соких
сферах и кое-кем ценится на вес золота.
   - Энгельман осмотрел его: ничего страшного.
   - Итак, он расспрашивал Педани о квартале Черепахи?
   - Да, и еще о Дженда и Вага.
   - Вот как? И почему его это все вдруг заинтересовало, не знаешь?
   - Крантор говорит, что Миклем был большим другом Гвидо Ференци.
   - Ах, вот оно что! Ты должен был сказать мне об этом раньше. Теперь ясно,
почему Миклем сует нос в это дело. У него слишком много денег и слишком мало
работы... Что ж, сейчас он в наших руках, и мы извлечем максимальную  выгоду
из этого положения. Завтра я повидаюсь с ним. А до тех пор мы  выясним,  где
он живет и кто ему помогает. Полиция, конечно, нанесет нам визит, но это уже
мое дело. - Он погрузил пальцы в мягкую кошачью шерсть и продолжал:
   - Кран-тор, если не ошибаюсь, оказался просто находкой  для  организации,
а? Мне нравится, как он провел дело Ференци. Это человек без  предрассудков,
как раз  то,  что  мне  нравится.  -  Взгляд  его  глубоко  посаженных  глаз
остановился на Феликсе. - Ты ведешь здесь легкую, безбедную жизнь.  Надеюсь,
это тебя не разнежило, ты ведь знаком с  трудностями,  и  у  тебя  репутация
отчаянного парня. Хотелось бы, чтобы два года, которые ты провел  здесь,  не
испортили твою репутацию.
   - Если вы недовольны моей работой, -  сказал  Феликс,  которому  ощущение
опасности неожиданно придало храбрости, - так и скажите.
   Альскони улыбнулся.
   - Это не в моих правилах, Феликс. В свое время ты  все  будешь  знать.  Я
требую, чтобы люди, которых я нанимаю, отдавали мне все лучшее,  что  в  них
есть, а если они этого не хотят, я от них избавляюсь, -  и  он  сделал  жест
рукой, означающий,  что  Феликс  может  идти.  -  Завтра  в  одиннадцать  ты
привезешь Миклема ко мне.
   Мучимый тяжелым предчувствием, Феликс вышел из комнаты.

***

   Боль, терзающая тело Дона, привела его в сознание.  Он  с  трудом  поднял
веки и тут же опустил их, ослепленный  светом  висевшей  прямо  над  головой
лампы. Несколько минут он, ничего не понимая, лежал  неподвижно,  мучительно
стараясь припомнить, что же произошло. Постепенно в голове проясни лось:  он
вспомнил, как негр бросился на него, а он метнулся  в  сторону  и  сразу  же
попытался ударить гиганта, но тот  протянул  свою  огромную  лапу,  С  какой
профессиональной ловкостью этот парень увернулся от удара! И в тот же момент
Дон почувствовал удар в висок. Земля завертелась у него под  ногами,  и  все
потонуло в чернильной тьме.
   Дон с трудом поднес руку к разламывающейся от боли голове и  нащупал  над
правым ухом солидную ссадину. Удивившись,  как  это  негр  не  проломил  ему
череп, Дон сделал усилие и открыл глаза. Свет был нестерпимо ярким, пришлось
моргать некоторое время, чтобы привыкнули глаза.
   Наконец, Миклем смог оглядеться. Он лежал на тонкой подстилке из  соломы,
брошенной на каменный пол, вокруг вздымались сырые  толстые  стены,  которые
наводили на мысль, что это подземелье. При первом же движении  рядом  что-то
звякнуло, и Дон, повернув голову, увидел, что  прикован  к  стене  массивной
цепью.
   Он сел, ожидая, когда утихнет головная боль. Сейчас больше всего  Миклема
беспокоила судьба Харри. Он велел шоферу оставаться на стене, а Харри всегда
четко и беспрекословно повиновался приказаниям хозяина. Но  при  сложившихся
обстоятельствах он, конечно же, должен был отправиться за  помощью.  А  если
это так, сумеет ли он договориться с  итальянской  полицией?  Догадается  ли
позвонить Диксу? Если он сделал все это, полиция  уже  занялась  поисками...
Знают ли бандиты, что с ним был Харри?  Если  знают,  должны  понимать,  что
полиция займется ими рано или поздно.
   Он огляделся. Одинокая лампа под потолком ярко освещала его убогое  ложе,
остальная часть подземелья тонула в  темноте.  Интересно,  это  подвал  того
замка, или же его перевезли в другое  место?  Он  посмотрел  на  часы:  была
половина одиннадцатого, только вот вечера или утра? Удар, нанесенный негром,
был, конечно, очень силен, но, не настолько же, чтобы провести без  сознания
много часов.
   Дон закатал рукав рубашки и увидел на  правом  плече  маленький  след  от
укола.  Он  состроил  недовольную  гримасу  и  перевел  взгляд  на   толстое
металлическое кольцо, которое охватывало его лодыжку. От  кольца  шла  цепь,
которая крепилась  к  стене.  Кольцо  же  было  заперто  на  замок,  который
показался Дону не очень сложным. Он неплохо разбирался в замках  и,  будь  у
него кусок проволоки, не возникло бы никаких  трудностей.  Но,  поразмыслив.
Дон решил, что даже если он отделается сейчас от цепи, это вряд  ли  поможет
ему выбраться из тюрьмы. Оглядевшись еще раз, Миклем заметил, что из глубины
подземелья к  нему  приближается  слабый  свет,  и  понял,  что  его  тюрьма
переходит в подземную галерею.
   Свет становился все ближе, и по времени, которое понадобилось  тюремщику,
чтобы  подойти,  Миклем  определил  протяженность  галереи:   примерно   сто
пятьдесят - двести метров.
   Прошло несколько мгновений, и в пространстве, освещенном  лампой,  возник
уже знакомый Дону  черный  гигант.  Его  вывороченные  губы  раздвинулись  в
насмешливой гримасе.
   - Как поживаешь, приятель? - спросил он. - Сейчас мы  совершим  небольшую
прогулку. Только веди  себя  прилично:  ты  ввязался  в  нехорошую  историю,
которая может закончиться не так, как тебе хотелось бы.
   Дон посмотрел в сторону галереи и с  трудом  различил  двух  застывших  в
ожидании волкодавов. Негр проследил за взглядом  пленника  и  улыбнулся  еще
шире.
   - Отличные звери, - цокнул он языком. - В  один  момент  перегрызут  тебе
глотку, если вдруг вздумаешь хитрить. Они свирепые  как  львы,  и  слушаются
меня, словно кроткие овечьи. Но только попробуй сбежать, и увидишь, что  это
за ангелочки.
   Он наклонился над Доноу и разомкнул кольцо, сжимавшее  его  лодыжку.  Дон
подумал, что неплохо бы вспомнить сейчас свои упражнения го джиу-джитсу,  но
собаки могли бы отнестись к этому без должного понимания.
   - Идем дружок, - пригласил его негр. - Хозяин хочет потолковать с тобой.
   Дон встал на затекшие ноги. Вряд ли он смог бы сейчас попытаться сбежать,
даже если бы здесь не было волкодавов.
   - Мы могли бы неплохо поговорить с тобой, если бы здесь не было собак,  -
сказал Миклем. - Мне кажется, что несмотря на рост, ты  не  очень-то  крепко
стоишь на ногах.
   Негр расхохотался, обнажив неожиданно светлые десны.
   - Это тебе не кино, приятель, и ты не из тех, кто может меня запугать,  -
он щелкнул пальцами, и  собаки  подошли,  не  спуская  глаз  с  пленника.  -
Давай-ка, вперед!
   Миклем двинулся по галерее,  сопровождаемый  собаками  и  негром,  словно
индийский раджа в приключенческом фильме.
   - Направо, - скомандовал негр, освещая узкое  отверстие,  прорубленное  в
скале, и Дон вступил в узкий, круто поднимающийся  вверх  проход.  С  трудом
преодолев его, он оказался перед запертой дверью.
   - Толкай! - распорядился негр.
   Дон толкнул дверь и  оказался  в  ярко  освещенном  коридоре  со  стенами
ослепительной белизны. Прямо перед  ним  находилась  еще  одна  дверь,  а  в
нескольких метрах по коридору - третья.
   - Сюда, приятель, - негр подтолкнул пленника и открыл вторую дверь. -  Ты
приведи себя немножко в порядок, а я подожду здесь.
   Миклем очутился в великолепной ванной комнате. Сначала он занялся ранкой:
промыл ее и прижег спиртом, а потом тщательно побрился лежащей на стеклянной
полке бритвой.
   Раздевшись, он принял душ  и  двадцатью  минутами  позже,  посвежевший  и
отдохнувший, вышел из ванной, обнаружив при этом в коридоре негра, курившего
сигарету.
   - Ага, -  обрадовался  тот,  -  теперь  ты,  приятель,  выглядишь  совсем
неплохо. Почти как раньше. Идем еще в одно место и не вздумай валять дурака.
Там есть парень, который, если ему  не  понравится  твоя  физиономия,  может
сыграть с тобой дрянную шутку.
   Он подошел к следующей по коридору двери, постучал  и,  нажав  на  ручку,
открыл и сделал знак Дону войти, уступая ему дорогу.
   Миклем сделал шаг и оказался  в  просторной  комнате,  оборудованной  под
операционную. Было достаточно одного  взгляда,  чтобы  понять:  оборудование
здесь  современное  и  дорогое.  За   письменным   столом   сидел   высокий,
неопределенного возраста человек  в  белом  халате.  Его  худое,  сероватого
оттенка, изрытое морщинами лицо было  бесстрастно,  а  во  взгляде  холодных
выцветших глаз было нечто такое, отчего у Дона по спине побежали мурашки.
   - Я - доктор Энгельман, - объявил старик. - Ваша рана не  опасна,  но  ее
нужно перевязать. Садитесь, мистер Миклем.
   - Нет, спасибо, - чувствуя непривычную робость, отказался Дон. - Я только
что сделал все, что нужно, и теперь в полном порядке.
   - Как хотите, - сказал он,  пристально  глядя  на  Дона.  -  Может  быть,
что-нибудь от головной боли?
   - Нет, благодарю, - снова отказался Дон.
   - Что ж, не стану  задерживать  вас,  мистер  Миклем.  Но  у  меня  такое
чувство, что мы еще встретимся, только тогда уже решать будете не вы.
   - Что вы хотите этим сказать?
   - Вам объяснят. - Энгельман сделал знак негру, появившемуся в дверях:
   - Уведите мистера Миклема. Негр взял Дона за рукав.
   - Вперед, приятель.
   Миклем вышел в коридор, негр закрыл  за  ним  дверь,  и  волкодавы  сразу
насторожили уши.
   - А теперь - к хозяину, - объявил великан. - Будь с  ним  осторожен,  это
еще один человек, который может причинить массу неприятностей, особенно если
наступить на его любимую мозоль.
   - О, да у вас здесь целый музей страхов, - похвалил Дон. Негр рассмеялся.
   - Это ты верно подметил, приятель.
   Они оказались в конце коридора и, остановившись перед  массивной  дверью,
негр нажал на кнопку в стене. Через несколько секунд дверь  распахнулась,  и
они оказались у подножия каменной лестницы. Негр снова посторонился:
   - Давай, приятель, поднимайся.
   Дон пошел вверх, считая ступеньки.  На  тридцать  второй  он  остановился
перед очередной дверью. Негр опять нажал на кнопку в стене.
   - Я привел мистера Миклема, хозяин, - объявил он.
   Дон заметил, что его провожатый говорит  в  маленький,  вмонтированный  в
стену микрофон. Дверь открылась, и негр подтолкнул Миклема в спину.
   Перед ним была просторная, полная воздуха и света комната. Солнце било  в
широко распахнутые окна. Через эти окна Дон увидел террасу, а за ней лужайку
и чудесный сад, полный цветов. Великолепное  зрелище!  Некоторое  время  Дон
боролся с искушением выскочить в окно, но собаки, будто прочитав его  мысли,
прошли совсем рядом и, выйдя на террасу,  улеглись  на  солнышке.  Путь  был
отрезан.
   Мистер Симон Альскони, одетый в полотняный, красноватого оттенка  костюм,
сидел в своем любимом кресле. На коленях у него блаженствовал ангорский кот,
изредка взглядывая на посетителя любопытными и наглыми голубыми глазами.
   В луче солнца ярко блеснул  бриллиант  на  мизинце  Альскони,  когда  тот
жестом пригласил Дона сесть в кресло.
   - Садитесь, мистер Миклем. Ваш визит доставил мне удовольствие  столь  же
большое, сколь и неожиданное.  Извините,  что  не  встаю:  как  видите,  мой
Балтазар связал меня по рукам и ногам.  Я  привык  считаться  с  инстинктами
животных. Садитесь в это кресло, чтобы мы могли как следует рассмотреть друг
друга.
   Дон пересек комнату, уселся в предложенное кресло и с интересом посмотрел
на Альскони. Неужели это и есть Черепаха?  У  него  такой  добродушный  вид.
Разве только... Может быть, что-то жестковатое во взгляде.  Дон  внимательно
посмотрел в глаза хозяина замка и понял вдруг,  что  они  плоские,  тусклые,
словно глаза змеи и черные, как китайская тушь.
   Дверь на другом конце комнаты открылась, пропуская коренастого  итальянца
в белой куртке, который нес поднос. Он  поставил  поднос  между  Миклемом  и
Альскони, молча налил две чашечки кофе и удалился.
   - Вы, должно быть, не откажетесь от этого чудесного напитка? -  улыбнулся
Альскони.  -  Утро  было  нелегким,  не  мешает  подкрепиться.  Может  быть,
сигарету?
   Дону страшно хотелось кофе, и он не стал отказываться. Негр,  стоя  возле
двери, не отрываясь, наблюдал за собеседниками. Альскони  знаком  велел  ему
выйти.
   - Когда ты мне понадобишься, Карлос, я позвоню. Гигант вышел на  террасу,
и два волкодава, лежащие там, лениво  взмахнули  хвостами.  Все  трое  стали
смотреть на Дона через открытое окно. Миклем взглянул  на  камин  и  заметил
рядом с ним стальную кочергу. Чтобы схватить ее, нужно было встать и сделать
два шага. Он мог сделать это раньше, чем собаки  кинутся  на  него.  Но  что
будет  дальше?  На  террасе  -  Карлос,  в  саду  -  охранники,  вооруженные
карабинами. Даже если  он  расправится  с  собаками,  уложит  этого  бандита
Альскони и выскочит в сад, предстоит пробежать по лужайке и парку не  меньше
тысячи шагов, прежде чем перед ним непреодолимо встанет пятиметровая  стена,
где не будет  Харри,  который  мог  бы  помочь  хозяину  вскарабкаться.  Тем
временем в погоню отправят новых собак."
   Дон с сожалением пришел к выводу, что риск слишком велик.
   Альскони, внимательно наблюдавший за ним, вдруг сказал:
   - Вы благоразумны, мистер Миклем. Был момент, когда я  опасался,  что  вы
поддадитесь этому глупому порыву. Кочерга,  конечно,  очень  соблазнительна.
Один из моих гостей даже пытался ею воспользоваться, и мой Джакопо,  который
скрывается за тем ковром - прекрасный образец флорентийского  искусства,  не
правда  ли?  -  да,  так  вот  Джакопо  вынужден  был  безжалостно  зарезать
неудачника. - Толстые пальцы гладили голову кота. - Пейте кофе, курите,  но,
прошу вас, не нужно повторять чужих глупостей.
   Дон закурил, бросил взгляд на ковер, закрывающий одну из  стен,  и  пожал
плечами.
   - Убийство Гвидо Ференци - дело ваших рук? - спросил он.
   Альскони улыбнулся.
   - Скажем так: я был косвенным  руководителем.  В  моей  организации  есть
люди, которые непосредственно занимаются  такими  опросами.  Мне,  вероятно,
следует назвать себя: я - сеньор Альскони, последний представитель семейства
Вага по мужской линии. Вы, кажется, интересовались этой печальной историей.
   - Полиция ею тоже интересовалась, - ответил Дон. Альскони тихо засмеялся.
   - Я был разочарован, узнав, что  на  поиски  им  понадобилось  так  много
времени. Но и на след направили их вы, сами бы они ни за что не  догадались.
Я никогда не скрывал и не скрываю, что принадлежу  к  семейству  Вага.  Даже
этот замок построен на месте, где когда-то стоял  наш  дом.  Моя  мать  была
последней представительницей Вага по женской линии. Но ваше открытие, мистер
Миклем, не представляет никакого  интереса  ни  для  полиции,  ни  для  вас.
Доказательств  моей  связи  с  организацией,  которую  я  создал  и  которой
руковожу, нет. Более  того,  определить  происхождение  добытых  мной  денег
невозможно. Люди, которых я нанимал как слепых исполнителей своей  воли,  не
знают меня, за исключением немногих,  которые  могут  исчезнуть  и  всплывут
вновь в каком-нибудь ином месте по моему желанию. Даже если признаюсь, что я
Черепаха,  нет  никаких  доказательств  моей  причастности  к   таинственным
убийствам, о которых вы, наверное, уже оповещены, и любой суд признает,  что
я оговариваю себя.
   - Большинство убийц считает,  что  могут  запросто  провести  полицию,  -
отрезал Миклем. - Но всегда случаются неожиданные  промахи,  неосторожность,
предательство, наконец. То, что трудно учесть. Вы ошибаетесь, если  думаете,
что сможете долго продолжать в таком же духе.
   Альскони рассмеялся. Казалось, он забавляется от всей души.
   - Сегодня утром, мистер Миклем, я  окончательно  убедился  в  собственной
безнаказанности. Вот уже несколько лет,  как  я  с  нетерпением  ждал  этого
экзамена. Пока вы не подвергаете  себя  проверке,  всегда  остается  элемент
неуверенности, но сегодня я от  него  избавился.  Этим  утром  сюда  явились
искать вас шестеро полицейских чинов. Вы должны быть  польщены:  сам  Росси,
шеф римской полиции, очень умный и уважаемый мной человек, прилетел сюда  на
самолете, чтобы лично руководить поисками. Кстати, ему  пришлось  преодолеть
сильное противодействие со стороны местных властей: я кое-что значу в Сиене.
И власти, и церковь смотрят на меня не только как на благодетеля, но  и  как
на столп общества. Когда Росси показал в местной полиции ордер на обыск, там
все  пришли  в  ужас.  Обстоятельства  дела  показались  им  совершенно   не
правдоподобными.  Какой-то  безвестный   англичанин,   хуже   того,   шофер,
бездоказательно обвиняет одного из влиятельных и уважаемых граждан  Сиены  в
похищении своего хозяина. Невероятно! Немыслимо!  Однако  Росси  -  человек,
которого не легко сбить с пути. Вот уже три года он пытается разделаться  со
мной и моей организацией.  Он  не  пожелал  выслушивать  объяснения  местной
администрации и приехал лично в сопровождении трех инспекторов, прибывших  с
ним из Рима. К счастью, я сумел убедить их,  что  вас  здесь  не  прячут.  -
Альскони погрузил пальцы в шерсть кота, и тот  потянулся,  показав  и  снова
спрятав длинные когти. - Я потратил внушительную  сумму,  чтобы  оборудовать
здесь в свое время систему подземных сооружений, и теперь  могу  давать  там
приют всем, кому хочу. Вход в подземелье так ловко замаскирован, что полиция
при всем старании не нашла его.  Мои  позиции,  должен  вам  сказать,  очень
сильны. Почему я должен отвечать за исчезновение англичанина, который проник
в мой сад, как обыкновенный воришка? Мой парк тянется на сотни  гектаров.  Я
подсказал  им,  что  этот  англичанин  или  американец  мог  стать   жертвой
несчастного случая, а его тело может  быть  спрятано  в  одном  из  укромных
уголков зеленого массива. Они долго копали в разных местах,  но  ваше  тело,
как ни странно, не обнаружили. Тогда я потерял терпение. Я вел  себя  и  так
слишком лояльно, позволив шестерым ищейкам ковыряться в моих парке и замке с
пола до крыши. Я отвечал на все их вопросы. Но в конце  концов,  всему  есть
предел. Кто он, этот тип, который утверждает, что я похитил его  хозяина?  А
может, он сумасшедший? Или  шутник?  А  может,  этот  американец  вообще  не
исчезал, а дрыхнет , себе преспокойно в объятиях местной  Мессалины?  И  что
это  за  история,  из  которой  сделан  вывод,  будто  я  -   гипотетический
Черепаха-шантажист и вымогатель? Какие у полиции есть доказательства? Я  был
вне себя... И вот вам результат:
   Росси принес мне извинения.  -  Альскони  расхохотался.  -  Захватывающее
представление! И за это  представление  я  должен  благодарить  вас,  мистер
Миклем.
   Дон был совершенно потрясен, но старался делать вид, что слова бандита не
произвели на него впечатления.
   - Это представление только для вас, - пожал он плечами. - А  что  получил
я? Сознаюсь, возможность провести остаток дней здесь приводит меня в уныние.
   - Вы вольны уйти отсюда, как только пожелаете, - заметил Альскони,  -  но
при двух  условиях.  Первое:  вы  перестанете  надоедать  мне  и  никому  не
расскажете того, что я вам здесь говорил. Вы - человек  чести,  и  я  поверю
вашему слову. Второе условие: вы даете мне деньги в  обмен  на  свободу.  Вы
богаты, и я считаю себя вправе заставить вас заплатить за вашу свободу и  за
неприятности, которые  вы  мне  причинили.  Думаю,  сумма  в  пятьсот  тысяч
долларов меня устроит. Сейчас  я  как  раз  нуждаюсь  в  твердой  валюте.  А
итальянская  лира,  как  это  ни  прискорбно  для  истинного  патриота,  все
девальвирует и девальвирует.  Вы,  конечно,  способны  организовать  быстрый
перевод этой суммы из американского банка в итальянский.
   - А если я откажусь платить? - поинтересовался Дон.
   - Дорогой мой мистер Миклем, - развел  руками  Альскони.  -  Если  бы  вы
знали, сколько раз мне  приходилось  слышать  эти  слова.  Поверьте,  совсем
нетрудно убедить вас в  необходимости  заплатить.  И  не  думайте,  что  вам
придется иметь дело с  очередной  черепа