дым и с
нездоровым  цветом  лица.  На  вид  ему  было  около пятидесяти лет, и самым
примечательным  на  его  лице  были  глаза:  маленькие, бледно-голубые, они,
казалось, просвечивали человека насквозь.
     - Садитесь,  мистер  Риган,  - пригласил он, пододвигая кресло. Он даже
не  сделал  попытки  протянуть  мне руку. - Я внимательно изучил дело миссис
Делани.  Как  я  понял,  вы  готовы  оплатить  расходы, связанные с судебным
процессом?
     - Совершенно верно.
     Он  глядел  на  меня взглядом инквизитора. Я поерзал в кресле, чувствуя
себя не очень уверенно. Мне казалось, что он читает мои мысли.
     - Во имя чего?
     - Это мои трудности, - коротко ответил я. - Сколько я буду должен?
     Он откинулся на спинку кресла, положив пухлые руки на стол.
     - Видите  ли, это дело весьма заинтересовало меня, так что вам придется
ответить.  Разумеется, если вы хотите добиться оправдательного приговора для
нее.  Давайте я введу вас в курс дела. Давно, еще в начале карьеры адвоката,
я  защищал  одного  клиента.  Обвинение  против  него  выдвинул  Мэддокс  из
страховой  компании "Нэшнл фиделити". Клиент был застрахован и предъявил иск
этой  компании.  Вина его была так эфемерна, что я был уверен, что без труда
выиграю  процесс. Когда Мэддокс сделал заявление и начал распинаться о своем
знаменитом  чутье,  я  вдруг  понял,  что суд присяжных стал на его сторону.
Ничего   особенного   Мэддокс  не  говорил,  так,  цифры,  некоторые  нюансы
страхового  бизнеса  и тому подобная чепуха. Но он заронил такое недоверие в
умах  присяжных,  что мой клиент и опомниться не успел, как был приговорен к
газовой камере.
     За  свою  карьеру мне приходилось три раза выступать против Мэддокса. И
каждый   раз   он   выходил  победителем.  Да,  это  противник,  безусловно,
высочайшего  класса.  Он  представляет  смертельную  опасность для всех, кто
обвиняется  в убийстве. И если Мэддокс смог победить меня в этих случаях, то
лишь  потому,  что  был  действительно  прав.  У него очень развит инстинкт,
своего  рода  чутье  на  убийц. Достаточно компании получить незаконный иск,
как  Мэддокс тут же определяет это. За десять лет он послал в газовую камеру
одиннадцать  мужчин  и  пятерых  женщин.  У  Мэддокса безупречная репутация.
Судья,  присяжные  доподлинно  знают,  что  если  обвинение  против человека
выдвигает  Мэддокс,  несчастного  заранее  можно  считать  покойником.  - Он
принялся  барабанить  пальцами  по  столу,  по-прежнему  не  спуская  с меня
инквизиторского  взгляда.  -  Мэддокса  еще  никто не смог уличить в ошибке,
потому  что он всегда прав. Раз Мэддокс утверждает, что Делани убит, значит,
так   оно   и   есть.  Моя  задача  как  защитника  миссис  Делани  добиться
оправдательного  приговора,  неважно, виновна она или нет. Она наняла меня в
качестве  защитника,  и я буду предан ей душой и телом до того момента, пока
она не выйдет из зала суда свободной или же отправится в газовую камеру.
     Я  вам  рассказал  все  это  лишь  потому,  что если я и могу надеяться
победить  Мэддокса,  то  только  зная  все  подробности  дела.  Все,  что вы
расскажете  мне,  останется  сугубо  между нами. Так что решайтесь, ведь это
ваши  деньги  будут истрачены, - он ткнул в мою сторону пальцем. - Даже если
я  буду  располагать  всеми подробностями этого дела, нет гарантии того, что
можно  будет  добиться  оправдания миссис Делани. Я уже три раза покинул суд
побежденным   и   очень  хочу,  чтобы  наконец  наступила  очередь  Мэддокса
проиграть.  Это  дело,  как  мне кажется, предоставит мне такую возможность.
Мне  совершенно  наплевать,  убила  ли  она своего мужа или нет. Главная моя
цель  -  ранить  самолюбие Мэддокса. Если я хотя бы раз докажу, что он может
ошибаться,  моя  цель  будет достигнута. В дальнейшем судьи уже не будут так
доверчиво  относиться  к  его  заявлениям,  как они это делали до настоящего
времени.  Таким  образом,  в  будущем, когда мне придется заниматься защитой
людей,  обвиненных  Мэддоксом, моя задача будет значительно упрощена. - Хант
замолчал  и некоторое время молча смотрел на меня. - Так что если у вас есть
что сказать мне, то теперь самое время.
     Я  колебался  не  больше  трех  секунд,  а  затем начал рассказывать. Я
рассказал  все,  начиная с того дня, как я познакомился с Хильдой, и до того
рокового  дня, когда сделал смертельную ловушку для ее мужа. Я не упустил ни
единой подробности. Я почувствовал огромное облегчение, рассказав это.
     Хант  внимательно  слушал  меня,  устремив  взгляд на собственные руки.
Когда  я  закончил,  он поднялся и нервно заходил взад и вперед по кабинету,
засунув руки в карманы. Лицо его осунулось и выглядело очень усталым.
     - У  него  действительно удивительный нюх на убийство, - воскликнул он.
- Фантастика!
     - Но она не убивала его! Он покончил с собой!
     Хант глянул на меня.
     - Это  ваше  счастье.  Но  все говорит о том, что это убийство. Мэддокс
вряд  ли  ошибается.  Дело может осложниться еще и тем, что горничная миссис
Делани  заявила,  что  Делани  пил  с  утра  до  ночи.  Это дает возможность
прокурору  заявить,  что  миссис  Делани растворила цианистый калий в виски.
Выпив,  Делани  тут  же  умер.  Теперь  же,  когда вы сказали в полиции, что
обнаружили  бокал  возле  трупа,  присяжные  могут  предположить, что миссис
Делани  умышленно вымыла бокал и оставила его возле тела мужа. Вы уничтожили
фальшивую  деталь, убрав бокал, который она оставила. Прокурор также заявит,
что  именно миссис Делани сняла заднюю стенку телевизора, дабы все подумали,
что  ее  муж  погиб  от несчастного случая, неосторожно коснувшись отверткой
высокого  напряжения. Но если суду станет известно, что вы были любовниками,
я  ничего не смогу сделать. Нужно любой ценой убедить суд присяжных, что она
была  верной  и  преданной  женой,  а  муж  покончил  с собой по той простой
причине, что у него не осталось больше денег.
     - Но ведь это так и было! - воскликнул я. - Неужели вы не верите?
     - Предположим.  Хорошо,  я  займусь  этим  делом. Теперь самое главное:
полиция  никоим  образом  не  должна  узнать о том, что вы были любовниками.
Если  об этом станет известно, дело примет скверный оборот. Но если никто не
узнает  об этом, миссис Делани имеет шанс выиграть процесс. Разумеется, даже
если  докажут  ее  вину,  вовсе  не  обязательно,  что она попадет в газовую
камеру.  Но,  как  минимум, она все же получит десять лет тюрьмы. Так что не
вздумайте  сделать  глупость  и во всем признаться: это ей ничем не поможет.
Напротив,  к  ней  будет  применено более строгое наказание, не говоря уже о
том, что и вы получите весьма приличный срок.
     - Согласен,  - сказал я, чувствуя себя весьма скверно. - А как в смысле
оплаты? Вы хотите деньги вперед?
     - Нет.  Когда  дело  будет  закончено  и  все  немного  успокоятся,  вы
уплатите  мне  пять  тысяч  долларов.  Но  в  настоящий момент нужно создать
иллюзию  того,  что  я  занимаюсь этим делом бескорыстно, исключительно ради
того,  чтобы  доказать  всем, что непогрешимый Мэддокс тоже может ошибаться.
Журналисты  находятся  в  курсе  всех дел, которые я проиграл Мэддоксу, и их
весьма  интересует,  как  я  проведу  именно это дело. С другой стороны, это
заинтересует  и  судей.  Можете  положиться  на  меня.  Итак,  я  немедленно
повидаюсь с ней.
     Возвращаясь  к  себе  домой,  я  думал  о том, как раздобыть пять тысяч
долларов,  чтобы  заплатить  адвокату. После этого я останусь совершенно без
денег,  и  мне  придется  написать в одну из фирм в Майами и попросить взять
меня на работу.
     Мне  ничего  не оставалось, как ждать и надеяться, что Бус не обнаружит
того факта, что я был с Хильдой в итальянском ресторане.
     Я   очень   хотел   написать   ей,  но,  помня  предостережение  Ханта,
воздерживался  от  этого шага. Ее образ преследовал меня и днем и ночью, и я
задавал  вопрос,  думает  ли  она обо мне. Именно это беспокоило меня больше
всего.


     Спустя  пять  недель после ареста Хильды, горячим сентябрьским утром, в
атмосфере тревоги начался судебный процесс.
     За  эти  пять  недель  меня никто не побеспокоил, и к началу процесса я
окончательно  поверил  в  то, что полиция так и не нашла свидетелей нашего с
Хильдой  посещения  итальянского ресторана, хотя в газетах было опубликовано
фото  Хильды,  так  что  кто-нибудь  из  тогдашних  посетителей  вполне  мог
опознать ее.
     Как  один  из  свидетелей я находился в комнате ожидания, где вместе со
мной  находились  горничная Хильды - мексиканка Мария, шериф Джефферсон, док
Маллард,  аптекарь,  так  неосторожно  продавший  Хильде  цианид, и толстый,
импозантного вида мужчина, которого я до этого времени никогда не видел.
     Здесь  же  находился и полицейский офицер, который следил за тем, чтобы
мы не общались между собой.
     Престарелый  врач  был так угнетен, что даже не верилось, что раньше он
держался  с  таким  апломбом.  Шериф  Джефферсон  явно  что-то знал. Он лишь
слегка  кивнул  мне  и после избегал даже смотреть в мою сторону. Я не винил
его  за это, так как понимал, что, скорее всего, он догадывается о моей роли
в этом деле. В сущности, только из-за меня он был вынужден уйти в отставку.
     Я  подождал  до половины третьего дня и лишь тогда был вызван в зал для
дачи  показаний.  До  этого там уже побывали док Маллард, шериф Джефферсон и
аптекарь.
     Услышав свое имя, я весь подобрался.
     Я не видел Хильду почти шесть недель, но помнил предупреждение Ханта.
     Идя  по  коридору к залу заседания, я спросил копа, который сопровождал
меня, как идет процесс.
     - Ха!  Что  за  человек!  -  ответил  коп.  -  Уже  четвертый  раз Хант
противостоит  ему  и,  как  мне кажется, в четвертый раз близок к поражению.
Надо  было  слышать  его выступление. Когда он выложил все факты и тщательно
аргументировал  свои  гипотезы, судья даже не смотрел на обвиняемую. А это в
любом случае очень плохой признак.
     Войдя  в  зал  заседания,  я удержался и не посмотрел на Хильду. И лишь
после того, как я произнес клятву, я бросил на нее мимолетный взгляд.
     Мое  сердце  болезненно  сжалось: до такой степени она осунулась и была
бледна.  И  все  же она была прекрасна. Как мне казалось, никогда еще она не
была так красива. Мне хотелось броситься к ней и заключить в свои объятия.
     Она  даже  не  смотрела  в  мою сторону, сидя рядом с Хантом и устремив
взгляд на свои руки.
     Я  взглянул  на  судей.  У  них  был отсутствующий вид. Три из них были
женщины, остальные мужчины. Все они равнодушно смотрели на меня.
     Помощник  прокурора  поднялся со своего места и начал задавать вопросы,
касающиеся телевизора.
     Я  в  который  раз  принялся  излагать мою историю о том, как я зашел в
гостиную   и  обнаружил  тело  Делани,  подумав,  что  смерть  наступила  от
электрического разряда.
     Затем  меня  спросили  о  бокале,  и  я  вновь  рассказал  свою  версию
случившегося.
     Судьи  на  время  сбросили равнодушный вид и начали внимательно слушать
меня.
     - Я  в  курсе эксперимента, который вы проделали с мистером Хармасом, -
продолжал помощник прокурора. - Не могли бы вы объяснить нам его суть?
     Я  обстоятельно  ответил  и  на  этот вопрос. Это понравилось помощнику
прокурора,  и  он акцентировал то, что Делани не только не смог бы отвинтить
винты,  но  и  даже поднять отвертку с пола. В конце концов он добился того,
что  присяжные поверили в это. Удовлетворенный своей победой, он отступил на
шаг.
     - О'кей,  мистер  Риган,  это  все,  что  я  хотел  узнать от вас. - Он
перевел взгляд на Ханта.
     Даже  не  потрудившись  встать,  Хант заявил, что в настоящий момент не
имеет ко мне вопросов, но он обязательно сделает это позднее.
     Меня  отвели  в  маленькую  жаркую клетушку, где я в одиночестве пробыл
еще  примерно  с  час.  От  полицейского, сопровождавшего меня, я узнал, что
прокурор после меня вызвал Хармаса и задал ему примерно те же вопросы.
     Все   вертелось   вокруг   этой  проклятой  стенки  телевизора,  и  все
складывалось очень плохо для Хильды.
     В  четыре часа меня вновь пригласили в зал судебного разбирательства. В
зале установилась напряженная атмосфера.
     Толстый  представительный  мужчина, которого я до этого видел в комнате
ожидания  свидетелей,  с важным видом давал показания. Он представился Ханту
как  Генри  Стадли, специалист по лечению позвоночника. Его клиентом являлся
и Делани.
     Он  пояснил,  что  в  болезни  Делани не было ничего исключительного. В
результате  несчастного  случая  у  него был сломан позвоночник, результатом
травмы  был  общий паралич нижних конечностей. Сотни людей находятся в таком
же положении.
     - Как  утверждает  районный прокурор, Делани никак не мог дотянуться до
нижних  винтов  телевизора.  Действительно  ли  это так, доктор? Скажите нам
ваше мнение, - сказал Хант.
     - Это  совершенно  невозможно  для человека в его положении, - уверенно
заявил доктор.
     Это   произвело   соответствующее  впечатление  на  жюри  присяжных,  и
районный  прокурор не смог скрыть улыбки, думая, что Хант сам себе расставил
ловушку.
     Но  Хант  выглядел  совершенно  невозмутимым.  Он поблагодарил Стадли и
попросил   сесть,  но  не  покидать  зал  судебного  разбирательства.  Затем
повернулся к членам суда присяжных.
     Поднявшись,  он  заявил,  что  Делани  покончил  с  собой,  так как был
хроническим  алкоголиком  и  очень  неуравновешенным  человеком.  Он  и жена
накануне  ночью серьезно поссорились. Он даже ударил ее. Несмотря на то, что
за  эти  четыре  года  она привыкла к его злобному характеру и беспрерывному
пьянству,  эта  ссора явилась последней каплей, переполнившей чашу терпения.
Она  решила  покинуть  своего  мужа.  С другой стороны, Делани знал, что его
деньги  подходят  к  концу.  Теперь,  когда  перед ним замаячила перспектива
остаться  совершенно  одному,  да еще к тому же и без денег, он решил свести
счеты  с  жизнью.  Он  знал,  что,  если  его  смерть  будет  выглядеть  как
несчастный  случай,  его жена может потребовать деньги у страховой компании.
Это даст ей возможность расплатиться с долгами.
     Я  видел  по недоверчивым лицам судей, что они совершенно не убеждены в
правильности   теории  Ханта.  Перед  этим  районный  прокурор  убедил  жюри
присяжных,  что Делани физически не мог снять эту стенку, так что Хант даром
терял время, пытаясь убедить судей в обратном.
     - Я  не  в  состоянии  объяснить,  каким  образом Делани смог снять эту
злополучную  стенку  и  поднять  с  пола  отвертку,  - закончил Хант, - но я
попрошу доктора Стадли вновь подойти ко мне.
     Когда  доктор  начал  медленно  подходить для дачи показаний, я увидел,
как  в  глазах  членов  жюри  присяжных и районного прокурора зажегся огонек
интереса.
     - Три  дня назад, доктор, - продолжал Хант, - я позвонил вам и попросил
кое-что сделать для меня. Не скажете ли вы членам жюри, о чем я вас просил?
     - Вы  попросили  меня найти пациента с точно такой же болезнью, что и у
Делани, - ответил Стадли.
     - И вы нашли такого пациента?
     - Конечно.  Это  было  нетрудно.  У  меня  на излечении находятся шесть
пациентов с точно такими же симптомами, как и у Делани.
     Хант  повернулся к членам жюри и попросил разрешения провести небольшую
демонстрацию,  на  которую согласился человек с точно такой же болезнью, как
у Делани.
     Районный прокурор вскочил со своего места и начал с жаром возражать.
     Последовал  длинный  разговор  между  Хантом, жюри присяжных и районным
прокурором.   Концом   этого  спора  было  решение,  что  районный  прокурор
обследует  пациента клиники доктора Стадли на предмет того, действительно ли
у  него  тот  же диагноз, что и у Делани. Кроме того, было решено пригласить
медицинского  эксперта  для  участия  в  эксперименте,  который  должен  был
произойти в "Голубой Сойке".
     После  принятия  этого  решения  заседание  суда перенесли на следующий
день.


     На  следующее  утро  в  "Голубой  Сойке" собралось приличное количество
людей.  Кроме  жюри  присяжных  и  судьи, там присутствовали два медицинских
эксперта, Бус, Мэддокс, Хант, районный прокурор и я.
     Худой,  болезненного  вида парень, по фамилии Холман, сидел в кресле на
колесиках, в котором четыре года провел Делани.
     Хант  попросил  его  проехать  в  чулан  и попытаться взять отвертку из
ящика с инструментами.
     Холман  покатил  кресло  по  коридору,  сопровождаемый  членами  жюри и
судьей.
     Как  свидетель  я  имел  право идти в первом ряду, так что хорошо видел
все маневры инвалида.
     В  чулане  он  несколько  минут размышлял, как лучше всего приняться за
дело,  затем  подкатил  кресло  вплотную к полке и нанес резкий удар палкой.
Ящик  с  инструментами упал ему на бедро и свалился на пол, но странная вещь
- обе отвертки лежали у него на коленях.
     - Как  видите,  -  с  невинным видом произнес Хант. - В этом нет ничего
необычного. Отвертки никогда и не падали на пол.
     Он  заставил Холмана повторить операцию пять раз, и каждый раз отвертки
оставались лежать на коленях инвалида.
     Я  заметил  смущение  районного  прокурора,  когда он увидел, насколько
многозначительными взглядами обменялись члены жюри присяжных.
     - Теперь  на  очереди эксперимент с задней стенкой, - продолжил Хант. -
Вернемся в гостиную.
     Холман снова проехал по коридору, и все последовали за ним.
     - Итак,  мистер  Холман,  сможете  ли  вы  дотянуться до этих винтов? -
обратился Хант к инвалиду.
     Холман подкатил кресло к телевизору.
     - Это невозможно, - сказал он после нескольких безуспешных попыток.
     - О'кей,  -  спокойно  проговорил  Хант. - А теперь представьте, что вы
находитесь  в  крайнем  отчаянии  и, невзирая на боль, желаете дотянуться до
этих  винтов.  Я  хочу,  чтобы  вы поняли следующее: сразу же, как только вы
отвинтите эти два винта, вы примете яд.
     Стакан с водой был поставлен на низкий столик возле Холмана.
     - Итак, действуйте, - распорядился Хант. - Дотянитесь до этих винтов!
     Атмосфера  в  гостиной  достигла крайней степени напряжения. Пот стекал
по  моему  лицу, но я, наклонившись, не упускал ни единого движения сидящего
в кресле человека. Все остальные следили за ним, затаив дыхание.
     Холман  поманеврировал  креслом,  ставя  его  вблизи  телевизора. Затем
положил  руки  на  подлокотники  кресла и приподнял свое беспомощное тело на
несколько  сантиметров.  Он  оставался в таком положении несколько секунд, а
затем  бросился  вперед  головой.  Кресло от толчка откатилось назад. Прежде
чем  кто-либо  из  присутствующих успел помочь, инвалид с глухим стуком упал
на пол.
     Полицейский бросился было к нему на помощь, но Хант остановил его.
     Падение  причинило  сильную  боль  Холману. Он без движения лежал возле
телевизора.
     Хант подошел к нему и присел на корточки.
     - Все  в  порядке,  мистер  Холман?  -  спросил  он  с ноткой тревоги в
голосе.
     - Да. Все в порядке, - скорее прошептал, чем сказал инвалид.
     Затем  парализованный  человек  начал  шевелиться. Ценой больших усилий
ему  удалось  лечь на бок. Рядом с ним лежала отвертка. Он подобрал ее и без
труда  отвинтил  два  нижних  винта,  тем  самым сняв заднюю стенку. В таком
положении это было нетрудно сделать.
     В   то   время,  как  все  присутствующие  с  неослабевающим  интересом
наблюдали  за его манипуляциями, он перекатился на другой бок, протянул руку
и  снял  стакан  со  столика.  Выпив  глоток,  он уронил стакан и, подавшись
вперед, упал лицом вниз на ковер.
     - Не  двигайтесь, - воскликнул Хант и оглядел присутствующих. Затем его
взгляд задержался на мне. - Мистер Риган, подойдите ближе.
     Я подошел и встал возле неподвижно лежащего Холмана.
     - Посмотрите  на этого человека. Именно в таком положении вы обнаружили
Делани, не так ли? Посмотрите внимательно!