овернете налево.
     В  коридоре  тускла  мерцала лампочка. Ковер на лестнице был чуть толще
бумаги,  двери  щеголяли сбитыми косяками и выцветшей краской. Над лестницей
висел  слабый  запах  капустного  супа,  туалета  и  немытых  тел. Да, отель
"Вашингтон" нельзя было отнести к лучшим отелям Палм-Сити.
     Пройдя  номер  двадцать семь, я приостановился у номера двадцать восемь
и  стал  слушать.  Все,  однако,  было  тихо,  и  я  прошел дальше, к номеру
двадцать  девять,  сунул  ключ в замочную скважину, осторожно его повернул и
открыл  дверь.  Нащупав  на  стене  выключатель,  я  зажег  свет и, стараясь
ступать  без  шума,  вошел  в  комнату.  Скорее, это была кроличья клетка. Я
закрыл дверь и огляделся.
     Я увидел кровать, раковину, ковровую дорожку, два стула.
     Над  кроватью  висела  гравюра  -  женщина с крыльями и куском тюля над
толстым  задом.  Стиснутыми  кулаками  она  колотила в обитую железом дверь.
Возможно,  она  изображала  любовь,  которую  не хотели впускать в дом. Если
любовь  похожа  на  эту  женщину, вполне понятно, почему двери обиты кованым
железом.
     Я опустился на кровать.
     На  моих  часах  было  без  десяти  три,  и  я  вдруг почувствовал себя
совершенно  изможденным. Это, беззусловно, была самая насыщенная и тревожная
ночь в моей жизни, и еще неизвестно, чем она кончится.
     Меня  так и подмывало вытянуть ноги и, не раздеваясь, завалиться спать.
Я  уже  готов  был  поддаться  соблазну, но вдруг услышал легкий звонок: так
звякает  телефон,  когда вы поднимаете трубку. Звук этот раздался в соседней
комнате.
     Сон как рукой сняло. Я сел на кровати и прислушался.
     Человек, поставивший в книге фамилию Тернер, говорил:
     - Принесите мне бутылку виски со льдом, и побыстрее.
     Пауза. Потом он проворчал:
     - Мне плевать. Несите и не рассуждайте, - и повесил трубку.
     Несколько  секунд я сидел, уставившись в пыльный ковер, потом с усилием
поднялся  с  кровати,  на  цыпочках  подошел  к двери, слегка приоткрыл ее и
выключил свет в своей комнате. Опершись о дверной косяк, я стал ждать.
     Прошло  минут  десять  - мне они показались часом. Потом я услышал, как
кто-то  шаркает  ногами  по  лестнице. Порывшись в бумажнике, я вытащил пять
долларов.  Эта  ночь  стоила  мне  немалых  денег,  черт возьми, но я все же
рассчитывал получить кое-что взамен.
     В  конце  коридора показался дежурный. Он нес поднос с бутылкой виски и
жестянкой со льдом. Шел он так, будто вместо ног у него были протезы.
     Когда  он  дотащился  до  номера  двадцать  пятого, я вышел в коридор и
преградил  ему дорогу. Я показал ему пять долларов, потом протянул их ему. А
сам взял у него из рук поднос.
     Он  схватил  банкнот  так,  как голодный тигр хватает кусок мяса, потом
тупо  посмотрел на меня, перевел взгляд на дверь с табличкой "28" и поплелся
назад.
     Я  смотрел  ему вслед. У поворота на лестницу он оглянулся и скрылся из
виду.
     Я  поставил  поднос  на пол около двадцать восьмого номера и постучал в
дверь.
     - Кто там? - громко спросил человек, назвавшийся Тернером.
     - Ваш  заказ,  -  ответил  я, собираясь с духом. Потом оперся о дверной
косяк.
     Я  услышал,  как  он  встает, идет по комнате. Потом повернулся ключ, и
дверь приоткрылась.
     Я навалился на нее всем телом.
     Дверь широко распахнулась, и я оказался в комнате.
     Для  человека  на  грани  шестидесяти  у Тернера оказалась превосходная
реакция. Он тут же сориентировался и кинулся к кровати, где лежал кольт.
     Я обхватил его и прижал к кровати.
     Его  рука  сжала  пистолет, моя рука сжала его руку. Какой-то момент мы
выясняли,  кто  же  из  нас  сильнее,  но  возраст  склонил чашу весов в мою
сторону.
     Вытащив  пистолет  из  его  руки, я оттолкнулся от кровати и вскочил на
ноги.
     Когда  он,  наконец,  сел  прямо,  в  лицо ему смотрело дуло пистолета;
ничего, пусть испытает то, что испытал сегодня я.
     Он  смотрел  на меня, и его красное, посеченное венами лицо приобретало
пыльно-фиолетовый оттенок.
     - Успокойтесь,  -  сказал я, безуспешно стараясь отдышаться. - Я хочу с
вами поговорить.
     Языком,  похожим  на  кусок  покрашенной  в  фиолетовый  цвет  кожи, он
облизнул пересохшие губы.
     - Кто вы такой? - спросил он глухим неровным голосом.
     - Неважно,  кто  я  такой,  -  сказал я. - Там, за дверью, вам принесли
выпить. Тащите выпивку сюда, и мы с вами побеседуем за стаканом виски.
     Видимо,  ему  позарез  нужно  было  сейчас  выпить, потому что он пулей
сорвался  с  кровати  и  схватил  поднос  так,  словно от этого зависела его
жизнь.
     Пока  он наливал виски в стакан, я поднялся, закрыл дверь и запер ее на
ключ.
     Он осушил стакан с виски одним глотком и налил вторую порцию.
     - Мне налейте со льдом, - заметил я.
     - Кто  вы  такой?  Что  вам  надо?  - Он был явно озадачен - ума не мог
приложить, откуда и зачем я на него свалился.
     - Вопросы  буду  задавать  я,  а  вы  будьте любезны отвечать, - жестко
сказал я. - Почему вы не позвонили в полицию, когда нашли ее?
     Кровь   отхлынула  от  его  лица,  оставив  лишь  разломанные  вены  на
желтоватом фоне.
     - Вы знаете про нее? - проскрипел он.
     - Знаю.  Кроме  этого,  я  видел,  как  вы вошли и как вышли. Почему не
позвонили в полицию?
     - А что бы это дало? - спросил он, отводя взгляд.
     - Как ваше имя?
     Снова появился фиолетовый язык и облизнул сухие губы.
     - Тернер. Джон Тернер.
     - Что  ж,  хорошо,  хотите  подурачиться - давайте, - сказал я и поднял
пистолет.  Он  оттягивал  руку  и  вообще мне мешал. В детективных романах я
читал  про  кольты сорок пятого калибра, но в руках я его держал первый раз.
Никогда  не  думал, что он такой большой и тяжелый. - Поднимитесь и встаньте
к стене. Я вызову полицию.
     Виски из стакана выплеснулось прямо ему на колени.
     - Подождите,  -  прохрипел  он. - Что вы от меня хотите? Я же ничего не
знаю. Я наткнулся на тело. Кто-то стукнул ее по голове.
     - Как вас зовут?
     - Эд Натли. Я ее импресарио.
     Это было похоже на правду. Долорес говорила о каком-то импресарио.
     - Почему вы не позвонили в полицию?
     Он  отпил немного виски. Похоже, оно действовало на него успокоительно.
Он бросил на меня злой взгляд.
     - А  вам  какое  дело?  -  зарычал  он. - Кто вы, собственно, такой? Не
полицейский,  не  газетчик,  на стукача вы, черт возьми, тоже не похожи. Так
кто же вы?
     - Слушайте,  если  не  хотите  отвечать  на  мои вопросы, мы позвоним в
полицию, может, с ними вы не будете таким скрытным.
     Он сразу сник.
     - Я  и  хотел позвонить им, - пробормотал он. - Как только оправился от
шока, хотел им позвонить.
     - Так  позвоните  им  сейчас,  - подзуживал я, надеясь, что он выпил не
слишком много виски для того, чтобы пойти на такое безрассудство.
     Он  опустил  стакан,  и  какой-то  неприятный  момент я даже думал, что
сейчас  он  подойдет  к  телефону,  но  вместо этого он вытащил смятую пачку
сигарет, прилепил сигарету к нижней губе и чиркнул спичкой.
     - Я  знаю,  кто  вы  такой,  -  сказал  он  вдруг. - Как это я сразу не
догадался?  Должно  быть, теряю хватку. Вы собирались оплатить ей отъезд, не
так ли?
     Положив  кольт  на  туалетный  столик,  я  обошел  вокруг Натли, взял с
подноса  второй  стакан  и  плеснул  туда  немного виски - мне вдруг страшно
захотелось выпить. Я прошел в конец комнаты и сел на стул около окна.
     - А что, если так? - спросил я.
     Он уставился на меня.
     - Бог ты мой! Неужели вы дали ей деньги?
     - Мы  уходим  от  темы,  -  перебил его я. - Я хочу знать, почему вы не
позвонили  в  полицию,  когда нашли ее труп. Либо вы ответите на этот вопрос
мне, либо мы идем в полицию.
     Он поколебался, потом пожал плечами.
     - Просто  не  хотел  ввязываться,  -  сказал наконец он и вытер грязным
платком  потное  лицо.  -  Они  могли  бы  подумать,  что ее треснул я. - Он
аккуратно  сложил  платок  и убрал его. - Будто я ее не предупреждал... - Он
вдруг  замолчал  и  нахмурился.  - Просто не хотел ввязываться, вот и все, -
неуклюже заключил он.
     - О чем вы ее предупреждали? - спросил я.
     Он  снова  заколебался, взял стакан и допил свое виски. Потом налил еще
и только тогда сказал:
     - Не  знаю,  зачем  я  вам  это говорю. Может, потому, что я выпил, но,
если  уж  вам  так интересно, я предупреждал ее, что выходить замуж за этого
полицейского безумие.
     - Почему?
     Он потянул виски, потом посмотрел на меня помутневшими глазами.
     - Потому  что  его  деньги  плохо  пахли.  Только  она  не  хотела меня
слушать.  -  Он  осклабился, стал вертеть в рыхлых грязных руках стакан. - Я
предупреждал,  что  ее  втянут  в  какую-нибудь грязную аферу. Куда там, она
только  смеялась  надо  мной.  Если полицейский живет так, как жил этот тип,
можно  сделать  один вывод: денежки плывут к нему из грязного болотца. Но ей
было  плевать.  Она  думала  только об одном: вот она выйдет за него замуж и
уйдет  со  сцены.  Больше  она ничего знать не желала. - Он еще отхлебнул из
стакана. - Вот и доигралась - проломили глупую голову.
     - А на чем О'Брайен делал деньги? - спросил я.
     Он хитро посмотрел на меня.
     - Этого я не знаю.
     - А почему она хотела уехать из города?
     Он надул щеки, потом выпустил воздух.
     - Здесь ей больше нечего было делать. Она хотела посмотреть Мексику.
     - Но она не просто хотела уехать, она рвалась из города. Почему?
     Он плеснул в стакан еще виски.
     - Так вы дали ей деньжат?
     - Дал, но их унес ее убийца, - сказал я.
     Он потер рукой потное лицо, словно стараясь стереть с глаз пелену.
     - Кажется,  я  перебрал  сегодня. Сейчас, дайте как следует подумать. -
Он  еще  раз  потер лицо рукой и после небольшого раздумья сказал: - Если вы
знаете,  что  с ней произошло, значит, вы видели ее раньше меня. Стало быть,
и  о  ее  смерти  вы  знали  раньше  меня.  Она хотела вас расколоть на пять
сотенных,  и  вы  сами только что сказали, что принесли их ей на блюдечке. -
Он  легонько  икнул,  закрыв  рот  рукой.  -  Я,  конечно,  перебрал, но еще
соображаю.  Может,  это  вы  ее  и убили. - Откинувшись назад, он пристально
посмотрел  на  меня.  -  А  что?  Вполне  возможно. Пожалуй, стоит сходить в
полицию.  Может,  вашей персоной они заинтересуются больше, чем моей. Мне-то
убивать ее никакой корысти, а у вас мотив вполне подходящий.
     Я постарался не выдать себя, но сердце гулко застучало.
     - Я  ее  не  убивал,  -  ответил я, выдерживая его взгляд, - и не думаю
также,  что это ваших рук дело, но, если вам очень хочется, мы можем пойти в
полицию, и пусть решают они.
     Он слабо усмехнулся.
     - Ладно,  приятель,  я  вам  верю,  -  миролюбиво  произнес  он.  - Мне
неприятности  ни к чему. Между нами говоря, я и знать не желаю, кто ее убил.
-  Он  подался вперед, потер тыльными сторонами ладоней глаза. - Знаю я, как
связываться  с полицией. Если они не повесят это убийство на вас, то повесят
на  меня.  Так что лучше к ним не соваться. Ну а теперь, может, вы уберетесь
отсюда  и  дадите  мне  поспать? Мне нужно успеть на первый поезд, а я устал
как черт.
     Я решил попробовать взять его на пушку.
     - А вы такого Росса не знаете? - внезапно спросил я.
     Меня  ждало  разочарование:  ничуть не изменившись в лице, он продолжал
пристально смотреть на меня.
     - Никого  я  не  знаю,  -  ответил он, тщательно подбирая слова. - Могу
посоветовать  вам  одно:  если хотите остаться в живых, лучше тоже никого не
знайте  в  этом  паскудном  городе.  Ну а теперь, может, все-таки дадите мне
поспать?
     - Как вы думаете, это он убил ее?
     Его дряблый рот изогнулся в ухмылке.
     - Росс? Да вы смеетесь! Для него и муху-то убить проблема.
     Тогда я выстрелил из пушки другого калибра:
     - А может быть, ее убил Арт Галгано?
     Я попал в цель.
     Он  вздрогнул,  побледнел, руки сжались в кулаки. Целую минуту он сидел
и смотрел на меня, потом наконец хрипло выдавил из себя:
     - Я не знаю, кто ее убил. А теперь убирайтесь!
     Я  почувствовал,  что  больше ничего от него не добьюсь. Да я и сам еле
стоял  на  ногах.  Ладно, подкараулю его завтра утром и еще немного потрясу,
может, что и высыплется. А сейчас спать.
     - Увидимся  утром,  -  обрадовал я его и побрел к двери. - Наш разговор
не окончен, продолжение следует.
     - Не  морочьте  вы  себе  голову,  -  пробубнил  он  и выронил стакан с
остатками  виски  на  ковер.  - Я этим паскудным городом сыт по горло. Слава
Богу, завтра меня здесь уже не будет.
     Выходя,    я    обернулся   и   посмотрел   на   него.   Картина   была
малопривлекательная:  лицо  блестит  от пота, под глазами - синие круги, а в
руке зажата бутылка виски.
     Я  выбрался  в  тусклый коридор и закрыл за собой дверь. У меня не было
никакого  желания  проводить остаток ночи в этом гнусном затхлом притоне, но
ехать сейчас домой, в такую даль, - это было выше моих сил.
     В  двадцать  девятом  номере  я зажег свет и побрел к кровати. Я скинул
пиджак и туфли и плюхнулся на кровать, чувствуя, как сладко ноют кости.
     Я  хотел  было  обдумать события прошедшего дня и проанализировать все,
что узнал от Натли, но куда там, через минуту я уже забылся в тяжелом сне.
     Хлопок  выстрела  прозвучал настолько неожиданно, что я чуть не вылетел
из кровати.
     В  комнате  стояла  полная темнота, я ничего не видел, но был абсолютно
уверен: где-то рядом секунду назад прозвучал пистолетный выстрел.
     Потом я услышал мягкий звук быстрых шагов - кто-то убегал по коридору.
     Я  соскользнул  с  кровати и, не включая свет, подкрался к двери, потом
приоткрыл ее.
     Коридор был пуст.
     Дверь  в комнату Натли была приоткрыта. Там горел свет, и оттуда сильно
пахло порохом.
     Я подошел к двери и заглянул в комнату.
     В  углу,  скрючившись,  сидел  Натли. Он был в грязной пижаме, босиком.
Чуть ниже нагрудного кармана блестело багровое пятно.
     На моих глазах пятно крови медленно начало разрастаться.
     Я ничем не мог ему помочь. Ему уже никто не мог помочь.
     Теперь он был раз и навсегда предоставлен самому себе.
     Где-то в коридоре закричала женщина.
     Мне тоже хотелось кричать.


ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ


1

     Казалось,  я стал действующим лицом какой-то кошмарной фантасмагории, и
роль моя состояла в том, чтобы убегать от мертвецов.
     Я  стоял  в  дверном  проеме  и  смотрел на Натли. Надо быстрее уносить
ноги, ведь через минуту здесь будет полиция!
     В  коридоре  продолжала  кричать  женщина, потом этажом выше заголосила
другая.
     Лицо  Натли  было  серым, отсутствующим, безучастным - такое лицо могло
быть  только у покойника. - Я чувствовал себя совершенно разбитым, но все же
через  силу  повернулся  и,  стараясь  не  шуметь,  заспешил  по  коридору к
лестнице.
     Женщина  уже  не  кричала,  она  вопила,  видимо,  высунувшись  в окно:
"Полиция!  Убили!  Полиция!"  Меня  охватила  паника. Я побежал по лестнице,
чувствуя,  как  тяжело  дышать  и как ползут мурашки по телу. Но в вестибюле
меня ждало еще одно потрясение.
     За  конторкой  в луже крови лицом вниз лежал дежурный. Кто-то нанес ему
страшный удар в правый висок - так же была убита Долорес Лэйн.
     К  этому  времени  вид  насильственной  смерти  уже  не  вызывал у меня
неописуемого  ужаса - наверное, стал привыкать, - и я остановился посмотреть
на  тело.  В  эту  самую  секунду  где-то вдалеке послышался вой полицейской
сирены, и я замер на месте.
     Чувствуя,  что  сердце  вот-вот вырвется из груди, я бросился к двойным
стеклянным  дверям на улицу, но тут же понял, что таким путем я попаду прямо
под свет фар приближающейся полицейской машины.
     За  стойкой  дежурного  я  увидел  дверь  с  надписью "Посторонним вход
воспрещен".
     Я  бросился  за  конторку,  открыл дверь и очутился в тускло освещенном
коридоре.  Впереди  были ступеньки, ведущие, по-видимому, в подвал. Я сбежал
вниз  и  оказался  в  другом  коридоре,  который  вел  в кухню, потом быстро
проскочил к двери с надписью "Запасный выход".
     Пришлось  немного  повозиться  с  засовами,  но  в  конце  концов  я их
отодвинул, толкнул дверь и увидел перед собой темную аллею.
     Я  быстро  зашагал  по  аллее  к  главной  улице. На углу остановился и
осторожно выглянул.
     Перед  входом  в  отель стояла полицейская машина, но самих полицейских
видно не было.
     Прижимаясь  к  тени домов, я побежал в противоположном направлении. Это
было мало похоже на бег - я еле волочил ноги.
     Я  пробежал  таким  образом  пару  кварталов, и тут показалось такси. Я
совершенно  ясно  себе  представил,  что,  если  сейчас остановлю это такси,
шофер  обязательно  обо мне потом вспомнит и даст полиции мое описание. Но я
настолько устал, что мне было все равно.
     Я  поднял руку, и такси остановилось. Я попросил шофера отвезти меня на
Мэддокс-авеню, и побыстрее.
     Он  окинул  меня  подозрительным  взглядом, потом открыл дверцу машины.
Через  десять  минут  мы  были на Мэддокс-авеню. Когда машина проезжала мимо
"Мэддокс Армз", я осторожно выглянул в окно.
     У  входа  стояли  три  полицейские  машины.  Рядом  с машинами я увидел
пятерых  полицейских  и  одного  мужчину в штатском. Мне показалось, что это
лейтенант  Уэст;  но он стоял в тени, и я вполне мог ошибиться. У следующего
перекрестка  я  попросил  шофера  остановиться и расплатился с ним. Когда он
уехал, я свернул в боковую улицу, туда, где оставил свой "бьюик".
     Когда  я  отъехал  от  тротуара, часы пробили половину четвертого. Ну и
ночка  мне  выпала!  И  я  теперь  замешан  не  только  в  случайной  гибели
полицейского,  но и в трех вполне преднамеренных убийствах. Это было как раз
такое положение, в какое человек может попасть только в кошмарном сне.
     Я  мог  осмысленно  думать  только об одном: как бы скорей добраться до
своей кровати.
     Наконец я доехал-таки до дома - часы показывали без пяти четыре.
     На  ватных ногах я пошел по дорожке, отпер дверь и вошел в темный холл.
Свет  включать  не  стал  - зачем? Я пересек холл и пошел на ощупь к двери в
спальню. Открыв ее, шагнул в еще более густую темноту.
     Вдруг  я остановился. По спине пробежал холодок. В застоявшемся воздухе
комнаты  явственно  чувствовался  запах  духов - запах, который моей спальне
был совершенно несвойствен.
     Я вытянул руку и включил свет. Сердце мое резко ударило по ребрам.
     Лицо  закрыто каштановыми волосами, обнаженные руки поверх простыни - в
моей постели, спящая или мертвая, лежала Люсиль.
     Я  оперся о стену. Она лежала не двигаясь и, как мне казалось, не дыша.
Меня охватил страх: а что, если она мертва?
     Сегодня  ночью  трое уже отдали Богу душу, она могла быть четвертой. От
трех  трупов  мне  пока что удалось отделаться и оторваться, но Люсиль - это
совсем другое дело. Она лежит в моем доме и в моей постели.
     Сделав  над  собой  усилие,  я  оттолкнулся  от стены и нетвердым шагом
подошел к кровати. Трясущейся рукой я осторожно дотронулся до руки Люсиль.
     Она  пошевелилась, легонько вздохнула, чуть повернулась на бок и зарыла
лицо в подушку.
     Я  отошел назад со вздохом облегчения. Потом огляделся и увидел, что на
полу  разбросана  ее  одежда: лимонные брючки, белая блузка. На стуле висели
белые трусики и лифчик.
     Я  не  стал  ломать  голову над тем, каким образом она оказалась в моей
постели  и  что  будет,  если  ее  найдут  здесь.  Главное  -  она жива, все
остальное меня сейчас не беспокоило.
     Мне хотелось только одного: спать.
     Я пошел в гостевую спальню, сбросил одежду и нырнул под простыни.
     Голова  моя  коснулась  подушки,  и комната начала плыть перед глазами.
Мертвые  тела,  Люсиль  в  моей  постели,  покореженный  "кадиллак",  боязнь
полиции  и угроза Оскара Росса - все это растворилось в тяжело