ил бы меньше сил на этот изнурительный труд, чем на выматывающий душу и нервы разговор с сумасбродной красавицей. Все же мне удалось убедить ее в том, что есть смысл принять предложение Дока, и два дня работы дадут возможность на месяцы оставить опасные фокусы с чужими кошельками, заработав кругленькую сумму. Детали я опущу. Главное результат, хотя последнее слово мисс Шамвей оставила за собой. Вас интересуют только последствия моего успеха. Тот ущерб, который я нанес своему здоровью, все равно оставит всех равнодушными.
     Короче говоря, мы решили остаться в этом отеле, который был ничуть не безобразнее любого другого. Кстати, ни к чему нам было и бегать, как горошины от вилки, прежде чем мы не составим план совместных действий в лагере индейцев.
     Едва оставшись один в номере, я позвонил Мэддоксу. Когда я сообщил ему о встрече с Мирой, он прямо-таки начал заикаться, считая, что девушка обнаружена чересчур быстро, что это никак не вяжется с объявлением в газете. Мэддокс также полагал, что произвести похищение Миры следует не менее чем тридцатью бандитами, так как опубликовано о нападении банды. Я изложил ему свои соображения, которые я пока вынашивал в голове, но которые уже выстраивались в четкий план. Это немного успокоило редактора.
     К концу нашего разговора он находил меня таким умным, что готов был радостно заключить меня в объятия.
     Мой план состоял в том, что предстояло перво-наперво отработать операцию по добыче лекарства "теопатли", ход которой и ляжет в основу небывалого репортажа. При возвращении от индейцев, когда лекарственная проблема благополучно разрешится, будет выполнена вторая часть моего плана: на отель, где будет жить Мира, нападут тридцать desperados. Я знал в горах одного вшивого главаря банды, который за двести долларов согласится разыграть подобный фарс. Я сделаю несколько снимков. Потом организую освобождение Миры при сенсационных обстоятельствах. Остальное пустяки. На все дела уйдет не более восьми дней.
     Мэддокс горячо одобрил мой план. Особое впечатление на него произвело сообщение о лекарстве против змеиных укусов. Он даже намекнул на то, нельзя ли взять дело в свои руки. Я не стал его разочаровывать, пообещав из всего извлечь выгоду, если только будет из чего извлекать. В конце концов я получил полную свободу в расходах, само собой в пределах разумного. И эти пределы должен был устанавливать я сам.
     Затем последовал звонок Полю Жудену. Я сообщил ему обнадеживающие новости и объяснил, куда выслать мой багаж и необходимые денежные фонды.
     Закончив дела, я почувствовал огромное желание перекинуться парой словечек с Мирой. Мне хотелось получше узнать эту девочку и укрепить наши отношения. Была также необходимость держать ее под наблюдением. Я заглянул в полуоткрытую дверь ее номера, но малышки там не было. Я нашел ее на улице в тени бананового дерева. Она любовно чистила свой "кадиллак". Заслышав шаги, Мира оглянулась через плечо, потом отвернулась и вновь принялась тереть тряпкой и без того блестящий капот.
     - А не посмотреть ли нам город? - пригласил я ее. - Так хочется подышать свежим воздухом, почувствовать ветер на лице. Это дает иллюзию чего-то значительного.
     Девушка бросила на меня насмешливый взгляд, но мысль о прогулке показалась ей заманчивой, поскольку Мира без возражений села за руль своей машины. Я устроился рядом, и мы, слегка подпрыгивая по неровной мостовой, помчались к шоссе, которое вывело нас за пределы города. Мы молчали до тех пор, пока не достигли горной дороги, круто обрывающейся с одного края в пропасть. Внезапно Мира воскликнула:
     - Как хорошо было бы вот так ехать и ехать, ни о чем не думая, пока не устанем друг от друга! А потом расстаться без сожаления.
     - А как же лекарство от змеиных укусов. К тому же меня будут считать вероломным обманщиком.
     - Вы серьезно хотите влипнуть в эту историю?
     - Почему бы и нет? Менять что-либо поздно: вы дали старику честное слово.
     Мира весело рассмеялась.
     - Вы, журналист, говорите о честном слове! Это уже слишком!
     - Вы хотите сыграть еще одну шутку с этим беднягой?
     - Я об этом как-то даже не думала, - отозвалась она беспечно, замедляя ход. - Просто я хотела сказать, что мы могли бы удрать отсюда и больше не возвращаться.
     "Кадиллак" проехал одну деревушку и вскоре очутился в новой. Из окруженного чахлым лесом поселения вскоре должны были исчезнуть все следы человеческой жизни: индейцы, верхом на своих "буррос", становились все более и более малочисленными.
     - Что, если нам немного прогуляться пешком? - внезапно предложила Мира. Она свернула с дороги, и мы медленно протряслись по ухабам к первым деревьям. В их тени мы остановились. Мира первой выскочила из машины и побежала по бурой, блестящей на солнце траве. Я последовал за девушкой. Она подняла глаза к солнцу и испустила вздох удовлетворения.
     Эта особа приводила меня в замешательство. Может быть, причиной тому были ее золотые волосы и белый мрамор шеи, может быть, тонкая линия талии и прекрасной формы руки, а может, резко очерченный рот и женственный подбородок. Я искал в памяти женщину, которая действовала бы на меня столь опьяняюще, которая приводила бы меня в такой экстаз, - напрасная трата времени.
     - Послушай, сестра... - начал я, но она резко перебила меня.
     - Один момент! Прошу не называть меня сестрой. Я не ваша сестра. У меня есть имя. Мира Шамвей. Зарубите это себе на носу!
     - Если бы вы были моей сестрой, то уж наверняка были бы лучше воспитаны, - пробурчал я.
     - Жестокость - вот ваше единственное средство, ваше и других грубиянов. Это все, на что вас вдохновляют женщины.
     - Особенно, когда они дразнят нас своим змеиным языком. Кстати, представительницы слабого пола любят жестокость.
     - Я не желаю впутываться в эту историю с индейцами, - заявила Мира, внезапно подходя ко мне вплотную. - Можете участвовать в ней, если вас привлекают приключения, а я не согласна.
     Я подумал: "Если бы ты знала, малышка, что я тебе собираюсь подстроить, ты вскарабкалась бы на дерево, пораженная моим коварством". Но я удовольствовался только тем, что пожал плечами.
     - Не стоит возвращаться к старому, - примирительно сказал я. - Через несколько дней вы же сами будете меня благодарить. Уж не боитесь ли вы этого Квинтла?
     - Я не боюсь ни одного мужчины!
     - Вы мне об этом не говорили.
     - Затеянная вами авантюра - полнейшая бессмыслица, - продолжала девушка. - Я даже не знаю языка. На словах все легко, но попробуй все сделать. Если у индейцев возникнет хоть малейшее подозрение в отношении моей персоны, я тут же буду разоблачена.
     - Положитесь на Дока и не горячитесь. Будьте выдержаннее.
     Мира порылась в сумочке и вытащила колоду карт.
     - Может быть, они скажут мне что-нибудь о вас, - карты замелькали в ее руках. - О, я удивлена... В вас что-то есть. Я все время задаю себе вопрос, что бы это могло быть.
     - Когда я был маленьким, мать натирала меня медвежьим жиром. Это страшно развивает личные качества...
     Мира наклонилась, чтобы извлечь четырех тузов у меня из кармана.
     - Как вы думаете, я серьезная женщина? - Она глянула на меня с интересом. - В самом деле?
     Я почувствовал, как спазм сжал мое горло.
     - Конечно! Нам остается только узнать друг друга получше, прежде чем мы расстанемся.
     Она снова наклонилась, чтобы забрать короля пик из моего рукава. Ее волосы издавали тот же аромат, что и старый сад в Англии, полный лилий, где я однажды провел лето. Я взял девушку за руку и притянул к себе. Она не сопротивлялась. Я обнял ее за плечи. Мы находились так близко друг от друга, что я видел отражение облаков в ее полуприкрытых глазах.
     - Вам это нравится? - спросила Мира. Ее губы почти касались моих.
     - Очень, - я обнял ее и с силой прижал свой рот к ее губам. Она осталась неподвижной. Мне хотелось, чтобы девушка подалась мне навстречу, но я все время чувствовал сопротивление ее мускулов. Ее губы даже теперь оставались холодными и твердыми. У меня было впечатление, что я поцеловал куклу.
     Я разжал объятия и отодвинулся.
     - Тогда не будем больше говорить об этом.
     Мира сделала шаг назад, проведя пальцем по губам.
     - А вы придаете этому значение? - Она присела на упавший ствол дерева, подогнув ноги под себя и натянув юбку на колени.
     - Конечно, но это не важно. Иногда удается, иногда нет. Главное, не форсировать события.
     - Нет, - ответила она, серьезно глядя на меня. - Главное, избегать подобных ситуаций.
     Я подумал: "Ну чем ты занимаешься? У тебя чертовски важная работа и возможность отхватить двадцать пять тысяч долларов. А ты теряешь время на то, чтобы лапать малышку, которая интересуется тобой не больше, чем прошлогодним снегом. Во всем, видимо, виноваты ее белые волосы. С подобной женщиной всегда начинаешь думать и поступать немного по-дурацки".
     - Так вы оставили надежду узнать меня поближе? - спросила Мира, пристально глядя на меня.
     - Не думаю. Посмотрим. Я не рассказывал вам о рыженькой из Нового Орлеана?
     - Об этом я вас не спрашивала, - Мира поднялась на ноги. - И это меня мало интересует. - Она медленно пошла к машине.
     - Итак, вы не желаете мне помочь? Что ж, это отучит меня от учтивости.
     - А в чем дело?
     - Чем больше я думаю об этом приключении, тем больше оно меня воодушевляет.
     - А в чем состоит ваш личный интерес в этой операции?
     - спросила девушка, нажимая на сцепление. - Вы так заинтересованы, что это сразу бросается в глаза.
     - Но ведь это же прекрасный репортаж! Сразу видно, что вы ничего не смыслите в нашем ремесле. Такая история! Сенсация! Возможно поместят даже мою фотографию в газете.
     - А вам не жаль тех несчастных, которые будут заворачивать в газету с вашей физиономией мясо? - заметила Мира, медленно выводя машину на дорогу.
     - Если бы вы знали, как пагубно влияют на романтизм подобные ледяные насмешки, - сказал я без прежнего энтузиазма.
     Мы двинулись обратно по извилистой дороге и вскоре оказались в деревне.
     - Что, если нам немного перекусить? - предложил я. - Мои миндалины нуждаются в смазке.
     Мы подъехали к некому подобию рынка, и разбуженные нашим появлением индейцы принялись наперебой предлагать нам свой незамысловатый товар, в основном состоящий из букетов разнообразных цветов. Мы остановились перед кабачком с навесом, выполненным из ржавого металла. Внутри нас встретил запах немытых тел.
     - Останемся лучше на веранде, - предложил я. - Этот бар напоминает мне редакционную комнату.
     Мы сели. Мира сняла свою большую шляпу и заботливо положила ее на стол. К нам тотчас же подошел сморщенный старый мексиканец, с хмурым выражением лица. Мне показалось, что у него неприятности. Я заказал пиво, и он, кивнув, молча удалился.
     - Вот вам некто, у кого нелады с жизнью, - заметил я, решительно расстегивая верхнюю пуговицу рубашки: было слишком жарко. - Они вечно делают из мухи слона, любая неприятность превращается у них во вселенскую скорбь. Когда-то мне было их жалко, а теперь - все равно.
     Мира молчала, глядя своими огромными глазищами на что-то за моей спиной. Я оглянулся. Еще никогда мне не приходилось встречать такого толстого типа, как тот, что появился перед входом в кабачок. Не отставал он и в росте: два метра, не меньше. На голове его было обычное соломенное сомбреро, а серапе накинуто на могучие плечи. Но я отметил хорошо сшитый костюм и ручной выделки мягкие мексиканские сапожки, отделанные серебром. Толстяк стоял прислонясь к двери, с окурком в толстых губах. Я обратил внимание на его до странности безжизненный взгляд. Такой взгляд мог быть у змеи. Решительно, этот верзила не вызывал симпатий. Неприятным в нем было все, а то, как он кидал похотливые взгляды на мою спутницу, не предвещало ничего хорошего.
     - Какой крошка! - съязвила Мира. - Можно подумать, что в один прекрасный день два близнеца сплавились вместе в утробе матери, когда она принимала ванну и вода оказалась слишком горячей.
     - Послушайте, милая зубоскалка, - заметил я с беспокойством. - Ваши шуточки весьма остроумны, но приберегите их лучше для меня. Мне кажется, они могут прийтись не по вкусу этому чудовищу.
     Небрежным щелчком здоровяк отшвырнул окурок, угодив им прямиком между наших бокалов. Любой другой, позволивший такую вольность, дорого бы за это заплатил, не сомневайтесь. Но, как я уже успел заметить в случае с Боглем, бесполезно кидаться на типа, весящего в два раза больше, чем ты. Когда же речь идет о противнике, превосходящем меня в весе в три раза, я готов снести маленькую неприятность, предпочитая мирное развитие событий физическим расправам. Мира же, напротив, находила естественным втравить меня в подобную переделку. Крошка была страшно гордой и не без основания считала, что я должен постоять за ее честь и пойти на неравный бой.
     - Не находите ли вы, что самым лучшим было бы разделать эту тушу и убрать в шкаф для провизии? - поинтересовалась девушка.
     Возможно этот тип знал только язык своей страны. Но разве можно быть уверенным до конца? Школа в наши дни способна преподнести любой сюрприз.
     - Простите, но лучше попросите меня сразу покончить жизнь самоубийством, - сказал я.
     - Значит, я так же молча должна сносить оскорбления этой мясной глыбы? - Глаза Миры сверкали гневом. - Вы же видели, что он сделал! Это мне неприятно.
     - Не драматизируйте ситуации и успокойтесь. Вот с такими по-боевому настроенными женщинами только и устраивать революции.
     В этот момент появился хозяин. Он с опаской обошел колосса, поставил перед нами пиво и исчез.
     Громила снова закурил и вторично швырнул в нас окурком. На этот раз он угодил прямо в бокал Миры. Я протянул ей мой, раньше чем девушка успела раскрыть рот.
     - Вот, моя прелесть, и, ради Бога, не раздувайте из ничего паники.
     Вид Миры испугал меня. Ее лицо стало совершенно белым, а глаза сверкали, как у кошки в темноте. Гигант разразился смехом. Весьма самоуверенным, как и подобает такому здоровяку.
     - Должно быть, в жилах сеньора течет молоко, - бросил он с презрением и хлопнул себя по ляжке.
     Я испытывал огромное желание смешать с грязью, растоптать, растереть в порошок этого жирного типа, но меня удерживал инстинкт самосохранения. Я уже имел порядочный опыт обращения с мексиканскими хулиганами, но этот образчик являл собой что-то новое. Чтобы взяться за дело, мне нужен был револьвер, а его как раз и не было.
     Мира не казалась испуганной. Скорее наоборот. Она бросила на верзилу взгляд дикой лошади и прошипела сквозь зубы:
     - Иди умойся, сопляк, и если можешь утопиться, не стесняйся.
     Наступила такая тишина, что было слышно, как звенит воздух. Потом здоровяк расхохотался.
     - С вашим длинным языком, мой крольчоночек, вы можете нажить себе неприятности.
     Дети мои, если бы он мог превратиться в корову.
     - Исчезни, куча говядины! - крикнула Мира. - Изыди, убирайся отсюда!
     Рука гиганта скользнула под серапе. Там был револьвер, это несомненно.
     - Без историй. Все в порядке, старик, - выдавил я нервно.
     Он никак не отреагировал на мою тираду, а застыл неподвижно, как гранитный монумент. Выпученные глаза придавали ему сходство с жабой. Я перевел взгляд на Миру. Между ее чуть согнутыми пальцами виднелась головка маленькой зеленой змеи. Это была гадюка с квадратной головкой. Язычок ее то появлялся, то исчезал, готовый к нападению. Это было зрелище даже более жуткое, чем сам колосс. Мира подняла голову и взглянула на гиганта ласково, как на друга детства. Змея исчезла.
     Нужно было видеть это превращение. Грубость и самоуверенность покинули здоровяка. Он превратился в шар, из которого выпустили воздух. Затем верзила опустил глаза я покачал головой.
     - Разве ты не слышал? - спросила Мира. - Убирайся!
     Появился старый мексиканец и что-то прошептал колоссу на ухо. Гигант перевел на него недоумевающий взгляд, потом снова ошеломленно уставился на нас.
     - Мы еще встретимся, - прошипел он. - Особенно с сеньоритой. Я влеплю ей заряд прямо в рот, - сказав это, он исчез, оставив старого мексиканца стоять на дороге. Тот молча смотрел на быстро приближающееся облако пыли.
     - Какого дьявола вы связались с этим громилой? Слышали о револьвере? - высказал я недовольство своей спутнице.
     - Болтовня! - с пренебрежением заявила Мира.
     - Вопрос, конечно, спорный, но лучше все же здесь не задерживаться. Что-то мне не нравится эта деревушка.
     Едва мы подошли к машине, как увидели мчавшихся всадников. Маленький человек, цвет лица которого напоминал высохший сыр, остановил отряд. Судя по знакам различия на грязной форме, он был офицером.
     - Добрый день, - сказал я и машинально полез в карман за документами. Но старший из прибывших хотел только знать, не встречали ли мы высоченного здоровяка. Мира уже открыла рот, но я с помощью локтя приказал ей воздержаться от объяснений.
     - Мы никого похожего не видели. Спросите у кого-нибудь из местных, - быстро сказал я.
     - Они утверждают, что тот, кого мы ищем, был здесь минут пять назад, - заявил офицер, слезая с лошади и нервно теребя рукоятку револьвера.
     - За пять минут много чего могло произойти. А кто он, собственно, такой?
     Мой вопрос остался без ответа: офицер уже допрашивал старого мексиканца. Я поспешно толкнул Миру в машину и сел за руль, горя желанием как можно быстрее оказаться подальше от этого места.
     - Нужно было не скрывать от этого доходяги, что мы видели разыскиваемого ими здоровяка, - проговорила Мира, переводя дыхание. - Неужели вы боитесь?
     - Здесь есть чего бояться. Я прожил среди этого народа достаточно долго, чтобы понять - нельзя вмешиваться в дела, тебя совершенно не касающиеся. Это всегда мне помогает, и какие-либо доводы не заставят меня изменить эту точку зрения.
     Я гнал машину на предельной скорости в направлении Орисабы.
     - Вы видели физиономию верзилы, когда я показала ему змею? - Мира расхохоталась.
     - Да, и слышал его угрозы. Эта история с выстрелом...
     - Ну и что?
     - А ведь он способен сдержать свое обещание и потом преспокойно отправиться спать. В нашу следующую встречу с ним я вначале начну стрелять, а уж потом побеседую на отвлеченные темы.
     Мира больше ничего не сказала, и весь оставшийся путь мы проделали в молчании.
     Богль сидел на веранде, занятый созерцанием бутылки с пивом.
     - Откуда вы взялись? - удивленно произнес он, поднимаясь. - Дон уже решил, что вы удрали. Он очень волнуется.
     - Вам лучше оставаться в темноте, Сэмюэль, - не преминула уколоть парня Мира. - Свет вас не красит.
     Богль смотрел на удаляющуюся девушку со злобной усмешкой.
     - Однажды она допрыгается, - угроза в его голосе была очевидной. - Я всегда это знал, а теперь убедился еще больше, что блондинкам нельзя доверять. Имел я одну с такого же цвета волосами. У нее был самый прекрасный ротик, но если бы вы слышали прозвища, которыми она меня награждала!
     Обнаружить такую чувствительность в Богле было поистине удивительно, но я не стал показывать свое удивление.
     - Ваша личная жизнь надрывает мне сердце, - посочувствовал я и зевнул. - Где Док?
     - Набивает себе пузо. Я отказался разделить с ним трапезу, но сейчас и сам не прочь перекусить.
     - Я как раз собираюсь этим заняться. Присоединяйтесь ко мне, - предложил я.
     - Лучше жрать в одиночку, чем переносить оскорбления этой грубиянки, - мрачно сказал он. - Спасибо, старик, но для хорошего пищеварения мне нужен полный покой.
     - Как скажешь, - я повернулся и ленивой походкой направился к шезлонгу. Не успел я устроиться там, как на веранду поднялся маленький индеец с деревянным ящичком. Это был плохо умытый парнишка, одетый в грязную, бывшую когда-то белой, рубашку и рваные брюки. Он в раздумье посмотрел на Богля, который состроил ему одобрительную гримасу.
     - Привет, сынок, - сказал Богль. - Пришел поздороваться с дядюшкой Сэмом?
     Мальчуган посмотрел на него, склоняя голову то к