нья. - Собираетесь искать работу, мистер Девери?
   - Точно. - Мне вспомнились последние десять месяцев, когда я  то  и  дело
хватался за халтуры, и притом какие! В данный момент я стоил ровно пятьдесят
девять долларов и семь центов.  Когда  эти  деньги  кончатся,  не  останется
совсем ничего. Да, я ищу работу.., причем любую работу.  Ведь  едва  ли  что
может быть хуже моей последней работы - мытья тарелок в грязной  придорожной
кафешке.., или все-таки может?
   Старик Пиннер пыхтел своей сигарой.
   - Тогда вы не прогадаете, если  заглянете  в  Викстед,  -  сказал  он.  -
Городок у нас радушный. Мы любим помогать людям.
   Последняя фраза меня задела.
   - Считаете, что я нуждаюсь в помощи? - с неприязнью спросил я.
   Он вынул изо рта сигару, осмотрел ее и лишь тогда ответил:
   - Я считаю, что в жизни всем нам иногда не повредит чья-то помощь.
   - Я об этом не просил. - Я даже повернулся, чтобы твердо посмотреть ему в
глаза.
   - Ну, мистер Девери, у меня сложилось впечатление, что вы  не  откажетесь
от дружеской помощи, - примирительно сказал он. - Но раз я ошибся,  извините
меня и давайте забудем об этом.
   Я отвернулся и уставился в запыленное окно. Через плечо я бросил:
   - Я не прошу об одолжениях и ни от кого их не жду.
   На это он ничего не сказал, и  я  продолжал  пялиться  в  окно,  а  через
некоторое время услышал, что старик тихонько похрапывает. Я снова повернулся
к нему, чтобы убедиться в этом. Пиннер спал, сигара была зажата меж  толстых
пальцев, и шляпа сползла ему на глаза.
   Сан-Франциско отделяет от Сакраменто девяносто миль. Хорошо бы  добраться
до места за три с половиной часа. С утра я не позавтракал, а моя жажда могла
бы доконать верблюда, Я уже выкурил последнюю сигарету и начинал жалеть, что
отказался от сигары Пиннера.
   Так я сидел, в отвратительном настроении созерцая  пейзажи  и  размышляя,
правильно ли поступил, променяв Атлантическое побережье на Тихоокеанское.  Я
напомнил себе, что у меня еще оставалась пара приятелей в  Нью-Йорке  и  его
окрестностях, и хотя они ничем не могли мне помочь в  смысле  работы,  но  в
самых крайних обстоятельствах у них можно было бы выпросить денег в долг.  А
Тихоокеанское побережье было мне совершенно  незнакомо,  и  платежеспособные
приятели здесь отсутствовали.
   Примерно через час я увидел дорожный знак, который гласил:  "Викстед,  40
миль". Джон Пиннер проснулся, зевнул, глянул мимо меня в окно и крякнул.
   - Подъезжаем, - сказал он. - Мистер Девери, вы водите машину?
   - Конечно.
   - Вам бы понравилась работа инструктора по вождению?
   Я нахмурился:
   - Инструктора по вождению? Для такой работы нужен диплом.
   - В Викстеде на этот счет можно не беспокоиться. У нас  все  по-простому.
Нужно быть хорошим шофером, иметь чистые водительские права и огромный запас
терпения.., вот и все. Моему старому другу Берту Райдеру нужен инструктор по
вождению. Он владелец Викстедской автошколы, и его прежний инструктор  попал
в больницу. Для Берта это просто ужасно. Он в жизни к машине не подходил. Не
знает, с какой стороны в нее  лошадь  впрягать.  -  Пиннер  разжег  потухшую
сигару и продолжал:
   - Вот это я и называю помощью людям, мистер Девери. Он мог бы помочь вам,
а вы могли бы помочь ему. Это не бог весть какое хорошее место, платят всего
две сотни долларов, но работенка непыльная, на свежем воздухе, и  две  сотни
на еду хватит, согласны?
   - Все верно, но, может быть,  он  уже  кого-то  нашел  на  это  место,  -
попытался я скрыть свою заинтересованность.
   - С утра у него еще никого не было.
   - Что ж, я мог бы обратиться к нему.
   - Так и сделайте. - Пиннер расстегнул "молнию" на сумке, лежащей  у  него
на коленях, и вытащил сверток в вощеной оберточной  бумаге.  -  Моя  хозяйка
воображает, что в  поездке  я  могу  совсем  забыть  про  еду.  -  Он  издал
громоподобный смешок. - Отведаете ее сандвичей, мистер Девери?
   Был момент, когда я собирался отказаться, но, взглянув  на  свежий  белый
хлеб, цыплячьи грудки и ломтики маринованных огурчиков, ответил:
   - Что ж, спасибо, мистер Пиннер.
   - Дело в том, что я пообедал перед тем,  как  сесть  в  автобус.  Мне  не
поздоровится,  если  я  привезу  домой  столько  нетронутой  еды.  Так   что
приступайте, мистер Девери. - Он выложил сверток мне на колени.
   И я приступил. Последнее,  что  я  ел  прошедшей  ночью,  был  засаленный
гамбургер. К тому времени, когда  я  управился  с  четырьмя  сандвичами,  мы
прибыли в  Викстед.  Это  действительно  оказался  очень  приятный  городок.
Главная улица - называвшаяся, конечно, Мэйн-стрит  -  шла  вдоль  океанского
побережья. Повсюду росли пальмы и цвели олеандры. Встречающиеся на тротуарах
люди выглядели вполне  обеспеченными.  На  следующем  перекрестке  показался
супермаркет с неоновой рекламой на крыше: "Супербазар Пиннера".
   Автобус подъехал к остановке.
   - Это и есть мой магазинчик, - сказал  Пиннер,  натужно  приподымая  свою
тушу с сиденья. - Автошколу  Берта  Райдера  вы  найдете  кварталом  дальше.
Скажите ему, мистер Девери, что вы мой друг.
   Мы вышли из автобуса вместе с пятью-шестью другими пассажирами.
   -  Спасибо,  мистер  Пиннер,  -  сказал  я.  -   Я   воспользуюсь   вашим
предложением, и спасибо за сандвичи.
   - Это вы мне помогли от них избавиться, - хохотнул  он.  -  Если  желаете
освежиться, на автобусной станции есть мужская комната. Удачи вам. -  Пиннер
пожал мне руку и направился к своему магазину.
   Подхватив свой убогий багаж, я  добрался  до  мужской  комнаты,  помылся,
побрился и надел единственную оставшуюся чистой  рубашку.  Осмотрел  себя  в
зеркале. Никому еще не удавалось отсидеть пять лет в тюрьме строгого  режима
так, чтобы потом этого не было  по  нему  заметно.  В  моих  черных  волосах
пробивалась седина. Изможденное лицо  было  бледным,  словно  у  завсегдатая
ночных клубов. Хотя я уже десять месяцев как вышел, наружность моя  выдавала
бывшего зэка.
   Я потратил десять центов на автомат для чистки обуви и, придя  к  выводу,
что больше ничем не смогу улучшить свой внешний вид,  отправился  на  поиски
автошколы Берта Райдера. Как и сказал Пиннер,  она  располагалась  кварталом
дальше: одноэтажное здание  веселенькой  желто-белой  расцветки,  с  большой
вывеской на крыше. Дверь была открыта, и я вошел.
   Девушка с косичками, которая выглядела так, словно  только  что  окончила
школу, - ее симпатичное круглое личико было лицом ребенка, еще не  знающего,
как жесток этот мир, -  перестала  печатать  на  машинке  и  приветливо  мне
улыбнулась.
   - Мистер Райдер здесь?
   - Там, - показала она. - Проходите. Он не занят.
   Я опустил свой старый атташе-кейс на пол:
   - Ничего, если я его здесь оставлю?
   - Я прослежу за ним, - улыбнулась девушка. Я постучался, открыл  дверь  и
вошел в небольшой  кабинет.  За  письменным  столом  сидел  человек,  слегка
напоминающий президента Трумэна. Лет семидесяти пяти, с сияющей лысиной и  в
очках. Он поднялся мне навстречу с широкой дружелюбной улыбкой.
   - Входите, входите, - сказал хозяин кабинета. - Я Берт Райдер.
   - Кейт Девери.
   - Садитесь. Чем могу служить, мистер Девери?  Я  уселся  и  зажал  ладони
между коленями.
   - Я ехал в одном автобусе с Джоном Пиннером, - сказал я.  -  Он  считает,
что мы с вами можем помочь друг другу. Как я  понимаю,  вы,  мистер  Райдер,
ищете инструктора "по вождению.
   Райдер достал пачку "Кэмела", вытряхнул две сигареты, одну катанул  через
стол ко мне, другую раскурил сам и  протянул  мне  зажигалку.  Пока  он  это
делал, его серые глаза  внимательно  меня  рассматривали.  Я  воспринял  это
нормально. Все  потенциальные  работодатели  смотрят  на  меня  изучающе.  Я
ответил взглядом прямо в глаза и зажег сигарету.
   - Ах, старина Пиннер, - кивнул Райдер. - Этот человек всегда заботится  о
других. Мистер Девери, у вас есть опыт работы инструктором?
   - Нет, но я хороший шофер. У меня чистые водительские  права  и  огромный
запас терпения. Мистер Пиннер говорил, что этого вполне достаточно.
   Райдер весело хмыкнул.
   - В принципе, да. - Он протянул загорелую руку с набухшими венами. - Могу
я взглянуть на ваши права?
   Я вытащил права из бумажника и  протянул  ему.  Несколько  секунд  он  их
изучал.
   - Нью-Йорк? Далеко вы забрались от родного дома.
   - Нью-Йорк мне не дом. Просто работал там.
   - Я вижу, мистер Девери, у вас пятилетний перерыв в вождении.
   - Это верно. Не мог себе позволить иметь машину. Он кивнул.
   - Вам тридцать восемь - прекрасный возраст. Хотел бы я, чтобы  мне  снова
было тридцать восемь. - Он пододвинул права в мою сторону. - Мистер  Девери,
на какой машине вы ездили?
   - "Танденберд".
   - Хорошая машина.  -  Райдер  стряхнул  с  сигареты  пепел  в  стеклянную
пепельницу. - Знаете, мистер Девери, я считаю, что на этой работе вы  будете
понапрасну растрачивать свои способности.  Я  склонен  думать,  что  неплохо
разбираюсь в людях. Чем вы занимались все эти  годы,  если  это  не  слишком
нескромный вопрос?
   - Ну, то одним, то другим, - пожал  я  плечами.  -  Можете  считать  меня
перелетной птицей, мистер Райдер.  Позапрошлым  вечером  я  мыл  тарелки.  А
неделю назад мыл машины.
   Он снова кивнул:
   - Так могу я узнать,  почему  у  вас  образовался  пятилетний  перерыв  в
биографии?
   Я глянул на него и пожал плечами. Отставив кресло, я поднялся:
   - Простите, что потратил ваше время, мистер Райдер. Я  просто  не  думал,
что это так бросается в глаза. - И я направился к дверям.
   - Не спешите, - спокойно сказал Райдер. - Вовсе это не бросается в глаза,
просто мой собственный сын вышел пару лет назад, и я помню, как он выглядел,
когда появился дома. Он отсидел восемь лет за вооруженное ограбление.
   Я задержал руку на дверной ручке и оглянулся на Райдера.  С  бесстрастным
лицом он жестом указал мне, чтобы я сел в кресло.
   - Садитесь, мистер Девери. Я пытался как-то помочь  ему,  но  помочь  ему
было нельзя. Я верю, что следует помогать попавшим в беду  людям,  если  они
ведут себя честно.
   Я вернулся и сел в кресло:
   - Что стало с вашим сыном, мистер Райдер?
   - Он мертв. Не прошло и трех  месяцев  после  тюрьмы,  как  он  попытался
ограбить банк. Он убил охранника, и полицейские  его  застрелили.  -  Райдер
хмуро глядел на свою сигарету. - Да, вот так оно и бывает. Виню  я  во  всем
только самого себя. Я приложил недостаточно усилий.  Всегда  существуют  две
точки зрения, и я не попытался взглянуть  на  происходящее  с  точки  зрения
моего сына.
   - Может быть, эти все равно не имело бы значения.
   - Может быть... - Улыбка его была печальной. - А вы,  мистер  Девери,  не
хотите рассказать мне свою историю?
   - Только при условии, что вы не обязаны в нее верить.
   - Никто не обязан верить во все, что ему говорят, но послушать-то  можно.
- Он воткнул сигарету в пепельницу. - Не сделаете ли мне  одолжение,  мистер
Девери? Не повернете ли ключ в двери?
   Я недоуменно встал и закрыл дверь  на  замок.  Возвращаясь  в  кресло,  я
увидел, что на столе появилась бутылка "Джонни Уокера" и две стопки.
   - Не хочу, чтобы  Мэйзи  зашла  и  увидела,  как  мы  тут  пьянствуем,  -
подмигнув, сказал мне Райдер. - Дети должны уважать старших.
   Он любовно наполнил стопки, пододвинул одну ко мне и поднял другую.
   - За юных и невинных. Мы выпили.
   - Что ж, мистер Девери, вы собирались рассказать мне...
   - Я был, что называется, ассистентом брокера, - начал я. - Я  работал  на
Бартона Шармана, это второй по величине брокерский дом после Меррилла Линча.
Меня считали очень перспективным. Я  был  честолюбив.  Потом  меня  призвали
служить во Вьетнаме. Место за мной сохранили,  но,  когда  я  вернулся,  все
пошло по-другому. Во Вьетнаме я встретил других честолюбивых парней,  и  они
научили меня, как по-быстрому делать большие деньги  на  черном  рынке.  Мне
больше не нравилось зарабатывать доллары для других. Я хотел  делать  деньги
для себя. В обстановке строгой секретности готовилось слияние двух компаний;
мне  шепнули  об  этом  словечко.  Такой  шанс  выпадает  раз  в  жизни.   Я
воспользовался деньгами  клиента.  При  моем  опыте  и  положении  это  было
нетрудно. Дело сорвалось в последнюю минуту. Все выплыло наружу, и я получил
пять лет. Так уж вышло. Кроме меня, никто не пострадал. В  сущности,  я  сам
напросился. Я только и умею, что вести бухгалтерию, но  никто  и  близко  не
подпустит меня к работе с  деньгами;  поэтому  я  берусь  за  любую  работу,
которую предлагают.
   Райдер наполнил стопки:
   - Вы сохранили свое честолюбие, мистер Девери?
   - Какой смысл быть честолюбивым, если  нельзя  работать  с  финансами?  -
ответил я. - Нет.., эти пять лет научили меня умерять свои запросы.
   - Ваши родители живы?
   - Давно умерли.., погибли в авиакатастрофе еще до того, как  я  попал  во
Вьетнам. Я совершенно одинок.
   - Жена?
   - Была, но она не захотела ждать пять лет. Он допил виски и кивнул:
   - Вы можете получить  эту  работу.  Зарплата  две  сотни  в  неделю.  Для
человека вроде вас, знавшего другую жизнь, это немного, но я не  думаю,  что
вы собираетесь делать себе здесь карьеру. Назовем это  временной  работой  в
ожидании лучших дней.
   - Благодарю. Что я должен делать?
   - Учить людей водить машину. В основном это подростки.., славные  ребята;
однако к нам то и дело  обращаются  люди  среднего  возраста..,  тоже  очень
славные. Вы будете работать с девяти до шести.  У  нас  накопилось  довольно
много желающих, пока Том лежит в больнице. Том Лукас.., это мой  инструктор.
Ему не повезло.., обучал одну старую женщину, и она въехала в  грузовик.  Ей
хоть бы что, а Том получил сотрясение мозга. Вам следует быть  поосторожнее,
мистер Девери. Дублирующего управления у  нас  нет,  только  ручной  тормоз.
Всегда держите руку на ручном тормозе, и все будет в порядке.
   Я допил виски.  Он  допил  свое  и  убрал  бутылку  и  стопки  обратно  в
письменный стол.
   - Когда приступать?
   - С завтрашнего утра. Поговорите  с  Мэйзи.  Она  расскажет,  кто  у  нас
записан. Относитесь к Мэйзи по-доброму,  мистер  Девери.  Она  действительно
славная девочка.
   Райдер достал свой бумажник и положил на стол стодолларовую бумажку.
   - Наверное, вам пригодится аванс. И  еще  вам  нужно  где-то  поселиться.
Позвольте мне рекомендовать вам миссис Хансен. Думаю, Джон Пиннер  рассказал
вам, что в нашем городе принято помогать друг другу. Миссис  Хансен  недавно
потеряла мужа. У нее некоторые трудности с деньгами. Владея прекрасным домом
на Приморской авеню, она решила сдавать комнату. У нее вам будет уютно.  Она
берет тридцать долларов в неделю, включая завтрак и ужин. Комнату я видел..,
славная комната.
   Похоже, "славный" было в Викстеде главным прилагательным.
   - Я обращусь к ней. - Помолчав, я продолжил:
   - Спасибо вам за работу.
   - Это вы меня выручили, Кейт. - Он приподнял брови. -  Вы  сказали,  ваше
имя Кейт?
   - Совершенно верно, мистер Райдер.
   - В нашем городе все зовут меня Берт.
   - Значит, до завтра, Берт, - сказал я и вышел, чтобы поговорить с Мэйзи.

***

На следующее утро я встал в семь часов. Впервые за много месяцев я ни разу не проснулся ночью. Для меня это был своеобразный рекорд.
   Я потянулся, зевнул и стал  искать  сигарету.  Оглядел  свою  просторную,
светлую комнату.
   Берт назвал ее славной. Если учесть, в каких  условиях  я  жил  последние
десять месяцев, он ее явно недооценил.
   В ней стоял диван, на котором  я  спал,  два  удобных  кресла,  обеденный
столик с двумя стульями, цветной телевизор,  а  около  широкого  панорамного
окна - небольшой письменный стол со стулом. Напротив меня от стены до  стены
простирался стеллаж, ломившийся  от  книг.  На  полу  лежали  два  шерстяных
коврика: один - у  дивана,  а  другой  -  под  письменным  столом.  Пол  был
паркетный,  полированный.  С  маленькой  лоджии,  живописно  увитой   лозой,
открывался вид на пляж и океан вдали. Чистым  грабежом  было  жить  в  такой
комнате за тридцать долларов в неделю.
   Прежде чем обратиться к миссис Хансен, я заглянул в супермаркет Пиннера и
купил себе пару рубашек с  короткими  рукавами,  две  пары  хлопчатобумажных
носков и сандалии. Похоже, в Викстеде все одевались по-курортному.
   Миссис Хансен оказалась полной невысокой женщиной лет пятидесяти  восьми.
Ее соломенного  цвета  волосы  и  бледно-голубые  глаза  выдавали  датчанку,
говорила она с  легким  гортанным  акцентом.  Она  сообщила,  что  Берт  уже
позвонил ей насчет меня. Я задумался, предупредил ли он  ее,  что  я  бывший
заключенный. Скорее всего, нет. Она провела  меня  в  просторную  комнату  с
французским окном <Французское окно - обычное окно с качающимися  на  петлях
створками, в отличие от распространенного  в  Британии  и  Америке  окна  со
сдвигающейся вертикально вверх рамой (как в поездах).>, выходящим  на  берег
океана. Повсюду стояло множество книг. Хозяйка объяснила,  что  ее  муж  был
директором викстедской школы. Он слишком много работал, и его настиг роковой
сердечный приступ.  Я  пробормотал  приличествующие  случаю  соболезнования.
Миссис Хансен рассказала, что ее муж всегда был очень добр и тратил  большую
часть  своих  денег  на  помощь  нуждающимся.  Она  говорила   об   этом   с
удовлетворением. Ее муж поступал правильно, заявила миссис Хансен, но он  не
мог знать, что так безвременно покинет нас. У нее осталось не слишком  много
средств к существованию. Я буду ее первым жильцом.
   Миссис Хансен провела меня наверх и показала мою комнату.  Пояснила,  что
раньше здесь был кабинет ее мужа.  Добавила  еще,  что  муж  любил  смотреть
телевизор, а она не любит, и, если я пожелаю, она может  оставить  телевизор
мне. Я поблагодарил ее. С легким волнением миссис Хансен спросила, будут  ли
тридцать долларов в неделю справедливой ценой. Я  ответил,  что  будут.  Она
объяснила мне, что в доме две ванных и моя  расположена  в  конце  коридора.
Сама миссис Хансен живет на нижнем этаже. Она предупредила, что ужин будет в
семь, но я, если хочу, могу поужинать позже. Я ответил,  что  в  семь  часов
будет в самый раз. Она спросила, нет  ли  у  меня  аллергии  на  что-нибудь.
Вспомнив, чем я последнее время питался, я чуть не  захохотал.  Ответил  же,
что в еде я непривередлив. Миссис Хансен  сказала,  что  принесет  мне  ужин
наверх на подносе и не хочу ли я, чтобы она включила в  него  пиво,  которое
поставит в холодильник. Я ответил, что это было бы прекрасно.  Она  выразила
надежду, что мне понравится работать у Берта, такого (тут я угадал, что  она
скажет) славного человека. Еще она сказала, что у  нее  работает  чернокожая
женщина (по-видимому, тоже славная, подумал я), которая займется  уборкой  и
стиркой. Завтрак будет в восемь утра, хорошо?
   Когда она ушла, я распаковал вещи, полистал книги, но все  они  оказались
сугубо академическими, легкого чтения не нашлось. Я пошел в ванную  и  около
часа отмокал в горячей воде. Затем переоделся в свою новую одежду и вышел на
балкон-лоджию. Я смотрел на играющих на пляже детей, пока миссис  Хансен  не
принесла ужин, состоявший из запеченной в тесте  рыбы,  сыра  и  мороженого.
Имелась и банка пива.
   Поужинав, я отнес посуду вниз и оставил ее на кухне. Миссис Хансен сидела
во внутреннем дворике и читала. Я не стал ее беспокоить.
   Вернувшись наверх, я вышел  на  балкон  и  закурил.  Я  все  еще  не  мог
поверить, что это происходит со мной после десяти моих  ужасных  месяцев.  И
вдруг у меня появилась работа за две сотни в неделю и настоящее  жилье.  Это
было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Потом  я  посмотрел  по  телевизору
новости и лег в постель. Постель была замечательная.  Лежа  в  полумраке,  я
подумал, что комната очень славная. Кажется, я заразился местной привычкой к
этому слову. Потом я заснул.
   Лежа на диване с сигаретой в руке, я услышал, как миссис  Хансен  готовит
мне завтрак. День у меня будет напряженный. Мэйз