конечно. Но гарантий успеха, естественно, дать не можем.
     - Мне  мешает  Кетчен.  Если  он оставит меня в покое, с Херцем я сумею
справиться сам.
     - С  Кетченом  я  поговорю,  он  перестанет  вмешиваться. Но Херц может
оказаться орешком покрепче, чем вы думаете. Его не следует недооценивать.
     - Я не враг самому себе.
     Помолчав, Холдинг сказал:
     - Вот, пожалуй, и все. Время позднее, давно пора спать.
     - Странно,  отчего  это вдруг мне решили предоставить свободу действий?
-  в  раздумье  покачал  я  головой.  -  По-видимому, я буду таскать для вас
каштаны из огня, и мне хотелось бы знать о них чуточку побольше.
     Кадык  у  Холдинга  нервно  заходил вверх, вниз, но его лицо оставалось
по-прежнему непроницаемым.
     - Я  не  ставил  бы  вопрос в такой плоскости, - осторожно сказал он. -
Речь  идет  об  убийстве  вашего  компаньона,  и  мне  казалось, что вы, как
специалист  в  этой  области,  будете заинтересованы в проведении отдельного
расследования.
     - Не  принимайте  меня  за  простака, мистер Холдинг, коль уж вы начали
эту игру, давайте будем пооткровенней друг с другом.
     - Я  не  вполне  уверен,  что  полиция сумеет добиться успеха, - сказал
Холдинг,  тщательно  выбирая  слова.  -  Если  девицу  и  вашего  Шеппи убил
какой-нибудь  гангстер, полиция, надо надеяться, найдет преступника. Но если
в дело замешан Криди, трудно рассчитывать на положительные результаты.
     - И вас это очень волнует?
     Он бросил на меня быстрый взгляд.
     - Хорошо,  я раскрою свои карты, иначе вам трудно будет ориентироваться
в обстановке.
     - Тогда  раскрывайте  все карты, - сказал я, - и те, что спрятаны у вас
в рукаве.
     Он пропустил мое замечание мимо ушей.
     - Через    несколько   недель   в   городе   состоятся   выборы   новой
администрации,  -  сказал  он  медленно.  -  И  оппозиция  ищет  возможность
ослабить  влияние  Криди,  который,  по  существу, держит весь город мертвой
хваткой.  Если  имя Криди будет фигурировать при расследовании двух убийств,
оппозиция  не  преминет  воспользоваться  этой  благоприятнейшей  ситуацией.
Нынешняя  администрация  не  очень популярна, но у нее исключительно большие
финансовые  возможности.  Случись  какой-нибудь  скандал, и газеты оппозиции
раздуют  его до гигантских размеров, а это может сыграть на выборах решающую
роль.
     - Если я правильно понял, мистер Холдинг, вы - на стороне оппозиции?
     - Я  верю  в  справедливость  и свободу, - произнес он, вынимая изо рта
трубку  и глядя на нее так, будто крайне удивлен, что она все еще продолжает
гореть. Рот моего собеседника удивительно напоминал отверстие в крысоловке.
     - Весьма  похвально,  мистер  Холдинг,  -  сказал  я.  - Если оппозиция
добьется победы, вы, очевидно, будете новым прокурором Сан-Рафела?
     Его  адамово яблоко снова запрыгало. Посмотрев на меня поверх очков, он
почесал  мочку  уха.  Он,  вероятно,  никак  не  мог  решить: принять ли вид
оскорбленного  человека  или свести дело к шутке. Наконец, выбрав последнее,
он  изобразил  широкую улыбку, такую же фальшивую, как ресницы у красотки из
кордебалета.
     - Я  полагаю,  что так оно и будет, но к делу это никакого отношения не
имеет. Абсолютно никакого.
     - Кто жаждет крови Криди?
     - Не   следует   употреблять  столь  сильные  выражения.  Идет  честная
джентльменская  борьба  между  администрацией  Криди  и  судьей  Гаррисоном,
который выступает с требованием реформ.
     - А какова роль Ренкина во всем происходящем?
     - Если    расследование    убийства   Шеппи   пойдет   в   направлении,
нежелательном  для  администрации, Ренкин ничего не сможет сделать, - сказал
Холдинг.  -  Комиссар  полиции  -  закадычный  приятель  Криди, он не станет
поощрять то, что может повредить интересам его друга.
     - А  Ренкин  мечтает  стать  капитаном,  и  поэтому портить отношения с
начальством  ему  нет  смысла,  -  сказал  я.  Так как Холдинг, очевидно, не
собирался  возражать, я продолжал: - Итак, каждый заботится о своей шкуре, а
возможность рисковать любезно предоставляют мне.
     - Судья  Гаррисон  обладает  немалым  влиянием.  У  оппозиции  газеты с
большим  тиражом.  Конечно,  вам  следует проявлять осторожность. Если вы не
переступите рамки закона, никто не будет вам ставить палки в колеса.
     - Если не считать Криди и Херца.
     - Вы сказали, что сами позаботитесь о Херце?
     - Я позабочусь о нем, но я ничего не говорил о "рамках закона".
     - Об этом мне, пожалуй, лучше ничего не знать.
     Поразмыслив над его словами, я сказал:
     - В  общем, дела обстоят следующим образом: я продолжаю расследование и
все,  что  мне  удается  выяснить,  сообщаю вам. Вы со своей стороны держите
связь  с  комиссаром и в случае необходимости добиваетесь от него разрешения
на арест. Так?
     - Не  совсем. Сведения, которые у вас будут, лучше передавать не мне, а
в  газету  "Сан-Рафел". Ее издатель - горячая голова, он напечатает все, что
может  нанести ущерб интересам администрации. Если обстоятельствами убийства
Шеппи   заинтересуется   пресса,  комиссару  волей-неволей  придется  что-то
делать.
     Я криво усмехнулся:
     - А  вы  и  Ренкин  останетесь  в  тени. Если дело не выгорит, никто не
сможет вас ни в чем упрекнуть.
     Ему не понравилось мое замечание.
     - Пока администрация... - начал он, но я не дал ему закончить.
     - Я  буду  продолжать  расследование,  - сказал я. - Разумеется, не для
того,  чтобы на выборах победил судья Гаррисон. Дело касается убийства моего
компаньона, и нераскрытое дело - плохая реклама для фирмы.
     Он глубокомысленно кивнул:
     - Я понимаю ваши чувства.
     - Я  не  привык питаться воздухом, и для меня важно размотать клубок. -
Я  поднялся.  -  И  еще:  если  оппозиция  победит и это частично будет моей
заслугой, надеюсь, что мне возместят расходы?
     На лице его появилась кислая мина:
     - Вопрос  о  расходах  можно обсудить, но сначала я должен быть уверен,
что Криди замешан в этом деле.
     - Само собой. Могу я рассчитывать на чью-либо помощь?
     - Ренкин  знает,  о  чем  я  с  вами  договариваюсь.  Время  от времени
позванивайте ему домой, он будет сообщать, как идут дела у полиции.
     - Кстати,  как  зовут  эту  "горячую  голову",  издателя,  которого  вы
упоминали?
     - Ральф  Трой.  На  него  можно  положиться.  Дайте  ему  факты,  и  он
опубликует.
     - Сначала  надо  их  иметь, - сказал я. - Ну хорошо, посмотрим, что мне
удастся сделать. До свиданья!
     Он протянул мне руку:
     - Желаю удачи, и будьте осторожны!
     Встреча  с  Холдингом  не вселила в меня особых надежд: мне по-прежнему
приходилось  полагаться  на  собственные  силы  и надеяться на удачу. Что же
касается  осторожности,  то  его  напоминание  было излишним: я не собирался
рисковать без нужды.


3

     Когда  я  выходил  из полицейского управления, мне пришло в голову, что
было бы полезно взглянуть на Маркуса Хана, но так, чтобы он не видел меня.
     Сказав  дежурному  сержанту,  что  мне нужно переговорить с лейтенантом
Ренкином,  я  спросил дорогу к моргу и направился к приземистому зданию, над
дверью  которого  горел  синий  фонарь. Два окна были освещены, и я заглянул
внутрь.
     Около  стола  с  телом Тельмы Каузнс, покрытым простыней, стоял Ренкин.
Напротив  него  я  увидел  невысокого  мужчину  с  копной  пшеничных волос и
бородкой  клинышком.  Мужчина  был  одет  в сине-желтую клетчатую ковбойку и
черные   брюки,   плотно   прилегавшие  к  бедрам  и  расходившиеся  в  виде
колокольчиков  на  лодыжках.  На  ногах  были мексиканские сапоги с высокими
каблуками  и  сложной  вышивкой  серебром.  У него был правильной формы нос,
глубоко посаженные умные глаза и выпуклый лоб.
     Маркус  Хан  внимательно  слушал  Ренкина,  похлопывая по сапогу тонким
хлыстом.  Он  выглядел  бы  мужественно  и  внушительно,  будь  рядом  с ним
оседланный  конь;  без  него  же  он  был лишь кричаще одетым калифорнийским
сумасбродом.
     Судя  по  выражению  лица Ренкина, беседа с Ханом не была плодотворной.
Тот  лишь  кивал,  изредка  вставляя  слово.  В конце концов Ренкин набросил
простыню на лицо мертвой девушки, и Хан пошел к выходу.
     Я быстро отступил в тень.
     Когда,  миновав  двор,  Хан  скрылся  из виду, я вошел в морг. Ренкин с
удивлением уставился на меня.
     - Это был Хан? - спросил я.
     - Да.  Мошенник  каких  мало,  но дело с горшками у него процветает. Он
сколотил  состояние,  обманывая этих простофиль-туристов. Знаете, что он мне
сказал?  Ни  за  что не отгадаете! - Ренкин кивнул на мертвую девушку: - Она
была  такой  набожной,  что  считала грехом оставаться наедине с мужчиной. У
нее  не было ни одного знакомого парня, если не считать за парня приходского
попа.  Поп  был  единственный человек мужского пола, с кем ее видели вместе,
да  и  то  во время сбора пожертвований для больных. Доктор говорит, что она
девственница.  Завтра  я  собираюсь сходить к священнику, но думаю, мы можем
верить словам Хана.
     - И все же она встречалась с Шеппи?
     На лице Ренкина появилось брезгливое выражение.
     - Он был и вправду такой донжуан, что мог влюбить ее в себя?
     - Это  было  в  его  силах.  Он  умел  понравиться  женщине, хотя часто
пользовался  нечистоплотными  приемами.  Меня  удивляет  другое:  почему  он
связался  с  такой  святошей,  как  Тельма?  Это  совсем не его вкус. Может,
отношения  их  были  чисто деловыми: она передавала информацию, в которой он
нуждался?
     - Для  этого  не  нужно устраивать свидания в пляжных кабинах. - Ренкин
подошел к выключателю и погасил свет. - Договорились вы с Холдингом?
     - В  общем - да. Он, между прочим, посоветовал звонить вам домой, чтобы
знать, как идут дела у полиции.
     - И не советовал звонить ему самому?
     - Нет, об этом разговора не было.
     - И  не  будет.  Зачем  ему рисковать? - Приблизившись, Ренкин коснулся
моей  руки. - Будьте осторожны с Холдингом. Вы не первый, кого он использует
в  своих  целях.  Он  любит  выезжать  на  чужом горбу. Мистер Холдинг умеет
целоваться  с  администрацией,  обниматься  с оппозицией. И все сходит с рук
этому сукину сыну. Берегитесь его.
     Опустив  плечи  и  глубоко засунув руки в карманы пиджака, Ренкин вышел
из  морга  и  зашагал  прочь. Даже без предупреждения я все равно не стал бы
доверять Холдингу: недаром мать родила его с лицом хорька.
     Было  без  двадцати  пяти минут два, когда, сев в "бьюик", я отъехал от
полицейского управления. Я чувствовал себя совершенно измотанным.
     В  гостинице,  ловя  на  себе  укоризненные  взгляды  ночного клерка, я
вызвал  лифт.  Потом  устало  побрел  по  коридору и, войдя в номер, включил
свет.
     И выругался.
     Все  в  номере  было  перевернуто вверх дном, точно так же, как утром в
комнате  Шеппи.  Кто-то  вытащил ящики из комода, разорвал матрац и выпустил
пух из подушек. На полу валялись вещи - мои и Шеппи.
     Придя  в себя, я бросился к ковру, под которым были спрятаны спички, но
здесь  все  было  в  порядке:  пакетик оказался на месте, и я удовлетворенно
улыбнулся.
     Я  взял пакетик и, присев на корточки, внимательно осмотрел. Оторванная
спичка,  которую я засунул между остальными, упала в кучу пуха, и я затратил
немало  времени,  прежде чем отыскал ее. "Если кто-нибудь пытался похитить у
меня  загадочные  спички,  -  гордясь  своею  смекалкой,  подумал  я,  - ему
пришлось убраться не солоно хлебавши".
     Потом  чувство  самодовольства  внезапно  исчезло,  и  я стал вертеть в
пальцах  оторванную  спичку: она была совершенно чистой, без единой цифры. Я
поспешно проверил остальные спички: они ничем не отличались от первой.
     Кто-то  забрал  пакетик,  принадлежавший Шеппи, и подменил его другим в
надежде, что я не замечу разницы.
     Я  опустился  на  изодранную  кровать. Я слишком хотел спать и в данную
минуту решительно ничего не соображал.


                               Глава седьмая


1

     Я проснулся, когда перевалило за одиннадцать.
     Позвонив  дежурному  клерку,  я  сообщил,  что в мое отсутствие в номер
проникли  незнакомые  лица.  Клерк  не мешкая вызвал полицию, и я удостоился
еще  одного  посещения Кенди. Я ни словом не обмолвился о спичках. Посмотрев
на  беспорядок  в  номере,  он поинтересовался, все ли на месте, и я сказал,
что никакой пропажи не заметил.
     Потом  я  перебрался  в  другой  номер,  а Кенди с подручными принялись
отыскивать отпечатки пальцев. Я был уверен, что они ничего не найдут.
     Заказав  по  телефону кофе и гренки и помывшись под душем, я в ожидании
завтрака  прилег  на  постель.  Мне  было  над чем поразмыслить. В истории с
двумя  убийствами  было  много  непонятного,  и  чем  быстрее мне удалось бы
пролить свет на некоторые факты, тем больше было бы шансов на успех.
     Существует  ли  связь  между  "Клубом  мушкетеров" и "Школой керамики"?
Если  да,  то  не  это  ли пытался установить Шеппи? Какую роль играл в этом
деле Маркус Хан?
     Нанимал  ли  Криди  моего  компаньона для слежки за женой? Шеппи в этом
случае  мог  наткнуться  на  какой-нибудь  интересный  факт,  далекий от его
главной цели.
     И   наконец,   что   привело  в  одну  пляжную  кабину  Джека  Шеппи  и
высоконравственную девицу Тельму Каузнс?
     Когда  официант  принес  кофе, зазвонил телефон. Сняв трубку, я услышал
голос Ренкина:
     - Говорят, у вас ночью были посетители?
     - Да, кто-то навестил меня, когда я находился в управлении.
     - Кого-нибудь подозреваете?
     Глянув в потолок, я сказал:
     - Имей  я  хоть  малейшее  подозрение... Сначала они перетряхнули номер
Шеппи, теперь очередь дошла до меня.
     - Будьте осторожны: в следующий раз они могут навестить вас с оружием.
     - Спасибо за заботу.
     - Я  хотел услышать о происшедшем из первых уст. Кенди говорит, что они
не нашли никаких следов... Значит, вы никого не подозреваете?
     - В  данный момент - никого. Я сам ломаю голову над всей этой историей.
Если удастся что-нибудь выяснить, я позвоню вам.
     Ренкин, помолчав, продолжал:
     - Я  разговаривал со священником: Тельма Каузнс и в самом деле избегала
мужчин. Поп заверил, что она ни за что не пошла бы на пляж с незнакомцем.
     - И все же она была вместе с Шеппи.
     - Да,  это  правильно.  Ну  ладно,  меня  ждет работа, я пытаюсь узнать
что-нибудь о владельце ножа, которым ее убили.
     - На нем не было отпечатков?
     - Нет.  Такой нож можно купить в любом хозяйственном магазине. Мои люди
наводят справки. Если появятся какие-нибудь новости, вам сообщат.
     Я  поблагодарил.  Я не ожидал, что Ренкин будет стараться по-настоящему
помочь   мне.   Напомнив,   что   вечером   необходимо   присутствовать   на
предварительном следствии, он положил трубку.
     Допив  кофе, я позвонил в сан-францисскую контору. Смерть мужа, услышал
я  от Эллы, жена Джека приняла близко к сердцу, но сейчас самое страшное уже
позади.
     - Сегодня  она должна получить мое письмо, - сказал я. - Запри покрепче
сейф  и  жди  ее  визита.  Если  будет требовать денег, скажи, что вечером я
вышлю ей чек.
     Несколько  минут  мы  говорили  о  делах.  Элла  сказала, что в контору
поступило  два  интересных  предложения, однако я, несмотря на их финансовую
привлекательность, не почувствовал искушения.
     - Предложи  Керкхиллу  пятьдесят  процентов, и пусть он займется ими, -
сказал я. - Мне необходимо остаться здесь. Постарайся управиться одна.
     - Хорошо.
     Она   была  сообразительной  девушкой,  и  я  знал,  что  могу  на  нее
положиться.
     После  вчерашних  приключений  я  не  пришел  еще окончательно в себя и
чувствовал  усталость  во  всем  теле.  Поэтому  решил отправиться на пляж и
хорошенько искупаться.
     Я  спустился  в  вестибюль,  где  встретил  старого  знакомого толстяка
Бруера. Взяв у меня ключи, клерк смущенно сказал:
     - Мистер Брэндон, боюсь, что...
     - Знаю,  знаю, можешь не продолжать, - перебил я. - В гостинице большой
наплыв,  и  вам  срочно  понадобился  мой номер. Потерпи до вечера, я подыщу
себе другое пристанище.
     - Мне  лично  очень  жаль,  но  у  нас  столько  жалоб.  - Он ухитрялся
выглядеть  так,  будто  ему и вправду было необычайно больно расставаться со
мной. - С тех пор как вы у нас поселились, полиция приходила четыре раза.
     - Я понимаю, что причинил вам много хлопот. К вечеру я съеду.
     - Очень любезно с вашей стороны, мистер Брэндон.
     Я  погнал  "бьюик"  к  морю.  Был полдень, и пляж постепенно заполнялся
народом.  Сверкали  огромные  пестрые зонты, парни и девушки перебрасывались
мячами, плавали или просто лениво валялись на песке.
     Надев  плавки,  я  направился  к воде, буквально перешагивая через едва
прикрытые  цветными  лоскутами  тела  блондинок,  брюнеток  и  огненно-рыжих
девиц. Я отплыл от берега на четверть мили и повернул назад.
     Народу  на  берегу  к  этому времени стало еще больше. Я тщетно пытался
найти  место,  где  мне  не  пришлось  бы  тереться о других. Оглядываясь по
сторонам,  я  заметил под сине-белым зонтом девушку, которая усиленно махала
рукой.
     На  ней  был  белый  купальник  и  большие  темные  очки. Я узнал ее по
шелковистым    волосам   и   стройной   фигуре:   Марго   Криди   приглашала
присоединиться  к  ней.  На  ее  красивом,  чуть настороженном лице блуждала
улыбка.
     - Неужели  это  мистер Брэндон? - спросила она, делая вид, что не верит
своим глазам.
     - Именно  так, если, конечно, никто не напялил на себя мою шкуру. А это
мисс Криди за преогромными очками? - Я принял предложенную ею игру.
     Рассмеявшись,   она  сняла  очки,  и  я  получил  возможность  еще  раз
насладиться ее красотой.
     - Не изволит ли мистер Брэндон присесть? Или он слишком занят?
     - Большое  спасибо за телефонный звонок. - Я плюхнулся на горячий песок
рядом с ней. - Признаться, я не рассчитывал на вашу помощь.
     Обхватив руками колени, она смотрела на море.
     - Вчера  я  была  в клубе, и во мне пробудилось любопытство. В убийстве
всегда  есть  что-то  интригующее,  не  так  ли?  -  Она  вновь надела очки,
скрывшие,  к  моему огорчению, добрую половину ее лица. - Когда вы спросили,
мог  ли  ваш  друг попасть в клуб, я была уверена, что это невозможно. И все
же решила убедиться, что я права.
     - Вы  читали  утренние  газеты?  -  Повернув  голову, я смотрел на нее,
испытывая понятное волнующее чувство.
     - Вы  имеете  в виду второе убийство? Неизвестную девушку? Я думаю, она
и  была  той  самой  женщиной, которая зашла за вашим другом. С ней он потом
отправился на пляж.
     - Вы правы, это она.
     - В  городе  только и говорят что о ней. - Придвинув пляжную сумку, она
начала  старательно что-то искать. - Все это необычайно загадочно, не правда
ли?
     Раскаленное  солнце  стало  раздражать  меня не на шутку, и я укрылся в
тени  зонта,  оттуда  я  мог смотреть ей прямо в лицо. "Красивая девушка!" -
еще раз с досадой подумал я.
     - А не могла она покончить с собой?
     - Могла,  конечно,  но вероятность самоубийства невелика: зачем убивать
себя таким необычным оружием? Ведь имеются более простые пути.
     - Но,  предположим, она убила вашего друга и решила затем искупить свой
грех,  умерев  той  же смертью? Газеты пишут, она была на редкость набожной.
Ей могло показаться, что это единственная возможность загладить свою вину.
     Ход ее мыслей удивил меня:
     - Черт побери! Вы сами до всего этого додумались?
     - Нет.   Я   разговаривала  с  одним  знакомым,  и  он  высказал  такое
предположение. Я подумала, что, может быть, он и прав.
     - На  вашем  месте  я не стал бы ломать голову над тем, как она умерла.
Это  дело  полиции,  -  заметил  я. Потом, подумав, спросил: - Вы никогда не
бывали  в  районе Эрроу-Пойнт? Она работала в магазине, который все называют
"Школой керамики".
     - "Школа  керамики"?  Как же,