ть прищурилась.
     - Короче   говоря,   давать  мне  свою  машину  вам  неохота,  -  мягко
произнесла она. - Правильно?
     Конечно  же,  я уступлю и дам ей машину, потому что я уже обожал ее, до
дрожи в коленях. Кажется, она, слава Богу, этого еще не заметила.
     - Дело  не  в  этом,  -  сказал я. - Я просто боюсь, что вы кого-нибудь
стукнете  либо  кто-то стукнет вас. У вас же нет никакой практики, как же вы
поедете одна? А куда вы, кстати говоря, собираетесь ехать?
     - А  мне все равно - куда. Главное - вести машину и ехать быстро, чтобы
в ушах свистел ветер. Это моя давняя мечта.
     - Хорошо,  когда  я увижу, что вы ездите достаточно уверенно, я дам вам
машину.
     Она  взяла меня за руку. От прикосновения этих холодных пальчиков можно
было сойти с ума.
     - Вы серьезно?
     - Серьезно.
     - И  я  смогу  брать  машину,  когда  захочу?  Стоит только позвонить и
сказать, когда она мне будет нужна, и вы разрешите?
     - Разрешу.
     - Честно?
     - Да, честно.
     Несколько  мгновений она не сводила с меня глаз, потом мягко пожала мою
руку.
     - Вы ужасно милый и добрый.
     - Я  бы  этого  не  сказал.  -  Голос  мой почему-то звучал хрипло. - В
общем,  если  машина  вам  понадобится,  вы  ее  получите.  А теперь давайте
попробуем еще разок. Посмотрим, может, дело пойдет лучше.
     - Давайте, - согласилась она и повернула ключ зажигания.
     Мы  поехали  по  дороге.  На этот раз она вела машину вполне сносно, и,
когда  мимо  с  ревом  пронеслись две машины, ей удалось разъехаться с ними,
даже не шарахнувшись в сторону.
     - Кажется,  теперь  лучше,  -  довольно  произнесла она. - Я начинаю ее
чувствовать. - И она увеличила скорость.
     Я  чуть  придвинулся  к  ней, чтобы успеть в случае чего схватить руль.
Ногу  я  поставил  поближе  к  тормозу,  но  она  вела  машину прямо и через
несколько  мгновений  дала  такой  газ,  что  стрелка  спидометра взлетела к
восьмидесяти.
     - Давайте-ка потише, - предупредил я. - Это для вас слишком быстро.
     - Вот  это  ощущение! - воскликнула она. - Мне всегда хотелось ездить с
такой скоростью. Вот это машина! Просто чудо!
     - Сбросьте  газ!  -  резко  перебил  ее я и потихоньку поставил ногу на
педаль тормоза.
     Из  ночи,  сверкая  фарами,  навстречу  нам неслась машина. Мы же ехали
прямо по центру дороги. Я нажал на тормоз.
     - Прижмитесь вправо!
     Она  крутанула  руль  вправо,  но  перестаралась. Я вовремя как следует
прижал  тормоз, иначе мы выскочили бы на траву и вполне могли перевернуться.
Схватив  руль,  я  вывернул  машину, и как раз в эту минуту мимо нас на всех
парах пролетела машина, разрывая тишину громким гудком сигнала.
     Я остановил "кадиллак".
     - Зачем  вы  эта  сделали?  -  укоризненно  сказала она. - Я так хорошо
ехала.
     - Ехали-то   вы   хорошо.   -  Для  одного  вечера  этого  было  вполне
достаточно.  Казалось,  еще чуть-чуть - и нервы мои не выдержат. - Но пока у
вас мало практики. Поэтому на сегодня хватит. Теперь поведу я.
     - Ну  ладно.  -  Она взглянула на часы, встроенные в панель приборов. -
Ничего  себе!  Мне  пора  возвращаться,  а  то он, чего доброго, начнет меня
искать.
     Эти  слова как бы сделали нас заговорщиками, и во рту я ощутил какой-то
странный сладковато-горьковатый привкус.
     - Пожалуйста,   поезжайте   побыстрее?   -   попросили  она,  когда  мы
поменялись местами. - Быстро-быстро, ладно?
     Я  нажал на газ. Через несколько секунд машина понеслась сквозь ночь со
скоростью девяносто миль в час.
     Обхватив  руками  колени,  она  во  все  глаза  смотрела  вперед сквозь
ветровое  стекло,  где  по дороге впереди нас, как взнузданные кони, скакали
два  пучка  света.  Казалось, она на вершине блаженства - скорость дурманила
ее, словно наркотик.
     Без двадцати одиннадцать мы были у ворот "Гейблз".
     - Как  здорово  вы водите! - В голосе ее слышался восторг. - Мне ужасно
понравилось.  Вот  так  бы  и  мчалась  всю жизнь! Когда у меня будет второй
урок?
     Секунду  я колебался. В глубине души я сознавал, что эта авантюра может
принести массу неприятностей.
     - Послушайте,  - сказал я. - Я совсем не собираюсь портить вам жизнь. И
если ваш муж не хочет, чтобы вы учились водить...
     Ее холодные пальчики обхватили мое запястье.
     - Так он же ничего не будет знать. Ну как он узнает?
     Это прикосновение убило во мне последние капли рассудка.
     - Завтра  я приеду сюда в восемь, - сказал я. - Где-то после девяти мы,
наверное, покончим с делами.
     - Я  буду  ждать  вас  в  машине.  -  Она открыла дверцу и выскользнула
наружу.  -  Вы  даже  не представляете, какое удовольствие вы мне доставили.
Кругом  такая  скука,  я уж и не помню, когда мне выпадало столько радости и
наслаждения. Я просто счастлива.
     При  свете  луны  я  увидел,  что  жена  Эйткена была в лимонного цвета
брюках  и  бутылочном  свитере.  Под свитером угадывались такие формы, что у
меня захватило дыхание.
     - Меня зовут Люсиль, - сказала она. - Запомните?
     Я сказал, что запомню.
     Она взглянула на меня и улыбнулась.
     - Ну, тогда до завтра. Спокойной ночи.
     Помахав  мне  рукой,  она пошла по длинной подъездной дорожке в сторону
дома.
     Я  смотрел  ей  вслед, сжав баранку до боли в пальцах, - пока Люсиль не
скрылась из виду.
     Она  проникла  в  мою  кровь,  как  вирус,  да-да,  таящий  смертельную
опасность вирус.
     Не помню, как я доехал до дома. Не помню, как разделся и лег.
     Знаю только, что эту ночь я провел без сна.
     Разве  я мог спать, если душа моя сгорала в ожидании следующей встречи?
Неужели  я  увижу ее не через год, не через десять лет? Неужели это случится
завтра?


ГЛАВА ТРЕТЬЯ


1

     Следующие  три дня жизнь моя текла по установленному распорядку. Каждое
утро  в  девять  часов  я  приходил  на работу, уходил в семь, в итальянском
ресторанчике  у  обочины ведущего к "Гейблз" шоссе проглатывал легкий ужин и
ровно  в  восемь  звонил  в  дверь большого дома. Часа полтора мы с Эйткеном
обсуждали  все текущие дела, потом я уходил и садился в "кадиллак", где меня
ждала Люсиль.
     Ради   этого   момента  я  и  жил  все  последние  дни.  Все  остальное
превратилось  в  вынужденную  обязанность, от которой я хотел отделаться как
можно  быстрее.  И  лишь когда я говорил Уоткинсу "Спокойной ночи" и слышал,
как   за   мной  закрывалась  парадная  дверь,  тогда,  и  только  тогда,  я
действительно начинал жить.
     С  половины  десятого  до одиннадцати мы с Люсиль катались по безлюдным
боковым  дорогам.  Говорили  мало:  во  время  разговора  она никак не могла
сосредоточиться  на вождении, и машина начинала вилять из стороны в сторону.
Кроме  того,  ощущение  власти  над  "кадиллаком" приводило ее в неописуемый
восторг,  и  прерывать  это  упоение  мне не хотелось. И только когда машина
подкатывала  к  железным  решетчатым  воротам  "Гейблз",  несколько минут мы
разговаривали.
     За  эти  три  вечера  я влюбился в нее до такой степени, что мне стоило
огромных усилий не выказывать свои чувства.
     Никаких  признаков  поощрения с ее стороны я не замечал. Она обращалась
со мной как с другом, общество которого ей приятно, и не более того.
     Гораздо  больше  меня беспокоило мое собственное к ней отношение. Я был
уверен,  что  при малейшем поощрении с ее стороны я не смогу удержать себя в
руках.
     Я  прекрасно  сознавал,  что  играю  с  огнем.  Узнай Эйткен о том, что
происходит  за  его  спиной, он тут же выбросит меня вон. В первый вечер она
сказала,  что  он  ярый  собственник.  Я сам знал его достаточно хорошо и не
сомневался:  он  и  секунды  не  потерпит,  чтобы я развлекался с его женой,
пусть  даже наши отношения будут десять раз платоническими. Нужно прекратить
эти  встречи,  пока  не  поздно,  говорил я себе, но потом убеждал себя: раз
Люсиль в меня не влюбляется, никакого вреда наши занятия принести не могут.
     Когда  мы  прощались в конце третьего вечера, я напомнил ей, что завтра
вечером не приеду.
     - Мистер  Эйткен  отпускает  меня  на выходные, - объяснил я. - Так что
завтра меня не будет.
     - Что  же,  значит,  завтра я останусь без урока? - спросила она, круто
повернувшись ко мне на сиденье.
     - Да, теперь только в понедельник вечером.
     - Вы куда-нибудь уезжаете?
     - Нет, никуда.
     - Так  почему  вы  не  можете  приехать,  как всегда? В дом не входите,
встретимся прямо здесь. Или вам не хочется?
     - Дело  не  в  том,  что  мне  не  хочется.  Просто  временами меня это
беспокоит,  -  ответил  я,  глядя на нее. - Ведь, если о наших уроках узнает
ваш муж, он придет в бешенство.
     Она  засмеялась  - смех у нее был на редкость заразительный, - положила
обе руки мне на запястье и легонько его качнула.
     - Он  просто  лопнет  от  злости.  Ну  и пусть лопается, правда? Да все
равно он ничего не узнает.
     - Но вас могут увидеть Уоткинс или миссис Хэппл...
     - Они  никогда  не  выходят  по вечерам, но давайте знаете что сделаем?
Встретимся  у  вас.  Я приеду на велосипеде. Можно? Я очень хочу посмотреть,
как вы живете.
     Сердце мое неистово заколотилось.
     - Лучше  не  надо.  Нет,  приезжать ко мне вы не должны. Если вы хотите
получить  завтра урок, я приеду сюда ровно в девять, но только если вы очень
этого хотите.
     Она  открыла  дверцу  и  выскользнула  из  машины,  потом повернулась и
посмотрела на меня через открытое окно.
     - Вы  ужасно милый, Чес, - сказала она. - Скажите, я ведь делаю успехи,
а? Скоро уже смогу сдавать на права?
     - Да,  успех налицо, - хрипло произнес я. Ну почему я не могу обнять ее
и прижаться губами к ее губам, таким манящим? - Ладно. Увидимся завтра.
     Дома  я  приготовил  себе  двойное  виски  с  содовой,  сел  в кресло и
принялся обдумывать положение.
     С  нашей  первой  встречи  прошло  пять  дней,  но  в  жизни своей я не
влюблялся  так  сильно.  Понимала  ли  она  это? Или вполне искренне верила,
будто  я  готов  рисковать  расположением  Эйткена  только  ради того, чтобы
поучить  ее  водить  машину?  Неужели  она  настолько  наивна?  В  этом надо
разобраться.
     Меня  сильно  обеспокоило  ее  предложение  приехать  ко  мне. Я как-то
говорил  ей,  что мой филиппинец уходит в семь и что живу я один. Что же это
- намек, что она готова ответить мне взаимностью?
     Это   маловероятно,  с  неохотой  признался  я  себе.  Я  был  для  нее
услужливым  другом,  который  любезно  согласился научить ее водить машину и
который  доставлял  ей массу удовольствия, не ожидая ничего получить взамен.
Во  всяком  случае,  предполагать  что-то  другое  у  меня  не  было никаких
оснований.
     Далее,  говорил  я себе, надо выяснить еще одно: понимает ли она, как я
рискую?  Я  ведь  ставлю  на  карту свое будущее. Если Эйткен узнает о наших
встречах, моя нью-йоркская одиссея рассеется как дым.
     Я  долго  не мог заснуть. Естественно, на работу я пришел невыспавшийся
и  злой  и  был  счастлив,  когда рабочий день окончился. Я захватил с собой
кое-какие бумаги, решив посмотреть их в выходные.
     В  эту  минуту  вошла  Пэт  -  она  с  ангельским терпением сносила мою
раздражительность - и дала мне на подпись еще несколько писем.
     - Черт подери! - рявкнул я. - Неужели я еще не все подписал?
     - Здесь всего шесть писем, - миролюбиво ответила она.
     Вытащив  ручку,  я  поспешно  нацарапал  на письмах свою подпись, затем
выпрямился и сказал:
     - В понедельник приду пораньше. А сейчас смываюсь. Уже больше шести?
     - Уже половина седьмого. Куда-нибудь уезжаешь?
     Я исподлобья взглянул на нее.
     - Не знаю. Возможно. Может, поиграю в гольф.
     - Надеюсь,  хоть немножко отдохнешь. Не переживай, Чес, у тебя все идет
отлично.
     В  любое  другое  время  я  обязательно  воспрянул бы духом после такой
похвалы, но сейчас только разозлился.
     - И  не  думаю  переживать,  - бросил я. - В понедельник увидимся. - И,
кивнув, вышел, читая в ее удивленных глазах обиду.
     Когда я проходил по коридору, из своего кабинета вышел Джо.
     - До вокзала подвезешь?
     - Давай.
     Сейчас  его  общество было мне совсем ни к чему, но отказать я не мог -
он знал, что по дороге домой я еду мимо вокзала.
     В лифте Джо спросил:
     - Сегодня ты к Р.Э. едешь?
     - Нет.  На  выходные  он  меня  отпустил. Хочу почитать вассермановский
телевизионный сценарий. Мельком я его уже проглядел, вроде бы неплохо.
     - Что  ты  все  работаешь  и  работаешь,  надо  и  отдыхать немножко, -
неодобрительно  произнес  Джо. - У тебя уже нервы не выдерживают. Что-нибудь
не в порядке?
     - Да все в порядке, - отрезал я, пробираясь через толпу к стоянке.
     Мы сели в машину.
     - А  чего  же  ты  последние  два дня на людей бросаешься? Сегодня днем
Паолу до слез довел.
     - Кретинка   твоя  Паола!  Три  раза  я  ее  просил  соединить  меня  с
Вассерманом - и все без толку.
     - Так он же куда-то уезжал! А волшебной палочки у нее нет.
     Я завел двигатель.
     - Какого черта, Джо? Мне твоя критика совершенно не нужна.
     - Ну  вот, пожалуйста, - хмыкнул Джо, устраиваясь поудобнее на сиденье.
-  Теперь, стало быть, моя очередь. Если ты, друг любезный, считаешь, что ты
у  нас  теперь  крупная  птица,  и  держать себя надо соответственно, я тебя
одергивать  не  собираюсь.  Просто советую чуть сбросить обороты. Уж слишком
ты весь окунулся в работу.
     Конечно же, он был прав, и мне вдруг стало стыдно.
     - Извини, старик. В понедельник я буду в норме.
     - Да  брось  ты,  - великодушно заявил Джо. - Ясно, на твоей шее сейчас
висит  много  собак. - Он сменил тему разговора: - Машинка у тебя на зависть
- такая красавица!
     - Я  всегда  мечтал  о "кадиллаке". Кошельком, правда, пришлось здорово
потрясти,  но  она  того  стоит.  Она  у  меня  уже полтора года, а я все не
нарадуюсь.
     - Понятно.  Если  нью-йоркское  дело  выгорит  и если Р.Э. поднимет мне
зарплату, куплю себе такую же. Уж как-нибудь поднатужусь.
     - Если  мы  получим эту работу в Нью-Йорке, Джо, повышение тебе будет -
это я беру на себя.
     - А  никаких новых разговоров не было насчет Нью-Йорка? Р.Э. про это не
вспоминал?
     - Говорил  вчера вечером. По-моему, дело в шляпе. Он спрашивал, когда я
смогу внести деньги.
     - А  ты  уверен,  Чес, что ничем не рискуешь, вкладывая деньги в одно с
ним дело?
     - Абсолютно.  Открыть  агентство  в  Нью-Йорке  - что может быть лучше!
Вложив  долю,  я,  помимо  зарплаты,  буду получать пять процентов от общего
дохода.  Надо  быть  идиотом, чтобы упустить такую возможность. Вести дела я
буду более или менее самостоятельно, так что свою долю в обиду не дам.
     - Эх,  если  бы  у  меня  были  сейчас  деньги!  - вздохнул Джо. - Пять
процентов от общего дохода! Так ты быстро сколотишь капитальчик, Чес.
     Руки  мои  крепче  сжали  руль.  Сколочу  капитальчик,  подумал я, если
Эйткен  не  разнюхает  про  мои  амурные  дела.  А  капитальчика этого может
хватить и на то, чтобы увести Люсиль от Эйткена.
     - Многое будет зависеть от нас самих, Джо, как поставим дело.
     - И когда у тебя будут денежки?
     - Я  сказал  своим  маклерам, чтобы продавали акции. Деньги будут через
несколько  дней.  На рынке ветер как раз дует в мою сторону, так что и здесь
повезло, никакой задержки не будет.
     У вокзала я сбавил скорость.
     - Ну,  спасибо,  Чес,  -  сказал  Джо,  вылезая  из  машины.  -  Может,
когда-нибудь  я  откуплю  у  тебя эту тележку. - И он похлопал "кадиллак" по
крылу.  -  Ты-то,  когда  переберешься  в  Нью-Йорк,  замахнешься  небось на
"эльдорадо"? Ну что, продашь мне эту красотку?
     - Ты  сначала  деньги  скопи,  потом  поговорим,  - отшутился я. - Но в
принципе все возможно. Ну, пока. Счастливо отдохнуть.
     И я поехал к своему бунгало.


2

     Без  одной  минуты  девять  я  подкатил  к  высоким  железным  воротам,
охранявшим вход в "Гейблз".
     В тени деревьев меня ждала Люсиль.
     Быстрыми   шагами  она  пошла  мне  навстречу,  и  я  распахнул  дверцу
водителя.  На  Люсиль  было  светло-голубое  платье  с расклешенной юбкой, а
волосы  перехвачены узкой лентой. Едва ли нашелся бы мужчина, который устоял
бы перед таким очарованием.
     Я подвинулся на сиденье, и она скользнула под баранку.
     - Привет,  -  с  улыбкой  произнесла  она.  -  Какая  точность! Как вам
нравится мое платье? Я его надела специально для вас.
     - Оно сногсшибательно, - не удержался я. - Как и вы сами.
     Она счастливо засмеялась.
     - Вы так думаете? Честно?
     - Честно.
     Наверное,  что-то  в  моем голосе насторожило ее, потому что она быстро
взглянула  на  меня.  Однако я сидел спиной к луне, и видеть выражение моего
лица она не могла.
     - Ну, куда поедем? - спросила она. - Давайте к океану.
     - Согласен.
     В  этот  вечер жажды скорости у нее не было. Она ровно держала двадцать
миль в час и на этой скорости вела машину вполне прилично.
     Свернув  с  шоссе,  мы  проехали  немного  по  боковой  дороге, а потом
выбрались на узкую грунтовую, ведшую прямо к океану.
     Она  вела  машину  расслабленно,  что-то  мурлыкая  себе  под нос, руки
лежали  на  руле  спокойно,  не  сжимая  его  мертвой  хваткой.  Я с горечью
подумал,  что  скоро  она  будет готова сдать на права и нашим урокам придет
конец.
     Мы  медленно  ехали  по  грунтовой  дороге.  После  крутого поворота мы
увидели  перед  собой  широкую  полосу  песка,  пальмы  и океан, светившийся
зеркалом в лунном свете.
     - Какая  красота, - восхищенно произнесла она. Это были ее первые слова
после  того,  как  мы отъехали от "Гейблз". - Вы даже не представляете, Чес,
сколько  удовольствия  я  получаю  от вождения. А вожу я уже неплохо, верно?
Нет, правда, сейчас уже ничего?
     - Кое-чем  похвастаться  можно.  Но  сдавать  на  права еще рановато. К
примеру,  вы  не  пробовали  подавать  машину  назад. Может, хотите рискнуть
сейчас?
     Она покачала головой.
     - Не сейчас.
     Пустынной  дорогой  мы  съехали  к  пляжу.  Люсиль  притормозила,  чуть
повернула  руль,  и  машина  свернула  с  дороги  на  твердый  песок. Люсиль
выключила зажигание.
     Сжав  вспотевшие  руки, я сидел не двигаясь, сердце мое замерло. Передо
мной  лежала  саванна песка, пальмы, дальше простирался океан. Стальной свет
луны  освещал пляж на мили. Пляж был абсолютно пустынным: ни людей, ни машин
-  ничего.  Можно  было  подумать, что, кроме нас двоих, во всем мире никого
нет.
     - Я буду купаться, - заявила Люсиль. - А вы?
     Такого предложения я не ожидал, и оно застало меня врасплох.
     - Кажется,  вы  собирались  учиться  водить.  У  нас  не  так  уж много
времени. Сейчас без двадцати десять.
     - Я  сказала  Роджеру,  что  иду в кино, так что он меня ждет не раньше
двенадцати.  -  Она  открыла  дверцу  и  выпрыгнула на песок. - Здесь совсем
никого  нет.  Весь  пляж принадлежит нам. Если не хотите купаться, подождите
меня в машине.
     И она побежала по песку к раскидистым пальмам.
     Почти  целую  минуту  я смотрел ей вслед. Что ж, наверное, это ответ на
вопрос,  который  мучил  меня  всю  ночь. Разве она привезла бы меня в такое
уединенное место, если бы не хотела сблизиться со мной?
     Я  не  обратил  внимания  на колокольчик, отчаянно зазвеневший у меня в
мозгу.  Это  жена  Эйткена,  вызванивал  он.  Сделай  еще один шаг, и будешь
жалеть об этом всю жизнь.
     Но  я  отмахнулся от колокольчика. Тяжело дыша, с колотящимся сердцем я
вылез из машины.
     Я   хорошо   видел   Люсиль.   Она  уже  добежала  до  пальм.  Там  она
остановилась,  сбросила  туфли, потом расстегнула молнию на платье и, дернув
плечами, высвободилась из него. Под платьем оказался купальник.
     Я  обошел  машину,  открыл  багажник  и вытащил оттуда пару полотенец и
плавки  -  на  всякий  случай  я  всегда  возил  их с собой. Переодевшись, я
остав