а, я очутился возле нее на мостовой. Она резко обернулась.
   - Это я, Глория, - голос у меня был хриплым от волнения.
   - Господи, что вы тут делаете так поздно?
   - Простите, что я так поздно, но у меня важное дело. Можно  войти  на
минутку, нам необходимо поговорить.
   - Но уже половина второго, - возразила она, - вы  можете  так  поздно
заходить к девушке? - она посмотрела на меня сквозь длинные ресницы.
   - Это очень важно, - повторил я. Вдруг Глория рассмеялась:
   - Ну, хорошо, Гарри. Это, конечно, ложь, но вы мне такой нравитесь.
   Открыв, наконец, дверь, она впустила меня в маленький холл,  а  затем
поднялась за мной  следом  на  несколько  ступенек,  и  мы  очутились  в
гостиной. Глория зажгла  несколько  светильников  и  включила  приемник,
поймав тихую музыку, звучавшую словно вкрадчивый голос. Уронив накидку в
кресло, она потянулась. Платье обрисовало красивые линии тела Глории. Ее
груди  натянули  ткань  и  напряглись,  словно  готовясь  к   прыжку   в
неизвестность.
   - Ох, и устала же я... Ты не хочешь виски?
   - Нет, я ничего не хочу, - соврал я, потому что хотел, безумно  хотел
Глорию.
   - Не знаю даже, - проговорила она, - почему я с  тобой  разговариваю:
уж очень некрасиво ты себя повел в тот вечер.
   - Прошу прощения, но моя жена... , - Так вот в чем дело, -  протянула
она. - Интересно, как об этом узнают жены? Интуиция у них, что ли?
   - Мне необходимо сказать вам, Глория...
   - Попозже. Мне надо переодеться.  Пойдем  со  мной,  я  только  сниму
платье.
   У меня мгновенно замерло сердце и пересохло во рту.
   - Я.., я останусь здесь.
   - Боитесь меня? - засмеялась Глория.
   - Может быть. Не хочу неприятностей.
   Ничего не сказав, Глория ушла в спальню.
   Я честно старался не смотреть на открытую дверь спальни, но  это  мне
удавалось довольно недолго.  Я  увидел  Глорию,  стоящую  перед  большим
зеркалом. На ней был кружевной прозрачный лифчик, который не скрывал,  а
подчеркивал красоту ее темных сосков. Прозрачные кружевные трусики  тоже
не скрывали ее прелести.
   Глория надела роскошный халат и направилась, переступая ногами, в мою
сторону. Халат не был застегнут, и в переливах оранжевого шелка я увидел
смуглые бедра, чуть покачивающиеся на  ходу.  Фигура  Глории  напоминала
амфору, которая призывала наполнить себя.  Уже  на  пороге  спальни  она
запахнула халат и перевязала его шелковым  шнурком.  Все  виденное  мною
настолько повлияло на мои первоначальные "хорошие" намерения, что  кровь
в моих висках забурлила от страстного желания.
   - Как ты очутился здесь так поздно?  -  спросила  Глория,  садясь  на
стульчик возле бара. Я подумал, что только очень дорогие духи могут  так
очаровательно пахнуть.
   - Моя жена уехала к матери.
   - И вы срочно приехали сюда, чтобы обговорить со мной какое-то  очень
важное дело? - ухмыльнулась она.
   - Да.
   Глория словно не слышала моего ответа, она думала о чем-то своем.
   - Так дальше не пойдет, Гарри. Обычно в это время я уже в постели,  а
это значит, что мое тело отдыхает от тугих женских резинок. Вы, мужчины,
даже не представляете, сколько бедным женщинам приходится  терпеть  ради
красоты. Вот посмотрите сами,  -  она  поманила  меня  поближе  к  себе.
Расстегнув халатик, Глория нежно взяла мою руку и, притянув ее  к  своим
трусикам, заставила  меня  попробовать  прочность  ее  резинки.  Резинка
действительно была тугой, но до нее ли мне  было!  Огромные,  сладостные
мурашки уже бегали  по  моей  спине,  опускаясь  к  нижней  части  моего
слабеющего тела.
   - А так как вы покушаетесь на мое свободное время,  Гарри,  я  думаю,
что будет справедливым  пойти  и  мне  на  уступки,  и,  если  я  сейчас
избавлюсь от этих противных резинок, ты, я думаю, не  будешь  шокирован.
Тем более, что ты уже проявил себя джентльменом и не воспользовался моей
беззащитностью.
   Я молчал, словно воды в рот набрал.
   - Я считаю, что если мужчина - джентльмен, то он даже  в  присутствии
обнаженной женщины не позволит себе ничего лишнего,  -  продолжала  свою
милую болтовню Глория, сбросив на кресло свой халат и,  повернувшись  ко
мне спиной,  безуспешно  пытаясь  справиться  с  хитроумными  застежками
лифчика.
   - Помоги же мне, Гарри, - промурлыкала она. Я призвал на  помощь  всю
свою слабеющую выдержку и даже самого Господа Бога в  придачу  и  только
после этого приблизился к Глории.
   С застежками я справился довольно быстро, словно огня боясь при  этом
коснуться изумительной кожи Глории.
   - Спасибо, Гарри, - поблагодарила меня Глория,  не  поворачиваясь  ко
мне и плавными грациозными движениями стягивая с себя трусики.
   - Ну, вот и отлично. Ах, да, еще сережки.
   Я стоял совсем близко от Глории, опьяненный запахом духов и близостью
ее тела, и не мог заставить себя отойти.
   Неожиданно одна из сережек выскользнула из пальчиков Глории  и  упала
вниз.  Глория  поспешно  нагнулась  за  ней.  Ее  роскошные  бедра  сами
просились ко мне в руки.
   - Помогите же мне, Гарри, я уронила сережку, - жалобно попросила она.
   Я опустился на колени, разыскивая сережку, а когда нашел ее и  поднял
свой взгляд, Глория уже  надела  на  себя  халат,  плотно  запахнув  его
спереди. А перед моими глазами так и стояли ее роскошные бедра,  манящие
к себе, как сирены Одиссея.
   - Теперь совсем другое дело.
   Наверное, во мне сработал какой-то автомат, потому что неожиданно для
себя я произнес:
   - Я.., я хотел бы поговорить с вами о Диксе.
   - Вы уверены, что сейчас вас интересует именно Дикс?
   - Что вы знаете о Диксе? Вы знаете, что он жулик? Глория  подошла  ко
мне  поближе.  Ее  глаза  смеялись  и  призывали  одновременно.  В  этом
оранжевом халатике, подчеркивавшем черноту ее волос  и  смуглость  кожи,
она была для меня самой желанной женщиной в мире  из  всех,  которыми  я
обладал ранее.
   - Я жду  ответа,  Глория,  -  автоматически  говорил  я  ей,  сам  не
осознавая смысла своих слов. Глория взяла меня за руку. Я  сразу  понял,
что это означает, и задрожал  от  ее  прикосновения.  Кожа  у  нее  была
нежной, как у ребенка.
   - Придем в другую комнату, Гарри, - мягко прошептала она. Силы  моего
сопротивления иссякли. Я пошел за нею в ее спальню. Она  стала  включать
бесчисленные светильники, бра, подсвечники: казалось,  света  хватит  на
целый зал.
   - Я люблю, когда много света, - заявила она, стоя  перед  зеркалом  и
рассматривая себя. - Почему люди занимаются любовью в  темноте?  Я  хочу
света и огня! Я хочу видеть тебя,  а  ты?  -  она  повернулась  ко  мне,
сверкая глазами, и, вскинув вверх голову, воскликнула:
   - Я прекрасна правда, Гарри?
   - Самая прекрасная женщина в мире! - мой голос выдал мое желание.
   - И это не преувеличение. Так смотри же на меня! -  Глория  развязала
поясок на халате и выскользнула из него. Халат упал на пол. Она  его  не
удерживала. В ярком свете ее кожа отливала серебром...
   Несколько секунд Глория стояла без движения,  давая  мне  возможность
налюбоваться ею. А я чувствовал себя робким никчемным  мальчишкой  перед
богиней любви.
   Наконец Глория приблизилась  ко  мне  на  расстояние  своей  груди  и
прижала  руки  к  своим  бутонам  наслаждений,  вовлекая  меня  в  игру,
придуманную еще Адамом и Евой. От своих тугих грудей она медленно повела
мои руки вниз, к бедрам. Глория помогла мне раздеться, делая это ловко и
умело, приводя меня в исступление своими жгучими  прикосновениями.  Меня
трясло от возбуждения и  мысли  от  предстоящего  наслаждения.  Затем  я
бережно приподнял ее и понес в постель. Она обвила меня, как виноградная
лоза,  и  ноги  мои  подкашивались.  Вкрадчиво  шептала  музыка,  словно
подсказывая мне, как поступить с Глорией. Я нежно, но настойчиво  ласкал
ее изумительные губы, шею, спину и чувствовал, как ее наполняет нега.  Я
ласкал ее всю - от пальчиков ног до кончиков ушей, зная, что  эти  ласки
сполна затем мне  отплатятся.  Чудесные  волосы  Глории  разметались  по
подушке, румянец покрыл ее лицо, и она конвульсивно вздрагивала, когда я
доставлял ей особое удовольствие, ласкал ее  эрогенные  местечки.  Я  до
безумия хотел ворваться в нее сразу, сжать ее изо всей силы,  но  я  был
нежен и терпелив, зная все премудрости настоящей любви.  Наконец  Глория
страстно застонала от наслаждения. Я возбудил в ней  настоящее  желание.
О, как прекрасна была эта любовь, даже тогда, когда  я  еще  не  овладел
Глорией полностью! И как  прекрасен  был  миг,  когда  уже  не  в  силах
сдерживать своего желания, Глория изо всех сил рванула меня к себе, и  я
ворвался в нее с неудержимой мужской силой, и она  во  всем  подчинилась
мне. Наконец сладострастный стон вырвался из ее  груди,  и  она  прижала
меня к себе с нечеловеческой силой, и мы одновременно  достигли  вершины
любви...

Глава 10

   - Отлично, ребята! Вы, там, полегче!
   Язвительный голос Дикса прозвучал так близко, словно он  находился  в
соседней комнате. Глория тотчас  же  оттолкнула  меня,  перекатилась  по
кровати, схватилась за халат и накинула его на себя.
   Я остался на кровати, точно парализованный  этим  голосом.  Я  вертел
головой во все стороны, недоумевая, откуда взялся этот голос.
   - Что это, - прошептал я в трансе.
   - Заткнись! - Глория прошла к зеркалу, пригладила  свои  растрепанные
волосы  и  вытерла  рот  тыльной  стороной  ладони  с  гримасой   такого
отвращения и брезгливости, что мне было страшно смотреть.
   - А как ты думаешь - кто это, ты, глупый и мерзкий скот. Теперь, уж я
подскочил с кровати.
   - Это Дикс?
   Глория, не обращая  на  меня  внимания,  терла  пальцами  губы  перед
зеркалом. У меня дрожали руки, я едва дышал от такого поворота событий.
   - Глория, где он?
   - Ты заткнешься?
   Я подошел к ней и, схватив ее за руки, повернул к себе;
   - Лахудра подлая, он здесь?
   Глория вырвала руку и ловко, словно кошка,  влепила  мне  подряд  три
пощечины.  Это  получилось  у  нее  так  ловко,  что  я  даже  не  успел
защититься.
   - Не прикасайся ко мне, вонючая тварь! - она дрожала от злости, а  ее
глаза были как два пятна на белом лице. Тут  я  услышал,  как  открылась
дверь.
   - Легче, легче, - приказал Дикс, входя в  комнату.  -  Глория,  мотай
отсюда, ты уже хорошо позабавилась, а мне надо поговорить с ним.
   Он был одет в черный костюм, шляпа легко сбита на затылок.
   У него было красное и вспотевшее лицо.
   - Ну, приятель, позабавился ты на славу! Приятно было посмотреть.
   Ярость, которую раньше в себе я даже не  подозревал,  охватила  меня.
Мне хотелось перегрызть ему глотку.  -  Задушить.  Разрезать  на  мелкие
кусочки и засолить. Пальцы у меня сжались, как от судороги, и я шагнул к
нему.
   - Лучше не надо, дружок...
   Я хотел достать его боковым ударом, вложил в него всю свою  силу,  но
он легко ушел от меня и ответил ударом в  солнечное  сплетение.  У  меня
подкосились  ноги,  казалось,  что  меня  лягнула  лошадь.  Я  упал   на
четвереньки.
   В таком положении я оставался несколько  секунд,  затем  стал  нелепо
подниматься. Дикс ждал, правда,  опустив  руки.  На  лице  у  него  была
ухмылка.
   - На таких, как ты, я учился, дурачок. Не обращай внимания, нам  надо
поговорить.
   Этот удар, казалось, вышиб из меня дух.  Но  все  равно,  когда  силы
вернулись ко мне, захотелось пришибить его, пусть после этого он меня  и
убьет. Дикс дал мне подойти поближе, затем легко, словно танцуя, ушел от
моего кулака и, как паровой молот, вонзился в меня. Я растянулся на полу
и почувствовал  себя  разобранным  на  части.  Я  встал  на  колени,  но
подняться у меня уже не было сил. Я был беспомощен, как ребенок,  тяжело
дышал и хватал ртом воздух. А ведь Глория меня предупреждала, чтобы я не
задирал Дикса, и она оказалась права - он был классным боксером.
   Дикс присел на кровать, на которой я  занимался  любовью  с  Глорией,
достал сигарету и закурил.
   - Не принимай это близко к сердцу. У нас еще есть время.  Я  добрался
до стула и стал медленно приходить в себя, крепко обхватив  себя  вокруг
живота. Мне казалось, что если я  не  буду  так  держать  руки,  то  мои
внутренности вывалятся наружу.
   - Я дам тебе чего-нибудь выпить, - спокойно заявил Дикс  и  вышел  из
спальни.
   А музыка  все  играла.  Все  казалось  мне  сном  или  просто  ночным
кошмаром. В голове у меня  не  было  никаких  мыслей:  пустота  и  мрак.
Оставался лишь страх за себя  и  ужас  перед  Диксом  -  ярость  куда-то
пропала.
   Он возвратился и сунул мне в руку стакан. Я проглотил его  содержимое
и чуть было не подавился.
   - А знаешь, дружок, я уж начал волноваться. Ты оказался умнее, чем  я
думал. Ты нам чуть не испортил всю  обедню.  До  сих  пор  рыбка  всегда
клевала, а тут осечка. Но в конце концов клюнула и последняя наша рыбка.
   Вошел Берри, весь мокрый от пота.
   - Вот они, Эд. Они, правда, мокрые, но получились отлично. Он  вручил
Диксу круглый эмалированный поднос, многозначительно посмотрел на меня и
удалился.
   Дикс рассматривал содержимое подноса.
   - Отлично получилось. Взгляни-ка,  почти  произведение  искусства,  -
Дикс указал мне на поднос, на котором  лежали  три  фотографии  большого
формата, только что проявленные и еще влажные.
   Я чуть не сошел с  ума,  когда  взглянул  на  них.  Мужчина  на  этих
фотографиях был я! Оттолкнув поднос,  я  выбросил  вперед  кулак,  чтобы
достать ненавистную морду Дикса, но он сумел перехватить мою руку и  так
треснул меня по голове, что я мешком рухнул на  стул.  Пистолет  бы  мне
сейчас!
   - Видишь этот маленький черный диск в центре  зеркала?  Там  объектив
шестнадцатимиллиметровой  камеры.  Пленка  обошлась  мне  в  две  тысячи
долларов. А копии этого фильма принесут тебе мировую славу.  Ты  показал
высокий класс секса. И станешь  звездой,  мой  дружок,  и  один  из  нас
прославится. Говорю, что один из нас, потому что ты наш и душой и телом.
А если ты думаешь иначе, то  завтра  твоя  милая  женушка  в  чистеньком
фартучке получит эти снимки, а ты будешь очень просить ее, чтобы она  их
не смотрела. А еще мы можем устроить ей  просмотр  порнофильма  с  твоим
личным участием. Ну и  штучки  ты  выкидывал,  мальчик.  Наверное,  твоя
женушка и не подозревает о твоих скрытых достоинствах  в  этой  интимной
области. Даже меня прошиб пот, когда я наблюдал, что вы  тут  с  Глорией
вытворяли. Я до сих пор не могу успокоиться.
   Да, все было ловко подстроено. Я  был  готов  на  все,  лишь  бы  эти
снимки, а тем более фильм, не увидела Анни. А  снимки  были,  что  надо,
даже сейчас, глядя на них, я возбуждался.
   - Ты развлекался, мальчик, а за это надо платить. Ты ведь понял  уже,
за чем я охочусь? Если нет, то я объясню. В конце этой недели, в субботу
или в воскресенье, на континент пересылается  большой  груз  технических
алмазов. Груз прибудет в  почтовую  контору  на  Ист-стрит.  Оттуда  его
повезут в фургоне в аэропорт Норфолка. У тебя в гараже наш штаб. "Ягуар"
Глории  наша  самая  быстроходная  машина.  Мы  подключились  к   твоему
телефону, и Джо нам позвонит, когда фургон двинется в путь. Но тут  есть
загвоздка, для которой нужен специалист,  и  ты  тут  будешь  кстати.  В
пятницу ты пойдешь на почту и отсоединишь сигнал внутри фургона. Как  ты
это сделаешь, нас не касается, но ты это  сделаешь.  Если  ты  этого  не
сделаешь, то будешь строго наказан. И твоя  жена  тоже  будет  наказана.
Глядя на Луи, этого не скажешь, но  он  чудесно  умеет  плескать  серную
кислоту в лицо женщины. Высший  класс!  Ты  видел  когда-нибудь  женщину
после этой процедуры? Но это произойдет с твоей женой потом,  а  сначала
она получит снимки. Сегодня уже вторник, можешь подумать до  пятницы.  Я
после заеду к тебе и послушаю, как ты намерен  отключить  сигнал.  Но  я
захвачу с собой и эти снимки и фильм на случай, если  твоя  башка  будет
плохо шурупить, - Дикс приоткрыл дверь. - А теперь сматывайся!
   Каждый шаг причинял мне боль. Я шел молча: все было ясно и без  слов.
Пройдя через спальню, я вышел в гостиную.
   Берри и Луи сидели со стаканами в руках, а эта стерва  Глория  курила
на диване. Халат у нее  был  расстегнут,  и  были  видны  ее  прекрасные
длинные ноги. Она не смотрела на меня, а я, словно инвалид, пробирался к
выходу.
   - Проводи джентльмена, Берри! - это Дикс  отдал  команду,  следуя  за
мной.. - Люби его, Берри. И он теперь играет в наши игры.
   Берри сполз со стула и открыл дверь:
   - Убирайся, сопляк. Ты нас сегодня отлично позабавил. И не споткнись,
там ступеньки.
   Когда я уже добрался до двери, он меня окликнул:
   - Эй, на два слова.
   Обернувшись, я заметил летящий в меня кулак, но у меня  не  было  сил
защититься. Я получил страшный удар в челюсть.
   - Это от Глории, идиот,  ее  привет  и  воздушный  поцелуй!  -  и  он
захлопнул за мной дверь.

Глава 11

   На следующее утро приехала Анни. Она быстро прошла в гараж, где мы  с
Тимом устанавливали стабилизатор.
   - Я сейчас приду, - сказал я и помахал масляными руками, показав, что
не смогу ее поцеловать. - Все в порядке?
   - Да, а у тебя?
   Она посмотрела на меня изучающе, и лицо у  нее  тревожно  вытянулось.
Моя физиономия с  тенями  под  глазами  и  ссадиной  на  подбородке  ей,
конечно, не понравилась.
   - Мы были с Биллом в клубе, и у меня зверски болит голова. Анни пошла
в квартиру, а я еще вместе с Тимом повозился с мотором, а затем пошел  в
контору. В половине девятого явился Берри, чтобы сменить Джо. Берри даже
не взглянул в мою сторону. Мой рот в том месте,  куда  он  меня  ударил,
распух, а от ударов Дикса на груди остались  красные  полосы.  Внешне  я
походил на мужчину, который весело провел ночь, но  внутри  у  меня  все
ныло. Предав Анни, я попал в ловушку, из которой не было выхода. Если бы
не угроза Дикса облить Анни кислотой и показать ей карточки,  я  бы  еще
мог бороться, но теперь дело было дрянь.
   Какой же я был дурак! Ведь ловушка была мне подстроена еще  в  первую
ночь, в первую нашу встречу на Вестер-авеню. Глория  просто  поехала  за
мной  до  Норфолка,  а  затем  сломала  машину  на  том  месте,  где   я
остановился.
   Если бы я прислушивался к Анни и к своей внутренней осторожности,  то
не влип бы в эту историю.
   Вернувшись вчера вечером в пустую квартиру, я совсем  потерял  голову
от страха. Мне казалось, что единственный выход в том,  чтобы  покаяться
перед Анни и вместе с ней просить защиты у полиции. Признаться  Анни  во
всем после того, как я обманул ее, поклявшись больше не  видеть  Глорию,
было немыслимо.
   Наконец я получил возможность  рассуждать  трезво.  Я  вел  себя  как
глупый мальчишка и получил по заслугам. Я ненавидел Дикса так,  как  еще
ни одного человека в мире. Никогда не подозревал, что способен на  такую
ненависть. Мне необходимо не дать ему выиграть игру. Рано или поздно  он
ошибется, и тогда наступит моя очередь.  Ведь  я  не  всегда  был  таким
слабаком. После войны, правда,  размяк,  но  в  свое  время  я  считался
волком-одиночкой, а эта репутация среди солдат стоила недешево.  Я  один
ходил за языками, и мы с Биллом  здорово  сработались,  снимая  японских
снайперов. Убивать -  стало  тогда  моим  делом,  и  лишь  после  войны,
женившись на Анни, я размяк и забыл свое ремесло убийцы. Но эта  ночь  в
компании Дикса напомнила мне о забытом, о прошлых ощущениях и опыте.
   Я больше не был благодушным обывателем. Я хотел  отомстить  Диксу  за
свое унижение, и только убийство  могло  меня  успокоить.  Он  собирался
показать этот гнусный фильмик в разных притонах,  чтобы  разные  подонки
захлебывались от восторга и возбуждения. Он  пригрозил  облить  кислотой
Анни. Он поставил жизнь Билла в опасность. За  все  это  он  заслуживает
смерть".
   У Дикса сейчас все козыри на руках, но наступит время и он  ошибется.
Пока же  надо  притвориться  испуганным  человечком.  Надо  усыпить  его
подозрения, а когда придет мое время - не зевать.
   И странно мне было и стыдно смотреть в лицо Анни.  Слишком  серьезным
было пол