бо перестанет меня любить, моя жизнь окажется в ее руках.
   Глядя теперь на нее другими глазами, я убедился, что это может  наступить
очень скоро. Еще одна ступень вниз, а спуск уже шел без остановок.
   В течение трех последующих дней между нами выросла стена. Все началось  с
пустяка - нам не о чем было разговаривать.
   Раньше, до этой кошмарной ночи, мы говорили о том, о чем  обычно  говорят
влюбленные: о дожде, о погоде, достаточно ли продуктов. Теперь  Веда  больше
не приводила в мою постель, да и мне не хотелось близости. Мы не говорили об
этой перемене, хотя она была очевидной.
   Она раздевалась и ложилась тогда, когда я  возился  с  камином.  Один-два
раза я пытался ее обнять, но  она  вздрагивала,  и  пришлось  перестать  это
делать. Макс был с нами все двадцать четыре часа в сутки.
   Эти три дня напряжение все росло, сгущалось, и не хватало  только  искры,
чтобы все взорвалось.
   Но ни она, ни я не хотели этой искры. Мы были внимательны друг к другу.
   Я снова и снова представлял, как она плывет в темноте, такая красивая.  Я
не знал, о чем она думает, но  воображение  рисовало  картины  одна  ужаснее
другой. Я все время размышлял об этом и чувствовал себя скверно, задувая  на
ночь огонь.
   Я запер входную дверь и  выждал  несколько  минут,  чтобы  войти.  Мы  не
встречались взглядами.
   - Спокойной ночи, - сказал я, падая в кровать.
   - Спокойной ночи.
   "Теперь я опустился на самое дно, - сказал я  себе.  -  Последняя  точка.
Веда ускользает от меня, как вода между пальцами".
   Мертвое лицо Макса... Герман смотрит на меня и  усмехается...  Подходящие
видения для кошмаров.
   Не знаю, сколько времени  я  спал,  но  внезапно  что-то  заставило  меня
проснуться. Со времени смерти Макса я спал плохо и  вскакивал  от  малейшего
шороха.
   В этот раз я проснулся от какого-то движения в комнате. Было темно,  и  я
ничего не различал. Слабые звуки заставили мои нервы натянуться как  струны,
готовые вот-вот лопнуть. Дрожь пробежала по моему телу. Я подумал  о  Максе,
крадущемся к моей постели, и взмок от  липкого  пота.  Еще  движение,  звуки
ровного дыхания все ближе.., совсем близко.
   Я нажал кнопку фонарика. Не знаю, как я не понял сразу...
   Она стояла совсем рядом. Глаза ее были закрыты, черные как  смоль  волосы
обрамляли лицо. В руке у нее был нож. Она была прелестна. Я  отодвинулся  от
края кровати с гулко бьющимся сердцем. Это был  тот  самый  нож,  которым  я
вырезал вешалку, когда Макс впервые пришел к нам в хижину.
   Я с ужасом смотрел, как она трогает одеяло на моей постели, как  ее  рука
поднимается и вонзает нож по самую рукоятку в то место,  где  секунду  назад
находилось мое сердце.
   - Теперь все будет хорошо, дорогой,  -  сказала  Веда,  и  слабая  улыбка
озарила уголки ее губ. - Тебе не о чем больше беспокоиться.
   Она вернулась на свое место, натянула одеяло и заснула. Ее  дыхание  было
ровным и спокойным, как у ребенка.
   Стараясь не шуметь, я вышел в другую комнату и затопил камин.  Я  пытался
заснуть, но не мог.

Глава 15

   Когда солнце поднялось над вершинами  деревьев,  я  пошел  в  спальню  за
одеждой. Занавеска была  отдернута,  а  окно  широко  растворено.  Я  быстро
взглянул, спит ли Веда. Она лежала на кровати, укрывшись одеялом.
   Говорят, что от любви до ненависти - один шаг. После того, что  произошло
ночью, моя любовь к ней сошла на нет. Я  начал  ее  бояться  и  был  слишком
близок к тому, чтобы начать ее ненавидеть. Ее глаза лихорадочно блестели.
   - Я не слышала, как ты встал, - вяло сказала она.
   - Я встал тихонько, мне не хотелось будить тебя. Она смотрела, как я беру
одежду.
   - Лежи, киска, я сам приготовлю кофе.
   - Не задерживайся. Следует серьезно поговорить, не так ли? - в ее  голосе
слышались сердечность и сострадание.
   Да, нам было о чем поговорить. Я не стал распространяться, что  пришел  к
такому же выводу.
   - Я скоро вернусь.
   Пока  закипала  вода,  я  оделся  и  наскоро  побрился.  Руки  еще  плохо
слушались, но мне повезло - я умудрился не порезаться.
   Когда кофе был готов, я налил себе виски и выпил. С таким  же  успехом  я
мог пить фруктовый сок, эффект был бы одинаковый.
   Когда я вошел, она уже причесалась и накинула шелковую шаль.  Теперь  она
не выглядела так хорошо, как вчера ночью.
   Я обратил внимание на ее глаза, в которых светилось непонятное выражение.
   - Дождь прекратился, - сказал я, -  будет  хорошая  погода.  Ошеломляющее
наблюдение, если учесть, что солнце светило прямо в окно.
   Она взяла чашку, стараясь не смотреть на меня.
   - Принести чего-нибудь поесть?
   Казалось невероятным, что еще два дня  назад  мы  были  влюблены  друг  в
друга.  Внутренний  голос  -  странная  вещь.  Если   внимательно   к   нему
прислушиваться, он может сказать намного больше, чем выражение лица.
   Я сидел довольно далеко от нее, и расстояние между нами  было  таким  же,
как и расстояние между нашими душами.
   - Ты, может быть, вспомнишь, что сказал, когда мы  говорили  о  Максе?  -
спросила она в упор.
   - Я много говорил, разве  можно  все  упомнить.  Я  пил  кофе  маленькими
глоточками и, нахмурившись, смотрел на нее.
   - Хотя, нет, помню. Я сказал: "Предположим, я его убью. Пусть даже  никто
не узнает об этом, только ты и я. Но мы будем знать, что это я убил  его,  и
это все меняет". Вот что я сказал тогда. Ты тоже так думаешь?
   - Да.
   - И многое изменилось, не так ли?
   - Да, изменилось.
   Молчание  нависло  над  нами.  Я  чувствовал  ее  замешательство  так  же
явственно, как и струю холодного воздуха, врывающегося в окно.
   - Этой ночью мне приснилось, что я тебя убила, - сказала она, и в  голосе
не было сожаления. Просто констатация факта.
   - Однако ты этого не сделала, - заставить  себя  посмотреть  ей  в  глаза
после подобного признания я не мог. Опять наступило молчание.
   - Настало время уехать отсюда, - подвела итог она. -  Теперь  нет  смысла
ехать вместе. Если будешь один, тебе будет легче избежать опасности.
   Что ж, это было благородно с ее стороны, думать о моей  безопасности.  Но
всерьез я ее слова не воспринимал. Если уж решать вопрос о времени  отъезда,
то мне одному.
   - Если ты считаешь именно так...
   Я допил кофе и закурил. Твердости в руках все еще не было.
   - Не ломай комедию. Мы оба об этом думаем. Ты по-прежнему  считаешь,  что
прав.
   - Тебе следовало бы вручить премию за способность изрекать истины или  по
крайней мере составить книгу афоризмов.
   - Мне нужно переодеться.
   Она дала понять, что разговор окончен.
   - Ну что ж, - сказал я, выходя из комнаты. Стоя перед пылающим камином  и
в упор его не видя, я думал о том, как буду жить без нее. Я не  ожидал,  что
все так неожиданно кончится. С другими женщинами - да, но не с Ведой.
   Спустя несколько минут она вошла в комнату с чемоданом  в  руке.  На  ней
были все те же желтые брюки, в которых я встретил ее в первый раз. Как давно
это было. Несмотря на осунувшийся вид и усталость, она смотрелась достаточно
эффектно.
   - Куда ты? Нам пока нельзя покидать убежище. Нас еще разыскивают.
   - За меня не беспокойся.
   - Послушай, Веда. Я возьму в оборот Германа и докажу, что Бретта убил он.
А если тебя схватят, ты сознаешься и выдашь меня.
   - Они меня не схватят. Я не вчера родилась.
   - Мне очень жаль, но пока не улажу дела с Германом, тебе лучше посидеть в
безопасном месте, у Ника.
   - Нет!
   - Я сказал - поедешь к нему!
   - А я сказала - нет.
   Мы смотрели друг на друга, как два разъяренных пса. Искра, которой мы так
боялись, вспыхнула и упала на бочку с порохом.
   - Когда я улажу дела с Германом, ты будешь свободна, как ветер.
   - Ты хочешь и меня убить, да? Ее голос звучал пронзительно.
   Этого я не ожидал. Она преподносила мне сюрпризы один за другим.
   - Что ты несешь?
   - Ты же меня убьешь так же, как Бретта и Макса.
   - Не начинай все снова.
   Между нами стоял стол, иначе я мог бы опередить ее. Веда первой  схватила
пистолет - он все еще лежал на полке,  и  я  совершенно  забыл  о  нем.  Она
схватила и наставила ствол на  меня.  Я  был  чужой  для  нее:  кровожадный,
опасный, жестокий.
   - Не отпирайся, ведь у тебя же был план убить меня. Ты обманул меня, а я,
дура, поверила  твоим  сказкам.  Только  матерый  преступник  мог  совершить
столько убийств. Макс, последняя твоя жертва,  был  совершенно  беспомощным,
спящим со связанными руками. Как я могла тобой гордиться? Теперь  я  -  твоя
очередная жертва! Я слишком много знаю, чтобы оставить меня  в  живых.  Твой
дружок, Кэйзи, будет сторожить меня, пока  не  придет  время  убить.  Но  ты
просчитался.
   -  Ты  с  ума  сошла,  не  убивал  я  никого!  Ее  саркастическая  улыбка
окончательно разъярила меня, и я выпалил:
   - Да, да! Макса я тоже не убивал! Это ты его зарезала во сне. Я  сам  это
видел!
   Презрение и ненависть сверкнули в ее глазах.
   - Подумать только, я любила этого человека.  Бонд  предупреждал,  что  ты
подлый негодяй, так оно и есть. Ты это доказал. Я тебя презираю!
   - Согласен, меня можно презирать, - теперь кричал я. - Но  все  произошло
именно так. Я не хотел тебе этого говорить, но ты вынудила меня. Ты  во  сне
пошла туда и...
   - Думаешь, я тебе поверю! - она просто вопила. - Думаешь, кто-нибудь тебе
поверит? Да какой нужно иметь изощренный,  садистский  ум,  чтобы  придумать
такое! Ты меня понял?
   Я смотрел на нее, и внезапно мой гнев утих. Она права, кто  мне  поверит,
не стоило ей говорить правду. Надо было держаться до конца, подтвердив,  что
Макса убил я.
   - Ладно, забудем  это,  забудем  все.  Тебе  нужны  деньги.  Мы  получили
двадцать пять тысяч от Бойда, поделим их. Если ты решила  жить  одна,  я  не
против, пожалуйста.
   - Ничего от тебя не хочу. Я тебя презираю. Не смей двигаться,  пристрелю.
Один неосторожный шаг, и ты пожалеешь.
   - Ну что ж, как знаешь. Боже, как все это глупо.
   - Сиди и молчи.
   В этот момент мне было все равно. Войди сюда полицейские, я  встретил  бы
их по-дружески.
   Она взяла чемодан, но пистолет все еще был направлен на меня.
   - Я доеду до основной дороги. Машину найдешь там, если захочешь.
   - Пошла эта машина ко всем  чертям  вместе  с  тобой,  -  выругался  я  и
повернулся к ней спиной.
   Я сидел как пришибленный. Через несколько минут я услышал шум отъезжающей
машины.
   "Бьюик" катил по траве, направляясь к дороге. Она сидела с гордо поднятой
головой.
   - Веда!
   Она не оглянулась, я не знаю, слышала ли она меня,  но  больше  звать  не
стал. Я смотрел ей вслед, пока машина не исчезла из виду.
   Было еще рано, часов семь, и солнце только-только вставало.
   Первым делом я потянулся за бутылкой виски. Приподняв ее, я подумал,  что
с Ведой все произошло точно так же, как и с  другими  женщинами,  которых  я
знал. Как только они меня оставляли, я хватался за бутылку.
   Я  швырнул  ее,  и  она,  ударившись  о  стенку,  разлетелась  вдребезги,
расплескав коричневым кругом остатки виски.
   "Веду следует вычеркнуть из моей жизни", - подумал я,  и  на  душе  стало
немного спокойнее.
   Мне следовало действовать:  разоблачение  Германа  -  вот  первоочередная
задача, и выполнить ее надо до того, как копы схватят Веду. Денег и провизии
у меня хватало, а вот с полицией  дела  посложнее.  Нельзя  было  терять  ни
минуты.
   Я пошел в соседнюю комнату и быстро собрал вещи. Вспомнив сказанные Ведой
слова, что машина  будет  оставлена  у  основной  дороги,  я  быстрым  шагом
направился по направлению к магистрали. Следовало рискнуть  и  добраться  до
Ника во что бы то ни стало. Немного везения, глупость полиции, и я  доберусь
до Ника обязательно.
   Так все и произошло. Я нашел машину в полукилометре от дороги.  Влезая  в
салон, я почувствовал запах духов Веды. Это вызвало  такой  сильный  приступ
одиночества и тоски, что я с трудом с ним справился. Ключи от зажигания  как
всегда она оставила в бардачке. Эта женщина во всем любила порядок.
   Из Альтадены я позвонил Нику. Никто на меня не обращал никакого  внимания
и не собирался арестовывать.
   Когда Ник взял трубку, я с трудом стряхнул с себя  оцепенение.  Я  сказал
ему, что меня сейчас зовут Фрэнк Декстер, что я хочу опять под его крылышко,
так как у меня не окончено дело,  и  Лу  должен  встретить  меня  на  втором
перекрестке - моя машина слишком примелькалась. Ник пообещал все выполнить в
точности и спросил:
   - Девушка с тобой?
   - Я один.
   Он еще что-то сказал и повесил трубку.  Ник  не  любил  лишних  слов,  он
предпочитал действовать.
   Когда я подъехал ко второму перекрестку, Лу уже ждал меня в  "кадиллаке".
Он махнул рукой и, казалось, был неслыханно рад меня видеть.
   - Устали от жизни? - спросил он, когда я усаживался  рядом  с  ним.  -  Я
думал, вы загораете в Мексике. Малышка с потрясающей фигуркой до сих  пор  с
вами?
   - Мы расстались, - коротко  ответил  я.  -  Нам  лучше  уехать  побыстрее
отсюда.
   Мы вернулись в Санта-Медину, и первым, кого я  увидел,  был  О'Риден.  Он
поднимался по ступенькам  в  Центральное  полицейское  управление.  Осунулся
весь, постарел, на лице не играла улыбка, как прежде. Встретиться с ним  нос
к носу было бы крайне глупо, но ни один мускул у меня  не  дрогнул  -  перед
тем, как покинуть хижину, я посмотрел на себя в зеркало и  не  узнал  Флойда
Джексона.
   Швейцару, как всегда дежурящему у дверей, я  назвал  свое  новое  имя.  Я
заметил, что это новичок. Видно, Кэйзи поменял весь  персонал  во  избежание
неприятностей и ненужного риска.
   Посетителей в баре не было - не время,  только  два  негра  с  отрешенным
видом убирали помещение, не обращая ни на кого внимания.
   Я открыл дверь в кабинет Ника.  Он  ходил  по  комнате,  засунув  руки  в
карманы. Подняв на меня глаза, мой друг рявкнул:
   - Убирайтесь! Кто вам разрешил пройти сюда?
   - Однако, - сказал я, закрывая дверь. Он бросился ко  мне  и  схватил  за
руку.
   - Эти чертовы усы совсем сбили меня с толку, Флойд,  тебя  не  узнать.  Я
безумно рад тебя видеть. Садись, рассказывай. Почему ты не в Мексике?
   - Я вернулся, чтобы разыскать настоящего убийцу Бретта. Слушай, Ник, ну и
дурак же я был, когда поспешил удрать. Я должен был остаться, завершить дело
об убийстве Бретта и получить премию.
   - Ты спятил! Старина Редферн ищет тебя повсюду.  О'Риден  отступился,  но
Редферн - нет. Сан-Луи Бич раскален добела. Если сунешь туда нос - сгоришь.
   - Давай действовать вместе, Ник, а премию поделим по-братски. Идет?
   - Я и бесплатно тебе помогу, да что там говорить, я  готов  потратить  на
тебя все деньги, которые у меня имеются.
   - Никогда не поверю, что ты можешь отказаться от пятнадцати  грандов!  Ну
как, входишь в долю?
   - Пожалуй, Флойд, тебе удалось меня уговорить. Что я должен делать?
   - Я думаю, настоящий убийца - Корнелиус Герман. Только  он  знал,  что  я
собираюсь навестить Бретта. Я хочу для начала установить, где был Герман  во
время убийства. Если у него нет алиби, я вытрясу из него правду, чего бы это
ни стоило.
   - Подожди, судя по тому, что ты о нем рассказывал, это крепкий орешек.
   - Я с ним справлюсь.
   - Ладно, - он снова зашагал по кабинету. - Я поручу это Лу.
   - Хорошо Он вызвал Лу по телефону, но тот еще не вернулся.
   - Он прячет тачку, - продолжал я. - Полиция установила, кому  принадлежит
оружие, из которого застрелили Линдснея?
   - А как же? Конечно, установили... Пистолет зарегистрирован на Бретта.
   - На Линдснея Бретта?
   - Да.
   Я упал в кресло:
   - Странно...
   - Почему странно?
   - Странно, что убийца стрелял из личного оружия Бретта. Миллионер,  стало
быть, должен был хорошо знать убийцу. А был  ли  знаком  Бретт  с  Германом?
Представь на минутку, что Бретт готовится меня встретить. Если у  него  есть
пистолет, то он будет держать оружие при себе на тот случай,  что  я  выкину
какой-то фокус. Он ждал меня и принял меры  предосторожности.  Возможно,  он
положил пистолет под бумаги на столе, чтобы тот был под рукой. Убийца должен
быть с ним хорошо знаком, иначе вряд ли Бретт позволил бы ему  приблизиться,
чтобы завладеть пистолетом. Ты понимаешь, что я тебе пытаюсь втолковать?
   - Понимаю.
   - Необходимо определить, был ли Герман знаком с Брег-том. Он устроил Веде
выступление у Бретта, и не сомневаюсь, что переговоры вел сам Бретт.
   - Скорее всего это сделала секретарша. Внезапно я вспомнил  о  блондинке,
которая ворвалась в кабинет, когда я собирался оттуда рвануть.
   - Ты ничего не говорил об этой девице, Ник. Это та, что обнаружила труп и
видела меня?
   - Да, ее зовут Шейла... Шейла... Дальше не  помню.  Несостоявшаяся  мадам
Бретт.
   - Можешь вспомнить ее фамилию?
   - У меня хранятся вырезки из газет.
   В то время, пока он копался в вырезках, я размышлял о  револьвере.  Я  не
мог вообразить Бретта, разрешающего подойти Герману настолько близко,  чтобы
завладеть оружием. Этот пункт меня  смущал.  Конечно,  Бретт  мог  допустить
небрежность, но маловероятно, он был хитрым парнем.
   Следовало учитывать и фактор времени. Охраннику  понадобилось  не  больше
десяти-двенадцати минут, чтобы проводить меня  до  лестницы,  а  мне  -  еще
несколько минут, чтобы поискать пудреницу. За это время  убийца  должен  был
усыпить  бдительность  Бретта,  убить  его,  схватить  деньги   и   убежать.
Стремительная работа, что и говорить.., если только  предположить,  что  все
это провернул Герман.
   Предположим, что это сделала будущая  мадам  Бретт.  Она  могла  войти  в
кабинет, взять пистолет без особых трудностей.  Но  для  чего  ей  это  было
нужно? Разве что между ними что-то произошло и  она,  узнав,  что  я  приду,
решила заполучить двадцать пять тысяч.
   - Шейла Кондрик, - сказал Кэйзи, протягивая мне вырезку.  -  Имя  невесты
Линдснея.
   На газетной фотографии она выглядела  очень  мило  в  купальном  костюме.
Похоже, без него она выглядела бы  еще  лучше.  О  ней  говорилось  немного:
"...приехала из Сан-Франциско и могла бы стать мадам Бретт,  останься  он  в
живых. С успехом танцевала в оперетте "Я ищу иностранцев",  получила  второй
или третий приз на конкурсе красоты".
   Я бросил вырезку на стол.
   Вошел Лу. Кэйзи ввел его в курс дела.
   - Последи за человеком по имени Корнелиус Герман  и,  если  у  него  есть
алиби, проверь. Выполнишь работу - получишь полгранда.
   Лу встрепенулся, услышав сумму.
   - И установи, не знал ли он Бретта лично? - добавил я, - это очень важно.
   - Не волнуйся, дорогой, - улыбнулся Лу, нюхая  василек  в  петлице.  -  Я
намерен получить свои полтыщи долларов. Работа будет чистой.
   - Этот парень меня уморит, - сказал я, когда Лу вышел.
   - Он на  всех  производит  такое  впечатление,  но  он  надежный  друг  и
помощник.
   - Что ж, до его возвращения мне делать нечего. Я не хочу  стеснять  тебя,
Ник, и подожду Лу в тайнике.
   - Нет, оставайся здесь. Без моего ведома сюда никто не войдет.  Будь  как
дома. А что случилось с девчонкой?
   - Мы расстались.
   - Да ну! Вот это сюрприз! Мне казалось, что вы... -  он  прервал  себя  и
улыбнулся. - Ну, не будем говорить об этом.
   - Как будто ты не знаешь, как это бывает? Мы провели вместе неделю,  и  у
нас не сложилось.
   - С этими женщинами никогда не, знаешь... - он покачал головой. -  У  нее
такая славная мордашка. В былые времена я  знавал  одну  такую  и  клюнул...
Никогда нельзя судить по мордашке. Та девчонка была как с  обложки  журнала,
но ничего не стоила  -  холоднее  айсберга.  А  какая  была  дурнушка  Мэри?
Плоская, как жердь, - он закатил глаза, - но до чего же горяча!
   Я пошарил по карманам в поисках портсигара и вместо  этого  наткнулся  на
портмоне Макса. Я совершенно забыл о  его  существовании  и  сейчас,  слушая
излияния Ника о женщинах, начал рассеянно перебирать его содержимое.  В  нем
находились: пятидолларовая банкнота, несколько автобусных билетов, письмо от
матери и три непристойных  фотографии.  Я  протянул  их