у.  И  Берту  можно  на
время утихомирить.
   Вечер прошел не зря. Я расслабился, а  когда  я  расслабляюсь,  то  думаю
только о деньгах. Я все еще мысленно тратил свой миллион, когда Карл приехал
меня сменить.
   - Держу пари, дел у тебя было по горло, - усмехнулся он.
   -  Обедом  угостили  отменным,  -  ответил  я.  -  Ну  и  работа  -  одно
удовольствие.
   Я уже ложился в постель, когда зазвонил телефон. Не очень-то мне хотелось
снимать трубку, но все-таки я ее снял.
   - Барт! - Резкий голос Берты полоснул меня по барабанным перепонкам.
   - Привет, дорогая! - сумел я отозваться радостно.
   - Ну как дела?
   - Какие? - переспросил я, хотя прекрасно знал, о чем она.
   Послышался звук, перед которым померк бы паровозный свисток.
   - Что происходит? Ты его видел?
   - Успокойся... Он уехал.., в Голливуд. У меня все под контролем, крошка.
   - Когда он вернется?
   - Да не волнуйся ты так. Через три-четыре  дня.  Успокойся,  милая.  Этим
занимаюсь я.., ты не забыла?
   - Вот и занимайся получше. Я уже продала квартиру и всю мебель.  Так  что
действуй, Барт! Как только он вернется, хватай его!
   - Продала квартиру?.. Какого черта? Что за чушь ты несешь?
   - А кому охота жить в этой  квартире,  когда  у  нас  будут  миллионы?  -
возразила Берта - Мне дали хорошую цену, вот я и  продала.  Теперь  дело  за
тобой.
   Я подавил стон:
   - Ладно, ладно. Через три-четыре дня все будет в порядке.
   - Да уж смотри! - Она повесила трубку.

***

   За  несколько  минут  до  полуночи  я  вернулся  в  Парадиз-Ларго,  чтобы
заступить на ночное дежурство. И остановился поболтать с  Майком  О'Флаэрти,
который как раз покидал свой пост.
   Мы поговорили о том о сем, а потом я перевел разговор на Хэмелов.
   - Что слышно про миссис Хэмел? - спросил я, протягивая Майку сигарету.
   - Сегодня опять приезжал этот докторишка. Мистер Хэмел уехал рано  утром.
Я слышал, он отправился в Голливуд. Что-то насчет фильма.
   Это я и  хотел  узнать.  Значит,  сейчас  Хэмел  находится  по  дороге  в
Голливуд.
   Карл  ждал  меня,  ему  хотелось  поскорее  уйти.  Джервис  оставил   мне
бутерброды на случай, если ночью я начну корчиться в голодных судорогах.
   - У меня в ящике бутылка виски. Угощайся, - предложил Карл.
   Когда он ушел, я съел бутерброды, сделал пару глотков виски, потом  пошел
к дереву возле ворот. Взобрался на него  и  стал  наблюдать  за  тонувшим  в
темноте домом Хэмелов. Прождал больше часа, но ничего не произошло, так  что
я вернулся в коттедж, лег на диван и  заснул.  Около  шести  утра  с  трудом
заставил себя продрать глаза, побрился, принял душ и  обошел  сад,  стараясь
казаться бдительным и энергичным охранником. В восемь утра появился  Джервис
и принес кофе, оладьи с кленовым сиропом, жареные сосиски и омлет.
   Пока я ел, он говорил не умолкая. Сказал, что,  раз  завтра  я  приду  на
дежурство в полдень, он снова устроит обед для меня и  Вашингтона  Смита.  Я
ответил, что буду счастлив.
   В полдень меня сменил Карл. Я поплавал, вернулся  к  себе  и  проспал  до
вечера. У меня не хватило бы духа беседовать с Бертой, и я спустился  в  бар
выпить, а потом, почувствовав голод, пошел, туда, где оставил  свою  машину.
Садясь за руль, я вдруг увидел приближающуюся Глорию Корт:
   - Привет!
   Она остановилась, посмотрела на меня, улыбнулась и подошла к "мазеру".
   - Привет! Откуда ты взялся? -  Она  прислонилась  к  машине.  Под  тонкой
тканью платья колыхались груди.
   - Да вот, намерен покормить себя, - ответил  я  -  Не  составишь  ли  мне
компанию? Терпеть не могу обедать в одиночестве.
   Она быстро обошла машину и открыла дверцу.
   - Куда едем?
   - Любишь дары моря?
   - Предпочитаю мясо. Здесь недалеко есть один ресторанчик. Называется "Бык
живьем". Знаешь?
   Совсем как Берта. Цены в этом ресторанчике сразили бы и нефтяного шейха.
   - Нет, туда не поедем, - сказал я твердо. - Я знаю другое  местечко,  где
можно получить такой бифштекс, что он у тебя на тарелке будет мычать.
   Глория рассмеялась:
   - Ладно, я просто удочку закинула. - Она уселась рядом со мной, и ее рука
оказалась у меня на колене. - Хорошая машина.
   Я мягко убрал руку:
   - Не сейчас, детка, ладно? Как-нибудь в другой раз.
   Я привез ее в ресторан, расположенный в стороне от  Парадиз-авеню.  Трубы
там гремели так, что барабанные перепонки лопались, народу было полно, а  на
официантах красовались костюмы матадоров.
   Когда мы сели за столик и заказали бифштексы, Глория откинулась на спинку
и нацелила на меня свои груди.
   - Где ты пропадал, красавчик? - осведомилась она. - Я не  видела  тебя  с
тех пор, как тебя занесло в "Аламеду".
   - Да так, болтался кое-где, а ты  что  поделываешь?  Все  еще  выступаешь
там?
   - Только по субботам. А ты чем занимаешься?
   - Я? Гоняюсь за преступниками и иногда догоняю. Как Диас?
   Глория бросила на меня долгий испытующий взгляд:
   - Как ты сказал тебя зовут?
   - Барт Андерсен. Она кивнула:
   - Держись от Диаса подальше, Барт.
   - Мне это уже говорили.
   - А теперь я тебе говорю. Держись от него подальше.
   Принесли бифштексы, и мы принялись за еду.
   - Если этот Диас мерзавец, да еще и опасный, зачем такой  симпатяге,  как
ты, с ним водиться?
   - Да с чего ты взял, черт побери, что я такая уж симпатяга? - Она  громко
фыркнула. - Но ты прав, с кем бы я ни связалась, рано или поздно  я  начинаю
спрашивать себя, зачем он мне сдался, и никогда не нахожу ответа. Вся беда в
том, что я влюбчивая и влюбляюсь без памяти. Встретила этого слюнтяя  Хэмела
и влюбилась! Потом из-за подонка Диаса голову  потеряла.  Да  если  я  начну
перечислять, в каких только мерзавцев не влюблялась, ночи не хватит!
   - Ты, я вижу, отчаянная! Ну а как бифштекс?
   - Потрясный. - И она принялась за еду.
   Я не мешал ей. Расправившись с  бифштексом,  Глория  заявила,  что  хочет
пломбир и побольше бананов и вишен к нему. Я заказал и,  пока  она  все  это
смаковала, пил кофе. Когда с пломбиром было  покончено,  она  удовлетворенно
кивнула, отодвинула стул и встала.
   - Пошли! - сказала она. - Сейчас задам тебе работенку! Такого с тобой еще
не было, запишешь в дневнике!
   - Я не веду дневников, - сказал я, расплачиваясь за обед.
   - Ничего, заведешь. Обязательно,  братец,  заведешь.  -  Глория  за  руку
потащила меня из ресторана.

***

   Разбудил меня телефонный звонок. Я с трудом разлепил глаза и покосился на
часы возле кровати. Пять минут одиннадцатого.  Звонок  словно  бил  меня  по
голове. Рядом раздался стон, потом грубое  ругательство,  и  Глория,  голая,
приподнялась с постели.
   - Не бери трубку! - прохрипел я. - Ничего срочного.
   Я знал, что это Берта меня разыскивает. Приведя Глорию к себе,  я  сильно
рисковал. Но она так умело соблазняла меня своими прелестями, что я  не  мог
сопротивляться.
   У меня в постели перебывало немало красоток, но Глория затмила  их  всех,
это было что-то особенное. Равных ей я не встречал.
   Я предупреждал Берту, что у меня снова нет ни одной  свободной  минуты  и
что в ближайшие несколько дней она обо мне не услышит,  но  Берта  упивалась
мечтами о моем миллионе, и отделаться от нее было трудно.
   Прозвенев еще несколько раз, телефон обиженно смолк.
   - Привет! - улыбнулась мне Глория. Она казалась на зависть оживленной.  -
Ну и ночка была! Правда, милый?
   Чувствуя себя совершенно измочаленным, я едва сумел кивнуть.
   - Хочешь кофе? Сейчас приготовлю. - Глория соскочила с  постели  и  голая
побежала на кухню. Я смотрел ей вслед с плотоядным восхищением.
   Через некоторое время она принесла кофе - крепкий, возвращающий к  жизни.
Мы выпили по чашке, и я почувствовал,  что  руки-ноги  снова  начинают  меня
слушаться. Потом мы выпили еще по чашке, на этот раз сдобрив кофе бренди,  и
голова моя тоже наконец пришла в порядок. Глядя на Глорию, сидевшую рядом, я
сообразил, что она может оказаться  полезной,  самое  время  выудить  у  нее
кое-какие сведения.
   - - Детка, - начал  я,  -  расскажи  мне  про  Диаса.  Почему  ты  в  нем
разочаровалась?
   - Не нравится мне, что у него в "Аламеде" творится.
   - А что творится?
   - Я вижу, что Альфонсо хуже гремучей змеи, куда опаснее. Я его боюсь.
   - Понятно. Но что там в "Аламеде" происходит?
   - Стоит человеку поднять голос, и он немедленно погибает.
   - Как старый Пит.
   - И те двое мальчишек. Вот я и помалкиваю, не хочу, чтобы и со мной такое
случилось.
   - Еще бы! Кто хочет? Значит, в "Аламеде" что-то творится?
   - Диас кого-то там прячет. Отдал им верхний этаж.
   - Кого же?
   - Не знаю и знать не хочу. -  Она  поставила  чашку.  -  Барт,  я  должна
уехать. Этот город надоел мне до рвоты. Пора отсюда убираться. Хочу  поехать
во Фриско. Там есть один парень, он занимается стриптизом  и  зовет  меня  в
пару. Правда, за это он хочет получить от меня деньги.
   - Деньги всем нужны, детка. Смотри снова не потеряй голову.
   - Он другой. Ты не ссудишь мне десять тысяч долларов, Барт?
   Я уставился на нее, открыв рот:
   - Что-то я стал плохо слышать.  Мне  вдруг  почудилось,  что  ты  сказала
десять тысяч? Глория кивнула:
   - Вот именно.
   - Десять тысяч! Да ты что, детка? С  ума  сошла?  У  меня  и  двух-то  не
наберется!
   - Не ври! - У Глории сделалось злобное лицо. - Я же  знаю,  что  Альфонсо
заткнул тебе рот - дал пятьдесят тысяч. Я  слушала  под  дверью.  Выкладывай
десять, а не то...
   Вдруг  я  осознал,  что  сижу  голый.  Благодушная  размягченность  после
любовных игр вмиг исчезла. Я встал с постели и пошел в  ванную.  Побрился  и
принял душ, стараясь протянуть время, а сам лихорадочно обдумывал положение.
Если у женщины делается такое лицо и она говорит "а не то...", к  ее  словам
следует отнестись внимательно.
   Когда я вернулся в спальню, Глория уже оделась. Она стояла, глядя в окно,
спиной ко мне, и дымок от сигареты спиралью поднимался над ее рыжей головой.
   Я оделся, потом полез в шкаф за револьвером. Кобура висела на вешалке, но
револьвер исчез.
   "Да, Барт, дорогой, ты и впрямь должен быть с ней  крайне  осторожен",  -
подумал я.
   Глория повернулась и подняла правую руку. На меня смотрел мой револьвер.
   - Ты это ищешь, Барт? - Голос у нее был хриплый, а глаза холодны как лед.
   - Да никак ты собралась застрелить меня, детка?
   - Я прострелю тебе ногу, если ты не дашь мне денег, - ответила Глория,  и
вид у нее был такой злобный, что я поверил - она вполне на это способна.
   Я осторожно отошел и сел на стул.
   - Ты выжал из Альфонсо пятьдесят тысяч, - продолжала она, -  а  теперь  я
намерена выжать десять тысяч из тебя.
   Я глубоко вздохнул:
   - Крошка, я бы отдал их тебе, если бы они у меня были. Но я все потратил.
   - Не мели чепуху. Никто не может потратить такую сумму за пять недель.
   - Ты права. Никто, кроме меня. У меня настоящий талант тратить деньги.  И
еще у меня талант находить себе расточительных девчонок. Все  мои  пятьдесят
тысяч мы прокутили за четыре недели, катаясь на яхте. Откуда  у  меня  такой
загар, как ты думаешь? Считаешь, я работал в шахте?
   Глория не сводила с меня глаз, и я увидел, что лицо у нее вытягивается.
   - Тогда давай отступное. - Она опустила револьвер. - Не мог ты  потратить
все деньги! - В ее голосе послышалась жалобная нота.
   Я вздохнул с некоторым облегчением. Пожалуй,  непосредственная  опасность
миновала.
   - Мог. И могу это доказать. Пошли ко мне в банк, и тебе там скажут.
   - Да заткнись ты! - Она швырнула револьвер на постель  и  повернулась  ко
мне спиной.
   Я поднялся со стула, подобрал револьвер и сунул его в карман.
   Глория обернулась:
   - Что мне делать? Фредди не примет меня, если я не войду к нему  в  долю.
Барт, а ты не мог бы достать денег?
   - Успокойся, крошка. Давай подумаем, что можно  предпринять.  Пошевели-ка
мозгами. Ты задавала мне  вопрос:  почему  Диас,  даже  глазом  не  моргнув,
расстался с пятьюдесятью тысячами?
   Глория села и посмотрела на меня:
   - И почему же?
   - Потому, что я разворошил такую  банку  с  червями,  что  он  готов  был
заплатить мне сколько угодно, лишь бы я молчал.
   - Что еще за банка?
   - Это как раз та история, о которой ты знать не хочешь. Речь идет  о  том
парне, которого прячет Диас.
   - Того, что с женой?
   - Разве там еще и женщина?
   - Да, с ним женщина. Я слышала, как они разговаривали.
   Я вспомнил две кровати в палатке на пиратском острове и  женские  вещицы,
которые я там видел. Я-то считал, что ими пользовалась Нэнси, когда навещала
Поффери.
   - Ты уверена, что с ним женщина?
   - Уверена. А кто он? И в чем вообще дело?
   - Подожди. Тебе нужно десять тысяч, чтобы уехать во Фриско. Так?
   - Ты что, глухой? - Она стукнула кулаком по колену. - Я же сказала тебе.
   - Ты могла бы их заработать.
   Она поерзала на стуле, не сводя с меня глаз:
   - Шутишь?
   - Ты можешь их заработать.
   - Как?
   - Я хочу знать, что происходит в  "Аламеде".  Мне  нужно  все  знать  про
мужчину и женщину, которых Диас там прячет. Я хочу, чтобы  ты  все  про  них
разузнала и сообщила мне.
   Глория откинулась на спинку стула.
   - Воображаешь, что я чокнутая? - Голос у нее сделался пронзительным. -  Я
не хочу, чтобы со мной расправились, как с Питом и  теми,  мальчишками.  Нет
уж!
   - Успокойся. Тебе ничего не надо делать. Просто установи в кабинете Диаса
жучок и слушай, о чем там говорят. У меня  есть  такая  штучка:  как  только
начинается  разговор,  она  запускает  записывающее  устройство.   От   тебя
требуется только пристроить этот жучок. Ничего сложного, детка. Я  тебе  все
дам. Когда пленка закончится, ты ее заменишь. А через неделю в обмен на  эту
пленку я выдам тебе десять тысяч отличных зелененьких долларов. Ну как?
   Я понимал, что увлекся. Если Хэмел не подоспеет со своим  миллионом,  мне
неоткуда взять десять тысяч, но Глория об этом  не  должна  знать.  Если  на
пленке окажутся доказательства того, что Диас убил Пита и двух мальчиков,  я
смогу выжать этого негодяя досуха.
   - А откуда ты возьмешь десять тысяч? - спросила Глория. - Ты ведь  только
что божился, будто у тебя денег нет.
   Я уверенно улыбнулся.
   - Сейчас нет, крошка, а через неделю будут. На  часть  денег,  которые  я
получил от Диаса, я вместе со своим другом купил акции, - соврал  я.  -  Мне
это обошлось в пять тысяч, а получить я должен пятнадцать.  Десять  -  тебе,
пять - мне.
   Я уже понял, что Глорию всю  жизнь  завлекали  парни,  которые  плели  ей
всякие небылицы. Если бы я заикнулся о чем-то подобном Берте, она разбила бы
об мою голову пивную бутылку. Но Берта - это совсем другое дело.
   Я наблюдал за тем, как Глория обдумывает мои слова. Мне казалось, я  даже
слышу, как шевелятся ее мозговые извилины.  В  ее  жалком  умишке  вспыхивал
красный огонек и предостерегал, чтобы она мне не доверяла, но мысль, что она
получит десять тысяч долларов, преображала этот огонек в зеленый.
   - А вдруг ты не дашь мне деньги? Почему я должна тебе верить? -  спросила
она.
   - Клянусь могилой отца.
   Она с подозрением смотрела на меня:
   - Откуда я знаю, умер твой отец или нет?
   - Господи! Ну позвони на небо, тебе сразу скажут.
   Глория еще подумала, но жадность взяла верх над осторожностью.
   - Ладно. Сделаю, но если ты не отдашь мне  деньги,  я  отчекрыжу  у  тебя
самое дорогое.

***

   Вопреки ожиданиям Вашингтон Смит пожаловал не к ужину, как его  приглашал
Джервис, а к  ленчу.  Оказалось,  позвонил  Хэмел  и  сообщил,  что  вечером
вернется. По-видимому, директор киностудии заболел, и встречу  перенесли  на
неделю. Смиту предстояло помочь Хэмелу распаковать чемодан.
   - А  как  миссис  Хэмел?  -  спросил  я,  когда  Джервис  подал  цыпленка
по-мерилендски.
   - Рад сообщить, что ей гораздо лучше.  Она  уехала  куда-то  сразу  после
отъезда мистера Хэмела. По-моему, решила провести день  на  яхте.  Солнце  и
море - есть ли лекарство лучше?
   Когда мы кончали завтрак, послышалось урчание тяжелого двигателя, и  Смит
вскочил из-за стола.
   - Должно быть, миссис Хэмел возвращается, - сказал он. -  Узнаю  звук  ее
автомобиля. Я лучше пойду.
   - Ну что вы, мистер Смит, - стал уговаривать его  Джервис.  -  Я  уверен,
миссис Хэмел даже и не ждет, что вы будете на своем месте во время ленча.  А
у меня такой прекрасный сыр, я хочу, чтобы вы попробовали.
   Смит заколебался, но потом все же сел за стол.
   - Да, вы правы. Я поставил миссис Хэмел в известность,  что  завтракаю  у
вас. Сыр, говорите? Какая роскошь!
   Я отодвинул стул.
   - Пойду, пожалуй, вывешу флаг,  -  пошутил  я.  -  Сейчас  вернусь.  -  И
подмигнув Джервису, пошел по дорожке к воротам.
   Как только я убедился, что из коттеджа меня не видно, я бросился  бежать,
взобрался на дерево и заглянул за забор.
   Перед домом стоял "феррари". Парадная дверь была открыта. Я  ждал.  Минут
через пять  из  дома  вышла  Нэнси.  На  ней  был  синий  свитер  с  высоким
воротником, белые брюки, волосы прикрывал красный шарф, а лицо пряталось  за
большими темными очками. Она села в машину  и  поехала  к  воротам,  которые
автоматически открылись. Я смотрел прямо на крышу автомобиля, пока он, урча,
не скрылся из виду.
   Тогда я слез с дерева и вернулся в коттедж. Смит вопросительно глядел  на
меня, пока я усаживался за стол.
   - Она опять уехала, - сообщил я. - Наверно, что-то забыла.
   - Да. Леди вечно что-нибудь да забудут. Я  оставил  записку,  что  мистер
Хэмел вернется к семи. Она должна была непременно ее увидеть.
   - Попробуйте еще, - предложил  Джервис,  выкладывая  огромную  порцию  из
салфетки, в которую был завернут сыр.
   Смит ушел после трех часов. Джервис удалился вздремнуть. Я сидел в тени и
тоже подремывал.
   После семи, пока Джервис занимался  ужином,  я  снова  залез  на  дерево.
"Феррари" не было видно. Через несколько минут терпеливого ожидания  к  дому
подъехало такси. Из него вышел Хэмел, расплатился с шофером,  открыл  ворота
собственным ключом и пошел по подъездной аллее. Я заметил, что он  захлопнул
ворота, но они не закрылись.
   Наблюдая, как Хэмел идет к дому, я думал, удивится ли он,  что  Нэнси  не
выходит его встречать? Интересно, где же она? Ее нет уже почти шесть часов.
   Я спустился с дерева и вернулся в коттедж.
   - Ах, вот и вы, мистер Андерсен. А я уж собрался вас покричать, -  сказал
Джервис. - Надеюсь, вам это понравится.
   Я увидел серебряное блюдо, на котором возлежал  великолепный  лосось  под
соусом из сливок со всякими травами.
   - Как раз на двоих хорошо потрудившихся парней, мистер Джервис, - заметил
я, усаживаясь за стол.
   - По-моему, к лососю идет шампанское. Я заморозил бутылку.
   "Боже, - подумал я. - Вот это жизнь!"
   Пока  мы  расправлялись  с  лососем,  я  взялся  рассказывать   очередную
детективную басню собственного производства и  примерно  в  начале  десятого
подвел сюжет  к  захватывающему  концу.  Мы  прихлебывали  кофе  с  коньяком
"Наполеон", и вдруг оба услышали резкий звук револьверного выстрела.
   Я поставил чашку и вскочил на ноги. Стреляли по другую сторону дороги.
   Оставив Джервиса с открытым ртом, я бегом бросился к воротам. Сомнений  у
меня не было: выстрел донесся из дома  Хэмела.  Перебежав  через  дорогу,  я
распахнул незапертые ворота и по подъездной аллее помчался к дому.
   Когда я подбежал к дверям, они оказались открытыми, и  на  пороге  возник
Вашингтон Смит. Он весь дрожал, глаза чуть не вылезали из орбит,  лицо  было
свинцово-бледное.
   - Ах, мистер Андерсен...
   - Успокойтесь, - сказал я, схватив его за руку.
   - Мистер Хэмел.., он в кабинете, - пробормотал Смит, и у него подкосились
ноги.
   Я отодвинул его в сторону и вошел в  просторный  холл.  На  стуле  сидела
толстая негритянка, она рыдала,  прижимая  к  лицу  фартук.  Пробежав  через
внутренний  дворик,  я  подошел  к  кабинету  Хэмела.  Дверь   была   широко
распахнута.
   Я ощутил запах пороха. Остановившись на пороге, оглядел комнату,