может  нас  здорово  потрепать,  а
кое-кто, включая шефа полиции, полетят со своих мест. Шеф "Геральда" Линдсей
Барт недолюбливает полицейских. Если бы Барт и его  газетенка  были  не  так
популярны, их можно было бы не опасаться, но это дело, несомненно,  подольет
масла в огонь.
   Лессингтон-авеню, это гнездо  проституции,  находится  всего  в  двухстах
метрах от центра города. Отличный скандальный материальчик, в то  время  как
наш шеф заявляет, будто бы город чист, как самая стерильная клиника, - Адаме
раздавил сигарету в  пепельнице,  стоящей  на  ночном  столике  и  посмотрел
Доновану прямо в глаза.
   -  Я  говорю  вам  все  это  для  того,  чтобы  до  вас  дошла   важность
происшествия. Газеты станут трепать наше  имя,  и  вы,  Донован,  должны  их
утихомирить.  Сделайте  все,  что  возможно.  Если  появится  необходимость,
обращайтесь ко мне за советом. Но в ответе за победу  или  поражение  будете
вы, и вы ответите за все. Понятно?
   - Да, лейтенант.
   Донован едва заметно вздохнул и подумал:
   - Ну вот, мы  и  договорились.  Стоило  этому  маленькому  подонку  стать
начальником, он ждет случая, чтобы уничтожить меня. Он чувствует,  что  дело
почти безнадежное, и это ему на руку. Ну что ж, такова моя  участь  -  убили
шлюху, а я попал в гущу интриг.
   - Дело нелегкое, - продолжал Адаме. -  Особенно,  если  здесь  порезвился
какой-нибудь сумасшедший. - Он  положил  ногу  на  ногу  и  обхватил  колени
руками. - Вы когда-нибудь молитесь, Донован?
   Сержант сделался багровым, но  видя,  что  начальник  говорит  совершенно
серьезно, ответил:
   - Иногда.
   - Тогда вот вам мой первый совет: помолитесь, чтобы  убийца  не  оказался
садистом. Если ему понравится  закалывать  шлюх,  он  пойдет  в  другой  дом
свиданий, и тогда газетчики разорвут нас на  части.  В  нашем  городе  много
таких домов. Преградите ему путь, Донован. Он не должен продолжать  в  таком
же духе.
   В дверь постучали.
   - Доктор здесь, сержант Донован.
   - Откройте, -  велел  Адаме  и  приветливо  улыбнулся  входящему  доктору
Саммерфельду - высокому, плешивому толстяку с добродушной физиономией. - Она
полностью в вашем распоряжении, вы очень желанный гость.
   Адаме вышел в гостиную, где полицейский фотограф Холсби устанавливал свой
аппарат.
   - Следствие ведет сержант Донован, - сказал Адаме, обращаясь  к  эксперту
Флетчеру. - За всем, пожалуйста, - к нему, -  и,  повернувшись  к  Доновану,
поинтересовался:
   - С чего вы начнете, сержант?
   - Пока врач осматривает  тело,  пойду  поговорю  с  соседями,  может  они
что-нибудь видели.
   - Я отдаю должное вашей наивности, сержант, -  ухмыльнулся  Адаме,  -  но
должен вас  предупредить:  сотрудничать  с  полицией  -  совсем  не  в  духе
проституток.
   - Одну из них убили, это поможет развязать языки остальным.
   - А вы психолог, сержант, - задумчиво проговорил Адаме.
   Донован повернулся к  эксперту  Флетчеру,  который  едва  удерживался  от
смеха:
   - В спальне на полу вы найдете нож. Снимите с него отпечатки  пальцев.  И
чуть больше активности. Вы здесь не для того, чтобы таращить глаза.
   -  Хорошо,  сержант,  -  Флетчер  щелкнул  каблуками.  Донован  вышел  из
квартиры, Адаме  некоторое  время  задумчиво  смотрел  ему  вслед,  а  потом
вернулся в спальню, чтобы поговорить с доктором Саммерфельдом.

***

   Услышав звонок, Рафаил  Свитинг  вытер  рукавом  потное  лицо.  Он  видел
полицейских и знал, что рано или поздно они позвонят в его дверь. Он  тщетно
пытался понять, что же произошло в верхней квартире? А что если  Фей  Карсон
убили? Свитинг боялся думать об этом. Ну почему, почему это случилось именно
теперь, когда он так удачно лег на дно?
   Звонок беспощадно ввинчивался в тишину квартиры, и Свитинг быстро оглядел
свою пыльную комнату с обветшалой мебелью, на фоне  которой  исчезали  следы
его  ночной  деятельности.  Он  быстро  запер  в  шкаф  бумагу,  конверты  и
справочники и успокоил себя мыслью, что фараоны  не  решатся  на  обыск  без
ордера. И даже если они узнают его,  он  чист,  они  просто  окажутся  перед
фактом, что Рафаил Свитинг продолжает жить и живет как может.
   Болонка, тяжело дыша,  лежала  в  кресле.  Она  боязливо  поглядывала  на
хозяина, словно предчувствуя опасность. Свитинг нежно погладил  животное  по
голове, но его страх уже передался собачонке, и она продолжала шумно дышать.
   Собрав все мужество, Свитинг пошел открывать. На  пороге  стоял  высокий,
плотный человек и Свитинг облегченно вздохнул: это был не  лейтенант  Адаме.
Этот тип был ему незнаком.
   - Что вам угодно? - с легкой улыбкой спросил Рафаил Свитинг.
   - Я - инспектор полиции, - представился Донован,  пытаясь  вспомнить,  не
знает ли он хозяина квартиры. Кого-то он напоминал сержанту, но кого? -  Как
вас зовут?
   - Свитинг, - отвечал тот, стараясь встать так, чтобы полицейский  не  мог
заглянуть в помещение. - А что случилось?
   - Этажом выше убита женщина, - объяснил Донован. - Вы видели  кого-нибудь
постороннего этой ночью?
   - Нет, - Свитинг покачал головой. - Я рано лег спать. К тому  же  я  живу
обособленно и не вмешиваюсь в чужие дела.
   У Донована появилось ощущение, что Свитинг не хочет говорить правду.
   - И вы ничего не слышали?
   - Я очень крепко сплю,  -  ответил  тот,  чувствуя,  что  полицейский  не
опасен. Он не знает Рафаила Свитинга. Вот если бы сюда пришел Адаме, тогда -
конец. - Мне страшно жаль, что не могу вам помочь. Но я даже не был знаком с
этой молодой особой. Я встречался с ней несколько раз  на  лестнице,  вот  и
все. Убита, говорите? Это ужасно!
   Донован внимательно посмотрел на него.
   - Вы действительно никого не видели и ничего не слышали?
   - Именно так. Если позволите, я пойду, лягу. Вы меня подняли с постели.
   Улыбаясь Доновану, Свитинг стал медленно закрывать  дверь.  Разговор  был
закончен, спрашивать было не о чем, сержант видел, что  инициатива  упущена,
но ничего не мог поделать. Он отступил на шаг, дверь  закрылась,  и  Донован
услышал, как ключ повернулся в замке. Он сдвинул шляпу на затылок, потер лоб
и  прошелся  по  лестничной  площадке.  Где  же  он   все-таки   видел   эту
отвратительную физиономию с налитыми кровью  черными  глазками,  крючковатым
носом и оттопыренными ушами? Вот Адаме бы сразу вспомнил: он почти ничего не
забывает. Пожимая плечами, сержант спустился этажом ниже.
   Никто ничего не знал. Никто ничего не видел. Никто ничего не слышал...
   Донован вдруг  понял,  что  не  посмеет  подняться  наверх  и  признаться
лейтенанту в своем провале. Он представил иронические  взгляды  полицейских,
их перешептывание и с силой нажал  кнопку  звонка  у  двери,  выкрашенной  в
желтый цвет.
   Мэй Кристи ждала появления полицейских. Она видела, как они  подъехали  к
дому и понимала,  что  уж  мимо  нее-то  они  ни  за  что  не  пройдут.  Она
подготовила себя к визиту при помощи хорошей порции джина, и  Донован  понял
это, как только ему открыли.
   - Я - инспектор полиции, - сказал он. - Мне надо поговорить с вами,  -  и
почти отодвинув Май, Донован вошел в квартиру.
   - Вы не имеете права, - запротестовала она. - Чужой мужчина в моем доме -
что подумают люди?
   - Заткнись и сядь! - рявкнул сержант. Мэй послушалась, но не потому,  что
испугалась, а лишь потому, что хотела узнать, что же  все-таки  произошло  и
зачем здесь фараоны? Она взяла сигарету и взмахнула накрашенными ресницами.
   - Что вас заставило прийти к одинокой  женщине?  -  ломаясь,  проговорила
она.
   - Ты знаешь Фей Карсон?
   - У нее неприятности, - радостно спросила Мэй.
   - Да, незначительные. Ее убили. Лицо девушки изменилось.
   - Убили? Кто?
   - Ее закололи ножом. Пока мы еще не  знаем,  кто  это  мог  сделать.  Она
приводила кого-нибудь?
   - Не знаю. Меня не было дома.
   - Не знаешь, ну конечно! - злобно проговорил Донован.
   - Что же я могу поделать, - плачущим голосом сказала Мэй. - Убита!  Я  не
любила ее, но никогда не желала ей такого.
   Она встала, чтобы взять стоящую на подоконнике бутылку джина.
   - Простите, я совсем расклеилась сегодня, мне необходимо подкрепиться.  -
Она плеснула в стакан. - Хотите?
   - Нет. Значит, ты никого не видела прошлой ночью? Мэй  помотала  головой,
проглотила джин и закашлялась.
   - Это отлично прочищает кишки. Нет, я никого не видела.
   - Убийца может и вернуться, -  сказал  Донован,  закуривая!  -  Он  может
прийти и сюда, к тебе. Если ты знаешь что-нибудь, лучше не молчи.
   Мэй подняла глаза к потолку и заерзала на стуле.
   - Я вернулась домой около двух часов ночи, - сказала  она.  -  У  входной
двери я столкнулась с одним типом, но он мог выходить от кого угодно.
   Донован сел на самый краешек стула.
   Неважно, откуда он выходил. Как он выглядел?
   - Он очень торопился, чуть не сшиб меня. Высокий, темноволосый,  довольно
красивый. Я думала, он обрадуется, если я  предложу  ему  стаканчик,  -  она
подмигнула сержанту.
   - Как он был одет?
   - В серый костюм и серую шляпу.
   - Ты узнаешь его, если встретишь на улице?
   - Думаю, да. Но он не походил на убийцу.
   - Настоящие убийцы никогда не бывают  похожими  на  убийц.  Иначе  жертвы
просто разбегались бы от них. Сколько ему лет, как ты думаешь?
   - Около тридцати.
   По словам женщины, которая прибирала  в  квартире  Фей,  та  предпочитала
бородачей.
   - У него была борода?
   - Нет.
   - Что было дальше?
   - Ну, я предложила ему зайти  и  выпить,  а  он  сказал,  что  торопится,
оттолкнул меня и ускакал по улице.
   - Он казался смущенным?
   - Я бы не сказала. Было видно, что он спешит.
   - Он был на машине? Мэй покачала головой.
   - Они никогда не ставят машины возле дома. В конце улицы есть стоянка.
   - Отлично! - похлопал ее по влечу Донован, вставая. - Будь  осторожна,  и
если встретишь этого типа, сразу звони в полицию.
   Было десять часов, когда Донован вернулся в квартиру Фей  Карсон.  Доктор
уже ушел, Адаме, прикрыв  глаза,  сидел  в  кресле.  В  его  зубах  дымилась
сигарета. Флетчер и Холсби работали в спальне.
   - Ну что? Есть новости? - спросил Адаме, не открывая глаз.
   Донован сделал усилие, чтобы не выдать волнения.
   - У меня есть приметы типа, который очень  может  оказаться  убийцей.  Он
выходил из этого дома около двух часов ночи и страшно торопился.
   - Ничего  удивительного.  Все,  кто  выходит  из  этого  притона,  должны
торопиться.
   - Я выяснил: ни одна девица в доме не принимала сегодня  ночью  прохожего
клиента. Можно предположить, что  он  приходил  к  Карсон.  Врач  сказал,  в
котором часу она умерла?
   - Приблизительно, в половину второго.
   - Тогда может быть это он, - проговорил Адаме, наконец открывая глаза.
   - Не обязательно. Он мог прийти к ней в гости, но обнаружив  труп,  решил
смотаться. - Легкое  дребезжание,  идущее  со  стороны  телефона,  заставило
полицейских замолчать.
   -  Посмотрите!  -  воскликнул  Донован,  подходя  к  аппарату.  -  Кто-то
приглушил звонок.
   Адаме снял трубку, выслушал что-то и, нахмурившись, проговорил:
   - Говорит лейтенант Адаме из городской полиции. Кто у телефона?
   Донован услышал щелчок на другом конце провода, и Адаме положил трубку.
   - Один из клиентов, я думаю. Он сразу же дал отбой.
   Донован подскочил к телефону, схватил трубку и сказал телефонистке:
   - Говорит полиция. Выясните, откуда был вызов. Адаме насмешливо  взглянул
на него.
   - Что за мысль? Неужели вы думаете, что звонил убийца?
   - Я должен знать, кто звонил, - упрямо сказал сержант.
   Вызов сделан из телефонной кабины в Восточном национальном банке, - через
несколько минут ответила телефонистка.
   - Спасибо, сестрица!
   Адаме склонился над телефоном.
   - Кто бы мог сделать эту заглушку: она сама или убийца? Флетчер! - позвал
он. - На телефоне есть отпечатки пальцев?
   - Ничего нет, - отозвался эксперт, появляясь на пороге спальни.
   - Вы заметили, что его заглушили?
   - Конечно, но не придал этому значения.
   - Это меня не очень  удивляет,  -  сказал  Адаме  язвительно.  -  Значит,
никаких отпечатков?
   - Похоже, это  сделал  убийца,  -  сказал  Донован.  -  Она  бы  оставила
отпечатки.
   Жестом руки Адаме отпустил Донована.
   - Постарайтесь узнать, не слышал ли кто-нибудь вчера вечером  телефонного
звонка?
   - Я отправляюсь  в  банк,  -  ответил  сержант.  -  Может  быть,  удастся
выяснить, кто звонил по телефону.
   - К дьяволу это! Зачем?
   - Эта девушка работала не на  панели.  У  нее  были  постоянные  клиенты,
которые рекомендовали ее своим друзьям. Чем больше я  буду  спрашивать,  тем
скорей обнаружу нашего незнакомца в сером костюме.
   - Ну, что ж, эта мысль, в конце концов, не поражает своим  идиотизмом,  -
согласился Адаме.
   Донован в надежде, что напал на  правильный  след,  быстро  спустился  по
лестнице. Если ему повезет, он справится с этим делом, и тогда плюнет Адамсу
в лицо!

***

   Шеф полиции Пол Говард сидел за огромным столом  красного  дерева,  зажав
белыми зубами толстую сигару. Казалось, он был чем-то очень недоволен. Адаме
напряженно смотрел на шефа.
   Благодаря необычайно развитому честолюбию, уже в сорок  пять  лет  Говард
довольно высоко поднялся по служебной лестнице и думал только о  карьере.  В
скором времени он рассчитывал стать судьей,  а  потом  и  сенатором.  Говард
старался водить дружбу с теми, кто хоть что-то значил в политической  жизни,
оказывал им всяческие услуги, рассчитывая, что в свою очередь и они  помогут
ему. Место, которое занимал Говард,  было  очень  удобным  для  того,  чтобы
оказывать услуги разного рода, а кое на что  просто  закрывать  глаза.  Ведя
себя таким образом  и,  благодаря  некоторым  финансовым  операциям,  Говард
сколотил себе неплохое состояние. Как говорится, жил сам и давал жить другим
и, таким образом, высокопоставленные граждане могли  без  опаски  заниматься
различными махинациями.
   С другой стороны стола в  мягком  кресле  сидел  шурин  Говарда,  капитан
полиции Джон Монтелли. Его  обрюзглое,  невыразительное  лицо  было  покрыто
красными пятнами, что придавало ему сходство с гиеной. В зубах  шурина  тоже
была зажата сигара.
   В  тот  день,  когда  Говард  был  назначен   шефом   полиции,   Монтелли
почувствовал,  что  рискует  потерять  место,   но   зная,   что   начальник
неравнодушен к молодым девушкам, поднапрягся и женил его  на  своей  младшей
сестре. С тех пор как Говард женился  на  Глории,  Монтелли  стал  для  него
неприкосновенен.
   Адаме, хорошо знакомый с ситуацией, знал, что если  бы  удалось  выкинуть
Монтелли, он автоматически занял бы его место. В течение  последних  месяцев
лейтенант Гарри  Адаме  терпеливо  ждал  возможности,  чтобы  отделаться  от
Монтелли, а заодно и от Донована, которого считал изрядным тупицей. Дело  по
убийству Фей Карсон, казалось, могло помочь ему в этом.
   Говард, вне себя от ярости, грыз сигару.
   - Это дело должно быть расследовано немедленно! Киньте на  него  побольше
людей, мы должны немедленно схватить  убийцу.  Здание,  полное  проституток,
чуть ли не в центре города! Боже мой! И вы уверяли,  что  в  городе  нет  ни
одного борделя.
   Монтелли обнажил пожелтевшие от табака зубы.
   - Бордели бессмертны, - сказал он. - Их  закрывают,  но  они  открываются
снова.
   - Но почему вы не пытались прикрыть именно этот притон? - спросил Говард.
   Монтелли удивленно посмотрел на шефа.
   - Это одно из зданий О'Брайена.
   Говард покраснел, побледнел и бросил быстрый взгляд  на  Адамса,  который
внимательно рассматривал свои ботинки. Лицо его было  безмятежно,  и  Говард
успокоился. Адаме либо не слышал реплики этого идиота, либо имя О'Брайена ни
о чем ему не говорит.
   Но не тут-то  было!  Имя  О'Брайена  было  прекрасно  знакомо  Адамсу,  и
говорило очень о многом. Но вот  о  том,  что  этот  тип  был  собственником
двадцать  пятого  дома  на  Лессингтон-авеню,   лейтенант   слышал   впервые
Предчувствие сладкой дрожью прошло по его телу: воз можно, именно это станет
причиной скандала, которого он так  ждал  в  течение  многих  месяцев.  Если
застукать Монтелли на выгораживании О'Брайена, можно будет занять его место,
о котором Адаме мечтал, истекая слюной.
   Пол Говард готов был лопнуть от ярости. О чем думал этот кретин Монтелли,
когда в присутствии Адамса ляпнул об О'Брайене! Адаме, конечно, был  хорошим
офицером и отлично делал свое  дело,  но  ему  не  следовало  совать  нос  в
политику.
   Говард и сам был поражен, когда узнал, что этот дом  на  Лессингтон-авеню
принадлежит О'Брайену. Если газетчики узнают  об  этом,  отцы  города  будут
серьезно скомпрометированы. Все это будет иметь последствия, о которых  было
страшно подумать. Нужно поскорей закончить дело об  убийстве  Фей  Карсон  и
забыть о нем.
   - Что вы успели сделать? - спросил Говард у Монтелли.
   Тот кивнул на Адамса.
   - Этим занимается лейтенант. Не понимаю, почему  вы  устраиваете  историю
из-за какой-то шлюхи? Да это вообще никого не интересует.
   - Вот посмотрите, как это никого  не  интересует,  -  возразил  Адаме.  -
Дождитесь только завтрашних газет!
   - У вас есть версия? - спросил Говард Адамса.  -  Или  хоть  какая-нибудь
зацепка?
   - Приметы одного типа, который очень может оказаться убийцей. Донован как
раз занимается этим.
   - Донован? А почему не вы?! - закричал Говард. - Донован... - он заставил
себя сдержаться. - Безусловно. Донован хорош для обычной  работы,  но  здесь
нужна быстрота, а в этом он не слишком силен. Я все же рассчитываю  на  вас,
Адаме. Займитесь следствием вне зависимости от Монтелли и Донована.  Найдите
мне убийцу и схватите его. У нас в управлении скоро  будет  небольшая  смена
декораций, и если следствие пойдет  быстро,  вы  сможете  поздравить  самого
себя. Понимаете?
   Мужчины в упор посмотрели друг на  друга.  Грубое  лицо  Адамса  осталось
бесстрастным, но внутренне он напрягся, нюхом  почувствовав,  что  к  словам
шефа можно отнестись с доверием.
   - Мне нужны сведения о  всех  подпольных  организациях  города.  Поручите
кому-нибудь  заняться  этим,  а  сами  сосредоточьтесь  непосредственно   на
убийстве. Я лично прослежу, чтобы вы получали копии всех донесений Донована.
А теперь приступайте!
   - Вы получите необходимые сведения, - сказал Адаме, выходя из кабинета.
   Несколько минут Говард сидел молча и смотрел на закрытую  Адамсом  дверь.
Потом он с ненавистью взглянул на  шурина  и,  нажав  на  кнопку  селектора,
сказал секретарше:
   - Я иду в ратушу. Вернусь через час. Он закрыл дверь, надел шляпу и вышел
на улицу.

Глава 2

   В течение трех лет  Сион  О'Брайен  был  тайный  советником  полиции.  Он
появился на политической сцене в тот момент, когда одна из партий находилась
в полном  упадке  и  была  близка  к  развалу,  но  благодаря  его  огромным
средствам, удалось укрепить ее пошатнувшийся авторитет и удержать у  власти.
Во главе этой партии стоял Эд  Фабиан,  жизнерадостный  толстяк-полицейский,
лишенный каких бы то ни было принципов. Когда О'Брайен  предложил  ему  свои
миллионы, Фабиан принял деньги, не поинтересовавшись их  происхождением.  Он
не думал и о том, что эти миллионы придется  возвращать.  Желание  О'Брайена
оставаться в тени слегка смутило Фабиана, но  деньги  были  ему  необходимы,
чтобы поставить партию на ноги, и он  понимал,  что  чрезмерное  любопытство
может лишь повредить делу.
   Старея, Фабиан  становился  совершенно  бесполезным  и  сейчас  был  лишь
статистом в своей партии, хотя и занимал высокий  пост.  А  так  как  деньги
поступали в кассу исправно, он безропотно подчинялся тому,  кто  их  платил.
Если  бы  он   знал,   что   О'Брайен   сколотил   огромное   состояние   на
интернациональном наркотическом бизнесе, его, вероятно, хватил бы удар.
   Бывший гангстер О'Брайен  теперь  не  ссорился  с  законом  и,  благодаря
потрясающей изворотливости, умел оставаться в тени. Ему удалось благополучно
улизнуть из Франции вместе с капитал