гда я велю вам что-то сделать, извольте выполнять! Садитесь!
   Я повернулся и улыбнулся ей. Маззо предупредил меня в отношении  этой
женщины. Я твердо решил, что она не будет мной помыкать.
   - Мне платят тысячу долларов в день за то, что я  играю  роль  вашего
мужа, миссис Фергюсон. За эти деньги я согласился сотрудничать,  но  это
не значит, что  все  кругом  будут  мне  отдавать  приказы,  даже  самая
прекрасная женщина, которую я когда-либо видел, у которой, к  сожалению,
настолько дурные манеры, что она не говорит "пожалуйста"...
   Она  долго  сидела,  испепеляя   меня   глазами,   затем   неожиданно
успокоилась, став поразительно женственной. Перемена была  удивительной.
Ее надменное, недоброе лицо смягчилось, фиалковые  глаза  засияли,  губы
заулыбались.
   - Наконец-то мужчина! - произнесла она, обращаясь скорее к себе.
   Потом похлопала по дивану.
   - Пожалуйста, подойдите и сядьте здесь.
   Хотя я был всего лишь  безработным  актером,  эта  перемена  меня  ни
капельки не обманула. Я слишком часто имел дело с суками, которые в один
момент устраивали ад, а  в  следующий  становились  сладкими,  как  мед.
Женщины, которые были слишком богаты, слишком красивы, но имели манеры и
привычки уличных торговок, не были для меня в новинку, но я их опасался,
понимая, что с ними все мои старания напрасны.
   Я подошел к стулу и сел на него так, чтобы она  хорошо  видела  меня,
решив не садиться с ней рядом.
   - Я в вашем распоряжении, миссис Фергюсон, - сказал я.
   - Вы могли бы хорошенько подумать, мистер Стивенс... -  сказала  она,
продолжая улыбаться. - А я могла бы кликнуть этого  человека-обезьяну  и
приказать ему испортить ваше красивое лицо...
   Я улыбнулся ей  той  улыбкой,  которая  у  меня  предназначалась  для
избалованных, капризных детей.
   - Что же, кликните его... Мы  с  ним  уже  разобрались,  кто  из  нас
мужчина, а кто - мальчик. Он приземлился на пол.
   Она  откинулась  назад  и  засмеялась,  нацелившись  на  меня  своими
грудями. Это был настолько  заразительный  смех,  что  и  я  не  мог  не
рассмеяться. Потом она сказала:
   - Вы великолепны! Что за находка! Новая смена настроения?  Порой  мне
хотелось,  чтобы  я  меньше  знал  о  женщинах!  Как  часто   они   меня
разочаровывали... Если они не  добивались  своего  одним  способом,  они
прибегали к другому, потом - еще к одному.
   - Миссис Фергюсон, - сказал я, - если у вас есть  какие-то  указания,
пожалуйста, сообщите мне.
   Ее улыбка слиняла, в глазах появилось усталое выражение.
   - Вы настроены враждебно,  -  сказала  она,  -  и  это  понятно.  Моя
свекровь считает себя диктатором.  Уверяю  вас,  это  не  я  решила  вас
похитить.
   Я почувствовал некоторое удовлетворение. Она уже защищалась...
   - Похищение считается федеральным преступлением, но не станем на этом
останавливаться, - сказал я. -  Мне  хорошо  платят.  Я  не  жалуюсь.  Я
согласился играть роль вашего мужа. Вас устраивает мой грим?
   - Он  великолепен!  Но  не  голос...  Вам  придется  разговаривать  с
некоторыми людьми по телефону. Смогли  бы  вы  имитировать  голос  моего
мужа?
   - Я не могу сказать этого, пока не услышу его голос, - ответил  я.  -
Не думаю, что это будет проблемой. Недавно я работал в одном клубе,  где
имитировал голоса хорошо известных людей: Ли Марвина, Ричарда Никсона  и
даже сэра Уинстона Черчилля.
   Она выпрямилась, глядя на меня.
   - Вы - потрясающий человек! - произнесла она таким голосом, что я  не
почувствовал фальши в ее восклицании. Поднявшись на ноги, она добавила:
   - У меня есть  лента  с  записью  речи  моего  мужа,  вы  сможете  ее
прослушать. Когда вы решите, что в состоянии имитировать голос, мы снова
встретимся, мистер Стивенс.
   - Я хочу сказать вам еще об одном, - сказал я, поднимаясь с места.  -
Это всего лишь деловое предложение... Я не знаю, как вы называете своего
мужа, но не будет ли безопаснее, если вы будете называть меня  так,  как
вы называете его?
   Она смотрела на меня, ее фиалковые глаза неожиданно стали далекими.
   - Я называю его Джоном, а он меня - Эттой...
   - Итак, я жду, Этта.
   Из моего долгого и, зачастую,  грустного  знакомства  с  женщинами  я
вынес умение чувствовать, когда женщина "сложила  оружие".  Я  видел  по
тому, как смягчается выражение лица, появляется легкий румянец, в глазах
появляется призыв. Все это сейчас было налицо. Я  был  уверен,  что  мне
стоит только перешагнуть разделяющую нас границу, заключить  ее  в  свои
объятия,   и   она   мне   отдастся.   Это   было   соблазнительно,   но
несвоевременно...
   Поэтому я только улыбнулся и отошел к  окну.  Постоял  там  несколько
минут, глядя в сад, потом обернулся.
   Она ушла.
   Я почувствовал, что мне необходимо выпить, подошел  к  бару  и  налил
себе полстаканчика скотча. Забрав его,  я  прошел  к  креслу  и  уселся.
Почему-то мне казалось, что Лоретта Фергюсон не намеревалась  стать  для
меня проблемой.
   Через полчаса, когда я все еще сидел и думал, явился Маззо.
   - Вы действуете отлично, мистер Фергюсон, - сказал он, подмигивая.  -
Как мне кажется, вы понравились миссис Фергюсон.
   Он  подошел  к  письменному  столу  и  снял  крышку  с  превосходного
магнитофона.
   - Она сказала, что вам нужно  вот  это.  Запись  деловых  переговоров
босса. Что вы хотите к ленчу?  Шеф-повар  готовит  вкусную  похлебку  из
рыбы, моллюсков, свинины, овощей и специй. Устраивает?
   - Вполне, - ответил я, поднимаясь и подходя к письменному столу.
   - Вы знаете, как действует  эта  машина?  Просто  нажмите  на  кнопку
обратного хода.
   - Знаю...
   Он кивнул и вышел из комнаты.
   Я сел за стол, нажал кнопку и стал внимательно вслушиваться  в  голос
человека, роль которого я играл. Голос был четкий, хорошо  поставленный,
авторитетный. Он явно что-то диктовал своему маклеру. Я не вслушивался в
слова, не интересовался содержанием речи. Я сосредоточил  свое  внимание
на интонациях, паузах, на качестве его  голоса.  Я  не  сомневался,  что
легко смогу сымитировать этот голос.  Прокрутив  ленту  четыре  раза,  я
решил использовать чистый отрезок  ленты  на  катушке,  переключился  на
запись и голосом Фергюсона  продиктовал  ряд  распоряжений  по  купле  и
продаже  каких-то  несуществующих  акций.  Затем  перемотал   пленку   и
прослушал се от начала до конца, отойдя к окну и глядя в сад.  Я  узнал,
где началась моя запись, по именам Бонда и Шера, придуманным мной.
   Когда я нажал кнопку "стоп", появился Маззо с неизменным столиком  на
колесах.
   - Пахнет очень  вкусно,  Маззо,  -  сказал  я  голосом  Фергюсона.  -
Надеюсь, что запах меня не обманет.
   Маззо в это время  накрывал  на  стол.  Он  так  резко  повернулся  и
уставился на меня, что у него из рук выпала салфетка.
   -  Господи!  -  воскликнул  он.  -  Вы  меня  напугали!  Я   мог   бы
поклясться...
   - Поторопись, Маззо, - сказал  я  все  еще  голосом  Фергюсона.  -  Я
голоден!
   Он продолжал таращить глаза.
   - Вы говорите точно так, как босс, - пожаловался он.
   - Я этого и добивался.
   Я уселся за стол. Возле моей тарелки лежал еще  один  чек  на  тысячу
долларов. Пряча его в бумажник, я заговорил уже своим голосом:
   - Ну же, Маззо, пошевелитесь! Не глядите на меня быком. Я голоден.
   Днем, не снимая маски, я играл в теннис с Маззо. За домом было четыре
теннисных корта, огороженных высокими  живыми  изгородями.  Маззо  играл
неплохо, но мне удалось обыграть  его  дважды.  При  подаче  я  случайно
поднял глаза и заметил Лоретту, которая стояла на балконе и наблюдала за
игрой. Я помахал ей рукой, но она не ответила, а когда мне удалось снова
взглянуть туда, ее уже не было.
   Закончив игру, мы с Маззо вернулись в дом.
   -  Если  мы  столкнемся  с  дворецким,   -   сказал   Маззо,   -   не
останавливайтесь. Его зовут Джонасом. Он близорукий и уже очень старый.
   Действительно, когда мы вошли в просторный холл, я  увидел  высокого,
важного негра со снежно-белыми волосами, который направлялся к  главному
салону.
   - Добрый день, мистер Фергюсон, - сказал он, останавливаясь.  -  Могу
ли я сказать, как рад вас снова видеть...
   Я махнул в его  направлении  и  прошел  к  лестнице.  Оттуда  голосом
Фергюсона я сказал:
   - Я рад возвратиться, Джонас.
   Когда мы добрались до верхней площадки, Маззо похвалил меня.
   - Очень мило. Вы делаете успехи!
   Он оставил меня в моих апартаментах, где я первым делом стянул  маску
и  принял  душ.  Затем,  облачившись  в  короткую  куртку  из  махры,  я
растянулся на огромной кровати. А чтобы время скорее шло, думал.
   И незаметно задремал.
   В 19.00 раздался звук зуммера, он доносился  из  салона.  Соскочив  с
кровати, я побежал  туда  и  увидел,  что  мигает  сигнальная  лампочка.
Схватив трубку, я спросил голосом Фергюсона:
   - В чем дело?
   Затем, решив, что это Лоретта, продолжал:
   - Это вы, Этта? Я ждал весточки от вас.  Я  услышал,  как  она  шумно
вздохнула.
   - Потрясающе! Сегодня мы будем обедать  в  девять  часов  с  мистером
Дюрантом в столовой. Оденьте маску. Маззо говорит, что Джонас  полностью
одурачен. Это серьезное испытание... Джон.
   Она замолчала.
   Это требовало очень сухого мартини... Я подошел к  коктейль-бару,  но
там не  было  льда.  Чуточку  поколебавшись,  я  подошел  к  внутреннему
селектору,  прочитал  надписи  над  различными  кнопками,  увидел  слово
"дворецкий" и нажал кнопку. Через секунду Джонас ответил.
   - У меня нет льда, Джонас, - сказал я голосом Фергюсона.
   - Лед находится в нижнем  отделении  шкафчика,  сэр,  -  взволнованно
сказал он. - Я сейчас же приду. Я обругал себя за глупость.
   - Нет, не приходите. Я занят. Все в порядке.
   Я отключился.
   Вот, что может получиться из-за излишней  самонадеянности,  сказал  я
себе, открывая дверцу нижней половины коктейль-бара. Действительно,  там
находился плотно набитый холодильник.
   - Что он, теперь подумает? - беспокоился я. Пока я смешивал коктейль,
раздался осторожный стук в дверь. Поспешно отойдя  к  окну,  я  крикнул,
чтобы входили.
   - Сэр, могу я приготовить вам питье? - спросил Джонас. Все еще стоя к
нему спиной, так как на мне не было маски, я покачал головой.
   - Все в порядке. Благодарю. Оставьте меня. Я занят.
   - Да, мистер Фергюсон... Дверь закрылась.
   Я отпил половину мартини, опустил бокал, обтер вспотевшее  от  страха
лицо и допил остальное.
   Маззо появился в 20.00. Я успел разделаться с тремя мартини.
   - Большое дело, мистер Фергюсон, - сказал он, подмигивая. Он прошел к
одному из стенных шкафов и достал оттуда фрак.
   - Одевайтесь.
   Потом появилась украшенная оборками белая рубашка  и  черный  галстук
бабочкой.
   - Сначала сделайте свое лицо...
   Я отправился в ванную и надел маску. Теперь  это  у  меня  получалось
довольно быстро. Когда я  закончил  с  гримом,  я  не  без  удовольствия
посмотрел на физиономию Джона Меррилла  Фергюсона,  и  это  придало  мне
уверенности.
   Вернувшись в спальню,  я  переоделся  во  фрак.  Когда  я  прикреплял
галстук, заговорил Маззо:
   - За  столом  будет  прислуживать  Джонас.  Ему  будут  помогать  две
женщины. Вам нечего беспокоиться в отношении любой из них. Это настоящие
коровы. Джонас - полуслепой. Вам нужно запомнить две вещи. Босс много не
ест, так что не набрасывайтесь на еду. И босс много не говорит. Отложите
болтовню на будущее. Понятно?
   - Конечно.
   - Да... Босс не пьет и не курит.
   - Он, должно быть, образец добродетели, черт бы его побрал! Что же он
делает в свободное время? Маззо залился смехом.
   - Имеется миссис Фергюсон...
   Да, имелась Лоретта... Стоило мне ее мысленно представить, как у меня
забурлила кровь... Чертовски опасная и манящая женщина!
   Без нескольких минут девять Маззо проводил меня вниз  по  лестнице  в
огромную столовую, в которой  без  толкотни  могли  сесть  за  стол  сто
человек.
   Лоретта,  выглядевшая  сногсшибательно  в   сильно   декольтированном
вечернем платье красного цвета, сидела в кресле. Ее плечи и  грудь  были
украшены бриллиантами. Дюрант, облаченный во фрак, стоял  возле  пустого
камина и курил сигару. Джонас находился поблизости.
   В центре комнаты был сервирован стол.
   Увидев меня, Лоретта поднялась, подошла ко мне и подставила  щеку.  Я
потерся о нее губами, вдыхая запах ее  ненавязчивых  духов.  -  Надеюсь,
сегодня у вас будет аппетит, Джон? Шеф приготовил новое блюдо.
   Помня наставления Маззо, я устало пожал плечами.
   - Вы должны постараться поесть, - сказала Лоретта, улыбаясь мне.
   Не сомневаясь, что все это говорилось  для  Джонаса,  я  снова  пожал
плечами.
   Мы уселись за стол. Передо мной поставили  мусс  из  омаров,  у  меня
сразу же стал выделяться желудочный сок. Но  проклятый  Маззо,  стоявший
позади меня, предостерегающе кашлянул.
   Я неохотно пробурчал:
   - Я этого не могу есть.
   Как будто ожидая от меня именно этих слов, Джонас тут же убрал  прочь
блюдо и заменил его каким-то невразумительным салатиком. Я безо  всякого
энтузиазма поковырял его вилкой, жадными глазами наблюдая  за  тем,  как
Лоретта и Дюрант поедают мусс.
   Лоретта   поддерживала   разговор,   который   не   требовал    моего
вмешательства. Иногда Дюрант вставлял  деловые  замечания,  и  я  кивал,
показывая, что слушаю его.
   Тут  мне  сунули  под  нос  блюдо  с  таким  потрясающим  запахом!  Я
вгляделся. Что же это такое? Цыпленок с трюфелями  под  каким-то  особым
соусом...
   - Маленький кусочек, мистер Фергюсон, - запричитал Джонас, как добрая
мамаша над капризным малышом. МАЛЕНЬКИЙ  кусочек?  К  черту!  Я  мог  бы
проглотить все!
   - Выглядит неплохо, - произнес я, ясно слыша кашель Маззо.  Наплевать
на него, подумал я. - Да, полагаю, я могу попробовать это блюдо...
   Джонас положил мне на тарелку ломтик от грудинки.
   - Смелее, Джонас, - сказал я, - не надо жадничать.  Я  видел,  какими
глазами на меня смотрят Лоретта и Дюрант.
   Что же касается Маззо, то на него напал такой кашель, будто он сбежал
из туберкулезной клиники.
   Джонас просиял и добавил мне еще кусочек.
   - Достаточно, Джонас, - сказал я, когда на тарелке  появилось  что-то
весомое.
   Затем  Джонас  обслужил  Лоретту  и  Дюранта.  Они  оба  сидели,  как
безмолвные истуканы.
   Прожевав первую порцию, я решил их успокоить. Повернувшись к Лоретте,
я сказал:
   - Похоже, эти новые пилюли повлияли на мой аппетит...
   - Очень рада, - пробормотала Лоретта, выжимая улыбку.
   - Мои поздравления шефу, Джонас, - сказал я, активно работая ножом  и
вилкой. Потом, повернувшись к Дюранту,  заметил:  -  Примечательно,  как
далеко шагнула современная фармакология.
   - Я это вижу, - пробурчал Дюрант.
   Наконец, в конце трапезы, когда я уничтожил двойную порцию  яблочного
пирога,  которым  Дюрант,  поглядывая  на  меня,  давился,  а   Лоретта,
посмеиваясь, не стала есть, "чтобы не испортить фигуру", мы вышли  из-за
стола.
   Дюрант отправился в салон.
   Чувствуя себя совершенно спокойным и очень сытым, я проводил  Лоретту
до дверей этого салона, затем остановился, увидев,  что  Дюрант  закурил
сигару и устроился в кресле.
   У меня не было ни малейшего желания провести  остаток  вечера  в  его
обществе.
   - Думаю, я отправлюсь спать, - сказал я и посмотрел Лоретте в глаза.
   Она улыбнулась.
   - Ты все проделал прекрасно, Джон, - сказала она. - Спокойной ночи!
   И она прошла мимо меня, чтобы присоединиться к  Дюранту.  С  Маззо  у
меня за спиной я возвратился в свою комнату.
   - Послушай, приятель, - заговорил Маззо, как только за нами закрылась
дверь, - я же говорил тебе...
   - Черт побери, что ты воображаешь? С кем  ты  так  разговариваешь?  -
спросил я требовательно, поворачиваясь к нему. - Заткнись  немедленно  и
убирайся отсюда вон!
   Я прошмыгнул в ванную и захлопнул за собой дверь.
   Там я замер, ожидая, не вздумает ли он войти сюда и поднять  шум.  Но
нет... Все было спокойно. Я подошел к зеркалу и снял маску. Принял душ и
переоделся в пижаму.
   Я выключил все лампы в спальне за исключением малюсенького ночника  в
изголовье кровати, растянулся на подушках и стал обдумывать события дня.
   Мне казалось, что день прошел удачно. Я выдержал экзамен с  Джонасом,
а это было немаловажно. Теперь у меня в банке  было  уже  четыре  тысячи
долларов. Я контролировал Маззо. Я даже кое-где  имел  преимущество  над
Дюрантом. Да, день был удачный...
   Закрыв глаза, я перекинулся мыслями на Лоретту.  И  с  этими  мыслями
стал засыпать. Проспав несколько часов, я проснулся.
   В комнате была полнейшая темнота.
   Я почувствовал тепло нагого тела, жавшегося ко мне.  Нежные  пальчики
ласкали меня.
   Еще в полудреме я потянулся к ней,  перекатился,  позволив  се  рукам
направить меня в нее.
   - Нет, не двигайся... Лежи тихо...
   Она шептала мне, ее лицо было  прижато  к  моему.  Она  держала  меня
крепко в себе, я приподнялся па локтях, чтобы ей не было так тяжело меня
держать.
   - Нет, не делан этого... Наоборот, раздави меня! - прошептала она.
   И я погрузился в эротический сон, чувствуя себя бесконечно усталым  и
выжатым, как лимон.
   Позднее, гораздо позднее, когда уже сквозь ставни  начал  пробиваться
рассвет, я вернулся. Теперь я лежал рядом с ней и мне  было  видно,  что
она тоже проснулась и улыбкой приглашает меня начать все сначала.
   - Привет, Джерри! - сказала она.
   Я обнял ее обеими руками и притянул к себе.
   На этот  раз  мы  не  спешили,  и  это  было  что-то  восхитительное,
бесподобное. Потом мы снова заснули.
   Яркое солнце струилось сквозь ставни, когда я вновь открыл глаза.
   Она разговаривала с Джонасом, который вкатил столик с утренним  кофе.
На ней был надет турецкий халат, а ее черные  волосы  уже  были  красиво
уложены.
   Наблюдая за ней из-под простыни, которой я прикрыл лицо,  я  думал  о
том, что она выглядит самой восхитительной женщиной в мире.
   Джонас поставил две чашки, наполнил их кофе, поклонился и, не глядя в
мою сторону, вышел.
   Я встал с постели.
   Она теперь сидела возле столика, маленькими глоточками  пила  кофе  и
улыбалась мне. Я присоединился к ней.
   - Хорошо спал, Джерри? Выпив кофе, я закурил.
   - Потрясающая женщина! Потрясающая ночь! Она рассмеялась.
   - Джону даже в голову не пришло бы сказать нечто подобное. Но Джон не
романтический любовник. Я посмотрел ей в глаза.
   - Где ваш муж?
   - Да, тебе пора это узнать... Дай-ка мне одну из твоих сигарет.
   Я раскурил сигарету и протянул ей.
   После непродолжительного молчания она сказала:
   - Джерри, ситуация очень сложная и трудная... Вообще-то я  не  должна
была бы говорить тебе, кто такой мой муж и каково его положение...
   - Не должна, согласен...
   - Все, что я тебе сообщу, строго конфиденциально , - продолжала  она,
не сводя глаз с моего лица. - Ты понял?
   - Конечно.
   - У Джона какая-то непонятная, неизлечимая болезнь мозга. Заболел  он
два  года  назад.  Заболевание  начинается  с  потери  памяти,   апатии,
головокружения. Прогрессирует оно довольно медленно.  Он  начал  ощущать
первые признаки этого заболевания, когда мы с ним впервые познакомились.
Я все это заметила, но решила, что это просто  результат  переутомления,
уж слишком много сил отдавал он  своим  делам.  И  когда  мы  оставались
наедине, я снисходительно относилась к его долгому молчанию,  воображая,
что он обдумывает какие-то  новые  финансовые  операции.  Шесть  месяцев
назад  наступило  резкое  ухудшение.  Его  мать  гораздо   раньше   меня
заподозрила, что  у  Джона  какое-то  психическое  заболевание.  В  Вене
работает  крупный  специалист,  умеющий  держать  язык  за  зубами.   Он
обследовал Джона и сказал его матери и мне, что через несколько  месяцев
Джон превратится в самого настоящего дурачка. Конечно, он выразился куда
деликатнее, но суть его диагноза  сводилась  к  этому.  Причем  никакого
противоядия не существует...
   - Какой кошмар! - совершенно искренне воскликнул я. -  Такому  трудно
поверить!