ти нормальным тоном:
     - Слушайте,  Мэллой,  устройте  так,  чтобы  я  не  был  замешан в этой
истории. Мне надо подумать о будущем своей дочери...
     - Тогда поговорим о миссис Серф! Где она?
     Он бросает на меня ядовитый взгляд.
     - Вы  только  что  сказали,  что  разговаривали  с  ней.  Почему  же вы
обращаетесь ко мне?
     - Наш  разговор был прерван. Я проследил ее до ночной коробки "Звезда".
Там она пряталась. Она вернулась домой?
     Он качает головой.
     - Вы знаете, где она может находиться?
     - Нет.
     - У вас есть какие-нибудь соображения, где она может находиться?
     - Нет.  - Он начал успокаиваться, лицо его приняло обычное выражение. -
Она провела всю ночь в этой... коробке?
     - Да.  Она  сообщила  Бенвистеру,  хозяину  коробки, что ей угрожают, и
попросила  убежища.  Она  предлагала  за  услуги  ожерелье, но Бенвистер, не
получив его, выставил ее вон.
     - Это  фантастично!  -  он  встает.  -  Кто  этот  человек,  который ей
угрожал?
     - Неизвестно... Скорее всего тот, кто шантажировал ее.
     Он  стал  ходить  по комнате взад и вперед, словно раздумывая о чем-то,
потом останавливается и смотрит на меня.
     - Вы думаете, что это она убила ту девушку?
     Я выдаю неопределенную улыбку.
     - Нет.  Дана  и  Ледбреттер были убиты с расстояния примерно в двадцать
шагов.  Пулей из пистолета сорок пятого калибра. А с такой дистанции женщина
вряд  ли  смогла  бы  это  сделать. Но не исключено, что полиция пришьет это
дело ей.
     - Я  сумасшедший,  что  женился  на  ней, - говорит он, ломая пальцы. -
Постарайтесь  вытащить  меня  из  всего  этого,  Мэллой,  мне  надо заняться
дочерью.  Я  понимаю,  что  показал  себя  не слишком рассудительным, но что
делать,   она  меня  увлекла.  Если  я  могу  что-то  сделать  для  вас,  то
обязательно  сделаю.  Только  устройте  так,  чтобы ни полиция, ни газеты не
узнали о моей причастности к делу.
     - Я   постараюсь,   но  мне  необходимо  найти  миссис  Серф.  Есть  ли
возможность  лишить ее средств к существованию? Если бы вы закрыли ее счет в
банке, она вынуждена была бы вернуться...
     - Это я могу сделать и сделаю рано утром.
     Я встаю.
     - Уже  поздно.  Я  теперь очень долго не побеспокою вас. Еще одна вещь:
мой чек.
     Он размышляет некоторое время, потом подходит к столу и заполняет чек.
     - Вот,  - он протягивает мне розовую бумажку. - Вытащите меня из ямы, и
я готов заплатить.
     Я засовываю чек в карман.
     - Если  я вас не вытащу, то верну деньги, - говорю я, подходя к дверям.
Потом останавливаюсь. - Сколько времени Милс служит у вас?
     - Милс? Почему вы спрашиваете? Он что, тоже замешан в этом деле?
     - Я  не  знаю.  Но есть сведения, что он живет на широкую ногу. Вот я и
подумал, не он ли шантажирует миссис Серф.
     - Милс?  -  он трет широкий лоб, не спуская с меня глаз. - Я ничего про
него  не  знаю.  Он  служит  у  меня  около месяца. Это Франклин, дворецкий,
рекомендовал мне его. Вы хотите с ним поговорить?
     - Нет,  не  теперь.  Я  сперва  должен  побольше узнать о грязных делах
Милса.  Оставьте  его  мне. Если вам станет известно что-либо о миссис Серф,
дайте мне знать.
     Он отвечает "да" и, когда я уже закрываю дверь кабинета, добавляет:
     - Я  жалею о том, что так вел себя, Мэллой, и знайте, что я приложу все
усилия, чтобы помочь вам.
     Я  уверяю его, что буду продолжать заниматься его делом. Он меняется на
глазах,  снижает  тон и уже не горит желанием немедленно выставить меня вон.
Но  я  знаю,  что он поступает так из необходимости, а не от того, что вдруг
воспылал любовью ко мне.
     Я оставляю его стоящим у камина с потухшей сигарой.
     Дворецкий  Франклин  ждет  меня на другом конце коридора. Едва только я
выхожу из кабинета, он направляется ко мне.
     - Мисс  Натали  хочет  вас видеть, сэр, - говорит он своим безразличным
тоном. - Если вам угодно, следуйте за мной.
     Такого  трюка  я не ожидал, но следую за дворецким, который опять ведет
меня по длинному коридору. Открыв дверь, он объявляет ледяным тоном:
     - Мистер   Мэллой,   мисс,   -   потом  отодвигается,  чтобы  дать  мне
возможность пройти в большую комнату, освещенную единственной лампой.
     Натали  Серф  полулежит  на  подушках.  На  ней черная пижама, расшитая
черными  лилиями.  Черные  волосы разметались по подушке, а черные глаза так
же,  как  в  день  нашей  первой  встречи,  сверлят  меня,  и  у  меня снова
появляется ощущение, что она может легко сосчитать монеты в моем кармане.
     Я  подхожу  к  кровати.  Она дожидается, пока Франклин закроет за собой
дверь  и  стук  его  каблуков затихнет вдали, потом спрашивает тихим жестким
голосом:
     - Вы ее нашли?
     - Еще нет, - я качаю головой.
     - Вы пробовали в "Звезде"?
     - Думаете, что она там?
     Она резко встряхивает головой.
     - Там или у Беркли. У нее нет другого места спрятаться.
     - Почему вы в этом так уверены?
     Легкая гримаса поднимает уголки ее губ.
     - Я  ее  знаю. Она в тяжелом положении, не так ли? - В ее черных глазах
светится радость. - Ей некуда идти, кроме как в "Звезду" или к Беркли.
     - А что заставляет вас думать, что она попала в трудное положение?
     - Она убила вашего агента.
     - Я  не совсем уверен, что это сделала она... Что заставляет вас думать
так?
     - Она взяла с собой пистолет.
     - Какой пистолет?
     Она небрежно жмет плечами.
     - Какая  разница?  Всю  последнюю  неделю  она упражнялась в стрельбе в
клубе на Лонг-бич.
     - Откуда вам это известно?
     Ее черные глаза больше не смотрят на меня.
     - Я  заставляла  следить  за ней... С того момента, как она появилась в
нашем доме.
     Я думаю, уж не Милс ли занимался этим делом.
     - Если  женщина упражняется в стрельбе из пистолета, это не значит, что
она может убить человека.
     - Почему   же   она  прячется?  Почему  не  возвращается  сюда?  Должно
случиться  нечто  исключительное,  чтобы она не вернулась к тому, что дал ей
отец.
     - У нее могут быть и другие основания. Что вы знаете о Беркли?
     Новая гримаса на лице.
     - Это ее любовник. Она все время ходила к нему.
     - Ее шантажировали, это вы знаете?
     - Я в это не верю.
     - Ваш отец верит.
     - Он   хочет   найти   ей  оправдание...  А  она  транжирит  деньги  на
любовников.
     - Что ж, хорошо. Я снова навещу мистера Беркли.
     - Вы его уже видели? - она морщит брови.
     - Я  делаю  свою  работу, мисс. Ваш отец в курсе отношений своей жены и
Беркли?
     Она отрицательно качает головой.
     - Ваш  отец  рассказывал, что в ее платяном шкафу он нашел полную сумку
чужих вещей, взятых из разных мест.
     - Конечно! Она и у меня брала вещи. Она - воровка!
     Ее худые кулачки сжимаются.
     - Я ее не люблю, - говорит она бесцветным голосом.
     - Можно   было  подбросить  эту  сумку  в  ее  отсутствие.  Такие  вещи
случаются.
     - Вы  идиот,  если  верите  в  подобную версию. Она воровка! Она рылась
даже  в  вещах  Франклина,  в  его  комнате.  Все  наши  люди знают, что она
воровка.
     - А у Милса она что-нибудь украла?
     Натали поджимает губы, ее глаза сверкают.
     - Вполне возможно...
     - Но он вам сказал об этом, надеюсь?
     - Он должен был сказать об этом Франклину.
     - Милс, как шофер, в услужении миссис Серф, не так ли?
     Ее щеки покрывает румянец.
     - Да.
     - Но...  она очень привлекательна. Что же касается Милса, то у него вид
парня,  не  слишком  нуждающегося в деньгах. Вот я и подумал, не были ли они
вместе в тот или иной момент...
     - Вместе?.. Почему? - ее голос дрожит.
     - Я думаю, в вашем возрасте вы достаточно понимаете в жизни, мисс.
     Она  достает  из-под  подушки  носовой платок и начинает его теребить и
кусать. Краска с ее губ остается на тонком батисте.
     - Вы очень грубый человек.
     - Вы  не первая говорите мне об этом, так что я привык. - В этот момент
мне  показалось,  что  двойные  занавески на окне, находящемся поблизости от
кровати,  зашевелились.  Я стараюсь не смотреть в ту сторону, но внимательно
прислушиваюсь.
     - Когда вы найдете ее, выдадите полиции?
     - А вам хочется, чтобы я это сделал?
     - Это не ответ. Выдадите или нет?
     - Если  я буду уверен, что она убила Дану Дэвис, тогда, разумеется, да.
Но я должен сперва убедиться в этом.
     - Вы еще сомневаетесь?.. - она кажется очень удивленной.
     - Я  не  вижу мотива для убийства. Зачем ей убивать? Какова, по-вашему,
причина? Скажите, и я, может быть, поверю...
     - Мой  отец  распорядился  выплачивать  ей  большую  ренту, которую она
сможет  получить,  когда  проживет с ним два года. Это довольно значительная
сумма.  -  Она  поднимает  голову,  чтобы  лучше видеть меня. - Разве это не
мотив?
     - Вы  думаете,  что ваш отец мог начать бракоразводный процесс, узнав о
ее  отношениях  с  Беркли,  и  потому  она  убила Дану, когда та узнала о ее
связях?
     - Мне кажется, это не вызывает сомнений.
     - Но у Беркли есть деньги!
     - Недостаточно.  Вы  ее знаете так же хорошо, как и я. Она не хотела во
всем зависеть от Беркли, во всяком случае, если этого можно было избежать.
     - Вы сами знаете, что все это не выдерживает критики.
     Теперь  я  не  сомневаюсь, что кто-то скрывается за занавеской: я слышу
чужое дыхание, чувствую легкую дрожь, пробегающую по спине.
     - Будь  миссис Серф так заинтересована в этих деньгах, она вернулась бы
домой. Отправившись же к Бенвистеру, она только усугубила свою участь.
     - Она  не пошла бы к Бенвистеру, если бы не было чего-то более опасного
для нее.
     - Для   человека,   который  не  может  ходить,  у  вас  исключительная
осведомленность, мисс.
     - Да,  - она спокойно смотрит на меня. - Поскольку я не могу ходить, то
вынуждена  принимать  меры  предосторожности... Надеюсь, вы извлечете пользу
из тех сведений, что я вам сообщила. А теперь я хочу спать.
     Она принимает прежнюю позу, потом снова приподнимается.
     - Вы  должны  быть  мне благодарны, ведь я сказала вам, кто убил вашего
друга.  А остальное уже за вами! - Она протягивает руку в направлении двери:
- Франклин вас проводит.
     - Если  вы еще что-то узнаете о миссис Серф, сообщите мне. Вы же немало
потрудились в этом направлении, - говорю я на прощание.
     - Я  больше  не хочу разговаривать, - повторяет она и натягивает одеяло
на голову.
     Теперь  я  знаю,  как  обращаться с ней, и не собираюсь терять время. К
тому  же я устал. День был длинным, а ночь еще длиннее. Я быстро направляюсь
к  двери  и,  открывая  ее,  бросаю  взгляд  на  двойные  занавески.  Они не
шевелятся,  но  из-под  них  выглядывают  кончики  сапог,  которые так любит
носить мой друг Милс.
     Я не задаю себе вопроса, знает ли Натали, что он там...


Глава 4

     Погрузившись  в  свои  мысли, я вздрагиваю от автомобильной сирены. Мне
показалось,  что  взорвалась  петарда.  Я  злюсь.  Если  я буду так пугаться
проезжающего  автомобиля, то мне лучше поскорее бросить свое дело и заняться
преподаванием  танцев  благородным  девицам.  И  чем больше я думаю над этой
возможностью, тем больше она меня привлекает.
     Я  еду  вдоль  пляжа  к  своей хижине. На небе не видно звезд, и только
луна  светит, как огромная лампа. Песчаная дорога, нагретая за день солнцем,
еще  сохранила  достаточно  тепла,  но  легкий бриз, дующий с моря, освежает
воздух, делая мои размышления более продуктивными.
     После  того  как  я  покинул  Санта-Розу, моим серым клеточкам пришлось
немало потрудиться. И кое-что я понял.
     Я  мечтаю  скорее  попасть домой и, расположившись в кресле со стаканом
"хейболла"  в  руке, разложить свою добычу по полочкам. Я больше не чувствую
себя   усталым   и   собираюсь,   прежде   чем  лечь  спать,  продумать  все
обстоятельства  гибели Даны. Я нажимаю на газ, и машина стремительно несется
по дороге.
     Вот и мой дом. Веранда открыта.
     Когда  мы  вместе  с мисс Болус уезжали отсюда, я погасил свет и закрыл
дверь.
     И вот дверь снова открыта, и горит свет.
     Я  размышляю,  что  если  это  будет  продолжаться в таком же духе, мне
придется  бросить  мою  хибару  и  снять угол, чтобы спокойно выспаться. Но,
может,  это  Керман вернулся из Лос-Анджелеса? Или Пауле срочно понадобилось
поговорить со мной? Или Бенни вернулся из Фриско с новостями?
     Легкий  серый  дымок  выплывает  из  раскрытой  двери.  Дымок, пахнущий
порохом.  Я  вспоминаю, как подскочил от сигнала на дороге, и снова чувствую
себя плохо.
     Двигаясь,  как  старик,  который  доживает  последние  дни, я подхожу к
двери.  Запах  пороха  гораздо сильнее внутри помещения. На ковре возле окна
лежит  пистолет-автомат сорок пятого калибра. Это прежде всего бросается мне
в  глаза.  Потом мой взгляд переходит на кровать в глубине комнаты, и волосы
начинают шевелиться у меня на голове.
     На  кровати  лежит  женщина  в  белой  блузке и красных брюках... Анита
Серф!..
     У  нее дыра во лбу, и кровь стекает на мою желтую подушку. Да, на такую
подушку уже никто не решится положить голову...
     Я  медленно пересекаю комнату и подхожу к кровати. Женщина, безусловно,
мертва.  Сорок  пятый  калибр  -  это  серьезная вещь. Это грубое, тяжелое и
требующее  твердой  руки оружие... В глазах мертвой застыл ужас. Лицо залито
кровью. Я не могу оторвать взгляд от мертвого тела.
     И  вдруг  какая-то  тень  появляется на стене: силуэт человека в шляпе,
нахлобученной  на  глаза, и с поднятой дубинкой в руке. Все происходит очень
быстро.   Я  вижу  тень,  слышу  свист  дубинки  и  наклоняюсь,  но  немного
запаздываю. Моя голова раскалывается, и это последнее связное впечатление.


 * ЧАСТЬ ШЕСТАЯ *


Глава 1

     Лучи  солнца  пробиваются  сквозь  неплотно задернутые шторы, и на полу
отпечатываются  две  светлые  полоски.  Воздуха,  кажется, совсем нет: стоит
такая  жара, что запах цветов, проникающий извне, можно резать ножом. К тому
же от меня исходит такой запах, словно я принял ванну из виски.
     Мне  тошно. Голова распухла. Кровать, на которой я лежу, слишком мягкая
и  жаркая.  У  меня  в  памяти,  словно  кошмар, стоит лицо женщины, залитое
кровью и с дырой во лбу. От этого мне становится еще хуже.
     В  том  положении,  в каком я лежу, мне только и остается, что смотреть
на  пол.  Глаза у меня не очень зоркие, но я все же различаю знакомый узор с
небольшими  проплешинами  от сигарет, которые я часто раздавливаю о ковер. В
углу,  возле  окна,  вижу пятно, которое сделал как-то Бенни. Все это не бог
весть  какая  информация,  но  она доказывает, что я нахожусь у себя дома, в
своей  кровати, а женщина с дырой во лбу... мне просто приснилась в страшном
кошмаре, вероятно...
     - Он  мертвецки пьян, - произносит мужской голос, и я снова вздрагиваю,
потому что это голос Брендона. - Что это за девчонка здесь, ты ее знаешь?
     Голос Мифлина отвечает:
     - Я ее никогда не видел.
     Я  слегка  поворачиваю  голову. Это действительно они: Брендон сидит на
стуле, а Мифлин стоит возле кровати.
     Я  не  шевелюсь,  хотя  и изнываю от пота. Мне кажется, что мне вырвали
клок кожи на затылке, и сквозь эту дыру в голову лезут перья подушки...
     Мифлин  открывает  окно  возле  моей  кровати. Для этого ему приходится
отодвинуть  шторы,  и  в  помещение врывается целый сноп лучей, причиняя мне
новую боль.
     Я  вспоминаю  Аниту  Серф,  лежащую  в  гостиной на диван-кровати... ее
пробитую  голову  на моей желтой подушке... пистолет сорок пятого калибра на
полу...  Зрелище,  которое может привести в восторг Брендона. Как же, пойман
с  поличным  -  и  никакого  алиби!  Брендон  не  станет  искать  убийцу.  Я
вспоминаю,  каким  тоном  он разговаривал со мной после смерти Даны: "Но она
должна  была  пройти  мимо вашего дома, чтобы попасть к месту, где ее убили.
Не так ли? Это странно, что она не зашла к вам..."
     Если  уже тогда у него возникли подозрения, что же будет теперь? Тот же
пистолет,  Дана,  Ледбреттер и вот теперь Анита. Все убиты пулей в лоб: один
метод,  один  убийца.  И какой же мотив? Я не сомневаюсь - отсутствие мотива
не  остановит  Брендона.  Чтобы сохранить за собой место и оправдать доверие
тех,  кто  его здесь поставил, он должен как можно скорее разобраться в этой
серии  убийства.  Уж  он-то сфабрикует мне хорошенький мотив, уж он-то ни за
что не пропустит подобной возможности!
     - Ну,  Мэллой,  проснись же! - кричит Мифлин. Он кладет тяжелую руку на
мое  плечо  и  хорошенько  встряхивает  меня.  Из  моих глаз сыплются искры,
страшная  боль  сотрясает тело. Я издаю стон, отталкиваю его лапу, сажусь и,
обхватив голову руками, начинаю раскачиваться, как маятник.
     - Приди  в  себя!  - орет Мифлин. - Эй, Мэллой! Боже мой! Да приди же в
себя!
     - А  что  я  стараюсь  делать? Танцую, что ли? - Я, продолжая качаться,
ставлю обе ноги на пол.
     - Что  вы  тут  натворили?  -  Брендон  наклоняется,  чтобы  лучше меня
видеть. - Устроили оргию, что ли?
     Я  приподнимаю  голову  и  сквозь  пальцы,  закрывающие лицо, смотрю на
него.  Брендон  безукоризненно  одет,  хорошо  выбрит,  каждая деталь одежды
подогнана  по  фигуре. Его башмаки отражают солнце, и каждая клеточка одежды
кричит,  что  перед  вами флик. Рядом с ним у меня, вероятно, вид бродяги. Я
рефлекторно  провожу руками по груди, запах виски, исходящий от моей одежды,
вызывает тошноту.
     - Что  вы  хотите?  -  каркаю  я, словно ничего не произошло. - Кто вас
впустил?
     - Не  задавай  глупых  вопросов! - рявкает он, тыча сигарой мне в лицо.
Он,  вероятно,  подобрал  ее  на  улице, так скверно она пахнет. - Что здесь
происходит? Что за девчонка у тебя?
     Я  немного  смущен: он разговаривает со мной не таким тоном, которого я
жду.  Эти  две  зебры  могут  притворяться,  но  не  могут  же  они остаться
равнодушными  к  убийству,  которое  здесь  произошло.  Однако они спокойны,
невозмутимы и уравновешены, словно ничего особенного не происходит.
     - Какая  девчонка?  -  это не особенно умно, но я больше ничего не могу
сказать в подобных обстоятельствах. На всякий случай нужно тянуть время.
     - Что  с  ним  делать? - риторически вопрошает Брендон, поворачиваясь к
Мифлину.
     - Он пьян! - категорически заявляет тот. - Мертвецки пьян!
     - Я начинаю верить в это, - соглашается Брендон. - Позовите женщину.
     У   меня   вырывается   восклицание,  прежде  чем  я  успеваю  что-либо
сообразить:
     - Нет! Я не хочу ее видеть!.. Я не...
     Наверное,  все  это  напоминает сцену из фильма, где гангстер кричит от
ужаса  перед  тем,  как  его убивают. Я обрываю крик, сообразив, что выгляжу
немного странно.
     С порога раздается голос:
     - Что  вы  с ним делаете? Разве вы не видите, что он болен? - В комнате
появляется  мисс  Болус, ее китайские глазки по очереди осматривают нас. - Я
же  просила,  чтобы  его  не беспокоили. Вы не имеете права его тревожить. -
Она  поворачивается  ко  мне. - Вы не хотите чего-нибудь, дорогой? Но, может
быть,  ваше  деревянное  горлышко  не  может  этого  перенести? - В ее руках
стакан с виски.
     - Ему  не  хочется  пить,  -  за меня отвечает Брендон. - Что он имел в
виду, когда кричал, что не хочет вас видеть? Что вообще здесь происходит?
     Я  начинаю думать, что все это мне померещилось. Как раз за спиной мисс
Болус,  в  гостиной,  стоит  диван-кровать,  тот  самый...  Ей  стоит только
посмотреть  через плечо, чтобы увидеть... Она должна была увидеть труп, едва
только  вошла  в  комнату.  И  Мифлин, и Брендон тоже должны были увидеть. А
между  тем  они  сидят  совершенно  спокойно,  не собираясь надевать на меня
наручники, только констатируют, что я пьян, и предлагают выпить еще.
     Брендон   что-то  говорит,  но  я  его  не  слушаю,  мне  нужно  самому
посмотреть,  что  там. Брендон неожиданно замолкает. Никто не двигается. Они
спокойны,  невероятно  с