ли его не будет. У Мейтисона было полно Кейдовых материалов, так что он не возражал.
     Бердику Кейд сказал, что отправляется в Мехико получить развод. Догадываясь, что за этим стоит, Бердик пожелал ему удачи.
     Вечер перед отлетом Кейд провел у Вики. Про развод он ничего не сказал. Он опасался возникновения всевозможных неожиданностей. Поэтому он решил ничего ей не говорить до тех пор, пока полностью не будет свободен. Кейд просто сказал, что летит в Мексику, чтобы уладить кое-какие дела.
     На следующее утро он вылетел в Мехико.

Глава 6

     Кейд медленно шел по главному вестибюлю отеля "Эль Прадо" сквозь толпу американских туристов, пялящихся на пятнадцатиметровой длины фреску Ривьеры "Сон в воскресный полдень".
     Он только что в полном одиночестве отобедал в гриль-баре и теперь не знал, чем заняться. Было воскресенье. Последние три дня Кейд только и делал, что беседовал с мексиканскими адвокатами, которые небрежно заверяли его, что с разводом не будет никаких трудностей, но в то же время требовали от него каких-то уточнений, свидетельств, доказательств очевидной неверности Хуаны, заставляли подписывать какие-то бумаги, так что в конце концов его уже начало мутить от всего этого.
     Он подошел к книжному прилавку, намереваясь купить какую-нибудь книжонку в бумажном переплете, а после отправиться в сад Аламеда и провести там время до темноты.
     - Сеньор Кейд!
     Кейд обернулся, увидел сияющее лицо Адольфо Крила и с облегчением почувствовал, что больше не одинок. Повстречать толстяка-мексиканца, который показал себя таким преданным другом, - что могло быть лучше этого? Но, пожимая руку Крила, Кейд почувствовал угрызения совести от того, что не сам связался с Крилом раньше. Хотя оправдание тому было - Крил был слишком тесно связан со всем тем, что он, Кейд, хотел бы забыть. Но теперь он искренне радовался встрече.
     - Это самый счастливый миг в моей жизни, сеньор, - сказал Крил, и глаза его были влажными от нахлынувших эмоций. - А я и не знал, что вы здесь. Выглядите прекрасно! Сеньор Кейд! Я очень, очень рад!
     - Взаимно, - сказал Кейд. - Пойдемте выпьем чего-нибудь и потолкуем. У вас есть время?
     - Конечно, - Крил прошел вслед за Кейдом в полутемный бар. - Я не буду задавать вопросов. Вижу, что с вами все в порядке. Я видел ваши прекрасные работы в "Сан". Простите уж глупому, необразованному человеку, но ваши фотографии трогают меня.
     Кейд был счастлив, что в баре было темно. Он просто молча пожал пухлую ладонь Крила. Только после того, как он заказал себе кока-колу, а Крилу - кофе и они уселись рядом на обитой кожей скамье, Кейд смог сказать достаточно твердым голосом:
     - Адольфо, бога ради, прекрати называть меня сеньор Кейд. Ты - мой самый большой друг. Называй меня Вэл, а я забуду всю эту чушь насчет глупого и необразованного.
     Крил смутился, но чувствовал в то же время, что ему очень приятно это слышать.
     - Ладно. Скажи мне, зачем ты приехал?
     Без колебаний Кейд рассказал ему о Вики.
     - Эта девушка, Адольфо, очень много для меня значит. А сюда я приехал, чтобы получить развод. Ты должен увидеть Вики. В ней есть все, чего нет в Хуане. Думаю, я просто помещался, когда связался с этой бабой. Но сейчас я, кажется, прихожу в себя. Все, что мне теперь надо, это освободиться от Хуаны.
     Крил бросил три кусочка сахара в свой кофе.
     - Это понятно. Хуана и ты - вещи несовместимые. Это роковая женщина. Ее волнуют только деньги и потребности ее тела. Это чума.
     Кейд швырнул кубик льда в свой стакан.
     - А что она... где?
     - Она в городе, - ответил Крил.
     Кейд внезапно почувствовал, что у него перехватило горло.
     - Все еще с Диасом?
     - Нет. Вот типичный пример ее влияния на мужчин. Между ними все было кончено, когда они вернулись из Испании. Сегодня будет бой быков. Я пойду туда. Думаю, что увижу последний бой Педро Диаса.
     Кейд посмотрел на Крила.
     - Что значит... последний бой?
     - Это не человек, это развалина. Да, я знаю, по его наущению тебя жестоко избили. Он порочный, надменный человек, но он был храбрый торедо. Она украла его храбрость, и у него осталось только его мастерство. Но техника без храбрости - ничто. Если ты его увидишь, то пожалеешь. В прошлое воскресенье, во время корриды, публика бросала в Диаса бутылки. В позапрошлое - освистала. Сегодня же... - Крил развел в воздухе руками и уронил их на колени.
     - Но почему, Адольфо?
     Толстяк посмотрел на него, затем отвел взгляд в сторону.
     - Ты, видимо, забыл некую индейскую хижину, раз спрашиваешь, почему?
     Кейд вздрогнул.
     - Ну, не идиоты ли мы, мужики?
     - Да, думаю, что можно сказать и так. В ней есть какая-то роковая привлекательность.
     - Да, так ты ничего не сказал о ней.
     - Ну, она живет в домике у Чапултепекского парка, который ты некогда снял. В данный момент она свободна. Диас надарил ей много дорогих подарков. Каждый вечер она ходит в ночной клуб Сан-Пабло, где сшиваются богатые американцы. Она неплохо устроилась.
     Кейд с усилием отогнал возникшую в его мозгу картинку - водопад длинных черных волос, прикрывающий самое возбуждающее и желанное тело, какое он только знал.
     - Может, и мне с тобой пойти, Адольфо? Хочу посмотреть, как работает Диас. Это можно устроить?
     - Да, конечно. Свободных мест будет достаточно. На бои Диаса ходят теперь только те, кто ждет трагедии. Он еще жив, но стервятники уже кружат над его головой.
     - Но ты все же ходишь?
     - Хочу увидеть конец главы, - сказал Крил, пожимая плечами. - Какая-то, пусть небольшая часть моей жизни переплелась с твоей жизнью, ее и Диаса. Из-за него я лишился покрышек. Мы, мексиканцы, помним такие мелочи. Возможно, я тоже всего лишь стервятник, но если я видел начало, то хочу увидеть и конец.
     В 16.20 они спустились по ступеням к своим местам, прямо у покрашенного красной краской барьера, отделяющего зрителей от песчаной арены. Как и предсказывал Адольфо, свободных мест было полно, но и народа тоже собралось немало.
     В нескольких ярдах от них стояли оруженосцы трех заявленных на сегодня матадоров. Кейд с легкостью узнал Регино Франоко в белой рубашке с кружевными манжетами и в кюлотах винного цвета. Он точил лезвие шпаги оселком, движения его были экономны и профессиональны, а на лице застыло угрюмое выражение.
     Перехватив взгляд Кейда, Крил пояснил:
     - Да, он все еще с Диасом... один из оставшихся верными. Когда в прошлое воскресенье публика швыряла в Диаса бутылки, он плакал.
     В дальней от них стороне арены, залитой прямыми лучами солнца, матадоры и их ассистенты выстраивались для парада.
     Кейд узнал Педро Диаса, цвета которого были серебряный и черный. Он стоял в центре и ждал. По бокам его стояли два других матадора. Оба пожилые и толстые, один из них лысый. За ними - люди с бандерильями, а дальше - верховые пикадоры.
     Размахивая правыми руками, они двинулись через арену в сопровождении мулов и служителей.
     Кейда охватило какое-то болезненное возбуждение, сердце забилось учащенно и неровно. Пока три матадора кланялись президенту, он разглядывал Диаса.
     Да, Адольфо был прав. Это был не человек, а его пустая оболочка. Жестокое ястребиное лицо, так выразительно получившееся в свое время на одной из фотографий Кейда, выглядело теперь вялым и дряблым. Тонкие губы подергивались, маленькие, заплывшие глаза беспокойно бегали по сторонам.
     - Первый бык его, - сказал Крил.
     Диас подошел к Франоко. Они обменялись несколькими фразами, затем Франоко принял парадную накидку у Диаса и повесил на барьер.
     Диас поднял глаза и принялся разглядывать публику. Его взгляд скользнул по Кейду, прошел дальше, потом дернулся и вновь вернулся к Кейду. Диас напрягся. Он сказал что-то Франоко, который быстро повернулся и тоже уставился на Кейда. Внезапное появление быка на арене заставило их резко обернуться.
     - Он узнал тебя, - довольным тоном сказал Крил.
     Кейд разглядывал ослепленного ярким солнцем быка, бросавшегося тупо то в одну, то в другую сторону и пронзающего пустой воздух рогами.
     - Что ж, приличный бык, достаточно велик, - заметил Крил, а Кейд подумал, что это заниженная оценка: ему бык казался просто огромным.
     Наперерез быку бросился худой, потертый жизнью человек с плащом в руках. Он провел плащом перед мордой быка, тот нанес удар, стараясь подцепить плащ левым рогом, но промахнулся, пробежал по инерции дальше, потерял из виду своего обидчика, заметил другого человека, размахивающего плащом, и бросился на него.
     - Диасу надо будет следить за его левым рогом, - заметил Крил. - О, да! Да! Это хороший бык!
     Крил бросил взгляд на Диаса, который стоял как раз под ними. Диас наблюдал за быком. Франоко, перегнувшись через барьер, что-то яростно шептал Диасу. На его красивом лице было сварливое, совершенно женское выражение - как у жены, делающей выволочку непутевому мужу.
     - Заткнись! - услышал Кейд возглас Диаса. - Дай мне флягу!
     Франоко вручил ему объемную флягу с длинным, узким горлышком. Диас отпил из нее. Кейд видел, как он пожал плечами, возвращая флягу оруженосцу.
     - Все думают, что там вода, - сказал Крил, - а на самом деле - те кила.
     На арене между тем возникло замешательство - бык смог подцепить рогом лошадь и опрокинуть ее. Пикадор с проклятиями откатился в безопасную сторону. Люди с плащами отвлекали быка.
     Диас поглядел прямо в глаза Кейду. На лице его прорезалась глумливая ухмылка.
     - Итак, мы снова встретились, - сказал он, повышая голос, чтобы Кейд его услышал. - Дарю тебе этого быка, но больше я ничего не должен. Мне тебя даже жалко.
     Люди по сторонам поворачивались к Кейду, чтобы рассмотреть его. Франоко что-то прорычал матадору и сплюнул в песок арены.
     - Удачи! - сказал Кейд.
     Он говорил искренне. Диас, вернее то, что от него осталось, ничего, кроме жалости, не вызывал.
     Крил спокойно сказал:
     - А он пьян в стельку.
     Они глядели, как человек идет навстречу быку. Бандерильеры уже сделали свое дело. Все было подготовлено к решающему поединку между Диасом и быком, неподвижно стоящим в дальнем конце арены.
     Диас явно не спешил начать схватку. Он шагал не вполне уверенным шагом и, пока пересекал арену, дважды споткнулся. Толпа смотрела молча.
     Кейд увидел, что Франоко что-то убедительно втолковывает двум другим матадорам, которые слушали, пожимали плечами, кивали. Потом они взяли свои плащи и зашагали вслед за Диасом. К ним присоединились еще трое ассистентов. Все вместе они образовали широкое защитное полукольцо.
     Когда до быка оставалось метров тридцать, Диас оглянулся и увидел движущихся за ним людей. Он выругался по-испански и, махая руками, прогнал их. В публике послышался свист.
     Франоко изо всех сил бежал в проходе между барьером и трибунами, огибая арену и направляясь к месту, где был бык.
     - Что этот дурак задумал? - спросил Крил. - Он только отвлечет Диаса!
     Диас уже был в пятнадцати метрах от быка. Он остановился, развернул плащ и замахал им в сторону. К этому времени Франоко был уже непосредственно за быком и стоял, вцепившись в ограду.
     Хвост быка взметнулся вверх - животное бросилось в атаку.
     Все случилось так быстро, что Кейд даже не рассмотрел, что, собственно, произошло и в чем ошибся Диас. Он только услышал глухой удар и увидел, как Диас взлетает в воздух и падает затылком на песок.
     Донесся голос Крила:
     - Ну вот, все и кончилось.
     И Адольфо испустил глубокий протяжный вздох.
     После удара бык развернулся с кошачьей скоростью. К нему бежали люди, размахивая мантильями, но бык видел перед собой только Диаса, который пытался подняться на колени. Франоко перемахнул через ограду, но бык был быстрее его. Левый рог вонзился в грудь Диаса, пригвоздив матадора к ограде. Потом бык нанес еще один удар.
     Франоко, подбежавший с правой стороны, визжал и кулаком бил быка по ноздре.
     Кейд смутно сознавал, какой рев стоит на трибунах. Как и все, он стоял и что-то кричал.
     Бык мотнул головой, и Франоко отлетел прочь, как тряпичная кукла, упал на бок. Бык бросился на него, но тут его внимание привлекло мелькание плаща, и он просто перепрыгнул через оруженосца, успев обрушить тяжелое копыто на повернутое кверху лицо, после чего помчался через арену вслед за убегающим матадором.
     Трое служителей подхватили Диаса и выбежали с ним на руках за пределы арены. Еще один служитель помог Франоко подняться на ноги. По разбитому лицу оруженосца текла кровь.
     - Идем отсюда, - сказал Кейд, чувствуя, что его начинает тошнить.
     - Да, - согласился Крил, и они быстро зашагали вверх по ступеням.
     У выхода Кейд спросил неуверенно:
     - Как ты думаешь - как тяжело ранен Диас?
     Крил пожал плечами.
     - Он мертв. Такие раны в грудь всегда смертельны. Ни единого шанса выжить. Бык разворотил ему всю грудную клетку.
     Кейд вытер пот с лица. Он был потрясен и подавлен.
     - Проводи меня до отеля, Адольфо. Я здесь больше ни на минуту не задержусь. Ненавижу этот город.
     - Хорошо, - сказал Крил и повел Кейда мимо сотен припаркованных машин к месту, где стоял его "понтиак". - Не переживай. Это была его судьба. Каждый получает то, чего заслуживает.
     До отеля они доехали в молчании. У Кейда перед глазами стояло неотвязное видение: тело, безвольно свисающее с рук ассистентов, которые бегом уносили его с арены.
     - Мне надо будет вернуться через несколько дней, - сказал Кейд, когда Крил притормозил у отеля. - Я позвоню тебе, Адольфо.
     Они обменялись рукопожатиями. Кейд выдавил из себя улыбку.
     Он сразу же направился в бюро путешествий и заказал себе билет до Нью-Йорка на самолет, вылетающий завтра в 11 часов утра.
     На лифте поднялся на свой этаж, прошел по коридору, открыл дверь номера и тут сообразил, что еще очень рано. Его угнетала мысль о долгом вечере в одиночестве. Все же он зашел в номер и закрыл за собой дверь.
     И застыл в неподвижности.
     Спиной к окну сидела Хуана. На ней было простое белое платье, никаких украшений, никаких драгоценностей. Солнечные лучи образовали нимб вокруг ее головы, подчеркивая неземную красоту.
     - Не было никого и никого не будет, кто мог бы сравниться с тобой, - сказала Хуана. - Я вернулась, потому что люблю тебя и всегда буду любить.
     Она встала и протянула к нему руки.
     - Ты хочешь меня? Если да, то бери.

***

     На следующее утро Кейд позвонил из номера в бюро путешествий и отменил заказ на авиабилет до Нью-Йорка.
     Обнаженная Хуана, кутаясь в длинные черные волосы, сидела на постели и с улыбкой слушала разговор. Когда Кейд повесил трубку, она протянула к нему руки.
     Они занимались любовью, потом разговаривали, потом занимались любовью и снова разговаривали всю ночь напролет.
     - Только потеряв тебя, я поняла, что ты для меня значил, - говорила Хуана, положив ему голову на грудь и поглаживая пальцами тыльную сторону его ладони. - Все случилось, потому что ты был в госпитале, а я осталась одна, и то скверное, что сидит во мне, заставило меня уехать с Педро. Если бы ты был рядом, этого никогда не случилось бы.
     Кейд думал о боли, которую она ему причинила, и о долгах, которые она наделала, но ему было все равно. Он знал, что как бы она себя ни вела и что бы она ни делала, она была и останется единственным смыслом его жизни. "И в беде, и в радости", - подумал он с горечью. Неутешительный смысл этой фразы вгонял его в тоску.
     - Не будем ворошить прошлое, Хуана, - сказал он. - Мы начинаем снова. Ты моя жена. Ты захотела, чтобы мы снова были вместе. Прекрасно, начнем заново и забудем прошлое. Недели через две мы с тобой поедем в Нью-Йорк. Подыщем себе небольшую квартирку. Будешь в ней хозяйничать, пока я буду на работе.
     Она провела ему ногтем по груди.
     - Нью-Йорк? Мне не хочется жить в Нью-Йорке, - повернулась к нему и поцеловала. - А не мог бы ты здесь работать? Мы бы оставили за собой дом. Тебе ведь он нравится, да?
     - У меня контракт. Я должен работать в Нью-Йорке.
     Она приподняла голову и удивленно посмотрела на него.
     - Контракт? Что это значит?
     - Я теперь работаю в газете.
     - Это хорошо?
     - Не очень, но мне подходит.
     - Они хорошо тебе платят?
     - Нет, они платят мне очень плохо.
     - Да? Тогда почему ты на них работаешь?
     - Боюсь, ты не поймешь. До истечения срока контракта мне нужно отработать еще полтора года.
     Хуана задумчиво глядела в потолок, рассеянно поглаживая свои полные груди.
     - И сколько тебе платят, кариньо?
     - Три сотни в неделю.
     С чувством безнадежности он вспомнил: "Деньги и потребности тела". Адольфо хорошо знает ее...
     - Деньги для тебя много значат, не так ли?
     - Я бы не сказала. Конечно, хорошо иметь много денег, но это не самое главное, - она повернулась к нему и улыбнулась. - Согласись, я содержала дом в порядке и готовить умею хорошо.
     - Да.
     - Ты думаешь, мы сможем прожить на три сотни в неделю?
     - Конечно. Тысячи людей живут и на меньшие суммы.
     Хуана похлопала его по руке.
     - Тогда поедем в Нью-Йорк.
     Все эти разговоры велись ночью. Отменив заказ на билет, Кейд позвонил своим мексиканским адвокатам. Им он сказал, что раздумал разводиться. Вопрос о разводе они тоже обсуждали ночью.
     - Мы не должны разводиться! - кричала она, с силой сжимая его руку. - Без тебя я пропаду! Никто никогда не желал жениться на мне. Ты понимаешь? Я вернулась только потому, что ты мой муж.
     Он взял ее лицо в ладони.
     - Только потому, что ты моя жена, я смог простить тебя, - сказал он.
     Когда он закончил разговор с адвокатами, Хуана соскочила с постели и заключила его в объятия.
     - Я так рада! Давай вернемся в наш домик. Зачем нам торчать в этом противном отеле. Начнем экономить деньги прямо сейчас. За дом ведь заплачено до конца месяца. Вернемся домой, и я тебе что-нибудь приготовлю.
     И они вернулись. Первым делом Кейд заметил новехонький "сандерберд" алого цвета в гараже.
     В ответ на его вопросительный взгляд Хуана только небрежно отмахнулась.
     - Тот мне больше нравился. А этот подарил мне Педро. Он просто должен был это сделать - ведь по его вине сгорела та наша машина.
     Кейд сделал плечами движение, как будто поправлял тяжелый груз за спиной. Он прошел в дом, отворил застекленную дверь и вышел в патио, к цветам и фонтанчику. Опустился в шезлонг.
     - Я принесу тебе выпить, кариньо. Тебе текилы?
     - Нет, ничего не надо, спасибо. Я сейчас не пью.
     - Но почему?
     - Выпивка плохо на мне сказывается.
     Хуана посмотрела на него удивленно, потом пожала плечами и сказала:
     - Пойду распакую твою сумку.
     Она оставила его.
     Кейд подставил лицо лучам солнца. Его тошнило от мысли о "сандерберде" в гараже. Подавляла атмосфера дома. Он был уверен, что Хуана и Диас трахались в большой прохладной спальне наверху.
     Ничего не выйдет, сказал он себе. Может быть, это протянется месяц, а может, и еще меньше. "Деньги и потребности тела". Она такая, какая есть, и ничего с этим не может поделать, так же, как я ничего не могу поделать с тем, что я люблю ее.
     Но, по крайней мере, думал он, какое-то неопределенное по длине время они будут вместе, он будет обладать ею, она будет рядом, он сможет любоваться ее красотой и готовиться к неизбежному разрыву. И в этом, строго сказал Кейд себе, он должен быть уверен. И к этому готов, и когда разрыв станет фактом, он должен будет раз и навсегда выбросить Хуану из головы. И никакой выпивки. Он слишком много перенес, чтобы позволить ей еще раз проделать с ним ту же самую штуку.
     И в течение десяти дней они жили вместе, до полного истощения занимались любовью, ходили в недорогие ресторанчики, когда им того хотелось, ходили в кино и совершали долгие поездки на "сандерберде". Это был спокойный период в жизни Кейда, но он не отходил от жены ни на шаг. Он сопровождал ее даже тогда, когда она выходила за продуктами. Кейд стал тенью Хуаны, и это ее об