за
комната  -  то  ли  кабинет, то ли гостиная? Большое окно с густо-малиновыми
занавесками,  у  окна - стол. У стола - директорское кресло, а справа в углу
-  стальной  картотечный  шкаф.  Это  от  кабинета.  Остальную часть комнаты
занимали  кресла для отдыха, радиоприемник с мощной акустикой, небольшой бар
и диван, покрытый испанской шалью.
     За  столом  в  директорском  кресле  сидел полнотелый крупный мужчина в
смокинге.  Волосы  -  смесь рыжины и седины. На мясистом лице застыло ничего
не значащее выражение. Маленькие серые глазки смотрели прямо перед собой.
     На  вид  ему  можно  было  дать  лет  пятьдесят  пять - шестьдесят. Ему
удалось  сохранить  неплохую форму, несмотря на лишний жирок. На белоснежном
блокноте  спокойно  лежали  веснушчатые,  поросшие  легкими  рыжими волосами
руки.
     Темноволосый  продвинулся  к  столу, а его коллега закрыл за ним дверь.
Кажется, я слышал, как в замке повернулся ключ.
     Положение  было  серьезное. Найди они сейчас у меня фотоаппарат... даже
страшно подумать, что может быть дальше.
     Человек  за столом взглянул на меня, потом, вопросительно подняв брови,
перевел взгляд на темноволосого.
     - Посторонний, - с легкой растяжкой произнес тот.
     Серые  глаза  полнотелого  мужчины  -  наверное,  это и был Джек Клод -
снова обратились на меня.
     - Прошу  прощения,  дружище,  -  начал он обманчиво мягким тоном, - но,
как  вы  можете  догадаться,  мы не очень любим, когда к нам вламываются без
спроса. Можно узнать ваше имя?
     - Меня  зовут  Честер Скотт, - сказал я. - Но в чем, собственно говоря,
дело? Меня привел сюда Фил Уэлливер, он мой друг.
     Это сообщение не произвело на Клода большого впечатления.
     - Где вы живете, мистер Скотт? - спросил он.
     Я назвал адрес.
     Он  наклонился вперед, взял телефонную книгу, лежавшую на углу стола, и
проверил мой адрес.
     - Мистеру  Уэлливеру  давно  пора  знать,  что он имеет право приводить
сюда  друзей  только  с  моего согласия, а также после того, как они уплатят
вступительный взнос.
     У меня немного отлегло от сердца.
     - Этого  я  не знал, - сказал я. - О взносе Уэлливер ничего не говорил.
Я готов заплатить. Сколько?
     - Двадцать   пять   долларов,   -  ответил  Клод  и  перевел  глаза  на
темноволосого. Тот все еще стоял рядом со мной.
     - Нам что-нибудь известно о мистере Скотте?
     - Вчера  он был в ресторане, - ответил темноволосый. - Ходил за сцену и
разговаривал с мисс Лэйн.
     Меня бросило в пот.
     В  глазах  Клода  мелькнул слабый огонек. Чуть передвинувшись в кресле,
он  с  вежливостью зубного врача, предлагавшего пациенту пошире открыть рот,
спросил:
     - Вы знакомы с мисс Лэйн, мистер Скотт?
     - Нет.  Я  слышал,  как  она  поет, - ответил я. - Мне понравилось, и я
пригласил ее выпить.
     - И она согласилась?
     - Нет.
     - Но вы заходили в ее комнату за сценой?
     - Да, заходил и разговаривал. К чему все эти вопросы?
     - О чем вы разговаривали?
     - О том и о сем, - уклончиво ответил я. - Почему вас это интересует?
     Клод взглянул на темноволосого:
     - Что-нибудь еще?
     - Больше ничего.
     Наступила пауза. Наконец Клод сказал:
     - Извините   за   беспокойство,  мистер  Скотт.  С  вас  двадцать  пять
долларов.
     Я  достал бумажник, вытащил две десятки и пятерку и положил их на стол.
Он выписал квитанцию и передал мне.
     - Приходится  быть  осторожным, мистер Скотт, - сказал Клод. - Впрочем,
я могу вам этого не объяснять. Надеюсь, вы станете нашим постоянным гостем.
     - Скорее   всего,  так  и  будет.  -  Неужели  все  сошло  так  гладко?
Невероятно!
     Конвоиры,  как  по команде, отошли в сторону. Они сразу потеряли ко мне
всякий интерес, на их лицах появилась смертельная скука.
     Я положил квитанцию в бумажник, а бумажник - в карман.
     - Ну  что  ж,  спасибо, - попрощался я и повернулся к выходу, собираясь
уходить.
     В  этот  момент  где-то  за  моей  спиной  открылась  другая дверь, и я
оглянулся.
     Вошел Оскар Росс.
     На  нем был костюм бармена. В руках он держал поднос, на котором стояли
бутылка шотландского виски, стакан и жестянка со льдом.
     Он  заметил  меня, только когда дошел до середины комнаты, но все равно
сразу  не узнал. И, только поставив поднос на стол Клода, он вдруг обернулся
и  уставился  на  меня,  уставился  так,  словно не мог поверить собственным
глазам.
     Я  зашагал  к выходу, стараясь не бежать, но все же двигаясь достаточно
быстро.
     Росс явно лишился дара речи.
     Я повернул ручку на двери - дверь действительно была заперта.
     Светловолосый  шагнул ко мне, чтобы отпереть дверь, но тут Росс выдавил
из себя:
     - Эй! Не выпускайте его!
     Светловолосый остановился.
     Ключ  торчал  в  замке.  Не  долго  думая,  я  повернул его и уже начал
открывать  дверь,  но  светловолосый  тенью  метнулся  ко  мне и зажал дверь
ногой.
     - Как он сюда попал? - справившись с голосом, крикнул Росс.
     Светловолосый  был  явно  озадачен.  Он повернул голову к Клоду, ожидая
инструкций.
     Собравшись,  я  резко  двинул  его  правой в челюсть. Удар получился, и
боль  отдалась  до  самого  плеча.  Светловолосый полетел на пол и стукнулся
головой о стену.
     Я распахнул дверь.
     - Стой!
     Это скомандовал темноволосый.
     Я  быстро обернулся. Из его правого кулака торчал пистолет. Конечно, он
смотрел прямо на меня.
     С  отчаяния я решил, что он не осмелится устраивать пальбу здесь, прямо
в клубе, поэтому кинулся за дверь.
     За  мной  рванулся  Оскар.  Я чудом увернулся от его рук, но в коридоре
замешкался,  и  вот  он  уже рядом. Он промахнулся, и я со всего маху врезал
ему  по  зубам. Он отлетел назад, а я, как заяц, понесся по коридору к двери
в комнату с рулеткой.
     Но  тут что-то сзади ударило мне под колени - что-то похожее на танк, -
и  я  повалился  на  землю.  Это  был  темноволосый.  Я успел чуть отвернуть
голову,  но  спасение  было  слабое  -  ударил он здорово. Я застонал, потом
отпихнул его ногой, поднялся, но на меня из конца коридора уже несся Росс.
     Кажется,  больше всего на свете мне хотелось как следует его долбануть.
Я  увернулся от его удара, шагнул навстречу и, вложив в удар весь свой вес и
всю свою силу, поразил его страшным крюком правой.
     Но на этом мои успехи кончились.
     Я  смутно понял, что темноволосый поднялся с пола и приближается ко мне
со скоростью и грацией балетного премьера.
     Я  только  услышал, как рука, словно кнут, со свистом рассекает воздух.
Голову в сторону, в сторону!
     Я  на  секунду  запоздал  -  слабо  освещенный  коридор  вдруг сверкнул
тысячами огней.
     В  конце  концов,  он был профессионалом, получал за это деньги. И если
он тебя вырубал, ты действительно вырубался.


ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ


1

     Очнувшись,  я почувствовал на лице жаркое солнце. Сквозь сомкнутые веки
пробивался слепящий свет.
     Кроме  этого,  было  ощущение движения. Через несколько секунд я понял,
что нахожусь в машине и меня куда-то везут на большой скорости.
     Я  сдержал стон и продолжал трястись в такт движению. Наконец мне стало
немного лучше. Тогда я приоткрыл глаза.
     Я  находился  на  заднем  сиденье взятого мной напрокат "бьюика". Рядом
сидел  человек. В поле моего зрения находилась брючина серо-стального цвета,
и я понял, кто это был темноволосый головорез, тот, что меня вырубил.
     На переднем сиденье за рулем сидел светловолосый.
     Глядя   сквозь  полузакрытые  веки,  я  попытался  определить,  где  мы
находимся.
     Мы   ехали  по  одной  из  окраинных  улиц  Палм-Сити.  В  этот  жаркий
воскресный полдень они были совершенно пусты.
     Я  не  шевелился.  Куда  же  меня везут? Ответ на этот вопрос я получил
довольно быстро.
     Минут  через  пять  мы  выехали  из  Палм-Сити  на  шоссе,  от которого
отходила  дорога  к  океану.  Эта дорога шла мимо моего бунгало. Стало быть,
они собираются сгрузить меня, так сказать, с доставкой на дом.
     На  коленях  у меня, прикрывая кисти рук, лежал легкий дорожный коврик.
Кисти  рук  у  меня  были скрещены и схвачены в таком положении чем-то вроде
клейкой  ленты, причем схвачены так крепко, что я чувствовал, как пульсирует
кровь  в  венах.  Я попытался незаметно высвободить их, но ничего не вышло -
руки были плотно прижаты друг к другу, словно их скрючила какая-то болезнь.
     - Сейчас   на   развилке   повернешь   направо,  Лью,  -  сказал  вдруг
темноволосый.  -  Его хижина метров через триста по правую руку. Симпатичное
уединенное гнездышко. Я бы не отказался жить в таком.
     Лью, светловолосый, невесело засмеялся.
     - Попроси,  чтобы он тебе его завещал, - предложил он. - Ему-то оно все
равно уже не понадобится.
     - Черт возьми! Лучше без этого, - сказал другой.
     У  меня  вдруг  захватило дыхание, но я не успел толком понять, что они
имели в виду, - машина замедлила ход и остановилась.
     - Приехали, - сообщил темноволосый.
     - Давай вытащим его.
     Я  не  стал открывать глаза - пусть возятся с моим обмякшим телом сами.
Под ребрами неистово колотилось сердце.
     Крепкие руки подхватили меня и вытащили из машины.
     Я соскользнул на землю. Лью озабоченно спросил:
     - Ты случайно не перестарался, Ник? Ему пора бы очухаться.
     - Не  бойся,  я  ему  отвесил  точно,  сколько  положено, - заверил его
темноволосый Ник. - Через несколько минут будет как штык.
     Меня поволокли по дорожке и наконец положили на ступеньки.
     - Его ключи у тебя? - спросил Ник.
     - Да. Вот они.
     Я  услышал,  как  в  двери  повернулся ключ, потом меня протащили через
холл в гостиную и бросили там на кушетку.
     - Уверен, что он очухается? - с беспокойством спросил Лью.
     На шею мне легла рука. Привычным движением пальцы нащупали пульс.
     - Полный порядок. Через пять минут будет в норме.
     - Ну,  смотри,  - Лью явно волновался. - Ведь, если этот тип подохнет и
Галгано не успеет с ним поговорить, он с нас три шкуры спустит.
     - Успокойся  ты,  философ.  Я  ж  тебе  говорю,  он  в порядке. Когда я
выписываю  рецепт,  ошибок  не  бывает. Через пять минут он сможет танцевать
канкан.
     Я испустил слабый стон и пошевелился.
     - Вот видишь? Что я говорил? Дай-ка веревку.
     Вокруг  груди,  плотно припечатывая меня к кушетке, натянулась веревка.
Я  открыл глаза - Лью привязывал ее к ножкам кушетки. Он оглядел меня ничего
не выражающим взглядом, потом шагнул в сторону.
     - Ну,  вот  и  хорошо,  -  удовлетворенно  произнес он и, наклонившись,
потрепал  меня  по  щеке.  - Отдыхай, приятель. С тобой хочет говорить босс.
Через несколько минут он будет здесь.
     - Пошли,   пошли,   -   заторопился  Ник.  -  Надо  сматываться  отсюда
побыстрее. Ты что, забыл, что придется идти пешком?
     Лью выругался.
     - Неужели этот подонок Клод не мог прислать машину?
     - Спросишь у него сам, - ответил Ник.
     Он  подошел  ко  мне  и  окинул  критическим взглядом веревку у меня на
груди,  подергал  ее,  потом  проверил,  хорошо  ли держит мои кисти клейкая
лента.  Удовлетворенно  хмыкнув,  он отошел назад, и на губах его закачалась
тяжелая непонятная улыбка.
     - Ну, пока, лопух, - сказал он.
     И  они  вышли  из гостиной в холл, чуть прикрыв за собой дверь. Потом я
услышал, как открылась и закрылась за ними входная дверь.
     В   доме   установилась  гробовая  тишина.  Ни  единого  звука,  только
неестественно громкое тиканье часов на каминной полке.
     С  минуту  я  предпринимал  отчаянные попытки освободить руки, но лента
держала крепко. Я перестал дергаться и распластался на кушетке.
     И  тут  я  вспомнил  о  Люсиль. Ведь она лежит в спальне, привязанная к
кровати!  Может  быть,  ей  удалось  освободиться? Тогда она сейчас развяжет
меня.
     - Люсиль! - позвал я. - Люсиль! Вы меня слышите?
     Я  прислушался.  Ответа  не  было. Не было вообще никаких звуков, разве
что  равномерно  продолжали  тикать  часы да еще занавески легонько хлопали,
когда их тревожил ветер.
     - Люсиль! - Я уже кричал. - Отвечайте, Люсиль!
     Полная  тишина.  На  лице  у меня вдруг выступил холодный пот. А если с
ней что-нибудь случилось? Или ей удалось освободиться и она сбежала?
     - Люсиль!
     На  этот  раз  до  моего слуха донесся какой-то звук: где-то в коридоре
тихо открылась дверь. Возможно, дверь моей спальни!
     Я приподнял голову.
     Дверь  чуть  скрипнула  - значит, это и правда была дверь моей спальни!
Уже больше месяца я собирался смазать петли, но мешала лень.
     - Это вы, Люсиль? - громко крикнул я.
     Я  услышал,  как  кто-то  идет по коридору. Это были медленные, тяжелые
шаги, и меня вдруг охватил страх, какого я не испытывал ни разу в жизни.
     Это  не  Люсиль.  Медленные,  спокойные шаги - женщина не может ступать
так  тяжело. По коридору шел мужчина, и вышел этот мужчина из спальни, где я
оставил Люсиль, связанную и беспомощную.
     - Кто там? - Я не узнал своего голоса, сердце молотом стучало в груди.
     Звук  медленных,  тяжелых  шагов  приблизился  и  замер  около  входа в
гостиную. Наступила тишина.
     Я  весь  покрылся  потом.  По  ту сторону двери кто-то дышал спокойно и
размеренно.
     - Ну  давайте  же  входите,  черт  вас дери! - воскликнул я, потому что
этого  не  могли  выдержать  никакие  нервы.  - Что вы там играете в прятки?
Входите, покажитесь!
     Дверь медленно начала открываться.
     Этот  человек  явно  намеревался  испугать  меня,  и  ему это полностью
удалось.
     Дверь  открылась.  Не  будь  я  привязан  к  кушетке,  я,  наверное, от
неожиданности подскочил бы до потолка.
     В  дверях  стоял  высокий  крепкий  человек.  Он  был  одет  в  голубой
спортивный   пиджак,   серые   фланелевые   брюки   и  неброские  коричневые
полуботинки.  Он  стоял,  засунув  руки  в карманы, а большие пальцы торчали
наружу и целились в меня.
     Я смотрел на него, не веря своим глазам. Сердце вдруг сковал холод.
     В дверях стоял Роджер Эйткен.


2

     При  виде выражения его лица меня охватил немыслимый, почти религиозный
страх. Ступая тяжело, неторопливо и размеренно, он вошел в комнату.
     Мне  сразу  бросилось  в  глаза, что он не хромал, а шел так, как ходил
всегда,  но  тем  не  менее несколько дней назад он упал на ступеньках перед
"Плаза Грилл" и сломал себе ногу.
     Такое  бывает  в кошмарном сне. Это был Эйткен, и в то же время это был
не  Эйткен. Злобное лицо, блестящие глаза - нет, это какой-то другой человек
принял  облик Эйткена. Этого человека я не знаю, и он пугает меня до смерти.
Но тут много раз слышанный, знакомый голос сказал:
     - Кажется, я немного испугал вас, Скотт.
     Да,  это  был  Эйткен. Ему, и только ему, принадлежали этот голос и эта
улыбка.
     - Да.  -  Я говорил хрипло и нетвердо. - Испугали, и здорово. Вижу, вам
удалось очень быстро вылечить ногу.
     - А  с  ней  ничего  и не было, - сказал он, останавливаясь около меня.
Его  блестящие глаза неторопливо обшаривали мое лицо. - Вся эта история была
подстроена специально для того, чтобы вы смогли познакомиться с моей женой.
     Во  рту  у  меня  стало  так  сухо,  что я не мог выговорить и слова. Я
просто лежал и смотрел на него.
     Он огляделся, затем сделал шаг к креслу и сел.
     - Хорошо  вы  здесь устроились, Скотт, - сказал он. - Немножко, правда,
удаленное  местечко, но зато очень уютное. И часто вы развлекаетесь с чужими
женами?
     - Это  продолжалось совсем недолго, к тому же я не тронул ее и пальцем,
-  ответил  я. - Вы должны меня извинить. Если бы вы развязали мне руки, мне
было бы легче все как следует объяснить. А объяснить нужно многое.
     Я снова вспомнил Люсиль.
     Удалось  ей  освободиться?  Или она все еще здесь, в доме? Если она все
еще  лежит  привязанная  к  кровати,  Эйткену должно быть об этом известно -
ведь он вышел из моей спальни.
     Достав свой золотой портсигар, Эйткен закурил.
     - Пожалуй, я оставлю вас так, - сказал он. - По крайней мере пока.
     Тут  у  меня  в  голове  мелькнула  одна мысль. Безумная мысль, но меня
словно  всего  парализовало.  Я  приподнял  голову  и по-новому посмотрел на
него.  Лью  сказал,  что  кто-то  должен  прийти  говорить со мной. Вот этот
кто-то  и пришел. Человек, который для меня был Роджером Эйткеном, для Лью и
его  коллег  был  не кто иной, как Арт Галгано. Безумная мысль, но, кажется,
ее подтверждали факты.
     - Сработала  машинка?  -  спросил  Эйткен, наблюдая за моим лицом. - Вы
правы. Галгано - это я.
     Я в ужасе смотрел на него. Слов не было.
     Он закинул ногу на ногу.
     - Вы  видели,  как  я  живу, Скотт? Неужели вы думаете, что я могу себе
такое  позволить только на доходы от "Международного"? Три года назад у меня
появилась  возможность купить "Маленькую таверну", и я воспользовался ею. Мы
с  вами живем в богатом городе. Здесь полно богатых дегенератов, для которых
вся  жизнь  заключается  в  том,  чтобы  сосать  виски и таскаться за чужими
женами.  Я знал, что эта толпа бездельников с радостью станет играть, только
предоставь  им  такую возможность. И я им ее предоставил. Вот уже три года в
"Маленькой  таверне"  крутится  рулетка и накручивает мне хороший капиталец.
Но  закон  запрещает  азартные игры. Предприимчивых людей здесь хватало и до
меня,  многие  пытались  завести  рулетку  -  все  они  так  или иначе плохо
кончали.  Я  был более удачлив. Дороги, которые ведут к "Маленькой таверне",
да  и  вообще  весь  этот  участок  контролировал  О'Брайен.  И  сообщать  о
подозрительном  скоплении  людей  -  возможных  игроков  -  было  его прямой
обязанностью.  Я обещал ему хороший процент, если он станет глухонемым, и он
согласился.  Однако  я  сразу  понял, что у этого человека вскоре разгорятся
глаза,  так  оно  и  вышло. Основной доход от рулетки стал оседать не в моих
карманах,  а  в  его.  Это  был  настоящий кровопийца. Совершенно уникальный
шантажист.  Прошло  какое-то время, и я увидел, что даже остаюсь в убытке. А
ему  все  было  мало,  он тянул и тянул, и мне даже пришлось воспользоваться
фондами  своего  "Международного",  чтобы насытить этого зверя. Продолжаться
дальше так не могло.
     Часы  на  каминной  полке  ударили  четыре  раза.  С  каким-то зловещим
оттенком гудел океан.
     Я  лежал  и  слушал  этого  человека,  моего  босса,  которого я считал
королем   рекламного   бизнеса.   Он,   как   всегда,   выглядел  достаточно
внушительно:   мощный   торс,   одежда   от   хорошего  портного,  массивное
красноватое лицо. Но он уже не внушал мне уважения.
     Он  погасил  о  дно  пепельницы сигарету, достал из портсигара другую и
улыбнулся мне.
     - Есть   только  один  способ  освободиться  от  шантажиста,  подобного
О'Брайену,  -  убить  его. - Блестящие глаза его встретились с моими, тонкие
губы  сжались.  -  А  убийство  полицейского  чрезвычайно  опасно, Скотт. Вы
бросаете  вызов  всей  полиции, и они лезут из кожи вон, чтобы найти убийцу.
Перед  тем  как  строить  конкретные  планы,  я,  как  всегда, тщательнейшим
образом  оценил  все  "за"  и "против", подумал о последствиях. Я решил, что
если  уж  я должен убить человека, то сделать это нужно так, чтобы ко мне не
вел  ни  один след. Это во-первых. А во-вторых, мне были очень нужны деньги.
Из  кассы  "Международного"  я  взял  пятнадцать  тысяч,  и было ясно, что в
ближайшее  время  эту  сумму  необходимо вернуть. И даже если я избавлюсь от
О'Брайена,  пройдет  не меньше двух месяцев, прежде чем я смогу рассчитаться
со  всеми  долгами. А ведь вполне возможно, что преемник О'Брайена пронюхает
о  рулетке  в  "Маленькой  таверне" и дело придется прикрыть. Короче говоря,
деньги  нужны были сейчас, быстро. И тут я подумал о вас. Когда-то я слышал,
что  у вас есть деньги. Все сразу встало на свои места. Я приготовил наживку
в виде работы в Нью-Йорке, и вы ее с радостью заглотнули.
     Я  ле