал. Он приехал на  машине,
но снег был таким обильным, что куртка его все равно  успела  намокнуть.
Прикосновение холодной мокрой ткани к коже было неприятным  и  заставило
Наталью поморщиться. Это был первый звоночек: раньше ее это  возбуждало,
ей нравилась напускная грубоватость любовника, нравилось, когда он, при-
дя со снежной улицы, хватал ее, разгоряченную только что принятым  душем
и одетую в нечто невесомо-прозрачное, холодными руками и прижимал к  хо-
лодной мокрой куртке или пальто.
   "Я просто отвыкла, - успокоила себя  Наталья.  -  Все-таки  год  про-
шел..."
   - Проходи. - Она улыбнулась, стараясь скрыть растерянность.
   Вадим разделся и сразу нырнул в ванную. Наталья поняла,  что  сначала
предполагается секс, а потом уж разговоры и застолье. Обычно раньше  так
и происходило, но сейчас ей почему-то захотелось, чтобы было наоборот. В
первый раз за столько лет ей понадобилось время, чтобы морально подгото-
виться к сексу. Это был уже второй звоночек, и Наталья его отчетливо ус-
лышала. "Ничего, - продолжала она внушать себе, -  это  после  перерыва.
После всего, что пришлось пережить. Сейчас все начнется и сразу же  само
собой наладится". Она не хотела думать о том, что всего  несколько  дней
назад в чужом городе ей не нужно было никакой подготовки для того, чтобы
помчаться в гостиницу с незнакомым американцем и  получить  полную  меру
удовольствия. Она боялась думать о том, что за эти несколько дней в  ней
самой что-то переменилось.
   Потом, уже в постели, она с удивлением обнаружила, что  почти  ничего
не чувствует. Она все ждала, что вот-вот, вот сейчас настанет  тот  сла-
достный момент, после которого все начнет закручиваться быстрее и  быст-
рее, до восторга и беспамятства. Но желанный момент все не  наступал.  У
нее даже не было желания притворяться, она вяло отвечала на ласки  Вади-
ма, не скрывая скуки и разочарования. Наконец он заметил, что что-то  не
получается.
   - Ты что? - недовольно спросил Вадим.
   - Ничего, все в порядке.
   - Плохо себя чувствуешь?
   - Я... В общем, да.
   - Чего ж сразу не сказала? Я бы не приезжал. А то тебя терзаю  и  сам
мучаюсь.
   - Не знаю, Вадик. Ты извини, я не думала, что так получится. Я  дума-
ла, все будет по-прежнему.
   - Все и есть по-прежнему. Я делаю все, что ты любишь,  а  ты  лежишь,
как бревно. Слава Богу, за четыре-то года я тебя всю наизусть выучил.
   Он потянулся за сигаретами и откинулся на подушку, раздраженно сопя.
   - Извини, - повторила она. - Не знаю, что со мной. Я так  радовалась,
что ты приедешь. Я, правда, хотела, чтобы ты приехал. Очень хотела.  Мне
всегда так хорошо было с тобой.
   - Ты, может, завела кого-нибудь после того, как  Женьку  посадили?  И
твой новый хахаль тебя к другому приучил?
   Она внезапно разозлилась и отстранилась от Вадима.
   - Конечно, мне только и забот было, что нового любовника искать.  Муж
в тюрьме, следствие, адвокаты, суд, кассационные жалобы, ожидание приго-
вора, а я, задравши хвост, по койкам скачу. Другого занятия не нашла. По
себе меряешь?
   - Да ладно тебе, чего ты вызверилась-то? Давай еще разочек попробуем.
   - Нет.
   Она встала и ушла в другую комнату.  Вернулась  полностью  одетая,  в
брюках и тонком свитере. Вадим по-прежнему лежал в постели,  листая  ле-
жавший на столике у изголовья журнал.
   - Так что, все, что ли? - спросил он, увидев, что она оделась.
   - Все. Вставай.
   - Ну ты даешь, - с усмешкой протянул он. - У тебя теперь новое  хобби
- довести мужика до белого каления и выпереть пинком под зад? Кто же те-
бя этому развлечению научил, сладкая моя? Или пытаешься мне мелко отомс-
тить за то, что денег тогда не дал?
   - Перестань, - устало сказала Наталья, отворачиваясь.
   Даже вид его обнаженного мускулистого большого тела был ей неприятен.
"Господи, да что же это со мной? - подумала она. - За что я с  ним  так?
Он же ни в чем не виноват".
   Она подошла к Вадиму и ласково обняла его сзади.
   - Прости, Вадик, я действительно не понимаю, что со мной  происходит.
Видит Бог, я была уверена, что у нас все получится, как  раньше.  Я  так
хотела... Прости меня. Может быть, это нервы, ведь  год  у  меня  был  и
вправду тяжелый.
   Он не ответил и даже головы не повернул в ее сторону, продолжая  оде-
ваться. По его резким движениям Наталья догадалась, что  он  злится.  Ей
хотелось как-то загладить вину, смягчить Вадима, ведь он не сделал ниче-
го плохого, ну разве что ляпнул глупость, конечно,  обидную  и  оскорби-
тельную, но в его состоянии вполне понятную. Когда мужик дымится от неу-
довлетворенного желания, он еще и не такое скажет, у многих  в  подобном
состоянии вообще мозги напрочь отказывают.
   - Пойдем к столу, у меня в духовке чудесная  свинина,  я  приготовила
так, как ты любишь.
   - Обойдусь, - буркнул он, высоко подняв подбородок и завязывая  галс-
тук.
   - Ну пойдем, - продолжала настаивать она. - Не хочешь свинину, не на-
до, там у меня много вкусных вещей, посидим, поговорим.
   Вадим застегнул пиджак и молча вышел в прихожую. Наталья поняла,  что
он сейчас уйдет, и совершенно неожиданно для себя  испытала  облегчение.
Прислонившись к стене, она спокойно наблюдала за тем, как Вадим надевает
ботинки, шарф, куртку, и изо всех старалась не улыбаться.
   - Когда вылечишься от фригидности, позвони, - бросил он уже на пороге
и ушел, хлопнув дверью.
   Во второй половине длинного воскресного дня Настя Каменская долго си-
дела в информационном центре, обрабатывая по собственной программе  ста-
тистику преступности по городу. Ей разрешали работать  на  компьютере  в
виде исключения, но за это она должна была писать целые разделы в анали-
тические справки, которые готовили сотрудники центра.  Цифры  не  сходи-
лись, и Насте приходилось возвращаться к  самому  началу,  чтобы  разоб-
раться, куда вдруг исчезали одни преступления и откуда  появлялись  дру-
гие. Дело обычное, база данных о зарегистрированных преступлениях форми-
руется на основе карточек первичного учета, которые заполняются вручную,
а потом вручную же данные из этих карточек "набиваются" в компьютер, так
что вероятность различных ошибок достаточно велика. И  потом,  частенько
случается, что потерпевший заявляет о преступлении,  на  него  заводится
карточка, данные из которой через какое-то время попадают в информацион-
ный центр ГУВД, а потом оказывается, что никакого преступления не  было,
украденная якобы машина была оставлена владельцем в залог кредитору  (не
без нажима последнего, разумеется), разбойное нападение  было  на  самом
деле не более чем вынужденной выплатой давно просроченного долга, а  из-
биения и хулиганство - плодом не особенно изощренной выдумки  разгневан-
ной супруги или склочного соседа. В прошлом месяце эти факты прошли  как
зарегистрированные преступления, после чего, уже в следующем месяце,  их
из данных прошлого месяца исключают, и из-за этого сумма преступлений за
каждый отдельный месяц никогда не сходится с  итоговым  показателем.  Но
Настя мужественно продиралась через всевозможные нестыковки, потому  что
терпеть не могла, когда цифры в статистике не сходились хотя бы на  еди-
ницу.
   Она успела сделать довольно много таблиц, когда  в  компьютерный  зал
заглянул кто-то из программистов.
   - Каменская, тебя из дежурки разыскивают, позвони им.
   Настя с сожалением оторвалась от компьютера и пошла звонить.
   - Ася, тебя сильно хочет гражданочка Исиченко, - заявил  ей  дежурный
по городу Кудин, славный мужик, которого Настя знала много лет и который
постоянно подтрунивал над ней за  неутомимость  в  работе  и  неизбывную
страсть к решению интеллектуальных задачек.
   - Кто?!
   - Исиченко Людмила Борисовна. Знаешь такую?
   - Знаю. Где она?
   - Я ее в бюро пропусков отправил, там  сидит,  дожидается.  Зоя  тебе
позвонила, а тебя на месте нет, так я тебя уже по всем телефонам  вызва-
нивал, мне Гордеев сказал, что ты сегодня режим отсиживаешь.
   - Васенька, я сейчас позвоню, чтобы ей пропуск выписали,  а  ты  будь
другом, пошли кого-нибудь, чтобы ее ко мне проводили. Я уже бегу в  свою
конуру.
   - Издалека бежишь-то? Откуда я тебя выдернул?
   - Я у Ларисы на машине работаю. Сделаешь?
   - Ладно уж, так и быть.
   Настя схватила распечатанные таблицы и пулей помчалась к  себе.  Иси-
ченко явилась! Да не когда-нибудь, а в выходной день. Сильно ее, видать,
припекает. Что же там случилось, интересно?
   Сегодня Исиченко выступала в зеленом.  Болотнозеленые  брюки,  ядови-
то-зеленая шляпа и такой же шарф, а в  довершение  ансамбля  -  короткая
шубка из крашенной в зеленый цвет норки. Настя как-то видела такую шубку
в дорогом магазине, она стоила кучу денег - с  запредельным  количеством
нулей.
   Она с трудом отвела глаза от завораживающе зеленого колера и  посмот-
рела в лицо женщине. Исиченко была, пожалуй, чуть бледнее,  чем  обычно,
но зато в целом казалась намного  спокойнее,  чем  во  время  предыдущих
встреч с Настей.
   - Я подумала над тем, что вы мне сказали, - начала она прямо с  поро-
га, - и решила признаться.
   - Присядьте, пожалуйста, - мягко сказала Настя, стараясь скрыть  вол-
нение. - Вы можете снять шубу, у нас довольно тепло.
   Исиченко уселась на стул лицом к Насте,  но  шубы  не  сняла,  только
расстегнула. Под шубой у нее оказался травянисто-зеленый свитер.
   - Я вас внимательно слушаю, Людмила Борисовна.
   - Я пришла, чтобы признаться в убийстве.
   Настя молчала. Она просто не знала, как  себя  вести,  что  говорить,
когда психически нездоровый человек признается в  совершении  преступле-
ния. Делать вид, что веришь? Или наоборот, что не веришь? Учитывая инци-
дент со Светланой Параскевич, нельзя забывать,  что  эта  женщина  может
оказаться опасной. Как правильно построить разговор, чтобы не  спровоци-
ровать агрессию?
   - Вы меня слышите? - настойчиво переспросила Исиченко. -  Я  сказала,
что хочу признаться в убийстве.
   - Признавайтесь. Я вас слушаю.
   - Я убила Леонида.
   - Вы в этом уверены?
   - Я вас не понимаю, - нахмурилась Исиченко. - Конечно, я  уверена.  Я
же убила его, я это отчетливо помню.
   Настя быстро вытащила из стола диктофон и включила его.
   - Вы не возражаете, если наша беседа будет записываться?
   - Не возражаю. Записывайте, если нужно.
   - Тогда давайте по порядку, с самого начала.
   - Ну с какого еще начала! - Людмила явно начала раздражаться, и Настя
мысленно обругала себя за неправильно взятый тон. - Какое может быть на-
чало у убийства? Я его застрелила, и все. Как он просил.
   - А он вас просил об этом?
   - Естественно. Иначе зачем бы я стала это делать?
   - Когда Леонид попросил вас об этом?
   - За два дня до того, как истек год. Он сказал, что мы не можем  быть
вместе в земной жизни, его слишком многое держит здесь. И для того, что-
бы быть со мной, он должен умереть именно в тот день,  когда  исполнится
год с момента нашей последней встречи.
   - А он не объяснил вам, почему именно в этот день, а не раньше  и  не
позже?
   - Зачем нужны объяснения? Он так сказал, и этого достаточно. Ему  был
голос, он наставил Леонида на путь любви и высокого предназначения.  Кто
я такая, чтобы сомневаться в его словах и задавать ему вопросы? Какое  я
имею право?
   - А почему вы уверены, что звонил именно он, а не кто-то другой с по-
хожим голосом?
   - Не делайте из меня идиотку, - рассердилась Людмила. - Я  совершенно
уверена, что звонил именно он. Не забывайте, он является  ко  мне  после
кончины. Если бы звонил не он, он бы сказал мне об этом сейчас.
   - Хорошо. Значит, Леонид Параскевич позвонил вам и попросил, чтобы вы
его убили. Каким образом?
   - Он сказал, что я должна его застрелить.
   - Разве у вас было оружие?
   - Нет.
   - А из чего вы должны были его застрелить?
   - Леонид сказал, что оружие будет спрятано на лестнице  в  его  доме.
Оно будет заряжено и приготовлено к стрельбе. Я должна только дождаться,
когда он выйдет из лифта, и выстрелить.
   - Минуточку. - Настя прижала пальцы к вискам. -  Не  так  быстро.  Он
сказал, что вы должны его застрелить. А вы что на это ответили?
   - Я сказала, что выполню его волю. Я не смела ему перечить. Он гений,
он носитель высшего разума. Ему виднее, как правильно поступить.
   - Он назвал время и место, где должно было состояться убийство?
   - Да. Он сказал, что это должно обязательно  произойти  в  тот  день,
когда истечет предписанный свыше годичный срок нашей разлуки во искупле-
ние нашего греха.
   - И где же?
   - В его доме. Он сказал, что поедет к родителям и друзьям,  простится
с ними, потому что в земной жизни они больше не увидятся, и около  полу-
ночи вернется домой. Я должна буду стоять на лестничном балконе и ждать,
когда подъедет его машина. Увидев, что он входит  в  подъезд,  я  должна
приготовиться, открыть дверь в коридор и,  когда  он  выйдет  из  лифта,
выстрелить.
   - И вы сделали именно так?
   - Я сделала так, как он мне приказал. Я все выполнила в точности.
   - Он сказал вам, сколько раз вы должны выстрелить?
   - Нет. Он сказал: стреляй, пока я не умру.
   - А вы сколько раз выстрелили?
   - Четыре или пять. Нет, четыре.
   - И что было потом?
   - Я ушла.
   - Оружие где? Вы его держите дома?
   - Кет, я его оставила там же, у лифта, Леонид сказал,  что  я  должна
его бросить.
   Все сходилось до деталей. Откуда Исиченко могла все это узнать,  если
не она убила Параскевича? Следователь ее ни разу  не  допрашивал,  Настя
тоже ничего этого ей не рассказывала. Но Людмила была на  похоронах  Па-
раскевича. Может быть, она там что-то услышала? Нужны детали, как  можно
больше деталей, о которых невозможно было узнать, просто прислушиваясь к
разговорам в траурной толпе. Более того, нужны детали совершенно особен-
ные. Учитывая больную психику и внушаемость женщины, можно предположить,
что кто-то очень ловко пользуется ее нездоровьем, изображая призрак  по-
койного Параскевича и заставляя ее признаться в  преступлении,  которого
она не совершала. В толпе, конечно,  многого  не  узнаешь,  но  истинный
убийца вполне мог проинструктировать Людмилу,  рассказать  ей  подробно,
как все было на самом деле. Но всего ведь не предусмотришь...
   - В какую сторону открывается дверь между балконом и коридором?
   Исиченко на мгновение задумалась, словно вызывая в памяти тот вечер.
   - Там две двери, - ответила она. - Первая открывается в сторону  бал-
кона, вторая - в коридор.
   - Из какого лифта вышел Леонид? Из большого, грузового,  или  из  ма-
ленького, который рассчитан на четырех пассажиров?
   - Из большого. А почему вы спрашиваете? Разве вы сами не знаете?
   - Я хочу убедиться, что память вас не подводит. Вы  же  должны  пони-
мать, признание в убийстве - вещь очень серьезная.
   - Конечно, конечно, - закивала Людмила. - Спрашивайте.
   - Какие еще машину подъезжали к дому, пока вы ждали Параскевича?
   - Всех я, наверное, не вспомню. Серебристый "форд" подъехал, его пос-
тавили прямо под балконом.
   - Кто вышел