смел. Ей было  тринадцать  лет,  а  Хенку  двадцать  шесть.  Это
становилось серьезным, и миссис Торнсен узнала об этом. Хенка прогнали и
с тех пор у него начались неприятности  с  полицией.  Он  шесть  месяцев
просидел в тюрьме. - Джон умолк и отпил большой глоток  виски.  -  Затем
из-за Хенка начали ссориться мы с женой. Из-за  этого  я  и  стал  пить.
Как-то мистер Торнсен позвал меня в кабинет. Он сказал, что  раз  я  так
много лет прослужил им по совести, то он оставит мне  в  завещании  пять
тысяч долларов. Для  вас,  мистер  Уоллес,  по-видимому,  это  небольшая
сумма, но для меня она равнялась целому состоянию.
   Время шло, у Хенка появлялись все новые и новые неприятности, и  я  с
горя стал  пить  еще  больше.  Как-то  мистер  Торнсен  застал  меня  за
очередной бутылкой. Он уволил меня и сказал, что лишает меня наследства.
Для меня это был страшный удар. Как я уже говорил,  мистер  Торнсен  был
очень крут на расправу. Мне нужно было покинуть  этот  роскошный  дом...
Потом ко мне как-то зашел Хенк и сказал, что если бы у  него  были  пять
тысяч долларов, то он бы смог открыть клуб. Он просил помочь ему,  но  у
меня таких денег не было и я сказал ему об этом. Тогда  он  сказал,  что
ограбит банк. Я понимал, что сделай он такое, его на много лет засадят в
тюрьму и просил его немного подождать. Если бы мистер Торнсен умер, я бы
смог продолжать работать в этом доме,  и  смог  бы  собрать  необходимую
сумму денег для Хенка. Так что ссора, вызванная мисс Торнсен,  произошла
как нельзя кстати. Это была рука  самого  провидения:  я  сохранил  свою
работу  и  получил  деньги  по  завещанию.  Вот  так  было  с   мистером
Торнсеном... А теперь, вот нет в живых  и  Хенка.  Не  помогли  ему  эти
деньги, и единственное мое желание сейчас - тоже умереть!
   Я поднялся. Глядя на эту  опустившуюся  развалину,  мысленно  пожалев
его, я попрощался, так как услышать больше я уже ничего не мог...  А  он
все сидел, отрешенно глядя на виски  в  стакане,  и  я  понял,  что  его
желание - желание смерти - скоро осуществится.

***

   Открыв дверцу машины и устроившись поудобнее, я долго думал о  судьбе
Джона Смелди. Чего только не сделает  любящее  родительское  сердце  для
своего ребенка. Для кого-то бандит, преступник, а  для  родителей  самый
дорогой человек.
   Покачав с горькой усмешкой головой, я собрался  ехать  к  Биллу.  Мне
нужно было  узнать,  не  произошло  ли  что-нибудь  в  коттедже.  Я  уже
собирался включить  двигатель,  но  услышал  пронзительный  звук  сирены
скорой  помощи,  который,  прорезав  темноту,  нарастал  все  сильнее  и
сильнее. В следующую минуту мимо  меня  проскочила  машина  неотложки  в
сопровождении еще одной машины. Обе завернули на узкую дорожку,  ведущую
к домику, за которым наблюдал Билл. Во второй машине  я  успел  заметить
силуэты двух мужчин.
   Зная, что Билл там, я решил задержаться, чтобы не осложнять ситуацию.
Но ожидание оказалось  долгим,  и  я  начал  терять  терпение.  Но  вот,
наконец, минут через сорок, мимо меня промчался "роллс-ройс", на  заднем
сидении которого сидела миссис Торнсен Машина тоже завернула к коттеджу.
А я сидел, куря сигарету за сигаретой, и ждал.
   Прошло еще полчаса. Затем появилась неотложка и на огромной  скорости
помчалась к городу в сопровождении все той же машины с двумя  мужчинами.
Я понял, что  это  врачи.  Через  двадцать  минут  показался  "ролле"  и
завернул к дому Торнсенов. После этого я включил мотор и поехал к домику
Анжелы. Время от времени я сигналил передними фарами, предупреждая Билла
о своем приближении.
   Вскоре в свете фар появился и он сам, размахивая рукой. Я подъехал  к
обочине и он, вскочив в машину, захлопнул дверь.
   - Ну давай, Билл, рассказывай.
   - Я все видел через окно в  гостиной.  Бог  мой,  чего  я  только  не
насмотрелся.  Я  приехал  как  раз  вовремя.  Миссис  Смелди  сидела   с
опущенными плечами за столом, положив на него руки. Ее можно было только
пожалеть. Она сидела и, наверное, думала, как ей поступить.
   Через несколько минут медленно открылась дверь гостиной, и  появилась
Анжела с тем же ножом в руках. На цыпочках, размеренным шагом она  стала
приближаться к миссис Смелди. Вид у нее был безумный и страшный. Никогда
бы не хотел увидеть подобное снова. Даже меня бросило  в  дрожь.  Я  уже
готов был разбить стекло и криком предупредить миссис Смелди о грозившей
ей  опасности,  как  вдруг  она,  видимо,   каким-то   шестым   чувством
почувствовала  ее.  Для  женщины  с  таким  телосложением  реакция  была
совершенно неожиданной. В то время  как  Анжела  приблизилась  к  ней  и
занесла руку для удара, миссис Смелди вскочила на ноги, выбила у нее  из
рук нож и так ее стукнула, что  та  свалилась  и  растянулась  на  полу.
Наклонившись над ней, а затем подняв на руки распростертое на полу тело,
негритянка понесла ее в спальню.
   Гостиная пустовала с четверть часа. Затем  появилась  миссис  Смелди,
подняла телефонную трубку и набрала какой-то номер. В это  время  Анжела
начала опять вопить, но из спальни не появлялась. По-видимому, она  была
привязана.
   Через двадцать минут приехала неотложка...
   - Это я знаю, я все видел. Что было дальше?
   - Они вынесли Анжелу на носилках  и  уехали.  Затем  приехала  миссис
Торнсен и говорила  с  двумя  врачами,  которые  тоже  приехали,  но  на
отдельной машине. Все это время миссис Смелди  стояла,  облокотившись  о
стену и слушала. Миссис Торнсен начала с ней о чем-то говорить, но я  не
мог расслышать о чем. Правда, разговор их был не очень  приятным.  Затем
миссис Торнсен раскрыла сумку, достала две бумажки по пятьсот долларов и
бросила их на стол. По-моему, Дирк, она рассчитала негритянку.
   - Хорошо, Билл. Я думаю,  сейчас  самое  время  поговорить  с  миссис
Смелди.
   Дождь прекратился. Я снял плащ и направился к двери  коттеджа.  Дверь
была не заперта и, открыв ее, я оказался в маленьком холле, из  которого
прошел в гостиную. Миссис Смелди сидела в массивном кресле.
   - Опять вы?! Что  вам  теперь-то  угодно?  Ни  ее  взгляд,  ни  голос
враждебными не были и я, помедлив, сел рядом с ней.
   - Миссис Торнсен уволила вас, не так ли? Она кивнула головой.
   - Верно, и я очень этому рада. Я по  горло  сыта  Торнсенами.  Теперь
поеду к родственникам. Поеду впервые за двадцать лет. Приятно сознавать,
что можешь делать все, что захочешь.
   - Я рад за вас. Но прежде чем вы уедете, миссис Смелди, не будете  ли
вы так любезны рассказать мне немного  об  этой  семье?  Я  хочу  знать,
почему шантажировали Анжелу. Вы знаете?
   Она долго смотрела  на  меня,  обдумывая  свой  ответ,  затем  повела
массивными плечами.
   - Да, - произнесла она наконец.  -  Наверное,  кому-то  все  же  надо
довериться. Нести в себе постоянное бремя трудно, да и  нельзя.  Прежде,
чем уехать отсюда навсегда, нужно себя облегчить. У нас большая семья  -
три брата и четыре сестры. Все они будут рады мне. Если бы не мисс Анжи,
я бы уже  давно  уехала.  Я  нянчила  ее  с  рождения,  с  младенческого
возраста. Я знала, что она не в себе и старалась, как Могла, скрасить ее
жизнь. Я все для нее делала, и она любила меня за это.
   Мать ничего не делала для нее,  и  они  были  как  чужие.  Мисс  Анжи
обожала брата. В детстве они были очень дружны,  но  когда  подросли,  я
стала замечать, что он начал  от  нее  уставать  Она  ни  на  минуту  не
оставляла его в покое. Я предупреждала ее, что  нельзя  так  себя  вести
даже  с  родным  братом,  что  они  уже  взрослые.  Но  на  нее  это  не
действовало. Затем он увлекся  музыкой  и  часами  играл  на  рояле.  Он
запирался в музыкальной комнате, чтобы ему не мешали, а Анжи садилась  у
двери на  стул  и  слушала,  не  вставая.  Слушать  его  игру  стало  ее
единственным занятием, она могла  пересидеть  его.  Это  превратилось  в
страсть, в манию. Затем молодой барин поссорился с отцом и покинул  дом.
Он ушел и даже не попрощался с Анжи. Это было для нее страшным ударом, и
с тех пор болезнь ее стала  быстро  прогрессировать.  Для  меня  настало
тяжелое время, но мне удавалось управлять ею. Затем умер мистер  Торнсен
и оставил ей много денег и этот домик, в который она сразу же переехала.
Мать она возненавидела. Целыми днями она ничего  не  делала:  сидела  на
стуле, смотрела по сторонам и что-то про себя бормотала.  И  вот  тут  я
совершила ошибку.  Мне  следовало  сказать  миссис  Торнсен,  чтобы  она
позвала доктора, но я не любила ее и пыталась сама вывести Анжи из этого
состояния. Я пыталась заинтересовать ее работой  в  саду,  по  дому,  но
напрасно.  Так  продолжалось  несколько  недель,  а  потом  пришел  этот
человек.
   Миссис Смелди помолчала, вытерла рукой струившийся пот и продолжала.
   - Он даже не позвонил, а просто открыл дверь и вошел. Я была в  кухне
и готовила обед. Он сел, где сейчас сидите вы,  и  снял  шляпу.  Он  был
совершенно лысым с лицом дьявола. Я в это время выходила  из  комнаты  и
услышала, как он сказал, что знает, где находится Терри. Я задержалась и
прислушалась. Мисс Анжи как-то сразу переменилась и ожила. Этот  человек
сказал, что Терри не хочет, чтобы кто-нибудь знал о его местопребывании.
Он сделал большие успехи в  игре  на  пианино  и  шлет  сестре  братский
привет.  Затем  этот  дьявол  сказал,  что  Терри  находится   под   его
покровительством и что он помогает ему. "Но просто так я не  помогаю.  -
сказал он. - Вы должны будете приходить первого числа каждого  месяца  в
"Блэк Кэзет" и приносить десять тысяч долларов в  счет  отплаты  за  мои
услуги. До тех пор, пока вы будете это делать, с вашим братом будет  все
в порядке, потому что я  буду  рядом  с  ним.  Но  если  вы  не  станете
приходить и приносить деньги, вашему брату перебьют молотком пальцы и он
не сможет больше играть на пианино. Итак, ваши деньги - моя опека".
   Миссис Смелди опять замолчала и вытерла с лица пот.
   - Это было  десять  месяцев  назад.  Мисс  Анжи  сказала,  что  будет
платить. Тогда негодяй рассказал ей, где найти "Блэк Кэзет"  и  еще  раз
взял с нее слово, что она первого числа каждого месяца  будет  приносить
туда деньги и отдавать их своему старому другу, которого  там  встретит.
Этим старым другом оказался мой сын. Лучше бы он никогда не  родился!  -
Она ударила сжатыми кулаками по коленям.
   - Я пыталась поговорить с мисс Анжи, но она не пожелала меня слушать.
Я старалась убедить ее, что этот человек обманывает ее, и  вовсе  ничего
не знает о Терри, но она все равно не слушала меня. Она только  кричала:
"Разбить эти чудные пальцы молотком!". После  этого  случая  она  каждый
месяц ходила в банк, снимала деньги и отдавала моему сыну - подлецу. Это
вносило какое-то умиление и покой в ее  истерзанную  душу.  Она  немного
повеселела. Я ничего не могла поделать и только ухаживала за ней.
   Затем, спустя  некоторое  время,  этот  безволосый  пришел  опять.  Я
слышала их разговор из кухни. Он сказал, что если бы мисс Анжи дала  ему
сто тысяч долларов, он бы устроил ей встречу с  братом.  Не  сомневаюсь,
что навел его на Анжелу мой сын. Затем появились вы и  сказали  ей,  что
разыскиваете Терри, которому привалило наследство в сто тысяч  долларов.
Мисс Анжи хотела получить эти деньги, чтобы встретиться с братом.  В  ее
воспаленном мозгу возникла идея о замене Терри  кем-нибудь  другим.  Она
обратилась за помощью к Хенку. Что из этого вышло,  вы  знаете  не  хуже
меня. Вернулась она в ужасном состоянии и вела себя как дикое  животное.
Я испугалась и заперлась в кухне, а она вопила:
   "Я покажу этому сукину сыну. У него, наверняка, есть подружка. Ничего
не пожалею.., поговорю с Хенком", - затем она села в машину и уехала. Ее
не было  часа  три-четыре.  Вернулась  она  успокоившись:  "Ну,  он  все
получит", - сказала она мне. Я ничего не поняла,  о  чем  она  говорила,
пока не прочитала в газете о случае с кислотой. Мне очень  жаль,  я  вам
сочувствую, да и с нее взять  нечего.  Она  -  ненормальная.  Теперь  ее
увезли в клинику для психических больных. Я слышала, как доктора сказали
миссис Торнсен, что Анжела вряд ли когда-нибудь  вернется  домой  -  она
неизлечима.
   Теперь я узнал все, что хотел. Я поднялся.
   - Если я чем-нибудь смогу помочь вам, миссис  Смелди,  вы  можете  на
меня рассчитывать.
   Она посмотрела на меня, затем опять уронила голову.
   - Мне не нужна ничья помощь.  Я  уезжаю  к  родственникам.  Выйдя  из
коттеджа, я постоял немного в саду, ощущая смесь  влаги  и  жары.  Итак,
Хенка больше не было, Анжи тоже выключена из  жизни,  оставался  один  -
Хула Мински!
   Я понимал, что никогда не успокоюсь, пока эта лысая обезьяна ходит по
земле. Лишь с его концом угаснут во мне бешенство и жажда мести. Я пошел
к тому месту, где меня поджидал Билл.
   - Поехали домой, нужно поговорить, - сказал я. - Каждый  сел  в  свою
машину, и мы отправились домой. Дома, пока Билл варил на кухне  кофе,  я
рассказал ему о разговоре с миссис Смелди: об Анжи и  Терри  -  Вот  гак
обстоят дела, Билл, - сказал  я  в  заключение.  -  Завтра  встречусь  с
Сандрой, и все силы направлю на Мински А теперь спать!
   Но, прежде чем уснуть, мне пришлось принять три таблетки снотворного.
***

   Утром, когда я заканчивал  плотный  завтрак,  приготовленный  Биллом,
раздался телефонный звонок. Он был таким резким, что мы  с  Биллом  даже
вздрогнули.
   Я поднял трубку.
   - Дирк Уоллес, - назвал я себя.
   - Это Сэм из "Нептуна",  мистер  Уоллес.  С  вами  хочет  встретиться
мистер Барни. Он просил позвонить вам и сказал, что это очень важно.
   - Ты откуда звонишь, Сэм?
   - Звоню из закусочной "Нептун".
   - А где Эд?
   - Он здесь, завтракает.., сказал, что подождет вас.
   - Я буду через пятнадцать-двадцать минут. Спасибо, что позвонил.
   Я передал Биллу разговор с Сэмом.
   - Ты оставайся, а я поезду, - сказал я.
   - Нет уж, хватит, - отрезал Билл. - Я насиделся. Поеду с тобой.
   Не убрав даже со стола, мы спустились в гараж и поехали в  закусочную
"Нептун". Оставив Билла в машине, я вошел в закусочную. Эд  Барни  сидел
на своем обычном месте в углу за трапезой.
   Я устроился за столиком напротив него и кашлянул, чтобы  отвлечь  его
от священнодействия. Он взглянул на меня и кивнул головой.
   - Будете завтракать, мистер Уоллес? Я ответил, что уже позавтракал  и
в свою очередь предложил ему пива.
   - Никогда не откажусь от пива, мистер Уоллес - Он махнул рукой  Сэму,
который тут же подошел с пивом и полной тарелкой дымящихся  сосисок,  от
которых меня уже воротило. Но только не Эла. Проглотив сразу три из  них
и перемолов это вонючее варево, он  выпил  полбанки  пива  и  вытер  рот
обратной стороной ладони, блаженно откинулся на стул.
   - Мистер Уоллес. Я всегда держу ухо к земле  и  ничего  не  пропускаю
мимо, не задаю вопросов, а только слушаю. Вы говорили, что интересуетесь
Терри Зайглером? Я этого не забыл. Вас это еще интересует?
   - Конечно, Эл, - сказал я, затаив  дыхание.  Последовала  все  та  же
процедура с сосисками и пивом, затем, наклонившись ко мне, он сказал:
   - Вам нужно поговорить с  Чаком  Солски.  Он  посредничал  в  продаже
наркотиков, пока мафия не взяла это дело в  свои  руки.  Я  слышал,  что
Зайглер был его близким другом. Солски сейчас в большой нужде.  Если  вы
дадите ему  несколько  долларов,  он  расскажет  вам,  что  случилось  с
Зайглером. Вы найдете его на Клэм Элли  в  доме  номер  10,  на  верхнем
этаже. Это самое лучшее, что я могу для вас сделать.
   - Спасибо, Эл. - Я достал бумажник, но он движением руки отказался от
вознаграждения.
   - Мы с вами друзья, мистер Уоллес, не так ли? А от друзей я денег  не
беру.
   Я горячо пожал его липкую руку.
   - Еще раз большое спасибо, Эл.
   Я вернулся в машину, где меня поджидал Билл и обо всем рассказал ему.
   - Давай посмотрим, дома ли этот парень?
   - Клэм Элли? Это где-то на  самой  окраине,  забытые  Богом  трущобы.
Очень удивлюсь, если увижу, что там кто-нибудь живет Нужно опуститься на
самое дно, чтобы попасть туда. Там много разрушенных  и  полуразрушенных
зданий.
   - Откуда тебе это известно?
   - Барни не один держит ухо к земле.  Поехали.  Билл  сел  за  руль  и
медленно поехал вдоль побережья, так как туристы уже были  на  улицах  и
огромные  толпы  их  спешили  к  океану.  Проехав  еще  минут  пять,  он
остановился.
   - Вон там впереди Клэм Элли.
   - Ты так думаешь? Впрочем, тебе виднее,  ты  лучше  меня  знаешь  эти
места, - сказал я, вылезая из машины. Билл вышел вместе со мной.
   - Я бывал здесь, Дирк... Вот тот дом, фасад которого смотрит на  нас,
и есть номер 10.
   Клэм Элли было худшее из мест, которые я когда-либо видел.  Там  было
всего четыре пятиэтажных здания, остальные  были  разрушены  и  даже  не
разобраны. Кучи мусора, горы битого и целого  кирпича,  полуобвалившиеся
стены, окна с выбитыми стеклами - вот что представилось моему взору.., и
ни одного живого существа.
   Дверь нужного нам дома держалась лишь на  одной  петле  и  от  этого,
совсем покосившись, покачивалась, как  пьяная,  на  ветру.  Я  шагнул  в
грязный, вонючий подъезд в сопровождении Билла.
   - Ну и местечко! - воскликнул я. - Вряд ли кто-нибудь  живет  в  этой
помойной яме. Эл сказал, что он живет на верхнем этаже.
   - Осторожнее, Дирк. Ступени совсем прогнили, не сломай ногу.
   Я стал подниматься по ступеням, которые  скрипели  при  каждом  шаге.
Дверь в первую квартиру была открыта, в ней никого не  было.  За  первым
этажом последовал  второй  -  и  опять  пустая  квартира.  То  же  самое
оказалось и на третьем этаже. Если кто-либо здесь и  жил,  то  это  было
давно. Наконец, мы с Биллом взобрались на последний  этаж.  Вонь  стояла
такая,  что  рвота  подступала  к  горлу.  Дверь  в  квартиру  оказалось
закрытой. Единственная закрытая дверь в  этом  проклятом  доме.  Я  стал
стучать  в  дверь,  но  ответа  не  последовало.  Повторный  стук  глухо
отозвался эхом - и опять без ответа. Я нажал на дверную ручку и дверь со
скрипом открылась. Я медленно вошел в комнату, а Билл  остался  снаружи,
глядя в проем двери. Мне приходилось бывать в  негритянских  трущобах  в
Западном Майами, но  такого  зловония,  такого  убожества  и  запустения
припомнить не мог. В комнате стоял упаковочный ящик,  служивший  столом,
стояли два стула и кровать. Кругом валялись гниющие остатки  недоеденной
пищи и разбросанные газеты.  На  кровати  лежал  человек.  Он  лежал  на
простыне,  которую  не  стирали  годами.  И  человек,  и  кровать   были
продолжением того убожества и запустения, которые царили в комнате.
   Я подошел к кровати и взглянул на лежавшего.  На  нем  были  грязные,
заплатанные джинсы и больше ничего. Спутанные черные волосы доходили  до
плеч, борода закрывала половину лица, на вид ему  можно  было  дать  лет
тридцать пять. Худой, как скелет, а запах от него шел,  как  от  жирного
борова килограммов на четыреста. Похоже было, что он спал.
   До него было противно дотрагиваться, но пришлось взять его за руку  и
сильно тряхнуть.
   - Эй, Чак! - рявкнул я. - Проснись! Глаза человека  вдруг  открылись,
он посмотрел на меня и свесил на пол тощие ноги.
   - Вы кто? - спросил он глухим голосом, приподнявшись на локтях.
   - У меня есть деньги, и я плачу за информацию. - Я  достал  бумажник,
вынул два билета по сто долларов и повертел перед его носом.
   - Тебя это интересует?
   Он, как завороженный, следил за  моей  рукой,  как  будто  перед  ним
находилось  все  золото  Форт-Нокса.  Подняв  грязную  руку  мумии,   он
потянулся к своим спутанным потным волосам.
   Я отскочил назад, испугавшись, как бы он не стряхнул  на  меня  своих
вшей.
   - Бог ты мой, как мне нужны деньги!
   - А мне информация, Чак. Может быть, мы поладим?
   - Какая информация?
   - Ты в порядке? По твоему виду этого не скажешь. Он  некоторое  время
неподвижно смотрел перед собой на  пол.  Было  видно,  что  он  пытается
прийти в себя. Затем, наконец, поднял на меня глаза, вздохнул  и  кивнул
голо