н  после  паузы,  -  что  своим
рассказом вы поставили себя в крайне невыгодное положение, а?
     - Я ни секунды не сомневался, что  Римму  Маршалл  убил  Уилбор,  и  не
хотел пострадавшим за это видеть Мендона.
     Кэйри  нажал   кнопку,   с   помощью   которой   перематывалась   лента
магнитофона.
     - А почему, собственно, вас должна беспокоить судьба  такого  мерзавца,
как Мендон?
     Он снял с магнитофона ленту, спокойно положил ее на стол.
     - Ни один человек, если он не хочет оказаться  подлецом  в  собственных
глазах, не мог бы на моем месте поступить иначе, - ответил я.
     - Ну, ну... Обвинить вас в умышленном убийстве,  пожалуй,  не  удастся,
но лет пятнадцать тюрьмы вам обеспечено. Как отнесется к  этому  ваша  жена?
Она  не  возражала  против  того,  чтобы  вы  пришли  сюда  и  сознались   в
преступлении, за которое полагается пятнадцать лет тюрьмы?
     - Она ничего не знает.
     - А когда узнает, это явится для нее непоправимым ударом. Да?
     Я  нетерпеливо  пошевелился  на   стуле.   Садистская   ухмылка   Кэйри
раздражала меня.
     - Вас это не касается.
     Кэйри наклонился, взял со  стола  револьвер,  осмотрел  его  и  положил
обратно.
     - А кто будет достраивать мост, когда вас упрячут за решетку?
     - Найдут кого-нибудь. Незаменимых людей нет.
     - Что верно, то верно. - Стул под Кэйри заскрипел. - Вот и вместо  меня
с сегодняшнего вечера будет работать другой. Я и домой-то  не  успею  дойти,
как все здешние умники забудут о моем существовании... Ну,  а  как  же  ваша
жена? Останется, бедняжка, одна-одинешенька?
     - Вам-то что, в конце концов? Что  сделано,  то  сделано,  и  я  должен
расплачиваться. А вы поступайте, как положено в таких случаях.
     Кэйри закрыл лежавшую перед ним папку, положил ее в стол и взглянул  на
часы.
     - Подождите  минуток  пять,  мистер  Холлидей.  -  Он  взял  со   стола
револьвер и кассету с лентой, с трудом  протиснулся  мимо  меня  к  двери  и
вышел.
     Я ждал.
     Пятнадцать лет!
     Я думал о Сарите и проклинал себя за то, что не сказал ей  правду.  Это
были самые мрачные и самые длинные полчаса во всей моей жизни.
     Когда дверь распахнулась и на  пороге  вновь  появился  Кэйри,  стрелки
часов на стене показывали половину шестого. Он курил сигару и усмехался.
     - Пришлось попотеть, мистер Холлидей? Наверное,  представляли  себя  за
решеткой, а?
     Я промолчал.
     - А я тут прощался с ребятами.  В  пять  часов  сдал  свой  полицейский
значок, и теперь меня уже нет,  я  в  отставке.  За  вас  возьмется  сержант
уголовной полиции Карноу. Между прочим, другого такого  мерзавца  и  сыскать
невозможно. - Кэйри вынул из кармана кассету  с  пленкой.  -  Подпрыгнет  от
радости, когда услышит ваши похождения в вашем же собственном  изложении.  -
Кэйри не сводил с меня испытующего взгляда. - Но мыто с вами  можем  сделать
так, что он ничего не услышит.
     Я с изумлением посмотрел на него.
     - То есть?
     Гнусная улыбка Кэйри стала еще шире.
     - Небольшая сделка, мистер Холлидей. В сущности, что лучше денег?  Если
хотите, я могу продать вам эту ленту. И точка. Вы сможете вернуться к  своей
женушке и к мосту, и вам не о чем будет беспокоиться.
     "Что лучше денег?"
     Кэйри употребил те же самые слова, что и Римма. Выходит,  все  начнется
сначала? Мне внезапно захотелось наклониться над столом  и  ударить  его  по
лицу, но вместо этого я спросил:
     - Сколько?
     Физиономия Кэйри расплылась в улыбке.
     - Она хотела содрать с вас еще сорок  тысяч,  если  я  не  ошибаюсь?  Я
согласен на двадцать.
     - А потом? Сколько вы потребуете потом? - спросил я, не спуская с  него
глаз.
     - Меня устроят двадцать тысяч. За это вы получите обратно  револьвер  и
ленту. Справедливо?
     - Да, устроят, пока вы их не истратите. Потом явитесь ко мне и  начнете
жаловаться, как не повезло вам в жизни.
     - Ну уж, дружище, придется вам рискнуть. А впрочем,  выбирайте.  Можете
отправляться в тюрьму.
     - Ну, хорошо, по рукам.
     - Отлично. Деньги мне нужны наличными.  Вы  отдаете  деньги,  я  вам  -
револьвер и кассету с пленкой. Когда вы сможете набрать нужную сумму?
     - Послезавтра.  Придется  реализовать  облигации  займов.  Заходите   в
четверг утром в контору.
     Кэйри хитро подмигнул.
     - Нет, уж, дружище, только не  в  контору.  Я  позвоню  вам  в  четверг
утром, и мы договоримся, где встретиться.
     - Ясно.
     Я встал  и,  не  взглянув  на  Кэйри,  вышел.  На  поезд,  уходивший  в
Голланд-Сити в шесть вечера, я поспел в последнюю минуту. Я смотрел  в  окно
и размышлял. Мне не удалось бы отделаться от  Риммы,  потому  что  ей  нечем
было  рисковать.  Иное  дело  Кэйри.  Он  рисковал  многим.  Конечно,   надо
соблюдать осторожность, но я не сомневался, что сумею  перехитрить  его.  Во
всяком случае, он не получит от меня ни цента. Уж скорее я  соглашусь  нести
ответственность  за  преступление,  которого  не  совершал,  чем  всю  жизнь
подвергаться шантажу со стороны этого жирного, продажного полицейского.
     В четверг утром я сказал Кларе,  что  мне  должен  позвонить  инспектор
Кэйри.
     - Не соединяйте его со мной. Скажите, что меня нет в конторе, и  вы  не
знаете, когда я вернусь. Спросите его, что он хочет мне передать.
     Вскоре после одиннадцати Клара сообщила, что Кэйри звонил.
     - Он будет ждать вас в час дня в "Теверенс-армс".
     "Теверенс-армс"  -  небольшой  придорожный  ресторан  -   находился   в
нескольких милях от  Голланд-Сити.  Я  приехал  туда  около  часу  дня  и  с
объемистым портфелем в руках под мышкой вошел в ресторан.
     Кэйри сидел в углу. На столике перед ним стоял стакан виски с  содовой.
В ресторанчике, в стороне от Кэйри, закусывало еще двое посетителей.
     Направляясь к полицейскому, я заметил, что он внимательно посмотрел  на
мой портфель.
     - Хэлло, дружище! - поздоровался он.  -  Присаживайтесь.  Какую  отраву
вам заказать?
     - Никакой. - Я сел на скамью рядом с Кэйри и  поставил  портфель  между
нами.
     - Вижу, вижу! Денежки привезли?
     - Нет.
     Усмешка исчезла с его лица, выражение глаз внезапно стало жестким.
     - Что  значит  "нет"?  -  со  злобой  спросил  он.  -  Ты  что,  хочешь
отправиться в тюрьму?
     - Облигации удалось продать только сегодня утром, а деньги я  не  успел
положить из банка  в  свой  портфель.  Если  хотите,  можем  сейчас  поехать
вместе. Мне выдадут деньги, и я вручу их вам.
     На лице Кэйри выступили пятна.
     - Что еще за чертовщина? Ты пытаешься надуть меня? Попробуй  только!  И
пикнуть не успеешь, как окажешься за решеткой.
     - Не так-то просто, инспектор, пересчитать двадцать тысяч  долларов,  -
спокойно ответил  я.  -  Вы  же  сами,  надеюсь,  заинтересованы,  чтобы  не
произошло ошибки. Но если вам так не терпится,  я  сейчас  же  отправлюсь  в
банк и привезу деньги сюда. Кроме того, у  меня  и  в  мыслях  не  было  вас
обманывать.
     Во взгляде Кэйри все еще читалось подозрение.
     - Не такой я дурак, чтобы вместе с тобой  появляться  в  банке.  Возьми
деньги в двадцатидолларовых купюрах. Я сам  пересчитаю.  Отправляйся  сейчас
же.
     - А что получу я?
     - Как и договаривались: револьвер и ленту.
     - Вы вернете мне  кассету  с  лентой,  на  которой  записаны  те  самые
показания, что я дал в вашем кабинете  -  о  моей  причастности  к  убийству
охранника в киностудии "Пасифик"?
     - Ты что-то разговорился... Именно это ты и получишь.
     - А где гарантия, что вы не станете меня шантажировать и дальше?
     Я подумал, что Кэйри вот-вот ударит меня.
     - Не смей,  мерзавец,  употреблять  это  слово  в  разговоре  со  мной.
Радуйся, что можешь отделаться так  легко.  Я  мог  бы  потребовать  с  тебя
тридцать тысяч. Избавиться от пятнадцати лет тюрьмы за двадцать тысяч...  Уж
куда дешевле!
     - Ждите меня через час. - Я взял портфель,  вышел  из  ресторана  и  на
машине вернулся в Голланд-Сити.
     Клары в конторе не было - был обеденный перерыв. Тед  Уэстон  собирался
уходить.
     - Вы со мной, мистер Холлидей? - спросил он, увидев меня.
     На ленч мы обычно ходили вместе.
     - Нет, я уже поел. Мне нужно кое-что сделать, а потом  я  должен  снова
уехать.
     После ухода Уэстона  я  открыл  портфель,  вынул  из  него  две  пустые
коробки из-под сигар и сверток газет и выбросил в корзину для мусора.
     Закуривая сигарету, я даже несколько удивился своему  спокойствию.  Мне
представилось, как Кэйри сидит один в "Теверенс-армс" и поджидает меня.
     "Что ж, посиди, - подумал  я.  -  Ты  заставил  меня  пережить  ужасные
полчаса, прежде чем начать шантажировать. Теперь наступил твой черед". Я  не
сомневался в том, что Кэйри в моих руках.  Да,  мы  оба  рисковали  потерять
все. Но я уже смирился с этой мыслью, а для него эта перспектива  будет  как
гром среди ясного неба.
     В два часа я вышел из конторы и снова приехал в "Теверенс-армс".
     Кэйри все еще сидел там. Его полной  фигуре  явно  было  неуютно,  лицо
покрывал пот, маленькие глазки  злобно  посверкивали.  Я  с  удовлетворением
подумал, что сейчас он переживал и мучился так же, как переживал  и  мучился
я в его кабинете.
     Обнаружив,  что  я  пришел  с  пустыми  руками,  Кэйри  побагровел.   В
ресторане  теперь  собралось  человек  двадцать,  но  все  они  сидели  чуть
поодаль.
     Пока я шел к нему, Кэйри злобно наблюдал за мной и шевелил губами.
     Я пододвинул стул и сел.
     - Где деньги? - еле сдерживая себя, спросил он.
     - Я передумал. Ни шиша вы не получите, можете меня арестовать.
     Кэйри сжал красные кулачищи.
     - Хорошо, мразь. Ты дорого поплатишься за  это.  Я  добьюсь,  что  тебя
упекут на пятнадцать лет.
     - За компанию с вами, -  ответил  я,  не  сводя  с  Кэйри  пристального
взгляда. - Судьи рассматривают шантаж так же, как причастность к убийству.
     - Да ну? Кому ты пытаешься морочить голову? Уж я-то знаю,  кому  сперва
поверят - тебе или мне. Пытаешься запугать меня, негодяй? Либо  плати,  либо
садись в тюрьму.
     - Я все думал, почему за тридцать пять лет вашей службы в  полиции  вам
удалось дослужиться только до инспектора. Теперь  я  знаю.  Потому,  что  вы
дурак. Не с вашим умом шантажировать кого-либо. Хотите знать,  почему?  Я  с
удовольствием  объясню.  Я  дал  вам  показания  до  того,  как  вы  ушли  в
отставку, - дежурный подтвердит, что я пришел к вам в четыре пятнадцать.  От
вас я ушел один, вы еще оставались у себя. Если я  не  давал  показания,  то
чем я занимался у вас, если не разговаривал  с  вами?  Почему  вы  сразу  не
арестовали меня? Почему перед последним уходом со службы вы не передали  мои
показания полицейскому, который  принял  от  вас  дела?  Что  вы  делаете  в
Голланд-Сити и какие разговоры вы тут ведете со мной? - Я жестом  указал  на
бармена.  -  Он  подтвердит,  что  мы  здесь  встречались  и  разговаривали.
Подумайте над всем этим  и  добавьте  еще  одно  обстоятельство.  Кассета  с
пленкой есть не только у вас. Вы помните  портфель,  с  которым  я  приходил
сюда?  Помните,  что  он  стоял  между  нами?  В  портфеле  был  портативный
магнитофон. Сейчас у меня есть превосходная запись нашего с вами  разговора.
Отсюда я сразу же поехал в свой банк, передал служащим магнитофон  и  пленку
и попросил позаботиться о них. Если  воспроизвести  записанное  на  судебном
заседании, вы сейчас же окажетесь  вместе  со  мной  на  скамье  подсудимых,
получите лет пятнадцать, а уж пенсии, конечно,  вам  не  видать,  как  своих
ушей.
     - Вы лжете! - хрипло сказал Кэйри. - Никакого  магнитофона  в  портфеле
не было. Тебе не удастся взять меня на пушку.
     Я встал.
     - Возможно. Но где у вас доказательства? Попробуйте меня арестовать,  а
потом посмотрим, что из этого выйдет. Лишайтесь  своей  пенсии  и  получайте
пятнадцать лет тюрьмы. Мне-то что? Если меня арестуют, то  готов  поспорить,
что через день-другой и вы окажетесь в тюрьме.  Я  поручил  банку  в  случае
моего ареста  передать  прокурору  Лос-Анджелеса  пленку  с  записью  и  мое
заявление о вашей попытке шантажировать меня. Вот я и загнал  вас  в  тупик,
продажная вы душа и мелкий жулик! Теперь попробуйте что-нибудь предпринять.
     Я вышел из ресторана и направился к машине.
     На безоблачном небе ярко светило солнце.
     Я сел в машину и помчался в Голланд-Сити - к своему  любимому  делу,  к
своей Сарите.



   Джеймс Хэдли Чейз
   Снайпер



     -----------------------------------------------------------------------
     Чейз Дж.X. Собрание сочинений. Т. 27. Выгодное дельце: Детектив.романы
     Мн.: Эридан, 1995. Перевод В.Вебера, 1990
     OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru), 18 сентября 2003 года
     -----------------------------------------------------------------------

     Таинственная  незнакомка заказывает журналисту интервью со смертником -
роман "Билет в газовую камеру".
     Бывшему  джи-ай, владельцу стрелковой школы, предлагают очень странного
ученика - роман "Снайпер".
     И снова город миллионеров Парадиз-сити в романе "Выгодное дельце".


Глава 1

     В  теории  идея  выглядела весьма заманчивой, сулила немалую выгоду, но
мне  потребовалось  лишь  четыре месяца, чтобы понять, что "Стрелковая школа
Джея Бенсона" на пути к банкротству.
     Разумеется,  мне  следовало  прийти  к  такому  выводу  гораздо раньше.
Прежний  владелец,  звали  его  Ник  Льюис,  намекал, что школа давным-давно
прошла  свой  пик.  Конечно,  все  сооружения порядком обветшали и нуждались
хотя  бы в покраске. С другой стороны, не вызывало сомнений, что с возрастом
Льюис  разучился  стрелять, и именно поэтому, убедил я себя, у него осталось
лишь  шесть  клиентов,  таких  же  старых, с трясущимися руками, как он сам.
Школа  существовала  уже  двадцать  лет. За все эти годы бухгалтерские книги
фиксировали  значительную  прибыль,  и только в последние пять лет она стала
падать,  по  мере  того как ухудшалось качество стрельбы Ника. Мне казалось,
что  мое  умение  стрелять  быстро  поставит школу на ноги, но я не учел два
важных фактора: недостаток свободного капитала и месторасположение школы.
     Аренда,  здания,  три акра песчаного пляжа стоили мне всех сбережений и
большей  части  армейского пособия, полученного при демобилизации. Реклама в
Парадиз-Сити  и  Майами  требовала  немалых  денег,  и  я знал, что для меня
останется  несбыточной  мечтой,  пока  школа не будет давать прибыль. Только
заработав  больше  потраченного, я мог рассчитывать хотя бы на косметический
ремонт  тира,  ресторана,  бара,  бунгало,  в  котором  мы  жили.  Получался
заколдованный  круг.  Те  немногие,  кто хотел бы хорошо заплатить за умение
стрелять,  рассчитывали на приличный ресторан и уютный бар с широким выбором
напитков,  но  с  первого взгляда теряли всякий интерес. Они ожидали чего-то
роскошного.  И  воротили свои богатые, утонченные носы от облупленной краски
стен и бара, в котором подают лишь джин и виски.
     Но  на  первое  время  мы  унаследовали  шестерых учеников Ника Льюиса,
старых, занудных и безнадежных, и могли оплатить хотя бы счета на еду.
     Через  четыре  месяца  после  открытия  школы  я  решил  подбить бабки.
Взглянул   на   наш   банковский   счет   (1050  долларов),  подсчитал  наши
еженедельные доходы (103 доллара) и повернулся к Люси.
     - Едва  ли  мы сможем удержаться на плаву, если сюда не будут приезжать
богатые и праздные люди.
     Она всплеснула руками. Это означало, что ее сейчас охватит паника.
     - Спокойно,  - быстро добавил я. - Не надо волноваться. Многое мы можем
сделать  сами.  Купим  краску,  пару кистей, поработаем как следует, и школа
станет новехонькой. Как по-твоему?
     - Если ты так считаешь, Джей, - кивнула Люси.
     Я  пристально посмотрел на нее. Меня не раз посещала мысль, а не ошибся
ли  я.  Я  знал,  что  в  школу придется вложить много труда, прежде чем она
начнет  давать  прибыль.  Может,  мне  было  бы легче, женись я на девушке с
характером  первых  поселенцев  на  Западе,  которая  могла  бы,  как  и  я,
вкалывать  от зари до зари, но я не хотел жениться на такой девушке, я хотел
жениться на Люси.
     Мне  нравится  смотреть  на  Люси. С того момента, как я впервые увидел
ее,  я  почувствовал,  что  она  создана для меня. Ибо судьба, подбирающая в
пару мужчину и женщину, позаботилась о нашей встрече.
     Я  как  раз  демобилизовался из армии, отслужив десять лет инструктором
по  стрельбе  и  три года провоевав во Вьетнаме снайпером. Я строил планы на
будущее, но женитьба в их число не входила.
     Люси,  двадцати  четырех  лет  от роду, блондинка, с дивной фигурой, от
которой  трудно  оторвать взгляд, шла впереди меня по Флоридскому бульвару в
Майами,  куда  я приехал, чтобы погреться на солнышке и заодно решить, как я
буду зарабатывать на жизнь.
     Одним  нравится  женская  грудь,  другим  -  ноги, третьим - зад. Такой
очаровательной  попки,  как  у  Люси,  видеть  мне  не  доводилось,  и я так
засмотрелся  на нее, что не обратил вниманий на остальные части ее тела. Она
проходила  мимо салуна, когда из двери вывалился пьяный толстяк и врезался в
нее  Люси  отбросило  к  мостовой,  и  она  наверняка угодила бы под одну из
несущихся машин, если б я не успел схватить ее за руку и прижать к себе.
     Она  посмотрела  на  меня,  я  - на нее. Чистые синие глаза, вздернутый
носик,  веснушки,  широкий,  испуганный  рот,  длинные шелковистые белокурые
волосы,  маленькая грудь, стоящая торчком под белым хлопчатобумажным платьем
произвели  на  меня  неизгладимое впечатление. Мне сразу стало ясно, что эту
женщину я искал всю жизнь.
     За  годы  службы  в армии я встречался с разными женщинами. Опыт научил
меня,  что  к  каждой нужен особый подход. Учитывая застенчивость и смятение
Люси,  я  решил  воззвать  к ее доброму сердцу. Объяснил, что я совсем один,
друзей  в  Майами  у  меня нет и, раз уж я спас ее от неминуемой гибели, она
просто обязана пообедать со мной.
     Она  долго  смотрела  на  меня,  пока  я  пытался  изобразить  на  лице
одиночество, а затем кивнула.
     Три  последующие  недели мы встречались каждый вечер. Я чувствовал, что
понравился  ей.  Таким  девушкам необходима крепкая мужская рука, на которую
они  могут  опереться.  Она работала бухгалтером в зоомагазине на Бискайском
бульваре,  поэтому  могла  уделять  мне  только  вечера.  Я взял ее штурмом.
Сказал,  что  у  меня  есть  шанс купить стрелковую школу, и поделился с ней
идеями, реализовав которые, мог рассчитывать на солидный доход.
     В  армии  США я считался вторым стрелком. Моих медалей, призов и кубков
хватило  бы  для того, чтобы заставить небольшую комнату. К тому же три года
я  был  снайпером  во Вьетнаме. Об этом я Люси не сказал. Если б она узнала,
наши  отношения,  возможно, не сложились бы так удачно. По существу, снайпер
-  хладнокровный  убийца.  Работа  эта нужная, я к ней привык, но никогда не
испытывал  желания рассказывать кому-либо об этих годах. После демобилизации
мне  пришлось  выбирать новую дорогу в жизни. Я умел только стрелять. В этом
было  мое  призвание.  И,  увидев  объявление  о продаже стрелковой школы, я
понял, что нельзя упускать такую возможность.
     - Давай  поженимся,  Люси,  -  предложил я ей. - Будем вместе поднимать
эту  школу.  С  твоим  умением вести учет, а моим - стрелять - дело выгорит.
Как по-твоему?
     В  ее  синих  глазах отразилось сомнение. Ей недоставало решительности,
она  никогда  не  знала,  то ли идти вперед, то ли повернуть назад. Я видел,
что  она  любит  меня,  но  к  замужеству  она  относилась очень серьезно, и
рассчитывать  на ее мгновенное согласие не приходилось. Мне пришлось пустить
в  ход  все  свое  красноречие,  прежде  чем,  после  долгих  колебаний, она
утвердительно кивнула.
     Так  мы  поженились  и купили школу. Первый месяц мы жили, как в раю, о
котором,  мне  казало